Тайна Бирюзового дракона

Глава 11

Без обеда нас Тата отпускать не желала:

— Не по вежеству такое, гости дорогие, чтобы на пустой желудок уезжать. О вознице вашем и охраннике переживать не надо. Оба хорошо в сеннике отдохнули и накормлены сытно. Не обижайте меня, отобедайте.

Есть и вправду хотелось. Когда тот завтрак был и чай с румяными творожными пирожками, которыми хозяйка угощала нас при встрече? Несмотря на то, что список запланированных на день дел не был закончен, мы остались. С удовольствием и аппетитом съели и сливочно-тыквенный суп-пюре, посыпанный хрустящими чесночными сухариками, и тушёного в сметанном соусе кролика, и картофельный салат с молодой зеленью. Запили сытный обед кофе с пышной шапкой взбитых сливок.

— Уф! — отдувался слегка объевшийся Виктор. — Нас так и в королевском дворце не кормили. Суп выше всяких похвал. Я такого сроду не едал. Очень вкусно!

Зардевшаяся от похвалы Тата махнула ладошкой:

— Скажете тоже, лэр Виктор. Во дворце небось не такие разносолы подают.

Мы с другом переглянулись и засмеялись.

— Так вышло, что не знаем, чем там кормят. Ни разу не обедали. Только завтрак, да иногда перекус лёгкий. Во дворце мы только ночуем, — объяснила я подруге.

— Ага. Вот такая гостиница, — весело добавил мой сопровождающий, — с завтраком.

Но шутка была не понята. Женщина никогда не выезжала дальше Горска и ничего не знала о питании в гостиницах.

Провожать нас Тата вышла на террасу. По пути делилась планами:

— Сегодня мы с Нуцей платья ушьём и отутюжим. Завтра с утра начнём сыр резать и в бумагу упаковывать. Вот только целых головок мало осталось. Четыре всего. Я тогда почти все на плесень проверяла. Теперь не знаю, так оставить или тоже разрезать.

— Оставь на последний день. Порезать всегда успеешь, а у меня идея одна есть. Посмотрим, как получится.

Тата согласно кивнула и спросила:

— А с прилавком как быть? Строить уже времени нет, да и не хочется такой, как у всех.

— У тебя особенный будет, — пообещала я и повернулась к огромному буфету, стоящему в обеденной зоне террасы. — Этот монстр тоже память о предках?

— Бабушкино приданое, — фыркнула наследница старинной мебели, — едва место нашли куда поставить. Неубиваемая вещь. Даже в зимние дожди не разбухает.

Подведя приятельницу к посудному шкафу, я рассказала свою задумку. Буфет поставить вглубь выделенной торговой площадки. На фоне потемневшей от времени древесины нарядные платья хозяйки будут смотреться гармонично. Верхние дверцы снять, чтобы открыть полки, заполненные сыром, для всеобщего обозрения. Нижняя часть — кладовка, откуда Тата будет пополнять выкладку.

— Эту часть, — я потянула правый выдвижной ящик, — где сейчас салфетки хранятся, придётся немного переделать. Хорошо бы оформить как неширокий прилавок, стоящий углом к буфету. Здесь поставить вазу с фруктами, здесь салфетку положить и тарелочки на неё выставить с нарезкой. Вилочек на всех желающих продегустировать не напасёшься. Может кто-то из работников побольше щепочек тоненьких наколоть или прутики ошкурить да нарезать? Примерно такой длины, — большим и указательным пальцем я показала десять сантиметров.

Поначалу моя идея приятельницу шокировала. Но чем дольше она меня слушала, тем ярче загорались энтузиазмом её глаза. Дождавшись паузы презентации, она вставила свою идею:

— Вот сюда, — Тата выдвинула второй ящик, звякнувший металлом ложек и вилок, — я буду деньги складывать, чтобы не вешать кошель на пояс.

— Интересно, дамы, как вы это чудо транспортировать собираетесь? — спросил Виктор, внимательно слушавший наш разговор.

Мы с компаньонкой растерянно переглянулись. Действительно, как?

— Не журитесь, девоньки. Отвезём, куды скажете, — крупный дядька, стоявший неподалёку рядом с женщиной, прислуживающей нам за обедом, подошел ближе.

