Тайна Бирюзового дракона

Глава 9

— Ну ты даёшь! Я думал, покажешь им что-нибудь простецкое, и всё, а ты, считай, полный обед готовила. И весь сырный. Не знаю, какими на вкус были пицца и лапша, но хачапури — зашибись!

Экипаж неторопливо катил по вечернему Горску. Светило недавно закатилось за горы, прозрачные сумерки постепенно сгущались, но до ночи было ещё далеко.

Витя был слегка пьян. Помимо двух бокалов шипучего, выпитого за время презентации, он продегустировал адское пойло мэтра Гири — после окончания мастер-класса хозяин всех мужчин им угостил. Тем самым, что поджигал. Пусть рюмочки были чуть больше напёрстка, но парень, как и я, практически весь день не ел. Лёгкий завтрак и половинка хачапури, разделённого с Лином, — вот и всё, что Виктору сегодня перепало. Опьянение, пусть и лёгкое, отпустило тормоза и развязало язык.

— Витя, чему я могла их научить?! Ты видел, какие бобры-профессионалы там были? Удивляюсь, что они меня вообще слушали. Ну, случилось у них так, что традиционно сыр едят без дополнительной обработки. Закуски, намазки, бутерброды. Но, думаю, длилось бы это недолго. Рано или поздно нашёлся бы какой-нибудь экспериментатор. Да тот же Лин, к примеру. Эта презентация всего лишь слегка ускорила процесс, — я вздохнула. — Знаешь, мне очень стыдно за своё необоснованное самомнение.

— Да брось ты! Всё нормуль! — решил успокоить меня Виктор.

Облапил обеими руками и решительно потянул к себе. «Эй, парнишка, не сходи с ума! Понимаю, что выпил немного, но это не повод портить отношения», — подумала я и, избегая поцелуя, склонила голову.

— Вить, помнишь наш поход и ту толстую тётку, что на четвереньках карабкалась в гору?

Парень, что-то вспомнив, слегка ослабил хватку и фыркнул:

— Конечно, помню. Смешная такая. Пыхтела как паровоз. Лицо красное, потное. Она со своим рюкзаком на черепаху была похожа. Но умная, как чёрт.

— Ты всё время забываешь, что та тётка — это я. Знаешь, я тебя очень люблю, — парень придвинулся ближе, — мне очень нравится, что ты рядом, что с тобой можно поговорить по-русски, что тебе не надо объяснять шутку, ты понимаешь, из какого фильма или мультика фраза. Но, — я сделала паузу, выделяя это значимое «но», — картинка той пыхтящей, вспотевшей тётки с красным лицом всегда будет стоять между нами. Именно поэтому я отношусь к тебе как к младшему брату.

— Но сейчас же ты не такая! — возмутился мой спутник.

— Такая, Витя. Ничего не изменилось. Понимаешь, тело как платье. Можно сменить. — Парень недоверчиво хмыкнул. — Можно, поверь мне. Пусть это непросто и безумно больно, но можно. Знаю, о чём говорю. Не единожды приходилось корчиться в муках трансформации. Но сознание, а это основа человека, осталось прежним. Знания, навыки, опыт, привычки, взгляд на мир, основные убеждения не изменились. Конечно, что-то меняется, но не резко и не радикально.

Виктор отпустил меня в начале монолога, но сидел всё ещё тесно прижавшись ко мне бедром. Поэтому не составило труда потрепать его по колену.

— Так-то, братец.

Парень отшатнулся и, смутившись своего порыва, отвернулся к окну. Что это он? И тут до меня дошло. Виктор молодой, здоровый мужчина, у которого нет возможности реализовать нормальные плотские потребности. Его раздражительность не от утомления, а от длительного воздержания. Вот я дура, поставила себе диагноз.

— Витя, — осторожно ступила я на дорожку скользкой темы, — ты тут с мужиками общался. Не спрашивал о весёлых домах?

Парень покраснел и отодвинулся ещё немного.

— Не спрашивал. Сами рассказывали.

— И чего?

— Что чего?

— Сходить не хочешь?

Спросила и чуть было не стукнула себя по лбу. Дважды дура! У Виктора нет своих денег. По договору я взяла его на полное обеспечение. Чем он за услуги расплачиваться будет? Залезла во внутренний карман куртки и выгребла всё, что там было.

— Держи!

— Тут слишком много.

На ладони, поверх горсти медяшек и серебра, лежала золотая монета.

