Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки

Глава 2

В просторный и светлый зал переговоров Эдвальд Одеринг направлялся в приподнятом настроении. Ему было известно, кто предстанет перед ним, и он предполагал, о чём будет идти речь. Гвардейцы распахнули двери зала и, заложив руки за спину, король вошёл. Увидев его, все трое из восседавших за круглым столом встали в знак приветствия. Пока Эдвальд шёл к столу, а их взгляды были направлены на железную корону, покоящуюся на королевской голове, он успел разглядеть каждого в отдельности.

Худощавый и черноволосый с проседью на висках и вытянутым лицом — Юргент Драйберг, совладелец банка «Феннс и Драйберг». С ним король уже был знаком, двух других же видел впервые. Один из них, эльф, со светлыми, почти белыми волосами, собранными в диковинное переплетение тонких кос, глядел с таким спокойствием и надменностью, что Эдвальд ощутил укол самолюбия, а внутренний голос, до того молчавший, вспыхнул негодованием. То, без сомнения, был посол Халантира.

Второй незнакомец был стар и серебряно-сед, а уголки его глаз испещряла паутинка морщин. Одежда его не походила ни на чопорный и тесный с виду наряд банкира, ни на вычурно-элегантное шелковое одеяние эльфа. Старик носил просторный и удобный камзол персикового цвета, навевавший мысли о домашнем уюте и тепле очага. Обо всём том, что из Эдвальда с детства пытались вытравить. Королю было известно имя старика, поэтому разительное сходство с одним знакомым ему человеком, его не удивило.

Эдвальд занял отведённое ему место за столом и расположил новую железную руку перед собой. Все трое бросили на неё мимолётные взгляды, полные удивления, однако правила этикета не позволили им выказать более бурной реакции. Королю же было довольно и этого.

— Приветствую, ваше величество, — сказал Драйберг. Он так много лет провёл в Энгате, что говорил почти без акцента. — Должно быть, вы уже осведомлены о моих спутниках, но правила приличия обязывают меня представить их поимённо. Сареан из Аргелиса, посол королевства Халантир, и Альбрехт Эльдштерн, маг и почётный профессор аркентальского университета, посланник Ригенской империи. Полагаю, теперь мы можем начинать.

— Прошу подождать ещё одного участника переговоров… — начал было король, но дверь в зал распахнулась, и вошла та, кого Эдвальд и ожидал увидеть. — … её святейшество матриарх Пречистая Агна. Теперь, господа, мы действительно, безо всяких оговорок, можем приступить к делам.

Оба человека отреагировали на появление матриарха одинаковым учтивым кивком, и только во взгляде эльфа король увидел самые настоящие изумление и страх. В душе Эдвальд ликовал.

— Ваше величество, — неожиданно заговорил эльф, — я буду краток. Король Майгелет называет случившееся вторжение трагической ошибкой. Эта война оказалась разрушительна для обеих наших стран. Его величество приносит глубочайшие извинения и предлагает подписать мирный договор.

Посланник Халатира замолчал, но в его взгляде читался вызов. Эдвальд понимал, какого ответа ожидает эльф. Немедленное согласие от правителя ослабленного войнами государства, для которого мирный договор столь же желанен, как глоток воды в пустыне. Нет, король Энгаты не настолько глуп, он не доставит эльфу такого удовольствия.

— Сколько лет королю Майгелету? — неожиданно для всех спросил Эдвальд.

— Его величество освещает этот мир вот уже двести пятьдесят лет, — несколько смущённо ответил эльф, — сто тридцать из которых приходятся на его мудрое правление.

— Значит это не первая война с Энгатой на его памяти, — улыбнулся король. — Не много ли ошибок для того, кто живёт больше двух веков? Больше похоже на то, что мудрый Майгелет был полностью уверен в победе. Настолько, что поставил командовать войском своего брата, генерала Аргелета. Да, мне известно и это. Однако он не предусмотрел появление армии некроманта… Или же наоборот? Не потому ли ваши силы так спешно отступили, едва встретившись с мертвецами Вингевельда, что король Майгелет и не собирался с ними сражаться, а вторжение эльфов в Энгату было призвано лишь отвлечь наши силы от некроманта?

