Товарищ Йотунин

Глава 17

Подмога явилась через тридцать минут… Такая, знаете, кавалерия из-за холмов — когда герой уже справился совершенно самостоятельно.

С той стороны реки, от егерских казарм, пришли три тяжелые винтокрылые машины.

Я видел их: летящие низко над землей, увешанные кучей страшного воздушного оружия.

Я их слышал: кроме стрекота винтов, чуть погодя — взрывы, пулеметные очереди, треск разрядников или что там у них вместо последних.

Даже немного обонял: ветер принес вонь сгоревшей взрывчатки, и, следом, до углей зажаренной конины.

Потом они ушли.

Последний из винтокрылов сделал круг почета над моим болотным замком, да сбросил вниз канат: по тому, быстро и умело, слетел на землю одинокий, но до зубов вооруженный, боец.

Летающая машина втянула обратно веревку, да устремилась — догонять товарищей.

— Везучий ты гад, Ваня, — поздоровался Кацман, откидывая забрало солидного, очевидно — бронированного, шлема.

— Стараюсь, Дамир Тагирович, — согласился я.

— Так, это вот кто? — можно было и не показывать. Кого имел в виду егерь, я понял бы и так.

— Партнеры. Деловые. Заказчики, в общем, — ответил я.

— Вижу еще четыре хомоформы, — поделился капитан. — В доме, на первом этаже, спят… Со сломанными ногами?

— Переговоры, — пожал я плечами. — Агрессивные. Но уже все хорошо.

— Тебе виднее, Йотунин, — не стал спорить егерь. — В дом войдем? Не разбудим, эм, партнеров?

— Их сейчас ничем не разбудишь, — я вежливо открыл перед капитаном дверь. Против ожидания, тот — во всей своей боевой амуниции, почти скафандре — поместился в проем, — хоть из пушки стреляй.

— И что, ребята, совсем не было страшно? — капитан добил третью чашку чая.

— Ну, как не было… — начал я.

— Я, например, обосрался, — как прилежный школьник, поднял руку Гвоздь.

— Хорошо, если так, — кивнул егерь непонятно кому. — Хотите знать, что это вообще было?

Мы обратились в слух, я и снага — все, не считая спящих четверых. Всегда полезно знать официальную версию: а ну, как спросят?

— В целом, это прямо какое-то выхлоп-бинго, — начал капитан совсем непонятно. — Три к северу от сервитута, один — почти в центре, в Швейцарии, еще Дербоград этот… И не один.

— Конетвары, — догадался я. — И трупы.

— Да, — согласился Кацман. — И трупы. Кто же знал, что тут, под самым сервитутом, их целый некрополь… Ты же не знал? — собеседник глянул на меня с непонятным значением.

— Да откуда, — я пожал плечами. Правда ведь, назвать неупокоение некрополем никак нельзя: оно же, в конце концов, не погребение!

— Хорошо, что мутанты живые, трупы же — того, не совсем, — пояснил егерь. — Жрать хотят и те, и другие, но тварям старые мертвецы ни к чему, а если наоборот — очень даже. Этим, восставшим, главное — живая еда. Мясо.

— Вы мне еще сказали, мол, беги, — напомнил я капитану. — Я бы и побежал, да было уже некуда! Там, вон, мутанты, тут, вот, мертвецы, а нас реально трое ходячих при четверых инвалидах… Думали, отсидимся — и вот, отсиделись. Вы же там что-то говорили про «продержаться»…

— Пригнать боевую машину я не успевал никак, — пояснил егерь. — Не раньше, чем через полчаса, но зато — сразу три. Однако, высотный разведчик поднять смог, как раз, свободный нашелся. Там пилотом лейтенант Зиганшин, тот еще сорвиголова — хлебом не корми, дай во что-то такое залезть… Сначала даже думал, что тот пьян, ну, или покурил чего — такое придумать!

Расшифровка полетного контроля, номер… неразборчиво.

— Здесь тэ-эс-сто двадцатый, эшелон эф-эль две сотни семьдесят, встал на курс, видимость таф — два девятьсот, подключаю дальноскоп.

— Здесь КАПО! Слышим вас громко и четко, тэ-эс-сто двадцать! Доложите обстановку!

— Со стороны ориентира Эр-Двадцать два в направлении строго восток, движется группа гражданских лиц. Контакт с табуном — через семь расчетных минут!

— Численность группы гражданских?

— По общему пятну, эм-эс три, от трех до шести сотен! Скорее, пять, чем четыре!

— Повторите, плохо приняли! Численность гражданских!

— Пятьсот человек!

— Вооружение?