— Это Кач, муж Нуцы, они у меня в доме живут, — тихонько объяснила мне Тата и обратилась к слуге. — Думаешь, дядько Кач, что можно буфет на торжище вывезти?

— Можно, чего ж нельзя, — безапелляционно подтвердил «эксперт», — разборный он. Вот эта часть, — смачный шлепок по верху, — она полегче будет, её сымем. Мы с вашим батюшкой, барышня, вдвоём эту монстру таскали, когда место подходящее искали. И смогли. Правда, батюшка ваш, дай тёплого места ему Светлый, мущщина крепкий был, справный. Но я сына позову, тоже нехилый малец вырос. Глядишь, вдвоём управимся. На двух телегах и отвезём. Прилавок уже на месте прилажу. У меня и доски ладные есть. Всё хорошо сделаю, барышня. Не журитесь.

— Тоже помогу грузить, — шагнул к нам Виктор, — застоялся уже, разомнусь немного.

Кач внимательно осмотрел крепкую фигуру парня и разрешающе кивнул.

Вот и славно. Ещё один вопрос решён. Можно возвращаться в город.

Уже поставила ногу на подножку экипажа, а Виктор поддерживал под локоть, когда нас остановил крик возницы:

— Смотрите! — он привстал на козлах, одной рукой держал шапку, чтобы с головы не свалилась, а второй рукой показывал на небо — Смотрите, она вернулась!

В небе над городским озером парила потрясающей красоты бирюзовая дракайна.

— Из ваших птичка? — прошептал Виктор, от изумления потерявший голос.

— Непохожа. На ритуале скорбного прощания с бабушкой Лир’рией я многих видела в истинном облике — таких точно не было. Она по сравнению с моими родичами как золотая рыбка рядом с щуками. Наши — это стремительный полёт и атака, а она… Великая Вселенная, какая же красота! — ахнула я, увидев, как проявились крылья летуньи и, застыв в изумлении, онемела.

Крылья были прозрачными, как бриллианты чистой воды, и вспыхивали в солнечном свете радужными искрами. На хвосте, сгибах передних и задних лап струилось легчайшее шелковистое оперенье, а вместо гребня на изящной голове возвышались алмазные рожки.

— Охренеть! — выдохнул Виктор. — Знаешь, только ради этого стоило сюда приехать.

Возница, понизив голос, продолжал причитать, словно был в трансе:

— Вернулась, матушка, вернулась, заступница… Хвала Светлому.

— Любезный, может быть, уже поедем? Светило к закату катится, а у меня дела ещё есть, — окликнула я его.

— Поедем, добрая госпожа, сейчас поедем. Дайте полюбоваться, — через плечо проворчал он и возвёл очи к небу.

Но там «матушки-заступницы» уже не было. То ли тучкой от нас скрыло, то ли мираж разогнал весенний ветерок.

— Если вернулась, то не в последний раз видишь эту красоту, — хлопнул по плечу охранник, успокаивая огорчённого возницу. — Налюбуешься ещё.

Когда мы въехали в город, в домах начали зажигать свет. Подсвеченные разноцветные шторы превращали окна в цветную мозаику, украшающую здания. Фонарщики с лестницами на плечах ходили от столба к столбу, зажигая уличные светильники. Огоньки делали улицы уютными и в то же время нарядными, словно не ночь приближалась, а праздник.

Мне нравился вечерний Горск. Жаль, что я почти не видела его днём.

— Куда едем? — поинтересовался Виктор.

— Хочу осмотреть дом покойного канцлера. Подойдёт ли особняк для банка и представительства Драконниды, — не желая ставить парня в неловкое положение, отвечала, старательно изображая озабоченность, и как бы между прочим спросила: — У тебя сегодня свидание? Хочешь продолжить знакомство?

— Нет, — последовал решительный ответ. — Девушки в заведении выше всяких похвал, мастерицы-профессионалки. Но нет. Неприятно сознавать, что это её работа. Что я для неё один из многих. Уверен, что уже завтра она не вспомнит ни моего лица, ни моего имени. Да вчера уже забыла. Все время называла «лапочка», «пупсик», «мой мальчик» Понятно же, чтобы не перепутать и чужим именем не назвать. Может, кому и нравится такое, но я больше к проституткам не пойду.

Вздохнула и ничего не сказала. Хотела как лучше, а получили опыт.