Эдвальд выждал паузу, насладившись растерянным выражением лица эльфийского посланника.

— Впрочем, теперь это всё вряд ли имеет значение, — король махнул железной рукой и насладился тем, как присутствующие проводили этот жест взглядами. — Было ли случившееся его ошибкой или нет, но это стоило тысяч жизней воинов королевства. Тысячи семей остались без кормильцев. Я согласен подписать договор на моих условиях. Во-первых, вы выдадите лорда Хостера Форрина, что пропустил войска эльфов через свои земли. Мне известно, что при отступлении ваших сил он бежал в Халантир.

— Лорд Форрин ныне пребывает при дворе короля Майгелета, — ответил эльф. — Он просил передать, что считал себя вправе поступить таким образом. Позволю себе процитировать его слова: «король знает, какой долг я вернул ему». Однако же он отказался хоть что-нибудь мне пояснить.

— В таком случае охотно сделаю это за него, — Эдвальд слегка улыбнулся. — Семь лет назад, в годы войны, Хостер Форрин отказался примкнуть ко мне и встал на сторону Эркенвальдов. После битвы при Лейдеране двое его сыновей сумели отступить, а сам он попал ко мне и оставался моим пленником до самого конца войны. В битве на Руке лорда погиб его старший сын, а при штурме столицы — средний. Младшего, Колина, ещё совсем мальчишку, братья укрыли в Чёрном замке, но, когда всё было кончено, я пощадил его с условием, что лорд Форрин присягнёт мне на верность. Он принял моё предложение, так что я сохранил жизнь и ему, и его младшему сыну.

— В таком случае лорд Форрин мстит за гибель старших сыновей, — проговорил эльф. — Его мотив можно понять.

— Разве? — вскинул брови король. — Они выбрали сторону в войне и были верны ей до конца. Кастор Форрин же присягнул мне на верность вместе с младшим сыном, однако, похоже, только сир Колин помнит об этой клятве. Именно он увёл гарнизон из Форкасла, когда узнал, что отец собирается сдать крепость эльфам. И привёл солдат к Лейдерану на подмогу нашим войскам. Он отплатил за моё милосердие верностью, и теперь получит за это замок отца. Так какой же долг решил вернуть лорд Форрин?

Эльф ответил на это сдержанной улыбкой и лёгким кивком головы.

— Говоря об условиях, — сказал он, — вы произнесли «во-первых». Значит ли это, что есть и «во-вторых»?

— Разумеется. Второе условие будет более материальным. В качестве репарации я желаю получить пограничную крепость Эдельгилат на другом берегу Альбы.

— Вы имеете в виду реку Мегин Майр? — вежливо уточнил эльф, но в его словах слышался нажим.

— Я имею в виду реку, что ныне разделяет наши королевства, которую народ Энгаты испокон веков зовёт Альбой, — холодно ответил король. — Также в требования входит территория на расстоянии пяти десятков миль к востоку от берега реки.

Посол Халантира молчал, неотрывно глядя на короля.

— Третье условие — сотня кораблей с верфей Халантира. Пусть их доставят в любой из портов Энгаты, что будет способен их вместить. Либо же корабельный лес, достаточный для изготовления полутора сотен судов размером не меньше когга. Необходимые расчёты вам предоставят.

— Это всё? — сдержанно спросил эльф.

— Остальные требования, чуть менее значительные, будут изложены в варианте договора, который подготовят позже, — как бы невзначай ответил король. — Его доставят прямо к вам в покои, где вы сможете не спеша ознакомиться со всеми пунктами.

Эльф застыл с оскорблённым видом. После некоторого молчания он поднялся с места.