— Нормуль! — передразнила я парня. — На этом не экономят. Знаешь, где самый лучший дом находится? — Парень отрицательно качнул головой. — Скажешь кучеру — отвезёт. Там и за здоровьем девочек следят, и обслуживающий персонал на высоте. До утра у тебя увольнительная. Сдачу оставишь себе. Понадобится ещё — скажешь. Сестра я тебе или как?

Виктор криво усмехнулся.

— Как тут забудешь, что ты взрослая и умная тётка? Хоть и выглядишь как пигалица.

Экипаж остановился, и возница доложил:

— Приехали!

Прежде чем выйти, Виктор, взяв меня за руку и проникновенно глядя в глаза, спросил:

— Ты не злишься на меня?

— За что?

— Ну, бросаю тебя перед воротами дворца, уеду на всю ночь…

— Витя, умоляю, не валяй дурака! До дворца метров триста пройти по охраняемой территории, — я достала фляжку. — Чем глупости городить, лучше глотни, взбодрись. И поезжай уже.

Парень приложился к бальзаму, сморщился, фыркнул и бодро соскочил на землю. Подал руку и ещё раз предложил:

— Давай провожу.

— Убирайся! — деланно рявкнула я. — Дай мне побыть одной.

Виктор засмеялся, чмокнул меня в щеку и, крикнув кучеру: «Гони!», чуть ли не на ходу запрыгнул в экипаж. Мальчишка.

Гвардейцы у ворот отдали честь и отступили от массивной калитки. Они не швейцары, и в их обязанности не входит двери открывать. А дверца-то тяжёленькая. Как её Витя с лёгкостью открывал?

Подъездная дорожка, рассчитанная на ширину одного экипажа, была пустынна. Такая погода замечательная, и чего народ в помещении сидит? Яркие звезды гирляндами неизвестных созвездий разукрасили небосвод и безупречную озёрную гладь. Чистейший прохладный воздух, насыщенный кислородом, пьянил. Красота-то какая! Не было желания что-либо планировать и куда-то бежать. Прогуляюсь, выпью чай с булочкой и спа-а-а-ать. Спать спокойно и долго, чтобы никто не будил и никуда не торопил, лениво думалось мне.

За спиной бодро зацокали подковки на каблуках форменных сапог. Тут у всех военных обувь подбита. Наверное, парни на вечернюю смену спешат. Освобождая проход, я отступила к кустам, тянущимся вдоль дорожки. Но мужчины не стали обгонять, а, закрыв мне рот, подхватили под локти и втолкнули в узкий проход зелёного ограждения.

«Филипп!!! — мысленно заорала я. — Быстро найти Пубока и скажи, что на меня напали недалеко от входа во дворец. Ты слышишь?»

«Чего ты орёшь так? Слышу я. Сейчас скажу», — мгновенно отозвался фамильяр.

Эмоции ментальное общение не передаёт, но мощность передачи сильные чувства увеличивают. Хотя я уже немного пришла в себя. Явно убивать не собираются. Иначе сделали бы это сразу. Как тогда, на крыльце драконьего банка… Рот, чтобы не кричала, закрыли не потной ладонью, а платком. Похоже, даже чистым — смесь парфюмерного и табачного запаха едва уловима, как это бывает от свежепостиранных вещей. Под локти держат крепко, но не грубо. Подстраиваются под мой шаг, а не тянут, как куль с картошкой. Интересный у них способ приглашать даму.

Остановились у беседки, плотно увитой вечнозелёным плющом. Один из похитителей жестом пригласил войти внутрь. Но там же темно! Темноты я не боюсь, но вдруг на полу что-то валяется. Запнусь, упаду. Нафиг надо! Машинально щёлкнула пальцами, зажигая светлец.

«Филипп, отбой тревоги. Ошибочка вышла. Приду, извинюсь, а пока не мешай», — ментально успокоила кота, а вслух сказала:

— Добрый вечер, господин канцлер!

— Добрый вечер, леди Агапи, — ответил чиновник, поплотнее запахивая плащ. Должно быть, продрог, ожидая, когда меня приведут. — Будьте так любезны, погасите свет.

