Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки

Глава 11

Эдвальд Одеринг вернулся на место под ликование зрителей, а герольд, стремясь перекричать их, начал объявлять участников финальной части турнира.

— Встречайте претендентов на титул командующего гвардией его священного величества! По итогам предыдущих испытаний этой чести удостоились трое смельчаков!

— Бедняга наверняка сорвёт сегодня голос, — усмехнулся Альбрехт.

— Сир Болдвин Гримвуд из Гримхолда! — провозгласил герольд.

На ристалище неспешным шагом вышел рыцарь с подёрнутыми сединой чёрными волосами. Он широко, по-доброму улыбался и приветливо махал трибунам рукой в кольчужной перчатке, пока ветер трепал его жёлтую накидку, на которой и спереди, и сзади был изображён сидящий чёрный пёс, замахивающийся лапами. Рие вспомнился вчерашний рыцарь из Ашеркипа со сломанной рукой, сир Родж. Должно быть, этот тоже приехал развеяться, не стремясь победить, но опыт и мастерство взяли своё, и вот он среди троих претендентов.

— Сир Робин Рикер! Действующий член королевской гвардии!

Этот рыцарь был поистине красив. Молод и светловолос, широкоплеч и статен, он будто вышел прямиком из песен о славных рыцарях, спасающих прекрасных дев от чудищ. На полированной кирасе сира Робина, блестевшей в лучах полуденного солнца, красовался зелёный глаз на белой глазури. Он одарил трибуны лучезарной улыбкой, и Рия услышала восхищённые женские вздохи.

— И, наконец, сир Гильям Фолтрейн! Действующий член королевской гвардии!

Облачённый в гвардейские доспехи, которые покрывала накидка в бело-голубую вертикальную полоску, сир Гильям, был, казалось, совершенно равнодушен к направленным на него восторженным взглядам. Он не махал трибунам рукой, не улыбался им. Дойдя до центра ристалища, он встал подле двух других конкурентов на титул командующего, и, хоть рыцарь выглядел совсем невзрачно на фоне своих соперников, Рие сделалось не по себе.

Она вспомнила, как не так давно случайно встретилась с ним. Был поздний вечер. Девушка выносила мешок с грязными повязками, когда, словно из ниоткуда, перед ней возник латный нагрудник с выгравированной короной. Едва не столкнувшись с ним, она подняла голову и увидела холодные, рыбьи глаза сира Гильяма. И, хоть продолжалось это всего несколько мгновений, этот исполненный отнюдь не праздного интереса взгляд Рия запомнила надолго. Даже когда девушка обошла рыцаря и быстрым шагом отправилась дальше по коридору, она чувствовала, будто этот взгляд прожигает ей не только спину, но и то, что пониже.

Дурные воспоминания прервал раздавшийся вновь голос герольда:

— Должно быть, почтеннейшие зрители задаются вопросом, как же определить победителя в поединке, если участников трое? О! В этом нам вызвался помочь славный сир Эрниваль из Дорема!

Рия поверила в услышанное только тогда, когда Эрниваль сам вышел в центр ристалища. Под серой накидкой виднелась укреплённая пластинами кольчуга с капюшоном, а на поясе висела уже знакомая палица в форме кулака, покрытого шипами.

— Некогда бывший рыцарем ордена Светлой надежды, ныне он посвятил свою жизнь служению церкви и лично её святейшеству матриарху Пречистой Агне! — продолжал герольд. — Сир Эрниваль, вернейший из слуг Железной церкви, сразится с одним из претендентов, но в случае победы не будет участвовать в состязании на титул командующего. Если же он потерпит поражение, то его соперник схлестнётся с победителем схватки между двумя другими участниками, что и определит победителя Железного турнира — нового командующего королевской гвардии его священного величества!

Эрниваль поклонился трибунам и даже те, кто шептался о его обожжённом лице, когда он появился на площадке, теперь восхищённо аплодировали.

— Как благородно со стороны этого юноши участвовать в турнире, не претендуя на победу! — сказал Альбрехт. Он взглянул на Рию и обеспокоенно добавил: — Девочка моя, ты побледнела! Должно быть, из-за шума. Только скажи, и мы уйдём отсюда.