Из окружающих Центральную площадь домов этот был самым большим и самым мрачным. Не дворец, но близко. Вот только ни единого огонька не пробивалось сквозь плотно закрытые ставни, ни звук, словно дом замер в тревожном ожидании неведомого.

— Звони, — кивнула я на шнурок. — Не может быть, что в доме никого не осталось.

Через пару минут дверь отворилась, и на крыльцо вышла очень пожилая женщина в тёмном платье. Прямая спина, чепец в цвет платья, плотно сжатые губы на ничего не выражающем лице.

— Что вам угодно, лэры? — она не спрашивала, она вопрошала.

— Мы хотели бы дом осмотреть. Его Величество в курсе, — объяснила я цель визита.

— Вы будете новой хозяйкой? — провожая нас в просторный холл, поинтересовалась женщина.

Как бы старательно она ни прятала свои эмоции за показной невозмутимостью, я уловила нотки тревожности. Тут и магию подключать не надо.

— Нет. Тут будут жить и работать другие… — я чуть было не сказала «люди». Но и «драконы» не скажешь. Кто знает, как отнесутся к этому соседи. Вдруг испугаются и разбегутся. Или выступят с требованиями выселить крылатую братию. Не стоит тревожить столичных жителей такими новостями. Поэтому не стала уточнять, кому дом подбираю.

— А слуг уволите? — вот здесь уже сдержанности не было. Голос домоправительницы дрогнул.

— Зачем? Хорошие слуги всем нужны. Разве что горничные, обученные только дамам помогать, могут не у дел оказаться.

— Таких не осталось. Съехали вместе с барынями своими. Здесь повар, два его помощника, четыре горничные, что за чистотой следят, садовник и дворник. Ну и я, старая… — женщина словно сдулась и, забыв, что ей без позволения не стоит садиться при господах, опустилась на стоявший у стены стул.

— Вам плохо? Может, воды? — присела я рядом и взяла в руки сухую крепкую ладонь. — Витя, позови кого-нибудь. Пусть воды лэре принесут.

— Меня Перси зовут, добрая госпожа. Отвечаю за общий порядок в доме. Простите, что сразу не представилась. — Свободной рукой она поправила сдвинувшийся на пару миллиметров чепец — Взволнованы все, не знаем, чего ждать. Хорошо, что паучиха съехала, но как же господина канцлера жалко. До слёз. Хороший был человек. Только за себя не умел постоять. Съела его паучиха проклятая, — вдруг она осеклась и, опустив голову, всхлипнула. — Лишнего болтаю. Не знаю, что на меня нашло. Невместно так себя вести. Наверное, и вправду старость.

— Всё хорошо, лэра Перси, всё хорошо, — ну не рассказывать же, что я, призвав ментальную магию, прикоснулась к ладони женщины и немного снизила её напряжённость, а это повлекло за собой цепную реакцию: эмоциональное высказывание и слёзы. — Иногда можно и расслабиться.

Тут и стакан с водой служанка принесла. Склонилась к начальнице, что-то зашептала в ухо, по плечу погладила. Похоже, уважают здесь лэру домоправительницу.