Движение пальцев, и беседка вновь погрузилась в темноту. Вот и славно. Не будет видно, как удлиняю куртку, чтобы колени прикрыть от прохлады, и включаю лёгкий подогрев. Люблю комфорт, знаете ли. Как расположены лавочки, я запомнила, никаких препятствий на полу не заметила, поэтому смело делаю шаг к облюбованному месту. Не стоя же выслушивать предложение, которое сейчас последует. А оно обязательно последует. Даже дар Пифии включать не надо, чтобы догадаться, зачем меня сюда притащили. Но подожду. Вдруг старик будет оригинален, а я плохо о нём подумала.

— Леди, хотите я вам дам триста золотых монет? — конкретно, без предварительных «виляний хвостом», спросил канцлер.

— Хочу. Давайте, — не раздумывая протянула руку открытой ладонью вверх.

Глаза уже привыкли к темноте, и силуэт сидящего напротив человека, как и мой, был различим.

— Хе-хе, — ехидно засмеялся собеседник, — не всё так просто. Эти деньги — плата за услугу.

Спрятав руку в тепло кармана, не тороплюсь продолжать разговор. Чинуша явно ждёт, что по извечному женскому любопытству начну сейчас выспрашивать, что же это за услуга такая; я же, разрывая шаблоны, молчу. Заварил кашу — пусть сам выкручивается.

Собеседник нервно завозился на холодной жёсткой скамье. Заметно, что вельможный зад привык к мягкому теплу кабинетных кресел. Но такие условия мне на руку. Дискомфорт одной из сторон переговоров — многократный плюс для другой.

— Видите ли, леди, — наконец-то начал канцлер, — ситуация такова, что вам необходимо срочно покинуть Горск, Предгорье и вообще мир Больших Озёр.

Молчу. Продолжаю рвать шаблон. Возня на соседней лавочке. Геморрой у него, что ли, или просто я его молчанием выбешиваю? Никто вам, господин канцлер, не обещал лёгких переговоров. Терпите.

— Понимаете, леди, ваше пребывание в нашем мире нежелательно, — завел ту же пластинку собеседник.

Не, отвратительный из него переговорщик. Никакущий.

— Большая недостача? — прервала я его.

— Откуда знаете? — охнул канцлер.

— Подумаешь, бином Ньютона, — прикрыв зевок ладошкой, ответила я, — явно Альфред задумал большую ревизию устроить. Дебет с кредитом свести воедино. И повод отличный — присоединение Загорского королевства. Небось, запросил уже независимых международных аудиторов.

Тяжкий вздох собеседника был подтверждением моей догадки. Хотя какая тут догадка, когда не далее как сегодня утром в приватной беседе у окна лично надоумила побратима этим заняться. Дабы отвлечь от дурных мыслей о ненужных прогулках.

— Понятно, — лениво продолжила я. — Только вы напрасно, сударь, надеетесь, что с усечением королевской головы ваши проблемы испарятся.

— В смысле? Я не хочу, чтобы… — начал было канцлер.

Но я его резко прервала:

— Хватит! Удивительно даже, как такой умный человек… Хотя умные люди и воруют по-умному, а вы просто края потеряли. Подумали, что купите мой отъезд и все планы мирного урегулирования развалятся? У Альфреда для организации фестиваля не хватит ни опыта, ни терпения, плюс ещё ваш бестолковый племянник-распорядитель косячит бесконечно. Надоест королю, махнёт тот рукой на затею, а то и вовсе в депрессию скатится или запьёт. А тут соседи-освободители нагрянут, вас освобождать от уголовной ответственности. Только не учитываете, что захватчики не идиоты. Уверена, что и они под опись материальные ценности принимать будут, сверяя наличие.

Тихое недовольное сопение собеседника резко прервалось. Дыхание затаил или умер от страха?

— Как по вашему законодательству за воровство наказывают? — поинтересовалась я, заодно проверяя живучесть растратчика.

— Зависит от суммы…

— Вам, как я понимаю, грозит расстрел через повешенье с полной конфискацией?

Опять тяжкий вздох. Мой чёрный юмор он не оценил.

— Леди, что мне делать?

— Здрасссти! — всплеснула я руками от такой наглости.

— Здравствуйте, — канцлер приподнялся и поклонился, а потом вновь плюхнулся на жёсткую скамью.

Сейчас передо мной сидел не вельможа высокопоставленный, а жалкий старик, обременённый огромной семьёй, члены которой подходили к нему с одним: «Денег дай!» Бесчисленные кузины и кузены, их дети и внуки — все хотели получить в клювик от щедрот «доброго дядюшки». Прожорливым кланом руководила крепкая властная старуха — мачеха канцлера. Любое возражение пасынка она парировала громовым голосом: «Щенок неблагодарный! Я тебя выкормила, а ты…»

Не читаю мысли, не лезу ни к кому в голову, но вот эта информация так ясно считалась, словно собеседник добровольно транслировал мне свои мысли. М-да, детские страхи, они живучи. Даже когда мы их не осознаём.