Рия поспешила заверить его, что с ней всё в полном порядке, просто нахлынули неприятные воспоминания. На расспросы Альбрехта пришлось рассказать ему о битве при Лейдеране и о том, как она спасла Эрнивалю жизнь.

— Карл рассказывал, что тебе довелось побывать на войне, но я и подумать не мог, что именно тебе пришлось пережить, — с горечью произнёс маг. — К тому же, в этом замешан и твой Игнат…

— Он просто… Просто оказался не в том месте и не в то время, — грустно проговорила Рия, отведя взгляд. — Мы, все трое, уже не виним друг друга в случившемся.

— Увы, человек часто перенимает черты тех, кому служит. И особенно сильно это проявляется на войне.

Рия ничего не ответила, лишь печально взглянула на Эрниваля, который в поклоне матриарху едва не доставал макушкой до земли. Пречистая Агна сидела по правую руку от короля и всем своим самодовольным видом явно давала знать, что наслаждается происходящим.

Тем временем жребий определил порядок поединков. Первыми сражаться будут Эрниваль и сир Болдвин Гримвуд, за ними же сир Гильям Фолтрейн и сир Робин Рикер, чтобы в случае победы телохранителя её святейшества следующая схватка стала решающей.

Перед началом поединка рыцарь в годах облачился в массивный шлем, опиравшийся на плечи, вместо забрала у которого была сетка из толстых прутьев. Голову Эрниваля же, кроме кольчужного капюшона, не защищало ничего. «Неужели он настолько верит в божественную помощь?» — с опаской подумала Рия.

Сир Гримвуд вооружился желтым треугольным щитом с изображением бегущего чёрного пса, после чего принял из рук оруженосца меч и несколько раз рассёк воздух перед собой, обозначив готовность. Эрниваль сжал рукоять булавы и, взглянул на матриарха. Та покровительственно кивнула, и он встал перед противником в стойку.

Раздался звук горна и Эрниваль бросился вперёд. Удары железного кулака обрушивались на рыцаря один за другим, но ни один из них не смог нанести ему серьёзных повреждений. Многие он принял на щит, от некоторых уклонился, а те, что всё же достигли цели, оставили на доспехе разве что неглубокие вмятины от шипов.

Улучив момент, сир Гримвуд нанёс удар, разрезав накидку на груди противника, под которой оказалась пластина. После клинок молниеносно скользнул лезвием по ноге. На первый взгляд это попадание показалось Рие незначительным, но вскоре она увидела там алое пятно. Ноги Эрниваля не были защищены кольчугой, лишь плотной тканью, и сир Гримвуд, будучи старше и опытнее, не преминул этим воспользоваться.

Эрниваль, казалось, вовсе не заметил раны и продолжал обрушивать на щит удар за ударом. И вот, когда чёрный пёс на нём уже был едва различим из-за изодранной до самого дерева ткани, щит не выдержал и раскололся ровно посередине. Рыцарь отбросил его в сторону и тут же получил булавой по голове, едва не потеряв равновесие. Трибуны затихли, но сир Гримвуд сумел устоять на ногах, а следующий удар уже прошёл мимо.

— Не подумал бы, что этот парень способен на такие удары, — опасливо произнёс Альбрехт. — Ох, если б не шлем…

Рия не стала бы с этим спорить: в том месте, куда пришёлся удар железного кулака, зияла глубокая впадина.

Рыцарский меч угодил Эрнивалю в бок, едва не прорубив кольчугу, но уже от следующего выпада телохранитель матриарха ловко отпрыгнул и снова с размаху угодил булавой в шлем противника. На этот раз сир Гримвуд упал на колено от удара невероятной силы. Устремившихся к нему слуг и оруженосца рыцарь остановил жестом руки, после чего с трудом, но поднялся на ноги. Сразу после этого он попытался атаковать, но вышло у него настолько неуклюже, что Эрниваль буквально вышиб меч из рук рыцаря булавой.

Сир Гримвуд попытался было рвануться к лежащему на земле оружию, но третий удар булавой, на сей раз попавший в шлем ближе к затылку, сшиб его с ног и повалил на землю. На этот раз подбежавших слуг останавливать было некому. Они помогли своему господину сесть и сняли с него шлем. Сир Гримвуд поправил съехавший подшлемник, осоловело поглядел на противника и, улыбнувшись, махнул рукой. Оглушительный звук горна возвестил об окончании поединка.