— Я передам ваши условия королю. Но не могу обещать, что он оставит их без изменений, — сказав это, халантирский посол покинул зал. Проводив его взглядом, заговорил банкир Юргент Драйберг.

— Теперь, ваше величество, я бы хотел обсудить не менее важный вопрос. Как вам, должно быть, известно, корона должна банку «Феннс и Драйберг» никак не менее сотни тысяч золотых маренов. Ещё до моего отъезда господин верховный казначей обещал обсудить с вами предложенный мной вариант выплаты долга, но утверждал, что вы раз за разом откладывали этот разговор, ссылаясь на дурное самочувствие.

— Верно, — не моргнув глазом, ответил Эдвальд, — но, думаю, вам также должно быть известно, что Явос Таммарен казнён мной за измену.

Услышав это, банкир едва заметно побледнел, но тут же взял себя в руки.

— Да, ваше величество, — сдержанно ответил он, — узнал об этом вчера вечером. Если не возражаете, я хотел бы представить вам рассчитанный на десять лет план выплаты означенной суммы с учётом процентов, а также доходов и расходов короны. Мы разработали его совместно с господином Таммареном, и я беру на себя смелость полагать…

— Думаю, уважаемое правление банка понимает, что казна отягощена ввиду чрезвычайных обстоятельств, — перебил его король. — Наша страна совсем недавно пережила вторжение Халантира и восстание архимага Вингевельда. К тому же эти события потребовали определённых реформ, что также повлекло за собой расходы.

— Значит, вы отказываетесь от выплаты долга? — спросил Драйберг. В его голосе появилось напряжение.

— Я хотел бы обсудить отсрочку.

— Это неприемлемо, — ответил банкир, но тут же добавил как можно более учтиво: — Ваше величество, правление банка желает получить причитающиеся ему средства как можно скорее. Корона и без того затянула срок выплаты на без малого год. Ввиду вышесказанного, на последнем заседании правление приняло решение обратиться к его императорскому величеству за помощью в решении этой ситуации.

Эдвальд понимал, что рано или поздно услышит эти слова. Банк «Феннс и Драйберг» имел тесные связи с императорским двором Ригена, но после захвата власти в Энгате ему удалось договориться с правлением и лично с Юргентом Драйбергом, чтобы банк не покидал страну. Корона даже взяла крупный и долгосрочный кредит, который пришёлся очень кстати для восстановления страны после войны. Для этого король не стал снимать с должности талантливого казначея Явоса Таммарена, хорошо знакомого с Драйбергом лично. И вот теперь у него нет ни Явоса, ни сотни тысяч золотых, которых можно сию минуту выплатить банку. К тому же, его амбициозные планы на будущее требовали поистине грандиозных затрат…

— Какого же рода помощь готов оказать вам император? — со вздохом спросил король.

Эдвальд понимал, что покойный император Густав до самого последнего вздоха не простил ему смерть брата и узурпацию власти. Понимал он и то, что новый император Гюнтер Эркенвальд решил начать правление с решительных действий. Истребовать с энгатской короны долг и заручиться поддержкой могущественного банка — отличное начало. На мгновение Эдвальд даже проникся уважением к новому правителю Ригена.

— Для начала его императорское величество грозит закрыть порты для энгатских торговых кораблей, — начал Драйберг. — В случае же, если долг не будет выплачен в течение двух месяцев, то порты для ваших судов согласны закрыть также Эхлаан и Нераль. Если же до весны следующего года соглашение не будет достигнуто, его императорское величество не исключает морскую блокаду южных портов Энгаты.

— Значит ли это, что молодой Гюнтер грозит мне войной? — осторожно спросил король.

— Только в случае, если Энгата и дальше будет игнорировать требования банка «Феннс и Драйберг». К тому же, его императорское величество возмущён разрывом помолвки его сына с вашей дочерью.

— Об этой помолвке моя жена в тайне от меня договаривалась с его отцом. Теперь же в живых нет ни её, ни его, поэтому, полагаю, вопрос можно счесть закрытым.

