Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки

Глава 14

За последний месяц, прошедший с прибытия Рейквина, Алессия Винтерсонг встречалась с ним нечасто. Слишком много работы требовало восстановление Академии после деятельности Вингевельда. Порой ей даже приходилось вести занятия у студентов факультета огня, когда оба оставшихся там преподавателей совсем выбивались из сил.

Тогда же она в полной мере прочувствовала на себе всё то, о чём прежде говорил о студентах огня Маркус. Они оказались непоседливыми, вспыльчивыми, а порой просто неуправляемыми. Однажды ей даже довелось предотвратить пожар, который чуть не устроила студентка, запустив огненной струйкой в корчившего ей рожи мальчишку. Пламя угодило в занавеску и в считанные секунды охватило её полностью. К счастью для Алессии, на улице шёл дождь. Она распахнула окно и, взяв столько воды, сколько нужно, обрушила её на горящую ткань.

После случившегося у виновных студентов состоялся разговор с самим архимагом. К удивлению Алессии, Рейквин был с ними достаточно мягок и, взяв с них честное слово не делать так больше, отпустил из кабинета. «Должно быть, он действительно прислушался к моим словам, — подумалось тогда ей, — И всё же с ними порой надо построже».

И вот, она в очередной раз направлялась в кабинет архимага по коридору, стены которого были увешаны многочисленными портретами. Дойдя до самой двери, она остановилась и взглянула направо, где висела точно такая же рамка, что окружала другие портреты. Но вместо запечатлённого художником лица в неё был вделан лишь выкрашенный чёрным холст. «Архимаг Вингевельд, 1383–1407» — гласила подпись под ней. Все эти годы Алессия уважала этого человека и прислушивалась к его словам. Даже отчисление Игната она восприняла как горькую необходимость и пыталась донести это до безутешного Маркуса.

— Какой же я была дурой, — со вздохом проговорила она и открыла дверь.

Архимаг Рейквин, как и всегда в это время, находился за столом, погружённый в чтение какого-то толстого фолианта. Эльф даже не сразу заметил, что к нему пришли, обратив внимание на Алессию только тогда, когда она оказалась совсем близко.

— Приветствую, госпожа Винтерсонг, — он бросил на декана воды краткий взгляд и вернулся к книге.

— Вы рассмотрели кандидатов? Я передавала бумаги с утра.

— Увы, никто из них нам не подходит, — поднял взгляд Рейквин.

— По какой же причине? — удивилась Алессия, опёршись на стол. — Чем же они плохи?

— Недостаточная компетенция, я полагаю. Никто из них даже не имеет опыта участия в битвах. Как же они собираются делать из несносных мальчишек будущих боевых магов?

— Господин Рейквин, это уже третий список, который вы забраковали. Мне казалось, вы осознаёте масштаб этой проблемы. Разве мы можем сейчас вертеть носом? Огненных магов в Энгате осталось всего ничего, мне чудом удалось связаться с этими людьми.

— Если они действительно хотят быть преподавателями Академии, то пусть усиленно набираются опыта. Быть может, через год-другой я вернусь к их кандидатуре…

Алессия нахмурилась.

— Но что мы будем делать этот «год-другой»? Отправлять студентов домой? Выпускать недоучек? Эти люди уже желают работать здесь. Если им недостаёт опыта, то пусть набираются его в процессе, как когда-то делала я!

— Госпожа Винтерсонг, — эльф поднялся с места, сделавшись на полголовы выше декана воды. — Я был бы готов пойти на подобное только в крайнем случае. Речь также идёт о репутации Академии.

— Идёт уже второй месяц, как мы вверили судьбу Академии в ваши руки! При всём уважении, господин Рейквин! У людей, в отличие от эльфов, нет лишнего десятка лет на обучение!

Архимаг не сказал на это ни слова, но полный возмущения взгляд говорил за него. Алессия отступила на шаг и глубоко вздохнула.

— Я просто боюсь тянуть с этим, — печально проговорила она. — Вы говорите о репутации? Уверена, на большой земле хуже к нам не относились со времён Моршада. Мы в жуткой яме, и яма эта с каждым днём бездействия становится всё шире. Я искренне надеюсь, что вы поймёте меня правильно. Если пожелаете, я готова обсудить с вами каждого кандидата отдельно.