— Победу одержал Эрниваль из Дорема! — провозгласил герольд, и трибуны взорвались овациями.

Когда ликование стихло, победитель повернулся к ложе и громко произнёс:

— Эту победу я посвящаю её святейшеству матриарху Пречистой Агне! Да одарят её боги своей милостью! Да будет к ней благосклонен Железный владыка!

Матриарх довольно кивнула в ответ, и Эрниваль покинул ристалище под одобрительные голоса зрителей.

— И почему я не удивлена исходом поединка, — мрачно сказала Рия со вздохом.

— Порой сила и молодость одерживает верх над опытом, — отозвался Альбрехт.

— Если бы дело было только в этом…

Герольд объявил финальный поединок за звание победителя Железного турнира и его участников: сира Робина Рикера и сира Гильяма Фолтрейна.

Молодой светловолосый рыцарь выбрал в качестве оружия меч, но отказался от щита, заявив, что защитой ему станет любовь прекрасных зрительниц. После этих слов Рия вновь услышала женские вздохи и восклицания.

— Да уж. Девицы его обожают, — бросила она, — вот только вряд ли это действительно поможет в схватке.

— Юноша, несомненно, знает, как завоевать расположение публики, но, думаю, дело больше в подвижности, — задумчиво произнёс Альбрехт. — Гляди, чем собрался вооружиться его соперник.

Сир Гильям примерялся к длинной рукояти огромного, в его собственный рост, меча. Он лениво перекинул его из одной руки в другую, несколько раз взмахнул и, на мгновение задержав взгляд на гарде, развернулся к центру ристалища. Там его, опустив забрало шлема-бацинета, уже ожидал противник. Когда герольд уже подносил горн к губам, король вдруг поднялся с места, заставив трибуны стихнуть.

— Добрые люди Энгатара! — провозгласил он. — Благородные гости столицы! Жизнь каждого из нас в руках богов, но лишь теперь эта рука надёжна, как никогда. Пусть железная длань беспристрастного владыки Калантара определит достойнейшего! И пусть победит сильнейший!

Едва король опустился на место, раздался трубный глас. Поединщики сошлись в яростной схватке, совсем не похожей на предыдущую.

Молодой сир Робин в блестящих латах двигался ловко и расчётливо, быстро нанося удары со всех сторон. Он метил в ноги и подмышки, но сиру Гильяму раз за разом удавалось избегать серьёзных ударов, так что большая их часть приходилась на защищённые места. Фолтрейн, видимо, собирался держать противника на расстоянии, но тот был слишком подвижен для этого.

После десятка таких атак сир Робин решил сделать передышку и отпрыгнул, держа клинок наготове. Сир Гильям же положил меч на плечо, но, несомненно, был готов к внезапному рывку светловолосого рыцаря. Вдруг сир Робин, сделав обманчивый шаг влево, ринулся вправо, но получил неожиданно быстрый удар в шлем и едва не потерял равновесие. Трибуны ахнули, но рыцарь устоял на ногах и даже успел помахать зрителям, будто бы ничего не произошло. Когда же Гильям Фолтрейн попытался воспользоваться моментом и пошёл в атаку, тот ловко отвёл удар двуручника и едва не угодил остриём меча в забрало противника.

Дальнейшая схватка потонула в звоне стали. Оба рыцаря не подпускали друг друга слишком близко и то сходились, то расходились. Хоть клинок сира Робина и был короче, но мастерством своему противнику он ничуть не уступал.

Внезапно, во время очередной атаки, сир Гильям не стал парировать удар, а с силой пнул противника по ноге. За это он едва не поплатился ранением в незащищённую подмышку, но успел обрушить тяжёлый двуручник прямо на шлем, угодив туда, где под слоем металла было ухо сира Робина.

Воспользовавшись секундным замешательством сир Гильям вдруг перехватил меч за лезвие и, орудуя им, словно крюком, зацепил наплечник сира Робина. Резким движением он подтянул противника к себе и принялся исступлённо молотить кулаком в латной перчатке по забралу шлема.

Рия взглянула на побледневшего дедушку и увидела, как его губы едва заметно вздрагивают при каждом ударе, когда ристалище оглашал глухой металлический звук.