— Ваше величество, — вдруг заговорил старик Альбрехт Эльдштерн, не проронивший до того ни слова, — позвольте сказать и мне.

Его голос звучал мягко и спокойно. Словно речь шла не о сотнях тысяч золотых, ни о десятках тысяч жизней, которыми обе страны рисковали в случае войны, а о чём-то совершенно несущественном. О чём-то, что можно обсудить у уютно трещащего камина за бокалом вина и непринуждённой беседой.

Король кивнул в ответ, и старик, улыбнувшись, продолжил.

— Незадолго до отъезда я лично встречался с его императорским величеством. Поверьте, Гюнтер хочет войны не больше вашего, — на этих словах что-то внутри Эдвальда усмехнулось, но он не подал вида, — поэтому мы с ним пришли к некоторым… альтернативным способам достичь соглашения в этом, без сомнения, непростом вопросе. Император готов погасить часть или даже весь долг королевства перед банком взамен на определённую услугу.

Старик начал перечислять самые разные варианты помощи ригенской империи. От освобождения ригенских торговцев от налогов до помощи в экономической блокаде эльфов. Объединяло их лишь то, что ничего из этого не укладывалось в планы короля на ближайшее будущее. Он слушал, оперев голову на кулак, тот, что из плоти, и безучастно смотрел на стол. Вдруг разум короля посетила мысль, показавшаяся ему если, не идеальным решением, то уж точно лучшим из возможных.

— Господин Эльдштерн, — перебил он старика, говорившего в этот момент о закупках зерна у Ригена, — позвольте же и мне предложить нечто, что, я уверен, удовлетворит императора и устроит обе наши стороны.

Сказав это, король подошёл к дверям и, приоткрыв их, сказал несколько слов охранявшим их гвардейцам, после чего вернулся на место. Удовлетворённо отметив заинтересованность во взгляде Драйберга, он продолжил:

— Энгата, безусловно, многим обязана Ригенской империи и лично Эдельберту Эркенвальду, который, установив в нашей стране единую власть, положил конец бесконечным распрям, что поколениями терзали нашу землю. После окончания объединения Эдельберт велел создать корону, которая и стала символом этой власти. Долгие годы этот искусно сделанный венец был неразрывно связан с властью над западными землями, как нашу страну называли в Ригене, теперь же времена изменились. Ныне властитель Энгаты, как видите, носит другую корону, красноречивый знак крепости веры и несгибаемой воли её народа. Венец Эдельберта же, хоть и утратил свою важность, ныне остаётся ценнейшей реликвией для дома Эркенвальдов. И теперь, в знак доброй воли, я великодушно предлагаю императору Гюнтеру вновь обрести наследие его предков.

В зале повисло напряжённое молчание. На лице Драйберга впервые отразилось замешательство, а с лица Эльдштерна едва не сползла вежливая улыбка. Тишину нарушил вошедший в зал сир Гильям Фолтрейн с золотой короной в руках. Аккуратно поставив её на стол, он удалился.

Венец Эдельберта действительно впечатлял. За почти три сотни лет, что минуло с создания короны, она нисколько не растеряла своей красоты. Искуснейшие ювелиры изготовили из чистого золота шесть орлиных крыльев, скрепили их меж собой по кругу и получили венец, каких ещё не видывал свет. Впереди же, будто этого было мало, чело носившего корону украшал золотой орёл, символ дома Эркенвальдов, на раскинутых крыльях которого внимательный взгляд мог различить каждое пёрышко. Когда король Энгаты сидел на троне Чёрного замка, голова орла была направлена на восток, в сторону Ригена, как постоянное напоминание о верности империи.

Иные велели бы густо усыпать корону самоцветами, но Эдельберт Эркенвальд был не таков. Каждый из камней, украшавших корону, он взял из регалий прежних правителей Энгаты. Когда-то Эдвальд с интересом изучал историю и значение всех этих камней и теперь помнил наизусть то, чем обычно интересуются лишь придворные ювелиры.

