Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки

Глава 9

Грегорион Нокс ступал по влажной от недавнего дождя тропе, что вела на юг. За ним неотступно следовали двое в монашеских одеяниях: принцесса Мерайя решила размять ноги и, к удивлению инквизитора, преодолела на своих двоих уже больше мили. Теперь она стала куда охотнее и больше говорить, хотя всё ещё вздрагивала по ночам: события того дня, когда Грегорион встретил их, всё ещё не давали спать спокойно.

Дэйн тоже постепенно смирялся со своим теперешним положением. С каждой новой тренировкой меч лежал в левой руке рыцаря всё лучше, но даже несмотря на это, в его взгляде читалось сожаление. Вечерами они сидели у костра и делились историями, накопившимися за последние нелёгкие месяцы.

Бывший командующий в числе прочего рассказал, как им с Явосом Таммареном удалось предотвратить заговор против короля. Инквизитор поведал, что произошло с ним в Академии, как он оказался на одном из миррдаэнских островов и чудом возвратился к жизни. Принцесса же только слушала и молчала.

Грегорион взглянул на небо и невольно улыбнулся. Теперь, когда некромант побеждён, они могли идти на юг безо всякой боязни.

— Господин Нокс, не могли бы мы сделать привал? — донёсся голос Мерайи из-за спины инквизитора. Этого вопроса он ожидал рано или поздно, а потому ответил, немедля:

— Я могу стать вашими ногами, принцесса. Понимаю, вы не привыкли к долгим переходам.

— Дело не в этом, — смущённо ответила она. — Мы не ели с самого утра, а сейчас далеко за полдень. Не хочу показаться капризной, но моему животу сейчас хуже, чем ногам.

Грегорион улыбнулся. Эта девушка оказалась куда более стойкой, чем показалась на первый взгляд. Теперь ему даже было стыдно, что раньше считал её избалованной девчонкой, с которой будет много хлопот в пути. Впрочем, можно ли было стать избалованной при таком-то отце? Очевидно, нет, раз уж она решилась на побег и теперь стойко терпит все лишения. Когда Мерайя на очередном привале обмолвилась, что обрезала волосы, сердце Грегориона сжалось. Он вспомнил, как волосы Марты во время долгих служений пропитывались благовониями даже под платком, и, когда он крепко обнимал юную послушницу, причудливая смесь ароматов щекотала ему нос. Инквизитор печально вздохнул. Ничего слаще этого запаха для него не было ни тогда, ни сейчас.

Путники свернули с тропы и, добравшись до крохотной рощицы, остановились на привал. Дэйн научил принцессу вполне сносно орудовать кресалом, так что, когда инквизитор вернулся с хворостом, начало костру в виде едва теплящегося огонька уже было положено.

— Повезло, что дождь был недолгим, — улыбнулся Дэйн, подкладывая к огню клочки мха, — иначе не видать бы нам костра. Да и хвороста тоже. Её высочество быстро учится.

— Я же просила не называть меня так, Дэйн, — нахмурилась Мерайя. — Навевает дурные мысли. Да и посмотри на меня? — девушка встала во весь рост, пригладила запылённый монашеский балахон, чей цвет уже было невозможно определить, и сняла капюшон, обнажив неровно остриженные волосы. Её причёска выглядела так, будто шаловливый мальчишка дорвался до ножниц. — «Ваше высочество» теперь звучит, как издёвка.

— Уверен, скоро это закончится. В Высоком доме нас ждёт тёплая постель и горячая еда, — попытался приободрить её Дэйн.

— Ты так уверен в этом? — спросил Грегорион, кладя охапку хвороста на землю.

— Это родина Явоса Таммарена, моего друга.

— Энгатар был моим домом многие годы, — грустно заметил инквизитор. — Мог ли я предполагать, что, вернувшись туда, увижу… то, что увидел. Нет, я не хочу, чтобы вы предавались унынию, но в такое время нужно быть готовым к любому исходу. Даже к самому печальному.

— Но ведь мы не можем скрываться вечно, — с надеждой в голосе проговорила принцесса, присаживаясь на расстеленный отрез ткани, служивший ей лежанкой на привалах. — Когда-нибудь это должно прекратиться.