— Так какая у вас задолженность перед казной, сударь?

— Сумма такова, что проще по вашему совету или пулю в лоб пустить, или петлю на шею накинуть.

— Стоп-стоп! Во-первых, я вам такого не советовала. Во-вторых, смертью ничего не исправишь. Скажите, у вас дом в Горске есть? — Канцлер кивнул. — Большой?

— Огромный! — как-то зло ответил собеседник. — Фасадом выходит на центральную площадь. Три этажа, сад ухоженный. Ремонт недавно сделали роскошный, мебель по последней моде закупили. Сволочи…

Последнее слово несчастный прошептал едва слышно, но чуткий слух ведьмы уловил, какой ненавистью было оно наполнено.

— Интересно, его продажа вместе с мебелью, шторами, коврами и прочим антиквариатом компенсирует растрату?

— Сполна. Только кто же его купит? Это безумные деньги!

— Найду покупателей, но у меня будет несколько условий. Я их перечнем в письменном виде представлю, а вы мне под ним расписку напишите.

— Всё что угодно, леди, — молитвенно сложил руки канцлер.

Конечно же, со списком я хитрила и оттягивала время, чтобы посоветоваться с Альфредом и Пубоком. Скорее всего, и у них будут требования к чиновнику.

— Пойдёмте, господин канцлер, — поднялась я с жёсткой холодной лавки. — Нам пора.

В течение всей беседы встревоженный Филипп каждые пять минут с настойчивостью электронного будильника ментально задавал один и тот же вопрос: «Ты где? Ты скоро?»

На это я неизменно отвечала: «У меня всё нормально. Уже скоро. Не волнуйся и не мешай»

Вот и пришло время порадовать питомца:

«Выхожу. Скоро буду. Жди!»

— Пора? Куда? — растерянно спросил старик.

— Вам, канцлер, пора признаться Его Величеству в ваших неприглядных делах, — отчего-то излишне пафосно ответила я, но тут же поправилась. — Мы же уже всё решили, чего тянуть.

— Вы правы, леди. Пора получить по заслугам, — вздохнул чиновник и тяжело поднялся.

Солдат, приведших меня, у беседки не было.

— Что и следовало ожидать, — кивнул канцлер, словно соглашаясь со своей участью. — Позвольте, юная леди, помочь вам спуститься. Ступени от росы могут быть скользкими, а это опасно.

Он первым вышел из беседки, спустился на две ступени и повернулся, протягивая мне руку. Галантный кавалер, что уж, подумала я, вынимая руку из кармана.

Канцлер давно служил во дворце и разбирался не только в своих делах. Должно быть, на влажных ступенях этой беседки уже случались неприятности. Предупреждая меня об этом, он сам потерял бдительность. Подошвы лёгких ботинок, не предназначенных для прогулок по саду, заскользили по мокрой полированной поверхности, как по маслу. Судорожные взмахи руками не помогли восстановить равновесие, и мужчина упал.

— Всё произошло так быстро, что не успела ничего предпринять, — оправдывалась я, сидя у камина в кабинете Альфреда, хлюпая носом и сжимая в ладонях стакан.

— Жестоко звучать будет, но такой исход для него лучший, — тихо произнёс Пубок.

Мы с Альфредом недоумённо посмотрели на него.

— Смерть не может быть лучшим выбором! — горячо возразила я.

— Думаешь, расследование, суд и суровое наказание были бы для него более гуманны? — глядя на пламя, спросил побратим.

Мы синхронно глотнули из своих стаканов. Выдержанный коньяк не расслаблял. Страшная картина изломанного смертью тела в луже крови, растекшейся по светлым камням коварной лестницы, продолжала стоять перед глазами.

Пубок легко потряс меня за плечо:

— Агапи, ты с нами?

— А? Что? — вынырнула я из задумчивости.

— Вы о чём-то договорились? — повторил вопрос побратим.

— Да. Он хотел продать дом, чтобы компенсировать растрату.

— Кто же его купит? — фыркнул король. — У нас в Предгорье таких богатеев нет.

— Альфред, ты не будешь против, если банк и представительство Драконниды расположатся по соседству?