— Полное на дальноскопе… КАПО, садовый инвентарь!

— Повторите!

— Лопаты, грабли, вилы!

— Продолжайте наблюдение!

— Гражданские вышли из леса, повторяю, гражданские прошли лес! Дистанция зрительного контакта с табуном!

— Тэ-эс-сто двадцать! Передавайте, директивно, ускоренным циклом, смещение — по шагу одна минута, на общей и экстренной частотах егерской службы: Поддержка в пути! Расчетное время прибытия — пятнадцать минут!

— КАПО, гражданские встали! Повторяю, гражданские встали!

Бой уже должен был начаться — или почти должен, однако, непременных в таких случаях эманаций массового насилия я, отчего-то, не ощущал.

Взял аудиовизуальный контроль.

До сплошного фронта конетваров оставалось всего ничего — три десятка метров, когда мертвецы изрядно замедлились и даже стали останавливаться совсем.

Управление такой толпой неупокоенных, да еще в бою — дело непростое.

Вообще, техника, которую я применил, обычно используется для другого — например, чтобы уговорить восставших мертвецов самостоятельно попрыгать в ямы с негашеной известью, и там, в ямах, окончательно упокоиться…

Для того, чтобы вызвать у немертвых хоть сколько-нибудь длительную агрессию, чистого эфира мне бы недостало — даже в прошлом, куда более сильном, теле. Это так сделано специально: никому не хочется однажды проснуться посреди ночи мертвецов, организованной каким-нибудь, всерьез обидевшимся на мир и людей, колдунишкой!

Получалось, что сейчас мое червивое войско, полностью лишенное инициативы и боевого порыва, попросту стопчут копытами, и вся затея потеряет смысл — придется, в самом деле, бросать снага и бежать под плавник к Водокачу… Нет.

Проблема имеет решение, и сейчас я его отыщу.

Я поднялся со стула, и, не разрывая связного канала, принялся мерить шагами комнату: так мне всегда лучше думалось.

— Как это… Белые лосины, приталенные рединготы, шлемы эти, в целом эстетика… О! — я даже прищелкнул пальцами. — Аспект нетерпимости!

Почти остановившиеся, было, покойники, принялись разглядывать противника с новым нехорошим интересом.

— Мужики! — вдруг корабельной сиреной взревел самый крупный и тяжелый из недотрупов. — Это ж те самые! Которые не эти!

— Гаси актив! — непонятно заорал еще кто-то.

— Ааааа! — оборванная толпа слитно бросилась вперед.

— КАПО, гражданские пошли! Контакт, повторяю, контакт!

— Тэ-эс-сто двадцать! Доложите численность табуна!

— Уверенно наблюдаю до ста особей!

— Сменить эшелон, целевая — эф-эль сотня десять!

— Есть сменить эшелон!

— Обеспечить целеуказание! Даю связь, эскадрилья «Черный бархат»!

— Подлетное время — десять!

Ну уж нет уж, мы так воевать не будем!

Я — с некоторым трудом — перехватил инициативу, выгибая линию мотивации — хорошее владение аспектами позволяет и не такое — формируя как бы подкову — вперед выпуклой частью.

Понимаете, пять сотен бойцов — это не только целых пятьсот. Это еще и всего пятьсот — если противник значительно сильнее, умеет драться в больших группах и даже вооружен лучше, чем твоя армия. Копыта, знаете ли, будут поглавнее секаторов и лопат, а ведь я точно видел что-то вроде копий… Зажатых в верхних конечностях конетваров.

Мертвец умереть не может — пока ему того не разрешит некромант, особенно — владеющий аспектами, да оседлавший прямой канал самой сути. Однако, мертвеца можно сбить с ног, размозжить копытами суставы, пробить пикой голову — вместе с глазами…

В общем, для того, чтобы просто задавить такого противника массой, численное преимущество должно быть двадцатикратным, а не как сейчас, когда пехотинцев в пять раз больше, да и то — не факт.

Конетвары врубились в выгнутую часть подковы.

У этого построения имелась еще одна цель, кроме прочих — как можно сильнее сузить фронт контакта. Так, чтобы на одного хтонического монстра приходилось как можно больше моих некробойцов. Так, чтобы набрасывались на одно копытное вчетвером, впятером… Далее — сколько получится.

Кого-то, конечно, сбили с ног и тут же принялись топтать.

Кого-то — не смогли.