Непонятно, отпустил ли сир Гильям противника сам, или же тому удалось освободиться самостоятельно, но когда сир Робин отпрянул, то тут же поспешил снять шлем с измятым забралом. Трибуны ахнули. Прекрасное прежде лицо рыцаря было залито кровью, что текла из рассечённой брови и расквашенного носа. Рия подумала, что, не будь сир Робин защищён шлемом, его даже не успели бы принести в лечебницу.

Сир Гильям, кажется, только этого и ждал. Пока противник пытался вытереть лицо, он провёл стремительную атаку метя в голову. И, хоть сир Робин чудом уклонился, из-за чего меч, миновав голову, со звоном ударился о наплечник, в следующий момент рыцарь схватился за ухо и огласил ристалище пронзительным криком. Гильям Фолтрейн плотоядно улыбнулся, облизнул губы и двинулся было к противнику, но тот, заметив это, выронил меч и попытался закрыться рукой.

Тот же час раздался протяжный звук горна, но сир Гильям и не думал останавливаться. Только когда его величество лично окликнул рыцаря и окинул неодобрительным взглядом, тот замер и, опустив меч, лишь похлопал сира Робина по плечу.

— Скажи спасибо его величеству, — хрипло проговорил Фолтрейн в воцарившейся тишине. — И мне тоже. Теперь ты куда краше.

— Почтенные гости! — провозгласил герольд. — Вот он, победитель Железного турнира! Тот, кто пред ликом богов и людей доказал свою силу и доблесть! Сир Гильям Фолтрейн из Кроука!

Однако трибуны были далеки от ликования. Рия даже услышала тихие женские всхлипывания, перемежаемые фразами «его лицо!» и «бедный сир Робин!» Альбрехт, чьё лицо было белее мела, предложил уйти уже сейчас, сказав, что он увидел более, чем достаточно, чтобы охладеть к рыцарским турнирам до конца жизни. Рия согласилась, вспомнив, что ей наверняка предстоит вновь увидеть лицо сира Робина, когда тот прибудет в лечебницу. К счастью, сир Гильям, кажется, ранен не был. Рия содрогалась от мысли, что ей пришлось бы подолгу находиться рядом с ним.

Альбрехт проводил внучку до входа в лечебницу, где её встретила обеспокоенная матушка Анета, а после отправился к себе. На расспросы монахини о случившемся на турнире Рия отвечала честно и со всеми подробностями, отчего старшая из белых сестёр становилась всё мрачнее и мрачнее. Когда рассказ был окончен, она тяжело вздохнула:

— Дались им эти мордобои! Калечить друг друга толпе на потеху, будто бы всех этих войн мало. Так там хотя бы зрителей нет! Боги мне свидетели, в прежние турниры столько раненых не было…

— Как себя чувствует Агата? — обеспокоенно спросила Рия. Эта сестра была прекрасной помощницей и исполнительностью своей выделялась даже на фоне остального ордена.

— Ох… — махнула рукой матушка Анета. — Лучше и не спрашивай. Бедняжка второй день ничего не ест и ни с кем не разговаривает. Сидит у себя в келье без движения, точно статуя, и глядит в одну точку.

— Эта матриарх просто… — в сердцах проговорила Рия, но осеклась.

— Ты права, ох как права, — снова вздохнула старшая сестра, будто угадав её мысли. — Эта женщина… Я всю жизнь посвятила служению Церкви, девчонкой ещё в орден подалась! Но такого никогда не видывала.

Матушка Анета огляделась и перешла на шёпот.

— Да простят меня боги за эти слова, но… она настоящий демон! И если это испытание Троих, посланное, чтобы проверить нашу стойкость, то дай нам сил, Аминея, пережить его.

День прошёл примерно так, как Рия себе и представляла, вот только Вайса в койке не оказалось. Матушка Анета сказала, что и не заметила, когда он пропал. Должно быть, не удержался и сбежал промочить горло в местных тавернах, наплевав на рекомендации. Вскоре после того, как Рия с Альбрехтом покинули турнир, в лечебницу попал несчастный сир Робин Рикер. Его бровь и нос опухли, а на месте уха была лишь корка запёкшейся крови. После того, как она умыла и обработала лицо рыцаря, пришло время перевязывать рану.