Пубок поперхнулся коньяком и закашлялся, король просто хлопал глазами.

— Ты хочешь сказать, что драконы выкупят это здание? — наконец обрёл дар речи Альфред.

— Если ты не против, то я предложу отцу эту сделку. Правда, прежде надо оттуда выселить живоглотов.

— Кого? — хором переспросили мужчины.

— Семейный клан мачехи несчастного канцлера, который довёл его до бесчестья, — и я рассказала о случайно подслушанных мыслях покойного.

— Пубок, разберёшься? — вроде бы спросил, но было понятно, что отдал приказ, Альфред.

— Да, мой король, — без тени иронии ответил бывший командир наёмников, приложив руку к сердцу, поклонился и вышел.

— Он кем у тебя служит? — задала я давно интересующий меня вопрос.

— Определённой должности нет, но побратим взял на себя службу безопасности, — отставив недопитый стакан, ответил король. — Знаешь, несмотря на то, что вернулись мы недавно, он деятельность активную развернул. После коронации официально назначу главой спецслужбы.

— У меня на родине в давние времена подобная служба называлась Тайной канцелярией, — разглядывая, как играют отблески каминного пламени в гранях стакана, наполненного коньяком, непонятно к чему глубокомысленно изрекла я.

— Отличное название. И суть отражает. В любой службе от писанины не уйдёшь, но в этой всё должно быть сокрыто абсолютной тайной.

«Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах», вспомнилась фраза из прошлой жизни. Не люблю её, но сегодняшний вечер соответствовал сказанному как никогда. Не то что пораньше лечь, но даже уснуть не могу. Искрутилась в кровати, сбив простыни и подушки в неопрятную кучу. Спокойно уснуть не помогают ни коньяк выпитый, ни тёплая тишина уютной комнаты. Филипп, привычно устроившийся в ногах и в очередной раз разбуженный моими метаниями, пробормотал что-то на драконьем и ушёл спать в кресло.

Матерится, подлец, мысленно констатировала я. От кого только набрался?

— Филь? — позвала кота.

— Что тебе, неугомонная? — недовольно отозвался фамильяр.

— Не спится. Поговори со мной.

— Слонов посчитай или овец, — через аппетитную зевоту посоветовал кот, даже попытки не делая перебраться поближе.

— Считала. Не помогает.

— Как это… мрям-мрям-мрям… хрррр, — раздалось в ответ.

Собеседник уснул, не закончив фразу. Наглец какой!

— Филипп!!! — рявкнула я шёпотом.

Не хотелось поутру вновь идти на ковёр к матушке Альфреда и получать выволочку за то, что своими воплями посередь ночи разбудила почтенных людей.

«Кстати, а как её зовут? Должно же быть у королевы-матери имя», — пришла «своевременная» мысль.

— Агна-Ульрика-Эрна, — ответил кот, бессовестно читающий мои мысли. — Слышал у Аля в кабинете.

— Хорошее имя, достойное железной леди, — оценив раскатистое сочетание звуков, резюмировала я, — как камнепад в горах.

— Ты несправедлива. Нормальная тётка. Меня сливками угощала, — фамильяр перетёк ко мне под бок.

— Тебе же нельзя молочное! — ужаснулась, подхватывая любимца на руки. — Где мы тут хорошего ветеринара искать будем? У тебя ничего не болит, маленький?

— Ой, да брось! Всё нормально, — кот мягко толкнул меня лапками в грудь, укладывая на подушки. — После вливания драконьей крови смогу гвозди переварить без особого вреда. А ты спи. Глазки закрывай, баю-бай!

Филипп громко замурчал, внушая мне расслабленность и покой. Веки потяжелели и сами собой сомкнулись.

— Спи, моя беспокойная, спи. Всё будет хорошо, — последнее, что услышала, перед тем как провалиться в сон.

— Стой! Русским языком говорю, стой! — раздался за спиной заполошный крик и тяжёлый топот ног.

Рассмеявшись, дёрнула за шнурок, ведущий к сигнальному колокольчику на козлах. Один раз, что обозначало остановку.

— Два раза — можно ехать, три — гони быстрее, беспорядочный звон — сигнал опасности. Ты поняла? — инструктировал утром Пубок во время завтрака.

— Конечно поняла. А вот скажи, дружочек, есть сведения о напасти, угрожающей мне? — мягко взяв под локоть, отвела в сторонку главу безопасности королевства. Пусть пока ещё неутвержденного, зато активно действующего.