— Дом строили отражением королевского дворца. Только меньше вполовину. На первом этаже раньше кофейня с кондитерской была. Отведать пирожных мэтра Литьена из других городов приезжали. Бывало, что порталом за тортами присылали, — с гордостью рассказывала историю дома лэра Перси. — Здесь господин канцлер и познакомился с нашей Вертой. Он тогда ещё не был канцлером, чиновником служил. А барышня наша, несмотря на то, что единственная дочь, частенько сама за прилавком стояла. Долго он не решался признаться в чувствах своих. Да и как к красавице нашей пробиться было? Выпускники-студиозисы, и офицеры молодые, и прочие интересные кавалеры знаки внимания оказывали, ухаживать пытались. Но Верта барышня серьёзная была. Из-за прилавка всем приветливо улыбалась, но больше ничего не позволяла. Потом как-то в самый сезон дождей принёс он ей букетик фиалок. Где взял только… Услышал, как обмолвилась голубка наша, что фиалки любит. Ухажёры, слышавшие это, подостыли сразу. Ладно бы весной или летом, а то в разгар зимы. Цветы Верта приняла, виду не подала, но заприметила. Ещё с год в гляделки играли. Тут и повышение вышло. Вице-канцлером пожаловали. Вот он и пришёл к мэтру Литьену руки любимой просить. Всё как у людей было. Обручились, обвенчались… Отец с молодым вскладчину дом выкупили, чтобы за аренду не платить и жить вместе. Жили дружно. Вдруг поветрие невесть откуда взялось. Сколько людей в тот оборот выкосило, вспомнить страшно. И нас не обошло. Мэтр Литьен не от поветрия умер, а от горя, когда схоронил любимую дочку. А ведь она ребёночка ждала. Последние месяцы дохаживала. Пришёл с панихиды, сел в кресло и не встал больше. — Домоправительница украдкой вытерла слёзы. — Осиротел дом. Господин канцлер, а он тогда канцлером стал — прежнего тоже на погост снесли, его и назначили, — домой редко заходил и ненадолго. Забежит, помоется быстро, бельё свежее наденет, на ходу перекусит чего и опять во дворец. «Не могу я здесь, Перси, — говорит, — каждая ступенька, каждый угол о моей Верте напоминает. Сердце разрывается». Так и жили. Кондитерскую, правда, закрыли. Любому делу хозяин нужен, а без пригляда сплошной разор. Только от поветрия оправились, другая напасть навалилась. Паучиха явилась. Поначалу тихая была да ласковая: «Внучку в свет вывозить надо. Не у чужих же людей углы снимать. Мы тут поживем». Внучку привезла, потом племянницу троюродную, потом ещё кого-то. Скоро комнат свободных не осталось. Все хотят вкусно есть, красиво одеваться, гостей принимать. Всё денег стоит, но платит только господин канцлер. «Мы же в гостях!» — говорят. Только гостей таких…

Вдруг домоправительница замолчала на середине фразы. Кажется, только осознала, что всё время, пока мы по дому ходили, она безостановочно рассказывала печальную историю жизни господина канцлера. Смутилась, посмотрела на меня вопросительно, но я сделала вид, что не слышала ничего. Начала вопросы по делу задавать:

— На третьем этаже несколько комнат оформлены в ужасном розовом цвете. Вряд ли новым хозяевам это понравится. Можно как-то исправить?

— Все прежние портьеры, ковры и балдахины выбили от пыли, аккуратно сложили, и теперь они хранятся в кладовке. Хотите, верну всё на место?

— Какие там цвета были?

— Зелёный, синий и шоколадный, добрая госпожа.

— А как же стены? Они же тоже розовые.

— Не тревожьтесь, — мягко отмахнулась от проблемы лэра Перси. — Как чувствовала, что недолго это безобразие стены уродовать будет. Приказала мастерам сильно не закреплять, чтобы убрать легко было. Там старая обивка в отличном состоянии. Комнаты все чистые. Мы сегодня всё вычистили после… отъезда прежних жильцов. Если надо, то завтра протопим, чтобы тепло было.

— Не знаю пока, когда новые хозяева заселяться будут. Но то, что дом в полном порядке, вижу — ваша заслуга, лэра Перси. Буду настоятельно рекомендовать, чтобы весь штат слуг оставили в прежнем составе под вашим руководством, — успокоила я женщину, заканчивая разговор.

Отказавшись от чая, раскланялись с домоправительницей и пошли с Виктором по вечерним улицам пешком во дворец.

Виктор, задумавшись о чём-то своём, молчал. Для безопасности крепко вцепившись в его локоть, я пялилась в небо. Сколько уже их видела? Привычное с детства небо Земли повторилось в Дремлесье, потрясающей красоты небо Океана, пробудившее во мне левитацию, трёхлунье неба Драконниды, бархатное небо Лавиньш, прячущее свои звёзды в дымке радужных облаков, высокий маскировочный туман Леса, пронзительной глубины небо над планетой чоттов, низкие тучи мира вампиров и убивающий жизнь смог, заменивший небо демонам. Везде свои созвездия, свои небеса и разнообразные существа, живущие под этими звёздами. Многообразие Великой Вселенной.

— Агапи, — позвал меня спутник.

— М-м-м? — не отрывая взгляда от звёзд, отозвалась я.

— Вот ты дочь Императора…

— По крови, Витенька. По крови.

— И всё же… Почему ты этим не пользуешься?

— Ещё как пользуюсь. Ты просто не знаешь, — засмеялась, вспомнив, как с испугу орала на охранника банка в Праге: «Я папе пожалуюсь!»