Сказав это, Алессия заметила, что Рейквин смотрит ей через плечо. Она обернулась: в дверях застыл пухлощёкий Эберт. Должно быть, он стоял там некоторое время, поскольку вид у него был смущённый.

— Что-то случилось? — спросил Рейквин.

— Господин Фосс отправил меня разыскать госпожу Винтерсонг. Велел передать, что вас желает видеть важный посетитель.

— А не может ли это подождать?

— Господин Фосс просил назвать вам имя нашего гостя, — он замолчал в нерешительности, вздохнул и продолжил. — Русворт. Венианор Русворт, сын лорда островов Миррдаэн. Он ждёт в зале совета…

Алессия и Рейквин переглянулись. Эльф был удивлён не меньше её.

— Значит, и до нас докатилось, — вздохнула она и обратилась к Рейквину: — Похоже, мне действительно придётся вас оставить.

Наскоро попрощавшись, декан воды выбежала из кабинета и направилась в зал совета. Началось. Меньше всего волшебники желали, чтобы единственное место, где они могли вздохнуть спокойно, оказалось втянуто в политику или, чего хуже, в войну…

Венианор Русворт сидел спиной ко входу, заложив руки за голову и вытянув ноги на подоконник. Услышав, как вошла Алессия, он обернулся, а потом ловко спрыгнул со стула и вытянулся перед ней в струну.

— Признаться, я ожидал, что буду вести переговоры с мужчиной, — он пригладил собранные в хвост рыжие волосы и улыбнулся. Морщины на его лице виднелись даже сквозь густую медную щетину.

— Вы не ладите с женщинами?

— Отчего же? С ними я как раз отлично лажу! — подмигнул он. — Вот только разговаривать о серьёзных мужских делах предпочитаю с мужчинами. В их руках власть, армии и деньги, а именно такие вещи я хотел бы сейчас обсудить.

— В Академии вы не найдёте ни первого, ни второго, ни третьего, — Алессия села на стул напротив Русворта. — Мы сторонимся политики и не желаем участвовать в ваших с королём дрязгах. Особенно в такое нелёгкое для нас время.

Русворт нахмурился и вздохнул.

— Дрязгах… Что ж, для начала стоит друг другу представиться. Моё имя, я полагаю, вы уже знаете.

— Алессия Винтерсонг, декан воды. Для вас госпожа Винтерсонг. Можете присесть. Стулья здесь нужны именно для этого.

— Что ж, госпожа Винтерсонг, — он вновь занял своё место, но на этот раз лицом к собеседнице, — эти, как вы сказали, «дрязги» начались из-за того, что человек, которого я и вся моя семья считали другом и надёжным союзником, жестоко и вероломно убил свою жену, которая была моей сестрой. Считаете, мы должны были оставить это без внимания? Войны начинались и из-за меньшего.

— Тем, кто привык всё решать войной, сгодится любой повод.

— Говорите, будто бы это не относится к вам. Насколько я помню, именно ваш архимаг опустошил Южный край и Озёрные земли.

— Архимаг Вингевельд побеждён и мёртв. Он преступил наши законы и поплатился за это. Академия больше не имеет к нему отношения.

Венианор Русворт вскинул брови.

— Да, я слышал, что с этой угрозой справились. Должно быть, поэтому теперь король принялся за вас.

— Что вы хотите сказать?

— Именно то, что вы слышите, госпожа Винтерсонг. Я знаю, что он поставил во главу Академии своего человека. Не совсем человека, но вы меня поняли. Уверен, вскоре его величество попытается надеть на вашу волшебную школу крепкую узду. Если же вы станете брыкаться… Строптивые лошади никому не нужны.

Алессия хотела было возразить, что король не посмеет вмешаться в то, что прекрасно работало многие века, но слова Русворта как будто звучали разумно. Это поселило в её разуме сомнения.

— Почему бы тогда вам не обсудить это с архимагом Рейквином?

