Товарищ Йотунин

Глава 31

— Он — кто, — подал голос старший из группы снага. — Точно, кто. Змей. Даже полтора, если считать вторую голову. И шею. В смысле, за половинку.

— Большой? Тяжелый? Тактико-технические? — деловито уточнил капитан егерей. — Я специалист по тварям, только не таким. Помельче, погнуснее… Об этом — только общие сведения.

— На то и гранатомет, — подал голос один из гномов, — что большой. И тяжелый. До двадцати тонн, ну и в обеих холках по четыре метра.

— Почем знаешь? — удивился главный из снага.

— Дальномер имеем! — ответил кхазад. — На полуметровой базе, плюс он волшебный. Масса же… Коэффициент сопротивления почвы известен, яму, которую оставил змей, просидевший на том месте час двадцать две минуты и сорок секунд — замерили. Отсюда и неточность, что измеряли впопыхах. Остальное — физика.

— Не такой большой, — обрадовался Кацман. — Но это… Волшебник нам бы не помешал, конечно. Есть у кого боевой маг?

Гном демонстративно охлопал карманы и развел руками — мол, нету.

Снага — тот, который старший — карманы даже вывернул, для наглядности.

Киборги сделали вид, что вообще тут ни при чем…

— Есть у нас волшебник, — вдруг подал голос некромант-теоретик. — Вон, у дверей пасется.

Пришлось выйти вперед: шаг, другой по крытому липким линолеумом полу, потом споткнулся о приколоченную к тому — за неизвестной надобностью — деревянную рейку. Не упал, но остановился.

— Я, во-первых, шаман, а не маг, — начал я с неправды, но кто тут способен разобраться… — Во-вторых, хищник. Видите, глаза на фронтальной плоскости черепа? Ну вот. Хищники — не пасутся.

Обнаглеть я решил не просто так: силовики — они ведь те же подростки, только совершеннолетние и вооруженные до зубов. Как себя поставишь… Да и нужен я им сейчас сильнее, чем они мне.

— Уел, молодец, — дружелюбно согласился капитан Кацман. — По делу есть чего?

— Без толку маг, — уточнил я. — Этот, который с двумя головами, к стихийному воздействию иммунен. С высокой долей вероятности.

Я рассказал об истории с двухголовой змеей — заменив, правда, старое троллье заклятие на малопонятную шаманскую практику.

— Теперь представьте такую же змею, только намного больше, старше и сильнее. У меня просто силы не хватит распилить ее пополам, а что еще можно сделать, пока не понимаю.

— Старый добрый огнестрел! — кто-то из снага воинственно потряс автоматом. — Устроим гадине отравление свинцом!

Заговорили разом: все, кроме капитана егерей, некроманта и меня самого. В зале, на самом деле, нашлись и люди — скромно сидевшие до того в креслах, выставленных вдоль стены в ряд, давешний — если вспомнить травмай — урук в железе по брови и другие официальные лица разных рас. Эльфов только не было, ну, или я не сумел тех разглядеть.

— Дамир Тагирович, — пользуясь общей суматохой, я отошел к капитану егерей. — Что случилось-то? Кроме того, что Большой Зилант… Духи неспокойны, — выдал я общее напряжение эфира за сотрясение межмирового моста.

— В том и дело, что Бэ-Зэ, — несколько атлантически ответил Кацман. — Он, вообще, вылезает редко. Тоже ведь здоровенная змеюка — нажрался, уснул, дело ни до кого нет. До чего дошло: раз в месяц ему туда, прямо в центр холма, сбрасывают корову…

— Сбрасывают? — у меня в голове собрался образ нелинейного портала без привязки выхода — штуки, прямо скажем, в тварном мире невозможной.

— Ну да, сбрасывают. Накачают буренку химией — чтобы не дергалась, в вертолет, и…

— Как водится, — догадался я, — в этот раз что-то пошло не так?

— Примерно, — капитан поморщился: вокруг становилось слишком уже шумно. — А вот не надо было жадничать! Скинули вместо коровы овцу, Зилант не наелся, не уснул, пополз искать приключений…

— Ни за что не поверю в то, что на этот случай не было запасного решения, — я переступил с ноги на ногу, и оперся, наконец, на расчехленный посох.

— Было, — ответил вместо егеря некромант. — Именно что запасное.

Оказалось вот как.