— Чёртов Фолтрейн… — стиснув зубы, проговорил сир Робин. Стоило отдать ему должное, он стойко переносил все процедуры, и заговорил только сейчас. — Если бы не его величество, мясник наверняка раскроил бы мне череп. И эти его слова…

— Я слышала, — ответила Рия, старательно наматывая бинт слой за слоем. — И, наверное, вся трибуна тоже. Такая тишина стояла.

— Да? А я того даже и не заметил… Хотя о чём я, вас-то до сих пор слышу сквозь гул в голове… Скажите, как там… Как моё ухо?

— Мне жаль, — с сочувствием ответила Рия. — Теперь оно у вас одно.

— Вот ведь сукин сын… Но в чём-то он прав. Шрамы действительно украшают.

— Вы думаете? Отсутствие уха будет посерьёзней шрама.

— Уверен. К тому же я порядком устал от женского внимания, а это поможет его поубавить. Не поверите, однажды я получил письмо от обожательницы, в котором она угрожала наложить на себя руки, если мы не увидимся при луне.

— Вы правы, не поверю, — улыбнулась Рия.

— Вот видите, уже действует, — усмехнулся рыцарь и тут же нахмурился. — Долго голова так будет гудеть?

— Надеюсь, что нет. Вы легко отделались. Я слышала, на что способен сир Гильям, и мне не хотелось бы наблюдать это воочию.

— А ведь этот человек теперь встанет во главе королевской гвардии… — обречённо произнёс сир Робин. — Наверное, он последний, кого я хотел бы видеть в роли командующего.

Вечером в лечебнице неожиданно появился Альбрехт. Вид у него был взволнованный и даже какой-то торжественный.

— Рия! — позвал он, приближаясь быстрым шагом. — Девочка моя! Идём скорее! Карл закончил!

— Потише, дедушка. Не стоит об этом здесь во всеуслышанье. К тому же сир Робину нужно выспаться.

— Ох, прости. Что это я в самом деле, — смутился маг, заговорив почти шёпотом. — Пусть бедняга отдохнёт. Его величество пригласил меня увидеть триумф Карла своими глазами. Впрочем, не удивлюсь, если брат сам предложил позвать меня. Должно быть, хочет утереть мне нос. Толком не знаю, над чем он работал, но, раз его нанял сам король, дело стоящее. Постараюсь за него порадоваться.

— Так вы ещё не поговорили? — укоризненно спросила Рия.

— Я пытался, честно. Но страж у дверей лаборатории заявил, что «господин Эльдштерн на особенно важном этапе работы», и отказался меня впускать. Клянусь, девочка моя, как только всё закончится, я потолкую с ним. Ты ведь не откажешься поприсутствовать? Уверен, для Карла было бы очень важно видеть тебя в такую минуту.

Рие ничего не оставалось, кроме как согласиться. В конце концов, она отпрашивалась у матушки Анеты на весь день, а он ещё не закончился. Солнце едва зашло за горизонт и лечебницу осветил мягкий свет масляных ламп. Таким же образом освещались и коридоры, по которым Рия неотступно следовала за дедушкой.

Наконец, они добрались до лаборатории. У двери стоял Эрниваль, который, увидев Рию и Альбрехта, склонил голову в знак приветствия.

— Думала, увижу тебя в лечебнице, — с прохладцей произнесла девушка. — Как твоя нога?

— Ты была на турнире? — удивился он, а после добавил отстранённо: — Она… в порядке. Рана небольшая, перевязал её сам. Проходите, вас уже ждут.

Эрниваль открыл дверь, и взору Рии предстала поистине причудливая компания людей.

Его священное величество Эдвальд Одеринг в сопровождении Агны и сира Гильяма Фолтрейна стояли у одного края широкого стола. Правая рука короля оканчивалась устрашающим кулаком из железа, который странным образом приковал взгляд Рии, едва она вошла. Матриарх смерила девушку холодным взглядом, новый командующий гвардии же поглядел на неё совсем иначе: краешки его губ приподнялись в отвратительной улыбке. Кроме них в комнате находился дядя Карл и тот, кого Рия вовсе не ожидала здесь увидеть: Рихард Вайс, лёгок на помине! Он-то что здесь делает?