Вот мертвец, бывший при жизни черным уруком — огромного роста мышцастый дядя, прыгает прямо с места и приземляется на круп твари — прямо позади торчащего чуть вперед мутировавшего торса. Хватает человеческую голову — прямо руками! — и я будто слышу хруст позвонков. Вот конская голова… С ней сложнее, но в ход идет садовый секатор — им мертвый урук бьет точно в гривастый затылок. Конетвар рушится наземь, орк оказывается под тяжелой, уже мертвой, тушей…

Вот сразу трое мелких оркоидов — гоблинов, которых я раньше считал и называл снагами — бросаются другому мутанту под ноги и ловко, очень ловко, режут косами-литовками сухожилия. Конетвар валится, бьется, ржет… Гоблинов внезапно становится втрое больше, и град ударов чем попало и куда угодно ставит жирную точку конкретно в этой схватке.

Вот… Не везде получалось столь же удачно. Кто-то просто не мог подобраться близко к врагу, кого-то срубили на подбеге… Наши заканчивались куда быстрее, чем вражеские, пусть живому — даже очень сильному, злобному, волшебному — крайне тяжело драться с мертвым, не желающим лежать в земле спокойно.

Ну слушайте, не просто же так я выстроил мертвецов именно подковой — убив на это, кстати, уйму эфирных сил!

— Обход лево, — шепчу я сам себе, изгибая ту же сторону вектора мотивации.

Конетвары увлеклись, отвлеклись, утратили бдительность и осторожность — присущую, между прочим, нормальным лошадям! Левый фланг остался открытым, незащищенным…

— Обход право, — повторяю я тот же маневр, но с другой стороны.

— КАПО, оценка ноль! Это не гражданские!

— Тэ-эс-сто двадцать! Уточните!

— Это зомби! Пять сотен зомбей! Люди, орки, снага… Гномы!

— Тэ-эс-сто двадцать! Приказываю пройти бортовой экспресс-тест!

— Алька, я в порядке! Тест чистый! Это реально зомби!

— Соблюдайте правила радиообмена, Зиганшин!

— Здесь Черный-лидер! Прошу приоритет целеуказания!

— Табун, приоритет один! Группа условно гражданских, приоритет два!

— Фарит, ты в своем уме? Я пилот, а не палач!

— Черный-лидер, здесь КАПО! Приоритеты подтверждаю! Табун, потом зомби!

— Вашу мать!

Ходил, ходил, доходился. Споткнулся, упал, выронил связной амулет, или как его, радио? Тот — видимо, в результате удара — включился.

«Поддержка в пути! Расчетное время прибытия — шесть минут!» — услышал я чей-то очень спокойный голос. Наверное, так мог бы говорить автоматон, существуй таковые в этом мире…

Двойной фланговый обход. Чудо, как вовремя. Табун вражеской конелюдницы уже не сокращался — он, натурально, таял: от сотни с лишним осталась едва половина. Наконец, кто-то из хтонических тварей то ли скомандовал отступление, то ли просто подал пример всем прочим.

Конетвары выходили из боя: по одному, по три, наутек бросились сразу пятеро — у одного из человеческой головы торчал трогательный стальной совочек, вбитый по рукоять чьей-то сильной рукой…

— Почти Канны, — шепотом, почему-то, сообщило умертвие, видящее все то же, что и я. — Десять лет школьникам рассказывал… «В результате двустороннего охвата…» Только кавалерии у нас нет…

А та возьми, и явись.

Я понял откуда-то: там, наверху, уже знают, что у железнодорожного переезда сошлись сейчас не кони и люди, а одни монстры с другими — и непонятно еще, которые хуже.

Предвидел: если что-то не сделать прямо сейчас, какие-нибудь местные колдуны — видящие или еще кто похуже — найдут ниточку, отследят направление, да явятся прямиком сюда, ко мне! Не факт, что после этого заступничество капитана егерей будет иметь что смысл, что место…

Отключил аудиовизуальный контроль: сейчас глаза и уши мои нужнее были здесь.

— Сколько ниточке ни виться… — проговаривал я про себя простую мнемоническую схему, — все равно…

Ниточка свивалась в кольцо, и на то я нанизывал, будто бусины: веру, верность, доблесть, прощение, признание, принятие, разрешение, свободу, покой… Все эти аспекты возникали в моей ментальной сфере как бы сами собой: нужного вида и в подобающем порядке. Мне оставалось только собирать их, один за другим.

— Мастер, — без всегдашней своей фронды, очень серьезно, обратился ко мне мертвый старик Зайнуллин. — У вас осталось примерно две минуты.

— Знаю, — спокойно ответил я. — Ничего, успеваю. — Лети, лети, лепесток…

Нитка-с-бусинами действительно стала больше похожа на небывалой яркости и сложности соцветие. Я подбросил получившийся морок вверх.