— Должно, — согласился Грегорион, разбирая дорожную сумку.

Её содержимое опечалило инквизитора. Воды было ещё достаточно, но вот пища… Сам-то он в ней теперь не нуждался, а потому редко обращал внимание на оставшиеся запасы. Но вот его спутники… Того, что инквизитор выудил из сумки, им едва ли хватит до конца дня.

— Ждите меня здесь. Постарайтесь отдохнуть, — сказал инквизитор и, увидев непонимание на лицах, добавил: — Добуду вам еды. Здесь неподалёку деревня, в этих краях они через каждые несколько миль, да и следы на тропинке свежие видел.

— А почему не поймать кролика, как раньше? — робко спросила принцесса.

— Вы не сможете питаться одним мясом, — ответил Грегорион. — Если не вернусь к утру… Нет, я вернусь, обещаю.

Так, под озадаченные взгляды Дэйна и Мерайи, инквизитор зашагал прочь. Он, конечно, не знал наверняка, в какой стороне стоит начать поиски, но что-то подсказывало ему направление. Быть может, то была интуиция, или дело было в запахе дыма, который прохладный ветер доносил с востока. Приближалась осень и Грегорион, имея теперь плотную связь с природой, хорошо чувствовал это.

Когда инквизитор добирался до Энгатара, ему казалось, что он вовсе не нуждается в отдыхе. Мог идти без остановки день и ночь. Теперь же Грегорион, хоть и нечасто, ощущал желание присесть и перевести дух. «Как бы на зиму не пришлось в спячку впадать», — подумалось ему при взгляде на солнце. Да, летом оно точно светило ярче. Инквизитор не знал, откуда ему это известно, но будто чувствовал кожей.

Вскоре Грегорион действительно заприметил поля и с облегчением вздохнул. Хоть теперь дышать ему было не нужно, но в редком вздохе облегчения он отказать себе не мог. Когда инквизитор добрался до золотого моря ячменных колосьев, шелестящих на ветру, он увидел и дома тех, кто его засеял. Вот только стоило ему пойти в ту сторону, как к нему навстречу выбежали пяток деревенских молодцов. Все они сжимали в руках деревянные вилы, и только у одного была коса с ножом, насаженным не поперёк косовища, как обычно, а вдоль него.

Грегорион остановился. Он счёл это более разумным, чем идти навстречу вооружённым, пусть и столь причудливым образом, людям.

— Стой! — крикнул один из мужиков с вилами, подойдя ближе, будто не видел очевидного. — Кто такой? Зачем пожаловал?

— Просто путник, — спокойно ответил инквизитор. — Паломник. Утомился в долгой дороге. Найду, где бы припасы пополнить, да побреду дальше.

— Не нужны нам дармоеды! Проваливай!

— Помолчи-ка, — негромко, но уверенно перебил его человек с переделанной косой. Он переложил импровизированное оружие в левую руку, опёрся на него, как на посох и обратился к Грегориону: — Неспокойное нынче время, да?

— Что верно, то верно, — ответил инквизитор.

— Дармоеды нам и в самом деле не нужны, но ты мужик крепкий, на бездельника не похож. Помощь твоя пригодится. А как поможешь, так и накормим, и напоим, и спать уложим. Наутро пойдёшь своей дорогой. Но только есть условие одно. Ответишь на вопрос?

— Задавай.

— Кто, по-твоему, в стране важней? Король, церковь или народ?

Грегорион недолго думал над ответом. Разумеется, ещё год назад он, без тени сомнения, ответил бы, что церковь Троих — это путеводный свет, что оберегает род людской от ужасов, таящихся во тьме. Что его величество — мудрый и достойный вождь своей страны, а народ подобен стаду овец, которые без церкви и короля станут лёгкой добычей. Однако теперь, после всего пережитого, он мог не мог сказать ничего иного:

— Только народ Энгаты сохранил голову среди безумия, ведь и король, и церковь от него отвернулись. Он всех кормит, он всех и важней.

Человеку с косой ответ понравился. Он улыбнулся и кивнул.