— Приветствую, Альбрехт! — улыбнулся король. — И вас, юная леди Эльдштерн. Вы как раз вовремя, чтобы стать свидетелями величайшего триумфа в истории алхимии. Такие искусные мастера своего дела, как Карл, рождаются не каждый день, вашей семье следует им гордиться.

— Вы вгоняете меня в краску, ваше величество, — смущённо проговорил Карл. — Позвольте же приступить к демонстрации. Вы попросили для начала испытать эликсир на подопытном, так что я взял на себя смелость предложить этому человеку поучаствовать в эксперименте.

— Вижу ваше недоумение, госпожа Эльдштерн, — ухмыльнулся Вайс. — Вы сказали, я скоро смогу отправиться домой, а Карл предложил мне напоследок заработать денег на дальнюю дорогу. Благо его величество человек не из скупых. Ну что ж, давайте, Карл, вашу склянку.

— Как же мы узнаем, что эликсир подействовал? — поинтересовался король. В его голосе слышалось нетерпение.

— Почтенный Отто из Альвенгау писал, что побочным эффектом эликсира является мгновенное исцеление дефектов кожи, поэтому и был выбран этот немолодой человек. Насколько сильно оно выражено — мне неизвестно, но мы, несомненно, заметим это.

— Хотите сказать, что я настолько плохо выгляжу, Карл? — усмехнулся Вайс, но алхимик не обратил внимания на его слова, а лишь нахмурил брови и вручил прозрачную склянку с рубиново-красной жидкостью.

— Я разделил полученную смесь на три части, ваше величество, — пояснил алхимик. — Одну выпьет подопытный, другая предназначена вам, третья же — запасная. На случай, если кто-нибудь окажется слишком неуклюж. Пейте, Вайс, не тяните!

Взгляды всех присутствующих в лаборатории были направлены на лысого наёмника с уродливым шрамом на лице. Король и матриарх застыли в предвкушении, даже Гильям Фолтрейн выглядел заинтересованным и, наконец, перестал бросать сальные, как его собственные волосы, взгляды на Рию. Подопытный пожал плечами и поднёс склянку к губам. Дядя Карл от нетерпения впился зубами в нижнюю губу, и Вайс, заметив это, ухмыльнулся. Вместо того, чтобы выпить содержимое, он сначала принюхался к горлышку и картинно поморщился.

— Вайс, чёрт вас дери! — сквозь зубы процедил Карл по-ригенски.

— Да, прошу прощения, — извинился Вайс, — но пахнет этот ваш эликсир, да простят меня дамы, словно кошка нагадила в ведро с тухлой рыбой! Эх! Была ни была! За здоровье его величества!

Сказав это, он резко выдохнул, одним махом вылил содержимое склянки прямо в глотку и тут же проглотил. И без того обезображенное лицо лысого наёмника исказила гримаса отвращения.

— Вот ведь… Уф… Чтоб меня… — наконец, вздрогнув всем телом, он успокоился и спросил будто у всех собравшихся разом: — Ну как? Стал я красивым? Если нет, то с вас, Карл, две, нет, три бутылки дракентальского тёмного. Иначе этот вкус не смыть…

Вдруг Вайс нахмурился и положил руку на живот. Мгновение спустя лабораторию огласила громкая отрыжка. Наёмник принял виноватый вид и открыл было рот, чтобы извиниться, но вместо этого издал протяжный стон и согнулся пополам.

— Дьявол! — выругался он по-ригенски. — Карл! Так и должно быть⁈

Алхимик не знал, что сказать. Король изумлённо наблюдал за происходящим, и вид у него был недовольный. Вайса пробила мелкая дрожь. Внезапно он обхватил живот обеими руками и изверг содержимое желудка прямо на каменный пол лаборатории. Когда наёмник поднял полный ужаса и боли взгляд, Рия увидела кровь на его посиневших губах. Его стошнило снова, на сей раз кровь едва не достигла ног матриарха, заставив её сделать шаг назад.

Наконец, бледный, словно мертвец, Вайс повалился на бок и остался лежать, часто и тяжело дыша и беззвучно шевеля окровавленными губами.

— Как это понимать, Карл? — прозвучал стальной голос короля. — Вы собирались отравить меня?