— Со ставленником короля? — рассмеялся Русворт. — Бросьте! Он наверняка со дня на день ждёт указаний из столицы. Эдвальд Одеринг всегда любил держать всё под контролем. Теперь же, судя по недавним поступкам, он обезумел, и эта его склонность развилась сверх всякой меры. Действия Вингевельда показали ему, на что способны маги, если они предоставлены сами себе на краю света.

— Допустим, что вы правы. — осторожно сказала Алессия. — Но какой же нам прок от союза с вами?

— Ну, во-первых, мы не собираемся надевать на магов намордники, — рассмеялся Русворт. — А во-вторых, флот Энгаты разрознен и малочисленен. Наши корабли не дадут королевским силам даже приблизиться к острову. И я как хранитель клинка Солёной скалы готов лично гарантировать Академии безопасность. И избавить от ставленника в случае необходимости.

— А что, если вы ошибаетесь? Что, если король всего лишь желает знать о творящемся в Академии чуть больше, чтобы история с Вингевельдом не повторилась?

— Я знаком с Эдвальдом слишком давно и слишком хорошо, чтобы ошибаться.

— Но ведь вы не предугадали, что он убьёт вашу сестру, — заметила Алессия, и на лице Русворта появилось замешательство. Впрочем, вскоре оно уступило место прежней уверенности.

— Что ж, госпожа Винтерсонг, если вас не убедят мои следующие слова, я готов сегодня же покинуть Вальмору и больше не беспокоить вас, — он встал с места и подошёл к окну. Летнее солнце, ещё не вошедшее в зенит, сделало его волосы огненно-рыжими. — Короли и лорды всегда использовали Академию, как арсенал. Держали подальше и обращались лишь когда им было что-то нужно. Ваши друзья, коллеги, студенты, которых вы учите — все они лишь оружие в будущих войнах. Безусловно, они получают почёт и уважение, которые и не снились людям их происхождения. Но разве от позолоченных ножен меч не перестаёт быть просто мечом?

Сердце Алессии ёкнуло. Этот улыбчивый рыжеволосый человек попал в точку. Она готова было уже принять его предложение, но вовремя опомнилась. Нет, в таких делах нельзя рубить с горяча.

— Мне нужно обсудить это с советом деканов, господин Русворт. Думаю, сегодня их собрать уже не удастся. Возможно, завтра вечером. Если ждать не можете — уезжайте. Отправлю вам ответ письмом.

— В этом нет нужды, госпожа Винтерсонг, — беззаботно ответил он. — Я готов подождать вашего ответа и здесь на острове, если вы пообещаете мне честно ответить на один вопрос. Какой кабак в вашем порту самый лучший?

— Ох… Маркус, кажется, ходил в один такой. Как же он назывался… Помню, что дракон. Спящий… Нет! Сытый. Да, точно. Сытый дракон.

— Значит, когда примете решение, найдёте меня прямо там. Даже если соберёте совет раньше — не беда. Я собираюсь отправиться туда прямо сейчас. А ещё, можете называть меня просто Венианор. — сказал он, подмигнув.

— Хорошо, господин Русворт, — ответила Алессия и направилась к выходу. Она отказалась от предложения проводить её и сразу же направилась в кабинет архимага в надежде, что Рейквин по-прежнему там.

Что, если Венианор Русворт прав, и теперь, когда Рейквин освоился на новом месте, король пришлёт сюда новых угодных ему деканов и преподавателей? Что, если эльф прямо сейчас пишет ему письмо о том, как резка и несдержанна на язык декан воды? Необходимо как-то выудить из господина нового архимага сведения о планах короля. Он наверняка что-то знает. Надо бы поговорить с ним по душам в нерабочей обстановке. Интересно, этот эльф пьёт? И если да, то что?

— О, вы так скоро вернулись, — сказал Рейквин, оторвав взгляд от фолианта, как только Алессия вошла в кабинет. — Чего же хотел этот Русворт?

— Ничего важного, как оказалось. Интересовался мнением Академии насчёт нынешней расстановки сил.

— И что же вы ему сказали?

— Что мы, как и прежде, сохраняем нейтралитет.

— Что ж, так оно и есть, — кивнул Рейквин, перевернув страницу. — Меня удивляет только, почему он не стал обсуждать это со мной.

— Не хотел отвлекать архимага от работы. К слову, что вы читаете?