— Твоя правда, незнакомец. Нынче мы, простой народ сам по себе. Рыба с головы гниёт, а если мы и дальше будем слепо следовать воле короля и столичных церковников, то они утянут нас за собой. Побольше бы таких, как ты, кто это понимает. Идём, покажу, чем полезен будешь.

Мужики опустили вилы, но выражение недоверия на их лице никуда не делось. Грегорион последовал за ними и вскоре добрался до края деревни.

— Ты говорил о безумии, значит, слыхал, что в краю творится, — заметил человек с косой. — Неужто по всей стране так?

— Боюсь, что да, — ответил инквизитор.

— Тем лучше. Больше народу присоединятся к восстанию.

— Восстанию?

— Ну да, — усмехнулся человек с косой, — или ты решил, будто ты важная птица, что мы тебя впятером встречать вышли? Не, брат. Нынче каждый, у кого сердце железное — нам кровный враг. С тех самых пор, как клич прошёл, что ведьм и колдунов велено хватать и отправлять в столицу. Наш священник, отец Хофрин, неладное почуял ещё когда король бабу во главе церкви поставил. А уж когда весть пошла, будто теперь церковь железному богу служит наравне с Троими, старик так и вовсе разрыдался. «Ересь!» — кричал, — «Несусветная ересь!» От церкви, конечно, не отрёкся, но новых обрядов не принял. Справляет всё по-старому, как прежде было заведено, а если кто железного бога упомянет, так и вовсе на землю плюёт.

— Могу его понять, — задумчиво сказал Грегорион. — Сам когда-то церкви служил, да только нет больше той церкви.

— Стало быть, понимаешь его, — улыбнулся человек с косой. — А совсем недавно заявились к нам люди со знаком железного кулака. Говорят, мол, ежели в деревне маги-колдуны есть, то подать их сюда, в столицу увезём. И глядят так недобро, что сразу понимаешь: не молодым вином там колдунов поить собрались. Ушли б они не солоно хлебавши, если б наш дурак местный не проболтался, что у отца Хофрина дочь ведьма.

Грегорион на это лишь задумчиво хмыкнул, но ничего не сказал, предпочитая узнать, чем кончилась история.

— Ну, мы, конечно, дураку сразу в рыло. У нас это никакой не секрет, вся деревня знает, что дочка священника ведьма. Да только не та, что со зверями и птицами дружбу водит, а, верите или нет, может воды из колодца без ведра достать. Сам бы не видел — ни в жизнь бы не поверил.

— Это как же у неё выходит?

— А так. Рукой махнёт, вода прыг из колодца в ведро, будто плеснул кто-то. Она когда впервые такое устроила, девчонкой ещё была. Мы было решили, что в колодце сидит кто-то, знаете, дети-сорванцы балуются. Глядь, а там никого. Тогда одна бабка запричитала, мол, в колодце чёрт засел, а девка с этим чёртом дружбу водит. Ну, мы, конечно, бабку сразу…

— Что, тоже в рыло? — усмехнулся Грегорион.

— А? Да нет, — отмахнулся человек, — на смех мы её подняли. Где ж это видано, чтобы дочка священника да с нечистью зналась? В общем, когда те хмыри потребовали выдать им девчонку, у нас вся деревня горой встала. Попытались они было нас припугнуть, палицы достали, махать принялись, да только мы тоже не робкого десятка. А как они Мике Косоухому в бочину заехали, так тут уж мы всей гурьбой…

— И что с ними теперь?

— Вон в лесочке висят неподалёку. Кто-то предлагал посреди деревни повесить, да только не надо нам дряни этой. Воняют, ворон привлекают, да и столбы ставить ещё под них. Нет уж, много чести такому дерьму, что готовы дочь от отца забрать.

— Думаю, в столице это так не оставят, — задумчиво произнёс Грегорион. — Конечно, о случившемся они узнают нескоро, но пойдёт молва.

— Вот мы теперь и решили частокол строить. Потому-то ты нам и нужен, путник. К слову, как звать-то тебя?

— Грег.