Так грудь золотой птицы украшали пять драгоценных камней, самым крупным из которых был овальный сапфир «Сердце Энгаты», чьи грани переливались всеми оттенками синего: от почти чёрного до небесно-голубого. Некогда он венчал массивную корону лордов Стоунриджей, прежних владык северного Хартланда и хозяев Чёрного замка. После того, как Эдельберт казнил последнего из них, он велел вынуть прекрасный камень, а корону расплавить, чтобы её золото легло в основу нового символа власти в объединённом королевстве. Сапфир поместили на грудь орла, как и подобает сердцу и символу Хартланда — центральных земель.

Выше орлиного сердца покоился фиолетовый аметист, взятый из серебряного венца лордов Скайнов, властителей Атерланда, а глазом золотой птице служил чёрный опал с радужными прожилками, который тогдашний лорд Таммарен добровольно отдал вместе с железным перстнем, служившим ему оправой.

Под сердцем находился прекрасный изумруд, поражавший своей чистотой и аккуратностью граней. Некогда лорды Майвены отбили его у эльфов, теперь же он украшал чело правителя Энгаты в знак его власти над лесами королевства. В самом низу, на орлином хвосте, красовался кроваво-красный рубин в форме перевёрнутой капли. Лорд Вейлен Рейнар, лично вынувший его из собственной короны, утверждал, что это застывшая капля драконьей крови. Едва ли Эдельберт Эркенвальд в это поверил, но очарования камня, таившего в себе причудливые дымчатые узоры, он не признать не мог.

Больше на передней части короны камней не было. Символы остальных регионов королевства поместили на боковые крылья. Их украшали огненные капли янтаря, словно слезы застывшего пламени, символ южных земель Энгаты, и льдинки аквамарина из диадемы владык Золотого берега.

Власть над островами Миррдаэн Эдельберт получил последней, женившись на леди Эйлинн Русворт. В знак этого союза он велел украсить крылья короны белоснежными жемчужинами с её свадебного платья.

Эдвальд вспомнил, как несколько этих жемчужин осыпались, когда корона ударилась об пол, упав с отрубленной головы Альберта Эркенвальда. И только теперь он задумался, что это могло быть предзнаменованием будущего предательства королевы Мередит.

Эдвальд молчал и завороженно глядел на корону, что в народе прозвали кровавой. В памяти всплыло всё то, что он когда-то сделал, чтобы заполучить её. Он вспомнил смрад сотен убитых под Лейдераном. Вспомнил воды Руки лорда, что сделались алыми от крови после битвы. Наконец, бросил взгляд на железный кулак, в котором отражалось его собственное лицо.

Первым нарушил молчание Альбрехт Эльдштерн, коротко кашлянув.

— Уверен, его императорское величество оценит этот весьма неожиданный жест по достоинству. Сейчас я не могу предсказать его реакцию, но, полагаю, мы сумеем прийти к компромиссу. Я сегодня же отправлю в Риген письмо.

На этом переговоры завершились. Когда Альбрехт Эльдштерн поднялся с места и направился к двери, король остановил его.

— Полагаю, я не ошибся, сочтя вас родственником Карла Эльдштерна, — вкрадчиво произнёс Эдвальд.

— Да, ваше величество, это действительно так. Разве вы знаете о нём?

— Более того, — улыбнулся король, — он прямо сейчас находится в замке. Думаю, прежде чем писать письмо императору, вы захотите увидеться с братом и внучкой.

— Как? — вскинул брови старик. — Неужели Рия тоже здесь?

— Можно сказать, они оба здесь живут и работают. Спросите о них в лечебнице замка. Сир Гильям вас проводит.