— Нет такой информации, но поберечься следует. Ещё разгильдяй твой куда-то запропал. Вернётся — взгрею от души, — ворчал побратим.

Возвращение Виктора было громким. Похоже, он видел, как подали экипаж, но не поспевал к посадке, потому бежал следом и по-русски орал во всё горло.

— Прости, проспал немного, — сияя слегка помятым небритым лицом, источая лёгкий алкогольный перегар и едва уловимый шлейф женского парфюма, каялся запыхавшийся Виктор. — Обещаю, что больше такого не повторится.

— Ехал бы сразу к павильону, где и встретились бы. Знаешь ведь, что я там каждое утро бываю, — отмахнулась я и от обещаний, и от раздражающих негативными воспоминаниями запахов.

— Ну да! А кто тебя сопровождать в дороге будет?

Мы старательно избегали слово «охранять», не желая будить лихо.

— Пубок выделил мне из своей службы человека. На козлах рядом с кучером сидит. Кстати, ты постарайся пару-тройку дней не попадаться ему на глаза. Зол он на тебя очень, — предупредила спутника.

— За что?! — изумился парень.

Пришлось рассказать о вечернем приключении.

— Вот душой чувствовал, что надо было проводить тебя до двери! — стукнул себя по колену Виктор.

— Хорошо, что не провожал, — задумчиво ответила я, — кто знает, как бы эти служивые обошлись с тобой. Могли и по голове приложить крепко.

В павильоне и вокруг него кипела работа. Сновали мастера и их помощники, стучали молотки и шуршали пилы, а голоса множества людей, слившись воедино, напоминали гул пчелиного роя. Входя внутрь, я как бы случайно дотронулась ладонью до ткани, проверяя магический резерв артефакта. Немного поправив чары, увидела спешащего к нам распорядителя:

— Леди Агапи, доброе утро! — парень хоть и улыбался, кланяясь, но в глазах был вопрос и растерянность.

— Доброе утро, лэр Доксин. Позвольте выразить вам соболезнования в связи со скоропостижной смертью вашего дядюшки, — поприветствовала в ответ.

Виктор, кивнув, тоже что-то пробормотал.

— Мне кому дела сдавать? — так тихо, что я едва расслышала, спросил распорядитель.

— Какие дела? Почему сдавать? — не поняла я.

— Так наша семья изгнана из столицы. Сегодня рано утром прибыл нарочный с приказом в течение часа освободить дом на площади и выехать в родовую усадьбу бабушки, — покраснев от стыда, объяснил Лют.

— Вы живёте в доме на площади? — уточнила я.

— Нет, леди, что вы! Мы с матушкой и сёстрами живём неподалёку, — собеседник кивнул куда-то за стену павильона. — Матушка недолюбливает бабушку и не желает жить с ней под одной крышей. Говорит, что она… Ой, простите, леди, это дела семейные.

— Если так, то ни вас, ни вашей матушки и сестриц распоряжение не касается. Продолжайте спокойно работать и жить. Покажете, что за вчерашний день сделано?

Успокоившийся насчёт своей дальнейшей судьбы Лют Доксин поспешил отчитаться о проделанной работе.

Изначальная пустота павильона довольно быстро преображалась в будущую ярмарку. У торговцев, получивших по жребию свои места, был выбор: ставить бесплатный прилавок, предоставленный организаторами, или обустроить свой. Но следивший архитектор не позволял индивидуальным проектам выделяться сверх меры. Наверное, поэтому большинство выбрало стандартные лотки, но украшали на свой вкус и потребность.

— Лэр Доксин, вчера я беседовала с господином канцлером. Мне показалось, что это не он надоумил продавать торговые места. Не такой человек был.

—Конечно же не канцлер, леди! — замахал руками распорядитель, словно отгонял нечто страшное. — Но родни у нас слишком много. И советы давать любят все. Заехал третьего дня кузен матушки, походил, посмотрел и начал советовать. Первый день в должности, голова кругом, рад любой помощи. Вот и… Потом сам понял, какую глупость сотворил. Да и матушка вечером чуть ухо не оторвала, приговаривая, что не в нашем случае родичей слушать. Спасибо вам, леди, что смогли так быстро разрешить ситуацию.

Одно ухо у Доксина действительно было припухшим и красным. Видно, строга у парня матушка и родню свою не слишком любит.