— А меня Форгельт, я брат старосты местного. Ну, вот и пришли. Поработаешь — поешь. А там, глядишь, и дело к вечеру. Заночуешь, утром продолжишь путь.

Частокол, по задумке местных, должен был окружать дом старосты, храм и ещё несколько домов в центре деревни. Форгельт сказал, что они бы рады защитить так всё поселение, да только где взять столько брёвен? И работа растянется слишком уж надолго.

Грегорион узнал, будто бы поддержать восстание согласились не только соседние деревни, но даже кто-то из рыцарей или даже мелких лордов. Последнее, конечно, звучало совсем уж невероятно, но в последнее время инквизитор мало чему удивлялся.

— А ещё, — говорил Форгельт, — ходит по сёлам местным девица при оружии, а при ней отряд верных воинов. Кто конные, кто пешие, кто с баграми, кто с дубинами. Сразу видать, из простых. Мол, людей собирают, чтобы отпор серым дать, да только из наших с ней всего один паренёк пойти решился. Остальные порешили, что частокол строить — оно надёжнее.

Хмурые и полные подозрения взгляды местных мужиков сменились восхищением, когда Грегорион в одиночку поставил бревно, с которым они не могли справиться вчетвером. Ближе к вечеру работники стали расходиться по домам, пока, наконец, у частокола не остались только инквизитор и Форгельт.

— Красота, — протянул брат старосты, окинув взглядом свежевыстроенный участок частокола. — Славный ты мужик, Грег. А уж силищи такой я в жизни не видел. Будет, что внукам рассказать. И ведь смирный такой, хоть и огромный, точно медведь.

— Нет мне резона буянить. Вы мне ничего не сделали.

— Эх, все бы так, — вздохнул Форгельт и опёрся на бревно. — Тут с неделю назад случай приключился. Заприметили двоих, с востока появились. Ну, мы к ним вышли, как к тебе, а там парень с девкой, светленькой такой, волосы точно солома. Причём на вопросы только она и отвечала, а парень тот волком смотрел, аж не по себе становилось. Пустили на ночлег, а один из наших у этого гада уши обрезанные заприметил, представляешь? Начали девку расспрашивать, мол, чего она с эльфом шастает, а тот как на нас набросится, будто зверь загнанный! Троих хорошо порезал, но жить будут. Короче, огрели мы его по голове, а после отправили к тем хмырям в лес, на соседний сук. Вот ведь дурень… Сидел бы смирно, да уши получше прятал, так бы и ушёл с миром. Деваха тоже вступаться начала, шипела проклятья, мать поминала какую-то, чистая ведьма! Да только не стали мы её губить, посадили под замок, пускай остынет, одумается. Наверняка остроухий ей голову заморочил. Слыхал я, бывает такое…

В этот момент в голове Грегориона вспыхнула яркая мысль, и неожиданно даже для самого себя он задал вопрос:

— А как её звали?

— Вспомнить бы… — Форгельт почесал затылок. — Не то Исса, не то Изма. Чудное имя, не нашенское.

— Изра, — произнёс инквизитор, не веря своим ушам.

— Точно. А ты, никак, её знаешь?

— Виделись однажды. Можно с ней поговорить?

— Ну, отец Хофрин, конечно, не велел, — с сомнением сказал Форгельт, — но раз уж вы знакомы… Вдруг ты её вразумишь. Видишь домишко пустой на краю деревни? Мимо него проходили, пока сюда шли. Вот там ведьма и сидит. В нём раньше семья жила, да уж три года как сгинули. Жестокая была зима…

Засов на двери указанного дома был приколочен гвоздями. Грегорион обошёл здание кругом и увидел заколоченное досками окно. Он подошёл к нему ближе и негромко позвал:

— Изра?

Ответа не последовало. Тогда он произнёс имя ведьмы чуть громче:

— Изра!

Но и на этот раз никто не отозвался. Неужели Форгельт всё перепутал и деревенские схватили совсем другую девушку? Могло ли такое случиться? Безусловно, могло, но, собрав последнюю надежду, Грегорион позвал в третий раз.

— Изра!

И только теперь он уловил какой-то шорох внутри дома.