— О, я поставил себе цель — в свободное от важный дел время перечитать все эти книги, — эльф указал рукой в сторону массивного шкафа из морёного дуба, за стеклянными дверцами которого виднелись десятки разноцветных корешков книг. Этот шкаф был шире стола архимага, а высоту имел в полтора человеческих роста. — Должно быть, мне понадобится лестница, чтобы добраться до верхних полок. А прямо сейчас у меня на столе работа о влиянии стихийной магии на характер практикующих её, написанная лично Вингевельдом. Вы с ней знакомы?

— Да, — ответила Алессия, — её читают все деканы, чтобы лучше понимать своих учеников. В этом вопросе я не могу не признать могучий ум бывшего архимага. Он написал её ещё в те годы, когда не ступил на путь тёмных искусств.

— Я как раз открыл главу, посвящённую магии воздуха. Стало любопытно, подойдёт ли мне то, что архимаг писал о воздушных магах.

— Полагаю, что магические потоки одинаково влияют и на эльфов, и на людей. Если хотите, можем обсудить это за бутылкой вина.

Эльф посмотрел на декана воды так, будто она предложила нечто непристойное.

— Позвольте, госпожа Винтерсонг, — смутился Рейквин, — мы ведь на службе, к тому же в стенах Академии… И потом, я уже много лет не притрагиваюсь к выпивке. Предпочитаю сохранять ясность разума.

— Тогда, полагаю, вы не откажитесь прогуляться по нашему заповеднику. Академия ведь не ограничивается тем, что находится внутри её стен, а я взялась всё вам показать.

Когда эльф услышал это, у него загорелись глаза.

— Признаться, я и сам собирался навестить это место, правда, не мог найти достаточно свободного времени.

— Сегодня конец недели. Многие студенты за стенами Академии, так что можно немного перевести дух. Даже архимагу.

— Действительно, — задумчиво проговорил Рейквин, и его глаза вдруг по-мальчишески загорелись: — А правда ли… Правда ли, что в заповеднике Вальморы сохранились единороги?

Алессия решила ухватиться за эту возможность как следует.

— Их не так много, как хотелось бы. Всего с десяток особей. Если мы будем достаточно осторожны, то сможем их увидеть. А по пути сможем поговорить о делах.

Долго уговаривать Рейквина не пришлось. Эльф заметно оживился, это сказалось даже на его речи и походке. Теперь он напоминал Алессии студента, спешащего на долгожданное свидание или к друзьям в портовый кабак.

Они покинули здание Академии и направились к северным воротам, за которыми начинался заповедник. Во дворе посреди маленького огороженного пруда стояла внушительная гранитная статуя, раскинувшая руки в сторону леса, а у её ног лежал белоснежный мраморный единорог. Проходя мимо, эльф поинтересовался, кого она изображает.

— Геллерт, первый архимаг и основатель Академии, — ответила Алессия. — Ему, к слову, заповедник и обязан своим существованием. Раньше чаща охватывала весь остров. Потом, после года Чёрных костей, сюда приплыли маги и, конечно же, в лесу они жить не хотели. Побережье очистили от деревьев и стали углубляться дальше. Но однажды, гуляя по ещё нетронутому вырубкой лесу, Геллерт встретил самку единорога с детёнышем. Они не напали на него и не убегали, только глядели прямо в глаза. Архимаг был столь сильно впечатлён, что объявил оставшийся лес заповедником и установил его границы, которые сохраняются и по сей день.

— Признаться, я догадывался, что это статуя Геллерта, — смущённо сказал Рейквин. — И историю эту знаю. Просто хотелось услышать её ещё раз. Уж очень она меня вдохновляет.

Заповедник начинался неподалёку от северных врат. Перед стеной деревьев не росло ни кустарников, ни высоких трав. Лес не пытался отвоевать свою землю обратно, будто бы из уважения к первому архимагу, пощадившему его первозданную красоту. Несмотря на солнечный день, под кронами было прохладно, и эльф запахнул мантию плотнее обычного.

— Постарайтесь смотреть под ноги, господин Рейквин. Здесь произрастает множество редких трав и цветов, будет обидно, если вы их потопчете. Особенно, заклинаю вас, не трогайте красные цветы с жёлтыми полосками на лепестках.