— Но у тебя нет свиты, служанок… Что ещё принцессам положено?

— Вить, ты за что меня так не любишь? — остановилась я и дёрнула парня за локоть. — Ещё спроси, чего не сижу в башне, которую драконы охраняют.

— Ну, это слишком.

— Свита — почти то же самое. Думаешь, мне кто-то позволил бы лазить по штабелям досок или проводить мастер-класс на кухне? Счаз! Сиди, вышивай крестиком и жди, когда мачеха Ол’лия достойного мужа подберёт. Ты этого хочешь?

— Нет конечно!

— Вот и молчи тогда. Вселенная добра и изобильна, но чувства юмора у неё отсутствует. Или своеобразно настолько, что нам не понять.

Виктор изобразил, что накрепко зашивает себе рот, и мы рассмеялись. Всё же хороший он парень, легко с ним. Как с братом.

— Вот где ты целыми днями ходишь? — отчитывал меня Филипп, утаптывая одеяло. — Обо мне думать забыла, бессовестная. Изволновался весь, даже худеть начал, а ты и ухом не ведёшь.

— Ну, прости, — повалила котейку на бок и помассировала ему животик. — Ты же сам не хотел из дворца выходить. Не силой же тебя тащить было.

— Это я раньше не хотел. Теперь хочу. — Фамильяр вывернулся из-под руки, отсел подальше, чтобы не тискала больше, и стал прилизывать взлохмаченную шёрстку. — Да и чувствовать себя лучше стал. Не давит так сильно, как первые дни.

— Вот и славно. Завтра обязательно погуляем, — пробормотала я засыпая.

— Ай! — зашипела с трудом просыпаясь и тряся рукой, пытаясь остудить браслет.

Камушки на папочкином браслете ярко сверкали, да и сам металл нагрелся так, что слегка обжёг кожу.

— Что случилось? — вместо приветствия испуганным вопросом ответила я на вызов.

— Агапи, ты спишь, что ли? — удивился Рактий.

— Сплю, конечно. Здесь глубоко за полночь вообще-то, — недовольно пробурчала я.

— Прости, моя девочка, — повинился папа-дракон. — Мы тут совещались по поводу скорейшего открытия банка в Горске и хотели уточнить вопрос о помещении. Но не подумали о разнице времени. Когда бы мы могли с тобой связаться, чтобы ещё и король присутствовал при разговоре?

Посмотрела на хронометр. В предутренних сумерках стрелки показывали начало пятого. Ну, если срочно, то…

— Отец, я свяжусь с тобой в течение четверти сектора суток, — ответила я, про себя ругаясь, что мозг спросонья можно сломать, переводя время с земного на межгалактический.

Услышав, как папочка фыркает, явно считав мои ругательства, отключила связь.

— Филипп, вставай! — потрепала я любимца.

— Слушай, я хотел прогуляться, но не в такую же рань! — недовольно заворчал фамильяр, пытаясь закопаться поглубже в одеяло.

— Какая прогулка? Мне срочно нужен Альфред. Ты должен знать, где находится его спальня.

— Знаю, конечно, — сквозь сон пробормотал кот, никак не желая просыпаться.

— Срочно проводи меня к нему. Это дело государственной важности! — строго приказала я питомцу, затягивая пояс халата.

Услышав бодрящее словосочетание, мгновенно повышающее его статус до уровня значимой правительственной фигуры, Филипп мгновенно подобрался и вытек за дверь. Мне ничего другого не оставалось, как бежать следом. Увидев, что чёрный хвост скрылся за поворотом, прибавила скорость.

Тапки — удобная обувь для неспешного перемещения из ванной комнаты к кровати, но никак не для бега наперегонки с котом. Стоило мне ускориться, как они соскользнули с босых ног и полетели в разные стороны.

— Филипп! Подожди, я тапки потеряла! — тормознула кота, собрала непослушную обувь и бросилась догонять питомца босиком.

— Вот это королевская спальня, — показал лапкой на дверь фамильяр.

Несмотря на то, что я запыхалась, постаралась дышать через раз. Потому что Филенька сидел напротив охранника покоев Его Величества.

Правда, страж в форме королевской гвардии крепко спал, прислонив голову к косяку. Традиционная алебарда, предусмотрительно оснащённая ремешком, крепилась на запястье, дабы не выпала из рук «бдительного» караульного и своим грохотом не перебудила весь дворец.