— Чего тебе? — послышался недовольный, но знакомый голос.

— Это действительно ты? Ведьма Изра из Белого ручья?

— Я не… Откуда ты это знаешь? Ты кто?

— Грегорион Нокс.

Из-за заколоченного окна донёсся удивлённый вздох.

— Не может быть, — прошептала девушка.

— Послушай, я вытащу тебя. Когда стемнеет и все уснут, я вернусь за тобой…

— Грег! Ты там скоро? Идём, отужинаешь в доме брата, — донёсся до слуха голос Форгельта.

— Мне нужно идти, но я вернусь, клянусь тебе.

Грегорион отошёл от окна и отправился на ужин. Деревенская снедь была, как и ожидалось нехитрой, но сытной на вид. Инквизитор даже пожалел, что больше не испытывал голода. Пришлось соврать, что священный обет запрещает ему есть после захода солнца, и что он лучше соберёт побольше припасов в дорогу. Радушные хозяева покачали головами, но спорить не решились. Впрочем, душистый травяной отвар с лесными ягодами Грегорион выпил с удовольствием. Форгельт сказал, что это рецепт дочки священника.

Все кровати в доме были заняты, так что место для сна инквизитору предложили на полу. Он сердечно поблагодарил их, хоть и не собирался проводить здесь ночь. Улёгшись на пол, он снял окованные железом сапоги и принялся ждать. Прошло около часа, прежде чем Грегорион, наконец, решил, что хозяева уснули достаточно крепко.

Он осторожно встал и, забрав сапоги с сумкой, полной снеди, двинулся к выходу. Половицы предательски поскрипывали под тяжёлыми шагами инквизитора, хотя он пытался быть настолько бесшумным, насколько возможно. Наконец, он добрался до двери и оказался на улице.

Облегчённо вздохнув уже второй раз за сутки, он надел сапоги и уже собрался было идти к дому, где в заточении томилась Изра, как вдруг услышал голос за спиной:

— Я так и подумал, что ты решишь её вызволить.

Грегорион обернулся и увидел улыбающегося Форгельта.

— Вы не понимаете, — грустно сказал инквизитор. — Я обязан этой девушке жизнью. Вы не знаете, что она пережила…

— Ну, будет тебе! Всю округу разбудишь, — перебил его брат старосты, — Я тебе и не собираюсь мешать. Куда уж мне, в самом деле, с голыми руками на медведя. И ей зла не желаю. Ступайте с миром.

Грегорион поблагодарил Форгельта и обнял его, приподняв над землёй.

— Чуть рёбра не сломал, в самом деле медвежьи объятья, — вздохнул тот, переводя дыхание. — Хороший ты мужик, Грег, с большим сердцем. Уж не знаю, куда вы отправитесь, да только пусть Трое хранят вас. Только уж потише доски от двери отрывай, а то мужики на шум сбегутся. Ну, а я пойду. Как-никак, по нужде вышел.

Сказав это, Форгельт зевнул и зашагал прочь. Грегорион же вскоре оказался возле нужного дома и так же, как и в прошлый раз, позвал Изру через окно.

— Я сейчас открою дверь, сиди тихо, — шепнул он, когда та откликнулась.

Инквизитор постарался не поднимать шума, хотя и несколько раз затихал, прислушиваясь к ночной тишине. Следовало бы поторопиться, Дэйн и Мерайя наверняка уже беспокоятся. Только бы они со страху не ушли раньше времени и не стали его искать…

Наконец, девушка была свободна. Она выглядела почти так же, как в прошлую их встречу: худая, с растрёпанными соломенными волосами и глазами цвета еловой хвои. Едва увидев Грегориона, она тут же обхватила худенькими руками его широкую грудь. Спустя некоторое время они уже были достаточно далеко от деревни, чтобы говорить в полный голос.

— Ты снова вытащил меня из передряги. Даже не верится…

— И мне. С тобой кто-то был?

— Да, один друг… — смущённо проговорила Изра. — Мы шли в Северную пущу. Сейчас ты спросишь, почему я путешествовала с эльфом, как оказалась здесь и зачем направляюсь туда. Что ж, ты имеешь право знать.