— Они особенно редкие и ценные?

— Нет, но ядовитый шипоцвет носит своё название не просто так. Иголки легко проколют ваши туфли, нога опухнет, и мне придётся тащить вас обратно на себе. А потом вас ждёт незабываемая ночь: из-за лихорадки вы пропотеете сильнее, чем под жарким солнцем Акканты.

— Это смертельно? — с подозрением спросил эльф.

— Нет, но матрац придётся выкинуть.

Теперь Рейквин внимательно смотрел под ноги и шёл медленнее.

— И всё же, — вдруг нарушил молчание он, — расскажите подробнее, как прошли переговоры с Русвортом? Чего именно он хотел?

Алессия решила, что ничего страшного не случится, если открыть эльфу немного правды.

— Того же, чего желают все лорды и короли на свете, — ответила она, пожав плечами. — Привлечь на свою сторону как можно больше сил. Академия всегда держала нейтралитет, но лорд Русворт считает, что теперь, после войны с Вингевельдом, его величество пожелает, чтобы ни один маг и шага не смел сделать без ведома короны.

— И вы считаете, что за этим он послал меня сюда?

— Я этого не говорила, — по телу Алессии пробежал холодок. Она не подозревала, что этот Рейквин насколько проницателен.

— Я учился в Ригене, государстве людей, и отдал семьдесят лет свой жизни служению Энгате, тоже государству людей. На родине в Халантире меня считают предателем народа, но когда я рассказал королю о том, что Вингевельд опустошает южные земли, он не поверил мне, решив, что я лгу на пользу эльфам, что вторглись в Южный край. Я оставил должность верховного мага, а на моё место взяли мальчишку-недоучку.

Алессия нахмурилась на эти слова, но Рейквин, кажется, совсем не обратил на это внимания.

— Теперь же король сделал меня новым архимагом, — продолжал он. — Сначала я думал, что его величество поступил так потому, что осознал свою ошибку и доверяет мне. Потом, что он полагает, будто бы это я доверяю ему и соглашусь в надежде на награду за верную службу. Теперь же понимаю, что он просто воспользовался ситуацией и отправил меня сюда, чтобы архимагом был тот, кого он хотя бы знает лично.

— Значит, король не собирается менять уклад Академии?

— А вы думаете, сделал бы он архимагом эльфа, если бы ему не было плевать на ваш уклад? — с улыбкой ответил Рейквин.

— Вы говорите так, будто не верны ему, — заметила Алессия.

— Знаете, у дома Таммаренов есть поговорка, что они верны короне, а не королю. На первый взгляд звучит как оправдание для предательства, но… в последнее время я начал по-настоящему понимать её значение. Корона — это идея о единстве, объединении сил под единым началом. И если у этой идеи будет достаточно сторонников, она переживёт любого. Вот, что означает эта поговорка: верность идее, а не человеку. Верен ли я королевской власти? Безусловно. Желаю ли я всей душой помочь Эдвальду Одерингу осуществить задуманное и держать Академию в железном кулаке? Нет.

Алессию такой ответ устроил, но всё же он не помог определиться с предложением Русворта. Венианор говорил о преимуществах союза, но умолчал о последствиях того, что будет, если Академия откажется. Декан воды понимала это и сама. Морской путь к острову перестанет быть безопасным, пострадает торговля, а на оставшихся запасах остров долго не протянет.

Снедаемая тревожными мыслями, Алессия не заметила, как в лицо ударил солнечный свет: они добрались до поросшей мягкой травой поляны, со всех сторон окружённой деревьями. Тропинок в лесу не было, но декан воды помнила в какую сторону нужно идти, чтобы добраться до Академии и не заблудиться.

— Что это за место? — спросил эльф.

— Поляна Геллерта. Согласно преданию, именно здесь первый архимаг встретил единорога. Дальше нам идти нельзя, там бывают только лесничие.

Рейквин присел на траву и окинул взглядом деревья, тихо шелестевшие листвой.

— Интересно, можно ли сейчас встретить здесь этих благородных созданий? — мечтательно произнёс он. — Имею в виду единорогов, а не лесничих.