Угрюмого вида рыцарь гвардии, которого король назвал сиром Гильямом шествовал впереди и каждый его шаг сопровождался металлическим хрустом доспеха. Альбрехт следовал за ним по пятам, стараясь не заблудиться. Чёрный замок показался ему местом мрачным и запутанным. Он уже проводил взглядом с полдюжины лестниц и, наверное, больше десятка поворотов.

Узнать, что Карл и Рия находятся прямо здесь, было для него невероятной неожиданностью. Поначалу Альбрехт даже не поверил собственным ушам, услышав такое от его величества, но теперь изумление переросло в волнение. Он не видел брата уже очень давно, да и расстались они не самым лучшим образом.

Когда в Ригене разразилась чума, он до последнего надеялся, что болезнь обойдёт их стороной. В этом он оказался прав: мор забрал его сына и невестку. Малышка Рия была разбита. Альбрехт предложил им с Карлом поселиться в Аркентале и некоторое время они прожили там. Потом Карлу вздумалось уехать в Энгату, и он позвал брата с собой. Поначалу Альбрехт даже согласился, но позже его одолели сомнения: что ему, имперскому магу, делать в стране, недавно сбросившей владычество Ригена? И что там будет делать Карл? Тот упрямо утверждал, что им будет лучше где угодно, кроме «проклятых зачумлённых городов империи».

Однако заразу удалось сдержать. Моровое поветрие прошло по северу страны, едва зацепив столичные земли. Вот только Карл об этом уже не узнал. Они с Альбрехтом разругались, когда тот попытался отговорить брата уезжать. Алхимик тогда назвал его напыщенной бездарью, получив жестокий ответ. «Разочарование родителей» — вот что Карл услышал от брата. С тех пор не было ни дня, когда Альбрехт бы не сожалел об этих в сердцах брошенных словах, и теперь ему, наконец, предстояло посмотреть брату в глаза.

Сир Гильям остановился в небольшом зале с окнами-витражами.

— Спросите здесь, — кивнул он в сторону двери и зашагал прочь.

Затаив дыхание, Альбрехт Эльдштерн, почётный профессор аркетальского университета, легонько толкнул потрёпанную деревянную дверь, что отделяла его от столь важной встречи. За ней оказались больше дюжины коек в два ряда, а между ними деловито сновали молодые девушки в просторных белых одеждах.

Почти все кровати пустовали, кроме нескольких, и старик пошёл вдоль них, пытаясь высмотреть знакомое лицо среди появлявшихся и исчезавших работниц замковой лечебницы.

— Герр Эльдштерн? — донёсся слабый хриплый голос.

Альбрехт обернулся и увидел лежащего на одной из коек лысого мужчину с безобразным шрамом на лице.

— О, простите, обознался. Но так похож… — бедняга зашёлся в кашле. Он выглядел крепким, но Альбрехт не понаслышке знал, что болезни не щадят даже таких.

— Но частично вы правы, я действительно Эльдштерн. И… вы говорите по-ригенски? — добавил он на родном языке.

— До чего же приятно услышать знакомую речь в таком поганом месте… — лысый улыбнулся уголком губы, что не был перерезан шрамом, и усмехнулся. — Кажется, здесь становится слишком много Эльдштернов. Или у меня снова жар.

— О, вы, должно быть, перепутали меня с моим братом, — от волнения у Альбрехта перехватило дыхание. — Он здесь бывает? Его зовут Карл Эльдштерн.

— У Карла есть брат? Нет, его здесь нет. Трудится над… чем-то. Не знаю, мне не говорят. Да и плевать… — собеседник снова закашлял. — Если вас не затруднит… подать этот кувшин…

Когда Альбрехт помог человеку утолить жажду, тот облегчённо вздохнул.

— Должно быть, это у вас семейное — появляться в нужное время в нужном месте. Хе-хе! А вот ещё одно подтверждение, — лысый взглянул куда-то за плечо Альбрехта.

Маг обернулся и увидел такое родное и такое изумлённое лицо.

— Рия… — выдохнул он.