Змеиная Горка, как и всякий высокий холм, имеет форму наплыва: крутой обрыв с одной стороны и пологий склон — с другой. Большой Зилант, проснувшись, обычно полз в сторону склона, спускался по тому недалеко, да уползал обратно — будучи обижен злыми разумными до состояния «не сдох, но старался».

Именно для этого с той, пологой, стороны, выстроили — совсем недавно, если по человеческим даже меркам — небольшой укрепрайон: там в нормальном — моем — мире припаркована летающая тарелка Большого Казанского Цирка, здесь же — разворачивается тот самый, тяжелый и пахучий, травмай. Да, и укрепрайон еще.

— Дайте, догадаюсь, — я дождался, когда теоретик негативной физики устанет, и немедленно вклинился в гладкую речь последнего. — В этот раз двухголовый змей ползет в другую сторону?

— Пока не ползет, но скоро будет, — согласился егерь. — Есть некоторые признаки, позволяющие с уверенностью…

Тут надо уточнить: в моем мире никакого «крутого обрыва» у Змеиной Горки нет. С той стороны к воротам вполне целого Белого Кремля, музея и прогулочного парка, примыкает улица Ленина — та самая, на другой оконечности которой теперь Университет… Да, в нем упомянутый Владимир Ильич, как раз, и учился.

Здесь не было Ленина — или я ничего о нем не слышал, не появилось и улицы его имени… Потому, что строить широкую мощеную дорогу в сторону очевидной хтони — занятие дорогое и глупое само по себе.

— Даже если его сильно напугать — например, так же, как в прошлый раз, Большой Зилант просто не сможет взобраться обратно на холм, — развивал я мысль, не особенно, кстати, представляя, как змею пугали раньше: не пулеметом же! — А значит, поползет куда-то еще… В поисках тепла.

— И мяса, — мрачно согласился егерь. — Это как раз примерно в нашу сторону. И перехватывать его придется как можно ближе к горке.

— Это зачем?

— Свита. Штук двести змей помельче и почти тысяча — по расчетам — совсем маленьких. Если они расползутся по окрестностям, наплевав на барьеры красного шлама…

— А они и наплюют, и расползутся, — вновь включился некромант.

Последние слова прозвучали особенно громко: как раз к этому моменту утих всеобщий гомон.

— Наговорились? — громко спросил Кацман. — Хорошо. Значит, действовать будем так…

Всякий план остается таковым до первого столкновения с реальностью.

Исключений не бывает — никогда.

Поэтому, на случай нарушения или прямо отмены плана, у всякого — стратега ли, тактика ли, должна быть еще и схема… У нас, конечно, была.

Только и схема сработала не до конца.

Вот мы стоим: нас всего трое.

Мы — это капитан егерей Кацман, второй киборг — тот, кто приглашал меня с вещами на выход, и, конечно, я сам, собственной офигевшей персоной.

Слева, в паре кварталов от нас, трескуче лупят очередями и иногда бухает гранатомет: в том направлении двинулась почти вся свита Большого Зиланта, и это было хорошо.

Справа, очень близко, несет свои опасные воды река Казанка: с той стороны змей не ожидалось — чешуйчатые мутанты не очень любят большие массы воды. Наверное, это было хорошо — тоже.

А вот впереди, прямо на нас, гремя тяжелой чешуей, двухголово наползает главный хтонический змей здешних мест, он же — Большой Зилант.

Я не знал, что с тем делать, и это было плохо.

— Вообще ничем не могу помочь, — незримо пожаловался Гил-Гэлад. — Эта тварь… Она прямо хтоническая какая-то! В смысле не современном, но древнем: такой когда-то вкладывали в это понятие человеческие эллины.

Я кивнул: больше своим мыслям, чем словам мертвого владыки.

В самом деле, не все скоту масленица — наступил и Великий Пост.

Весь огромный — для этого мира — багаж моих знаний, навыков, хитрых приемов и техник, оказался совершенно бессилен там, где требовалось просто как следует врезать чем-нибудь тяжелым… Очень тяжелым.

Зиланта не брала магия: ни эфирная, ни троллья, ни даже духова.

Я бросался в тварь заклинаниями: огонь, земля, вода, воздух. Пытался тянуть из огромной туши жизненные силы… И даже смертные. Десяток старинных заклятий моего народа сработал так же, как и стихии, то есть — никак.

