Тайна Бирюзового дракона

Глава 10

Увидев подъезжающий к усадьбе экипаж, мальчишка, без дела топтавшийся у ворот, со всех ног бросился во двор.

— Докладывать побежал, — хмыкнул Виктор, выпрыгивая из повозки и подавая мне руку.

Дом Таты прятался за деревьями, окутанными нежной дымкой начавшей пробиваться зелени. Крепкая каменная ограда, обсаженная вечнозелёным кустарником с крупными ярко-красными ягодами, не казалась массивной. Виноград, плетущийся по арочным перголам для затенения ведущей к дому дорожки от летнего зноя, подрезан и подвязан. Первоцветы, высаженные на клумбах и в вазонах, восхищали яркой пестротой. Во всем чувствовалась любовь к красоте и порядку.

— Леди, вы приехали! — всплеснула руками Тата.

Она была искренне рада нашему визиту, но, кажется, до последней минуты не верила, что я приеду. Чай для гостей накрыли на террасе с видом на горы.

— Леди, почему вы решили мне помочь? — вдруг спросила хозяйка дома. Похоже, этот вопрос ей не давал покоя. Непонятная девица ухватилась за идею распродать плесневелый сыр. Что из этой авантюры получится? Ох, не пожалеть бы…

— Лэра Тата… — начала было я, но она меня перебила.

— Леди, зовите меня просто по имени, — она смущённо улыбнулась своей дерзости, — если можно, конечно.

— Можно, если вы будете меня звать Агапи. Без «леди», — улыбнулась я в ответ и шутливо добавила, — если можно, конечно.

Мы рассмеялись, лёд настороженности и недоверия растопился. Надеюсь, что полностью.

— Так вот, Тата, вы покорили меня своей решимостью и бесстрашием.

— Я? — захлопала пушистыми ресницами женщина. — Да когда же?

— В тот самый момент, когда на мой вопрос: «Кто сможет?» вы ответили: «Я могу». Принять ответственность за соседей, знакомых, коллег — это непросто. Иногда опасно. По себе знаю, — грустно улыбнулась, вспомнив, как бросилась вытаскивать из прудика Масяни проклятый камень, — но достойно уважения.

— Ле… Ой! Агапи, — шёпотом привлекла моё внимание Тата и взглядом показала на Виктора. Парня, утомлённого ночными баталиями в весёлом доме, после чая сморил сон. Свесив голову на грудь, он сладко посапывал, — может, его проводить в гостевую комнату? Пусть поспит, пока мы обсудим наши дела?

Я не возражала. Легко похлопала друга по плечу и предложила переместиться для сна в более удобное место. Сонный гулёна не стал спорить и поплёлся за слугой в отведённые ему покои. Весеннее солнышко переместилось за дом, погрузив террасу в тень. Стало зябко, и хозяйка пригласила меня в дом.

— Какую цену вы намерены просить за ваш сыр? — задала я первый вопрос хозяйке уникального сыра.

— Так как у всех, наверное. Самый дорогой стоит двадцать медяшек за четверть головки. Мой сыр новый, спроса пока нет. Буду просить пятнадцать медяшек, а тем, кто торговаться будет, так и за десять отдам, — отвечала Тата без раздумий. Было похоже, что этот вопрос она уже обдумывала не раз. Но увидев, что я отрицательно качаю головой, переспросила: — Вы не согласны?

— Ваш сыр можно продать намного дороже. Но для этого необходимо подготовиться. Первое — во что вы будете одеты?

— Так во что… Как все. Платье, передник, берет, чтобы волосы покрыть.

— Вам нельзя «как все». Вы должны быть одеты приметно. Дорого и ярко. Покажите мне свои платья, которые на выход надеваете.

Тата провела меня в свою комнату и открыла шкаф.

— М-да… Так мы сыр не продадим, — разочарованно пробормотала я.

Два атласных платья. Одно невнятного цвета серой мышки, другое бледно-голубое, как знойное небо июля. Компанию им составляло коричневое шерстяное с белым воротничком и манжетами, похожее на форму советских школьниц, только длиной не до колен, а в пол.

— Это всё? — я с грустью рассматривала печальные наряды моей новой знакомой.

— Всё. Мне и это без надобности. Работы много, а времени свободного мало, чтобы по гостям или на прогулки в город ездить. Да и куда одной-то идти? — она замялась, покраснела слегка. — Неприлично женщине одной гулять.

Ох, уж эти их законы приличия, вздохнула я, но высказываться не стала. Чужой монастырь.

— Вот матушка модница была, а батюшка её баловал — у лучших портних платья заказывала. Не в неё я пошла, — мельком взглянув в зеркало и поправив выбившийся локон, с грустью констатировала Тата. — Хотите посмотреть на её наряды?

— Покажите, — без всякого энтузиазма согласилась я, думая о том, где в два последних дня до фестиваля купить для Таты что-то, соответствующее моему плану.