— Дедушка Альбрехт? Это в самом деле ты? — девушка заговорила на ригенском, подбирая каждое слово.

В ответ старик заключил её в такие крепкие объятия, на какие только был способен. С тех пор, как он потерял жену и сына, рассорился с братом, в целом свете не было для него человека роднее, чем любимая внучка.

— Вайс! — вдруг воскликнула Рия. — Я же велела не пить и дождаться меня! Теперь микстуру придётся принять снова.

Лысый в ответ только тихо ругнулся сквозь зубы, после чего сказал, улыбнувшись:

— Будь по-вашему, госпожа Эльдштерн. Моя жизнь в ваших изящных руках.

— Я поставлю тебя на ноги, Вайс. Несмотря на все твои усилия, — строго сказала Рия и обратилась уже к Альбрехту. — А как ты оказался здесь? Уже встречал дядю Карла?

— Его императорское величество послал меня на встречу с королём Энгаты. В Ригене теперь правит Гюнтер Эркенвальд, старого императора Густава забрала болезнь.

— Наконец-то этого старого козла боги прибрали… — хрипло донеслось с койки.

— А с Карлом я ещё не встречался, — вздохнул маг. — Да и стоит ли?

— Шутишь? — удивлённо вскинула брови девушка. — Он, конечно, всё тот же ворчун, но уж брата точно будет рад видеть.

— Отойди-ка в сторону, Рия, — услышал Альбрехт из-за спины. — Ещё чумой заразишься.

Маг оглянулся и увидел того, кого желал и боялся встретить в этих стенах. Вид у Карла Эльдштерна был усталый, а кожаный передник и края рукавов рубахи вымазаны в чём-то болезненно-жёлтом.

— Что ты здесь делаешь? — процедил алхимик.

— Пришёл повидаться с братом и внучкой, — стараясь выглядеть как можно более невозмутимым ответил Альбрехт.

— Я имею в виду, что ты делаешь в Энгате. Каким моровым ветром тебя сюда принесло?

— Чума пошла на спад, Карл. Вы можете вернуться в Риген и поселиться в Аркентале. Я помогу…

— И прожить остаток жизни бок о бок с тобой? Donnerwetter! Уж лучше хлебнуть кислоты.

— Как славно видеть семью в сборе, — прохрипел Вайс.

— Он мне не семья, — огрызнулся Карл. — Идём, Рия, мне нужна твоя помощь.

— Я должна остаться с больными, — возразила девушка. — До вечера я отсюда никуда уйти не смогу. Пусть дедушка поможет.

— Полагаю, это ниже его достоинства. «Низкое ремесло» — помнится, так он отзывался об алхимии. Зачем же заставлять профессора Эльдштерна пачкать рукава?

— Я не боюсь запачкать рукава, Карл, — вспыхнул маг, — и с удовольствием помогу тебе в… в чём бы то ни было!

Алхимик смерил брата скептическим взглядом и, нехотя, сказал:

— Чёрт с тобой. Сойдёт любая пара рук. Пошли.

Когда оба брата скрылись за дверью, Рия вздохнула.

— Неужели я тот самый важный больной, с которым ты провозишься остаток дня? — прищурился Вайс.

— Ты и сам знаешь, зачем я так сказала, — ответила девушка. — Не хочу видеть, как вражда раздирает то, что осталось от моей семьи. У меня и так почти никого не осталось.

— Даже если человек остаётся один в целом мире, у него всё ещё есть он сам, — прохрипел Вайс. — Кстати, Делвин ещё с гномами?

— Да, кажется, они нашли общий язык. Мальчишка им понравился, в обиду не дадут.

— Это хорошо… Теперь можно и вздремнуть.

— Не вздумай засыпать, Вайс. Я сейчас вернусь с лекарством.

— Тем самым, от которого во рту привкус прокисшего вина?

— Именно. И на этот раз запивать его ты не будешь.

Сказав это, Рия зашагала прочь с кувшином воды в руках.