Извел несколько тысяч единиц эфирных сил. Для понимания: обрати я волшебную энергию в тепловую, той достало бы для того, чтобы вскипятить до шести тысяч тонн воды!

Духи — эльфийские лучники, призванные государем Гил-Гэладом — были просто проигнорированы монстром — примерно, как заклинания. Более сильного боевого колдунства мертвый эльф применить не смог.

— Алхимия? — спросил капитан егерей, ознакомившись с сутью проблемы… Без учета упоминания стихийной магии. Я ведь той официально не владею, ну, вы поняли. Духи, все духи…

— Можно было бы, — согласился я. — Только ничего серьезного мне сейчас не сварить, просто не поспею. Несерьезное же… Всякое зелье действует сообразно кубу увеличения массы живого существа, будь то хтоническим или нет, и, значит, сонного настоя — здесь и сейчас — потребуется два больших ведра.

Большой Зилант полз: до нас ему оставалось метров пятьсот.

Страшно не было — даже пешком мы все трое ходим быстрее, чем ползает гигантская двухголовая сволочь, отойти успеем… Если будет, куда. Жилые кварталы, школа — они ведь прямо позади нас троих!

— Нужна поддержка, — решил егерь. — Поднимем пару бомберов… Дома бы только не поломать. Не поймут.

— Вариант, — согласился я. — Жилье можно и отстроить заново — уцелели бы жители!

Кацман выдвинул антенну и ушел в себя: неслышимо переговаривался с кем-то, вроде как — КАПО.

Вернулся из себя к нам через минуту.

— Не поднимем, — сказал хмуро. — Три на дальнем вылете, один стоит полуразобранный. Можно вертолет, но этому что пулеметы, что ракеты… Как слону дробина, эффект тот же.

Ну да, мы ведь пробовали: в самом начале, отпустив — после — бессильных стрелков разбираться со свитой чудовища.

— Знаете, что, — вдруг прорезался государь Гил-Гэлад, и сделал это сразу для всех троих, и полностью мясных, и частично железных. — Я тут вот о чем подумал… Нам нужен герой.

— Всем нужен герой, — согласился Кацман. — Не всегда, но всем. Теперь вопросы: почему именно сейчас и где его брать?

— Вы, атани, — начал дохлый эльф, — и примкнувшие, — поправился он, имея в виду, конечно, Ваню Йотунина, — относитесь к окружающему миру слишком рационально…

— А можно без древней мудрости? — резковато возразил егерь. — Не до нее сейчас, да и время…

— Если не работает физика, применяют волшебство! — пафосно заявил дух предка. — Как раз то время!

— Мы пробовали, — ответил я. — Ты же сам видел!

— Это все не то, — поморщился мнимо эльф. — Тоже физика, только другая. Вам нужно чудо! Ну, и мне заодно. А то я уже как-то привык к шебутному потомку, знаете ли.

Мы отступили еще на сотню шагов.

Змей заметно замедлился: головами своими он уже доставал до первого жилого дома. Сейчас та башка, что побольше, принялась воевать с крышей ветхой трущобы.

— Гражданские, — напряженно спросил егерь, — вывезены?

— Все, — подал голос второй киборг, до того почти все время молчавший. — Разве что, некоторые не послушались…

Некоторые, вашу мать!

Истошный визг раздался настолько внезапно и громко, что, кажется, смутил даже Большого Зиланта.

Источник крика… Лучше бы я этого не видел.

В дверном проеме показался… Показалась. Метр двадцать росту, цветастое ситцевое платьице, пара косичек, торчащих каждая в свою сторону… Девочка. Маленькая орчанка.

— Помогите! — закричал орочий ребенок. — Мама!

Змей, выйдя из внезапного ступора, заинтересовано потянулся к добыче левой своей башкой.

Время обратилось патокой, прозрачной и тягучей.

Капитан Кацман ведет огонь: не прицельно, просто в ту сторону, из дробовика, головного лазера и еще какого-то бортового оружия — не знал, что внутри егеря столько смертоносного железа.

Безымянный киборг номер два припадает на левое колено и будто кланяется чудовищу: с направляющих, встроенных в спину, срывается целый рой маленьких ракет.

Я сам, наплевав на конспирацию и последствия, луплю с двух рук всем, что помню — до конца, на расплав эфирных линий и силового ядра.

Вотще. Тут нужны иные калибры… Или чудо — одно, невероятное, то самое.

— Не трожь ребенка, падла! — низкий рев совпал со звоном бьющегося стекла.