— Твою конную дивизию… — ругнулась я едва слышно, но разбираться с разгильдяем было некогда — кот уже просочился сквозь дверь.

Не дыша, толкнула свободную створку. Она бесшумно отворилась, открывая доступ в королевские покои. Прижав тапки к груди, я скользнула мимо солдата. Однако оставить его безнаказанным мне совесть не позволяла. Затворяя за собой дверь, просунула руку в узкую щель и с силой дернула гвардейца за длинный напомаженный ус, видный даже со спины.

Тихий вскрик и щелчок замка слились в один звук. Вот так и свершаются государственные перевороты. Заходи кто хочешь, убивай короля как можешь.

«Усом ты у меня не отделаешься, мерзавец!» — мысленно пообещала стражнику, брезгливо вытирая руку о халат. И охнула.

Вот я сейчас что сделала? Ввалилась без приглашения и стука в спальню молодого мужчины. Фиг бы с ним, что он король — переживу. Но ведь он может быть не один, может даже не спать, а напротив… Ё-ё-ё-ё!

Прав Инк! Тысячу раз прав. Сначала делаю, потом думаю. И шлёпнула себя тапком по лбу.

Путь к отступлению я себе отрезала, разбудив караульного. Он же чёрт знает что себе навоображает, увидев меня, выходящую из спальни господина в халате и тапках. Утром ввалится королева-мать и заставит немедленно сочетаться браком с обесчещенным сыном.

Если бы дедушка или отец слышали сейчас мои мысли, то ласковым замечанием или лёгким подзатыльником дело не кончилось. Молниеносным семейным советом постановили бы всыпать мне розг в воспитательных целях — потому что ни одной цензурной мысли в голове не было.

«Ты ещё хочешь узнать, у кого я драконьему мату научился? — материализовался у ног Филипп. — Иди уже. Аль один почивает».

В спальне было немного светлее, чем в гостиной, но более душно.

— У тебя, дружочек, по утрам голова не болит от недостатка кислорода? — спросила в полный голос и принялась дёргать шнурок фрамуги с целью проветрить комнату. — Вот почему бы на ночь форточку не открывать?

— Ты что здесь делаешь? — спросил изумлённый Альфред, натягивая одеяло до носа.

— Поговорить пришла. Император — папенька мой — срочно хочет решить вопрос с помещением для банка. А так как время в мирах разное, он позвал меня сейчас. — Для убедительности я потрясла в воздухе рукой с браслетом. — Но ты уже знаешь, что папуля педант и ему обязательно нужен ты. Моего ответа ему мало.

Объяснив ситуацию, я отошла к окну и нажала камушки вызова:

— Агапи, вы уже можете дать ответ? — раздался в спальне Альфреда рыкающий голос Рактия.

Вопросительно приподняв брови, я посмотрела на побратима: готов? Тот кивнул, и я, стянув браслет с руки, протянула его королю: общайтесь, мальчики!

Альфред, вместо того чтобы продолжить разговор, удобно расположившись в подушках, вскочил с постели и подбежал к окну. Его ночные свободные бриджи, синие в белый горох, едва не заставили меня захохотать в голос. Из забытых глубин детского фольклора всплыли строчки: «… у меня трусы в горошек. Будто бы не знаешь!»

От созерцания королевского исподнего отвлёк шум у двери:

— Я же мать! Мне можно! — рвалась спасать сы́ночку вдовствующая королева.

Я вышла в гостиную и создала светлец. На эмоциях он получился больше и ярче ожидаемого, ослепив внезапной вспышкой.

— Тихо! — рявкнула я шёпотом.

Не ожидавшая такой наглости королева плюхнулась в кресло. Второпях мадам тоже не успела одеться, только шаль набросила на длинную кружевную сорочку. Растрёпанная коса выбилась из-под чепца. А глаза, хоть и сверкали гневом, были заспаны.

— У Его Величества переговоры на высшем уровне, с Императором Драконниды. Мы можем помешать, — объяснила, присаживаясь в соседнее кресло.

— Я же мать… — растерянно пролепетала блюстительница нравов.

— Тем более должны понимать, — поплотнее запахнув халат, миролюбиво пробормотала я и постаралась скрыть зевок.