Алхимик сделал шаг назад и в ужасе прильнул к стене, дрожа всем телом.

— Ваше величество… — произнёс он осипшим голосом. — Я… Никогда бы…

— Первоначально мы не собирались привлекать подопытного. Я хотел сделать всё как можно тише, без посторонних глаз. Если бы её святейшество не убедила меня сначала испытать ваш эликсир на ком-то другом, на месте этого несчастного мог быть я. Сир Гильям, уведите его. Вы знаете, куда. А после возвращайтесь.

Командующий гвардией брезгливо поднял Вайса и, подхватив под руку, выволок из лаборатории, хотя тот едва передвигал ноги.

— Теперь, что касается вас, Карл… Эрниваль! — громко позвал король, и телохранитель матриарха вошёл в помещение. — Этот человек обвиняется в покушении на жизнь короля. Единственное наказание, достойное этого преступления, смерть.

Рия и Альбрехт стояли не в силах шелохнуться. Девушке казалось, что каменный пол уходит из-под ног, она держалась из последних сил. Больше всего на свете ей сейчас хотелось только одного, чтобы дедушка сейчас применил все свои магические силы и размазал короля и матриарха о стены лаборатории.

— Никого не выпускай из помещения, Эрниваль, — сказал король и вновь обратил полный жестокости взор к побледневшему Карлу. — Полагаю, приговор можно привести в исполнение прямо здесь. Мы дождёмся возвращения сира Гильяма и станем свидетелями торжества справедливости.

— Ваше величество… — алхимик сползал по стенке. — Я… Я могу приготовить новый эликсир! Он будет работать, клянусь! Я всё перепроверю!

— Сколько же времени вы будете добиваться результата? Месяц? Год? Сколько людей вы перетравите своими неудачами? И всё это время я буду кормить и поить своего неудачливого убийцу? Нет, Карл. У вас был шанс, вы воспользовались им… По-своему. Сделали выбор.

— Я в точности следовал рецепту… — голос Карла дрожал, превращаясь в сиплый шёпот. — Клянусь вам!

— Ваше величество! — вдруг воскликнул Альбрехт. — Позвольте мне попытаться спасти жизнь брата.

Король удивлённо взглянул на мага, будто вовсе забыл, что он тоже находится здесь.

— Каким же образом вы собираетесь сделать это?

— Насколько мне известно, обвиняемый в любом преступлении вправе потребовать справедливого суда, но в случае очевидного покушения на жизнь королевской особы судебное разбирательство не требуется.

— Верно, — согласился король. В его взгляде появилось любопытство.

— Так написано в законе Эдельберта Эркенвальда, полагаю, вы не вносили изменений в эту систему.

— Она прекрасно работает. Я не счёл нужным это делать.

— Но этот закон распространяется лишь на суд людей. Людей, склонных ошибаться. Я же взываю к суду поединком. Суду богов. Ведь кто может быть справедливее и беспристрастнее, чем боги?

Эдвальд Одеринг вскинул брови и поглядел на матриарха. Она тоже выглядела удивлённой. После этого он едва заметно улыбнулся и ответил:

— Хорошо, господин Эльдштерн. Вы действительно неплохо знаете наши законы. Но уж не хотите ли вы сказать, что ваш брат станет лично защищать свою невиновность с мечом в руках?

— Я готов выступить в качестве защитника Карла Эльдштерна, — заявил Альбрехт, сделав шаг вперёд. Карл посмотрел на него полным изумления взглядом, а его губы беззвучно проговорили: «нет…»

— Что ж, — произнёс король после недолгих раздумий, — тогда и я вправе выбрать себе представителя…

В этот самый момент в лабораторию вернулся угрюмый командующий гвардией. Его кираса была перепачкана кровью, должно быть, Вайсу вновь сделалось плохо по пути.

— Сир Гильям Фолтрейн, — неожиданно обратился к нему король, — согласитесь ли вы представлять меня на суде богов и доказать виновность Карла Эльдштерна в поединке с его братом?

Командующий окинул взглядом дрожащего у стены алхимика и изо всех сил старавшегося сохранить самообладание Альбрехта. Он облизнул искривившиеся в хищной улыбке губы и, недолго думая, ответил:

— С большим удовольствием, ваше величество. Мой меч — ваш меч.