Белое размытое пятно рванулось от верхнего края дамбы: вроде, даже занося что-то тяжелое над чаемой в силуэте головой.

Сильный, тяжелый запах спирта донесся даже до нас троих.

— Не дышать! — догадался я. — Закрыть глаза!

Удивительно, но эти двое меня послушались.

Перейти на эфирное зрение я не успел: услышал только, как дважды треснула крепчайшая кость, и, сразу после, невидимое мне дерево.

Проморгались — все трое, для того, чтобы увидеть: все закончилось.

Еще лупили в белый свет, как в копеечку, невидимые отсюда автоматчики — верно, змеиное кубло все никак не кончалось.

Отчаянно, переходя на ультразвук, визжала орочья девочка.

Но — уже не шевелил головами чешуйчатый монстр, да и бока его вздымались… Уже нет.

Тварь, чудом миновав домишко и все еще орущего в ужасе ребенка, уронила остатки тяжелых голов на асфальт.

У размозженной второй головы — той, что побольше, — опираясь на толстенный дрын, только что, кажется, бывший молотом, стоял…

Ну кто же еще-то, а?

— Отвлеки его, — попросил второй киборг спустя минуту… Или десять. — Сканер. Мало ли, какая зараза…

Я прислушался, посмотрел на говорящего, обозначил наклон головы: мол, понял, принял, ща.

Очень хотелось крепко прижать героического товарища к собственной впалой груди, но дело — оно всегда прежде всего.

— Друг мой Зая Зая, — спросил я вместо обнимашек, — где ты кувалду-то взял? Да еще каменную?

— Ну, она. В сара. Е стоя. Ла, у стенки, — урук еще не отдышался, потому говорил на выдохе, резко и прерывисто. — Я и подумал. Не с голыми руками. Же в бой. Гранаты твои еще. Осле, пля, ющие.

— Допустим, — принял эстафету капитан, он же полковник, он же старшина. — А попал сюда как?

— Вплавь, — широко улыбнулся белый урук. — В смысле, по воде. И то. В последний момент.

Второй киборг закончил колдовать над выдвижным прибором, и показал жестом: мол, все нормально.

— По Казанке? — ужаснулся егерь. — И тебя никто не сожрал?

— Его пойди сожри, — указал Зая Зая куда-то вниз треснувшей рукоятью бывшего молота.

Там, у самого уреза воды, довольно шевелил трубами-щупальцами вылезший на берег Водокач.

Великая, вашу мать, битва.

Защитники, иху налево, всего живого.

Физика, ракеты, пулеметы, магия. И — два удара кувалдой! Ну хорошо, еще — метиловое зелье, концепция слепоты…

Жителям — мир и порядок, героям — почести и слава, мне… Отчет!

И ничего, сижу, понимаете ли, пишу — в те редкие моменты, когда руки перестают трястись, и можно начертать хоть что-то осмысленное. Еще графика эта недопольская…

— Вопрос у меня, — шеф прочел мной написанное, морщась от очевидной неграмотности и плохого почерка. — Вот какой. Отчего ты, Ваня, называешь сервитут по-татарски даже тогда, когда говоришь на понятном русском языке?

— В смысле? — удивился я. — Казань и есть Казань…

— Ну вот, опять, — подхватился шеф. — Смотри, что получается. В разговорной речи все говорят именно так: привычка, традиция, если хочешь. Вторая гласная заднего ряда, двухсложное слово. Земли тут русские, но и татарские тоже, правило сингармонизма прорывается даже в славянскую речь. Но ты-то, — укоризненно глянул Колобок, — умудряешься писать так даже в официальных бумагах!

— Да погодите же, Иватуни Торуевич! — взмолился я. — Как правильно-то?

— В одна тысяча пятьсот пятьдесят втором году от Рождества Христова, — несколько торжественно начал шеф, — приидеша царь Иоанн четвертый этого имени, на злокозненную да мятежную, поклонившуюся иному богу, Казань, да взяв ту о трех ден, да повелев снести белую крепость, да церковь нечестивую фомитскую о семи минаретах, выстроенную в стенах той.

— Это я знаю, читал, — согласился я. — Как и все.

— … в ознаменование же сей славной победы да изгнания нечестивых, да понесенной градом кары, повелеша от дня именоваться тому…

Сейчас должно было стать интересно: я обратился во внимание.

— Новым именем: Казнь!