— Ну, признаться, старший лесничий всегда напоминал мне медведя, — засмеялась Алессия. — В последнее время, говорил он, по лесу будто бы ходит какая-то зараза, и животные мрут больше обычного.

— Должно быть, природа сочла, что их расплодилось слишком много. Хотя кто я такой, чтобы говорить об этом. Мои лесные собратья разбираются в этом куда лучше.

— А почему единороги, господин Рейквин? — Алессия опустилась на траву рядом с эльфом. — В заповеднике обитает немало редких животных. Видели когда-нибудь изумрудную саламандру? Или летучую рыбу? Удивительные создания.

— Когда я впервые прибыл в Энгатар, почти сто лет назад, страной правил Эйермунд Эркенвальд, прозванный Роскошным. Он содержал в Чёрном замке зверинец, где, помимо прочих животных, был и единорог, прекрасное, но несчастное создание. Хоть король и любил гулять по зверинцу, наблюдая за зверями, но он не видел, или не хотел видеть, что бедный единорог страдает взаперти.

— Ужасная жизнь.

— Даже не представляете, насколько, — грустно сказал эльф. — У него была тесная клетка, а ведь эти животные любят волю! Я носил бедняге свежую траву и овощи, пытался донести его величеству, что такому животному нужен вольер или хотя бы клетка побольше… Но кто бы стал слушать меня, тогда ещё простого канцеляриста при верховном маге? В конце концов, бедный единорог умер. И с тех пор я мечтал увидеть это прекрасное существо в естественной среде обитания.

— Что же вам мешало?

— Я не любитель путешествий, хоть мне и приходится совершать их чаще, чем мне бы того хотелось. Однажды я побывал в Академии, но в заповедник меня не пустили. Теперь же, когда представилась такая возможность, я не мог ей пренебречь, потому и согласился на эту прогулку. Жаль только, что…

Эльф замолчал на полуслове, уставившись в одну точку. Взгляд его был направлен в гущу леса, где за деревьями двигалось нечто крупное. Постепенно приближаясь, существо приобретало знакомые очертания, пока, наконец, Рейквин не издал восхищённый вздох, а Алессия не застыла от изумления.

Мерно вышагивая из-за густой листвы осин, на поляну вышел белоснежный единорог. Но вместо присущей этим животным горделивой осанки, голову он держал низко, выставив вперёд рог. С его морды что-то стекало, и с каждым шагом на траву падали тёмные капли.

Эльф медленно поднялся на ноги и сделал пару шагов к животному. Единорог остановился.

— Господин Рейквин, — проговорила Алессия. — Не надо. С ним что-то не так…

— Вы разве не видите? — ответил эльф, не оборачиваясь. — Он болен, ему нужна помощь. И на этот раз я не могу остаться в стороне. Всё хорошо, я не причиню тебе вреда…

Единорог фыркнул и захрипел, но остался на месте. Тогда эльф вытянул вперёд руку, продолжая двигаться вперёд. Животное подняло голову, повернуло шею, и Рейквин вскрикнул, а декан воды содрогнулась от увиденного. На шее единорога оказалась зияющая рана, из которой по белой шерсти сочилась тёмная кровь. Она-то и стекала с другой стороны морды.

— Кто же мог сотворить такое со столь прекрасным созданием… Госпожа Алессия, Академия сможет его вылечить?

— Я… — декана воды начинало мутить от вида крови. — Я не знаю… Можем ли…

— Как архимаг я желаю, чтобы это животное доставили в Академию и оказали всю возможную помощь!

Эльф завороженно простирал руки к раненому существу, а Алессии не хотелось даже смотреть в ту сторону. Что-то казалось ей в нём жутко неправильным. На мгновение она взглянула на тело единорога, и страшная догадка парализовала её.

— Рейквин, — проговорила она. — Рейквин! Отойдите от него…

— Хоть мы с вами и провели интересный разговор, но я настаиваю, чтобы вы обращались ко мне господин Рейквин или хотя бы…

— Нет! Этот единорог… — Алессия не могла говорить громче. Ей не хватало дыхания, но сделать вдох она была не в силах от ужаса. Наконец, декан воды собрала всю смелость и, глубоко вздохнув, прокричала архимагу: — Он не дышит!