Девушка рассказала инквизитору, что произошло с того вечера, как они расстались в деревне Белый ручей. Как зов привёл её в поселение эльфов Северной пущи и как они перенесли её в Илорен. Рассказала о Вечном короле на витом троне, о Вечной королеве, ослепительной в своём неземном великолепии, и, наконец, о Древе тысячи ликов. Всё это отчего-то казалось Грегориону ужасно знакомым, пока, наконец, он не понял, почему.

— Я видел его, — сказал инквизитор, перебив Изру. — Видел во сне. Поначалу не придал этому значения, но сон повторился вновь. А потом ещё и ещё. Огромное дерево, множество лиц, словно вырезанных из коры. И все они…

— И все они кричат, — продолжила Изра. — Да, мне показали это. Не знаю, сделала ли это Вечная королева или само Древо… В наш мир пришла сила. Безжалостная и несокрушимая. Боги слепы, многие из них не желают замечать то, что хочет и может уничтожить их. Ждать от них помощи бессмысленно. Единственное, с чем эта сила не справится — Древо Илорена. Оно показало мне, как поглотит пагубную силу, пропустит сквозь себя и изгонит прочь из мира. И жизнь, сама жизнь как великая стихия, будет спасена.

— Но почему тогда я тоже вижу этот сон?

— Думаю, наша встреча неслучайна. Великая мать одна из немногих, кто видит, что происходит. Ей одной не наплевать на своих детей. Она свела нас однажды и теперь мы встретились вновь.

— Наверное, дело в этом, — Грегорион расстегнул рубашку и показал покрытую корой грудь. — Твой амулет, Изра. Он до сих пор где-то там, между деревом и плотью. Я чувствую его. Некромант Вингевельд смертельно меня ранил, но благодаря тебе я снова жив. Хоть и не знаю теперь, что я такое.

Изра взглянула на инвизитора с благоговением и провела тонкими пальцами по его груди.

— Тебя спасла не я, а Иллания, Великая мать… Отсюда и сон. Я впервые увидела его, когда покинула илоренский лес. С тех пор это видение приходит каждую ночь. Оглушительный крик тысячи лиц, предсмертная агония Древа. Я слышу это, чувствую его ужас. Это произойдёт, если я не доберусь до Северной пущи и не воплощу задуманное Древом. То, что поведала мне Вечная королева.

— И ты собираешься идти на север одна? Мы со спутниками отправляемся на юг, в замок Высокий дом. Идём с нами. Когда я отведу их, то с радостью сопровожу тебя.

— Времени мало, Грегорион, — печально сказала Изра, остановившись. — Аревиад поклялся защищать меня до самой смерти. Теперь он мёртв, и я должна продолжить путь одна.

— Я хочу помочь тебе, Изра. Я должен тебе помочь! Но сначала мне нужно довести моих спутников. Они… они очень важны. Вот, возьми хотя бы припасов.

— Великая мать щедра к своим верным детям, я обхожусь её дарами, так что вам эта еда будет нужнее. Что же насчёт помощи, — улыбнулась девушка, — ты уже спас меня, Грегорион. Дважды. И уж точно ничего мне не должен. Скорее, это я вновь обязана тебе.

— Тогда… Обещай мне, что не погибнешь напрасно.

— Обещаю, — Изра склонила голову в знак согласия. — Прощай, инквизитор!

Сказав это, девушка взмахнула светлыми волосами и зашагала по тропинке. Грегорион долго глядел ей вслед, пока, наконец, она не исчезла в темноте безлунной ночи. Испустив уже третий вздох, на сей раз исполненный печали, инквизитор отправился к спутникам.

Вернувшись к привалу, Грегорион подбросил в костёр веток, присел рядом и долго смотрел на огонь, напоминавший ему волосы Изры, пока его не окликнул заспанный голос Дэйна Кавигера.

— Слава богам, ты вернулся! — сказал рыцарь, прикрыв глаза от разгоревшегося пламени. — Как всё прошло? Добыл еды?

— Да, — отозвался Грегорион, не отрываясь от огня. — Спи, всё хорошо. Теперь всё хорошо.