— Молодцы, мужики, — прошептал будто самому себе. — Спите спокойно. Отпускаю.

— Отпускаааю! Куда тебя я отпускаю! — вдруг заорали оба неспящих снага. Ни слуха, ни голоса, не в лад, невпопад… Кажется, кто-то переборщил с локальной привязкой. Интересно, кто бы это мог быть?

Появилось ощущение какой-то страшной, невероятной, потери — такой, после которой не стоит даже и жить.

Умом я понимал, что это просто сам собой оборвался прямой канал сути — после того, как я перегнал по тому мало не весь свой, довольно серьезный, запас эфирных сил.

Душой же ничего понять не смог — да и, говорят, нет души у таких, как я.

— КАПО, здесь Черный-лидер! Зомби… Умирают!

— Умирают?

— Ну, деактивируются… Отключаются… Не знаю, как правильно.

— Что табун?

— Табун уничтожен! Расход боеприпасов в пределах нормы! Потерь не имею!

— Возвращайтесь на базу, Черный-лидер!

— Зомби?

— Если там кто и остался, разберутся наземные службы!

— Здесь дежурная смена третьего блока. Черный-лидер, сбросьте на месте маяк, если можно.

— Мы лучше Кацмана сбросим… С ним и работайте!

— Отставить треп в эфире, Черный-лидер!

— Здесь тэ-эс-сто двадцать. Полетное задание выполнено, возвращаюсь.

— Так вот, Ваня, скажи мне, дорогой ты мой помощник, — нехорошо прищурился капитан егерей, — как так вышло, что ни один из мертвецов не прошел через твой огород?

— Мне, господин капитан, скрывать нечего, — я сделал вид, что вовсе даже и не напрягся. — Знаете же, где я тружусь…

— Ну да, сам же звонил, — согласился егерь, прищура с лица отнюдь не убрав.

— И специальность. И я шаман еще, — продолжил. — Уж шесть-то соток накрыть не проблема.

— Чем накрыть? — почти расслабился капитан.

— Полог отрицания, — я будто читал с листа по учебнику: благо, в этом мире такая техника есть, и даже называется — вот интересно — точно так же, как и в мире, мне привычном. — Не то, чтобы я мог отогнать такую толпу мертвецов, да еще мотивированных образом неизвестным… Но сделать вид, что тут нет ничего интересного и быть — для них — не может, вполне!

— Гора с плеч, — обрадовался егерь. — Мне же теперь отчет писать, а за действия официального помощника начальство спросит… Очень сильно может спросить, если что.

— Так и напишите, — посоветовал я. — Или, давайте, я напишу, за себя…

— Без сопливых скользко, — возразил капитан.

Хлопнула дверь. Мы остались одни — все семеро, плюс ставший на время невидимым, дух.

— Ну, ты понял, Гвоздь, — начал я с некоторой угрозой в голосе.

— В натуре, Индеец! — сжался тот. — Что я, враг себе, что ли?

— Как ты сказал? Индеец? — удивился я.

— Ну да. Пацаны так говорят, уже дня три. Ну, прическа, нос…

— А чего нос? — удивился я. — Сами-то!

— Мохавк у тебя лихой, — снага явно обрадовался смене темы. — На голове. Круто же!

— Ладно, пусть, — милостиво согласился я. — Так вот, по поводу всего этого…

— Мы ничо! Правда же, Таран?

— Могила, — серьезно кивнул тот.

Я им поверил: не потому, что реально был готов довериться пресловутому слову пацана. Сами знаете, пацан — слову своему хозяин, вот — дал, вот — взял обратно…

Однако, те самые ниточки — которые бечевки, помните? — превратились уже во что-то наподобие реп-шнуров, прочных, длинных, почти не растяжимых. Проще говоря, зародыши ментальных сфер обоих бандитов я контролировал уже вполне успешно.

— Ладно, идите тогда. Прибраться надо, — почти попрощался я.

— Ща, только пацанов обратно перетаскаем, — обрадовался Гвоздь. — Таскание спящего снага. Национальный спорт, нах! Только это… — по лицу мелкого бандита было видно, что мучает его один вопрос.

— Спрашивай, — милостиво разрешил я.

— Марик стопудов спросит, под кем ты ща ходишь… Очень все серьезно, в натуре! Чо сказать?

— Правду, конечно, — я пожал плечами.

Требовалось немного потянуть время — чтобы, как минимум, прикинуть, кто из серьезных разумных мог бы меня поддерживать. Чтобы и внушало, и проверить было — никак.

— Так и скажи, Индеец — тролль при серьезных делах, ну и ходит под людьми авторитетными. Знаешь, есть такой — Гил-Гэлад?