Комната, в которой когда-то жили родители хозяйки дома, располагалась на втором этаже и занимала почти весь уровень. Светлые шторы обрамляли не затенённые растительностью окна. Гобелены с пастушками на стенах, широченная кровать под балдахином, огромный резной платяной шкаф с зеркалом во весь рост — светло, просторно и уютно. Полная противоположность подчёркнутой аскетичности комнаты Таты.

— Вот, смотрите, — позвала меня женщина.

Обернувшись на скрип гардеробной дверцы и голос хозяйки, я чуть было не упала, ослеплённая радугой ярких нарядов. Изумрудный, жемчужный, ультрамариновый, алый. Шёлк, атлас, бархат.

— Мама дорогая, какое богатство! — взвизгнула я, не сдержав эмоций. — Примерять! Немедленно всё примерять!

— Агапи, это невозможно! — начала было закрывать резную дверь шкафа наследница потрясающего гардероба. — Это память. Как я могу осквернить её тем, что буду сыр в этом, — она кивнула в глубину, пахнущую лавандой, — для покупателей нарезать?

— Память о матушке вашей, милая моя Тата, так не осквернить. А вот то, что вы заперли её любимые наряды в тёмном шкафу, не даёте себе возможности радоваться и наслаждаться жизнью, вряд ли бы ей понравилось, — заметив сомнения на лице собеседницы, я продолжила. — Да и Светлый вас упаси нарезать сыры на прилавке. Необходимо все упаковать заранее. Жаль, что нет бумаги с вашим знаком, но это позже сделаете обязательно.

— Есть такая бумага. Ещё батюшка заказывал, а я как память о нём храню. Показать? — и молнией сорвалась куда-то, по пути распахнув дверцу шкафа, так и не запертую до конца.

Посчитав открытые створки приглашением, я начала доставать и выкладывать на кровать наряды, раздумывая, какие три подойдут больше всего.

Алое с сожалением отложила сразу. Не соответствует пламенный цвет моему замыслу. Это платье привлечёт взгляды к хозяйке, а не к сыру. На его фоне продукт потеряется, поблёкнет и станет выглядеть неаппетитным.

Перебрав несколько вариантов, оставила изумрудное, бирюзовое и ультрамариновое. Остальные платья, чтобы не отвлекали, вернула на место.

— Вот, посмотрите. Подойдёт такая? — запыхавшаяся Тата поставила на туалетный столик тяжёлую коробку. Было видно, что с неё только что влажной тряпкой смахнули пыль. Далеко же прячет память о родителях моя приятельница. Наверное, боль от их утраты ещё не прошла.

Несколько пачек вощёной бумаги разного размера. На каждом листе посередине красовался логотип, выполненный в умело подобранных пастельных тонах. КрУгом шла надпись: "Сыры Предгорья. Сыроварня «Бирюзовый дракон»", а в центре, на фоне гор, — парящая голубовато-зелёная дракайна*.

*Дракайна — в древнегреческой мифологии дракон женского пола, часто с человеческими чертами.

— Тата, как здорово! Теперь у вашего сыра есть название. Мы так и будем его презентовать: сыр «Бирюзовый дракон».

— Ой, мамочки! — ахнула женщина и плюхнулась на стул, а потом спросила. — В нескромности меня не обвинят?

— Обязательно обвинят. Будут завидовать, шпионить и злословить. Это называется конкурентная борьба. Но есть и другая сторона медали. Вернее, монеты. Высокий спрос на ваш продукт, материальное благополучие, которое позволит нанимать работников и не заниматься самой тяжёлым физическим трудом. В перспективе — расширить сыроварню и стать хозяйкой большого производства, — честно ответила я. — Если вы не готовы к такому, то откажитесь сразу. Пойму и не стану вас упрекать.

Тата молча смотрела в окно, а я не торопила с ответом. Конечно, сложно из трудной, но покойной и уединённой жизни очертя голову броситься в круговорот больших дел, который неизвестно ещё куда вынесет.

— Отец, когда заказывал эту бумагу, мечтал о большом деле. У него были грандиозные планы, и он часто говорил мне: «Доченька, ты обязательно будешь хозяйкой самой известной сыроварни». Но ужасное поветрие лишило меня чуть ли не одним днём всех родных. Первым умер дедушка, потом через два дня мама. Отец… Отец ушёл добровольно. Я не осуждаю его, леди. Он так любил маму, что жить без неё всё равно бы не смог. Мы даже погребли их в одной могиле. Я уже взрослая была, почти двадцать лет исполнилось. Жених, присмотренный мне, тоже умер. Много тогда людей умерло, — она посмотрела на меня. — Это было в тот год, когда исчезла бирюзовая драконица — наша защитница от всех напастей. Так я осталась одна с памятью о моих родных и любимых. Хозяйством управляла, сыры варила… Не до мечтаний. Выжить бы, концы с концами свести, чтобы не разориться. Тяжело было, не скрою, но справилась. Не богачка какая, но живу не хуже других. Работникам могу заплатить, семья слуг в доме живёт. — Тата замолчала, наверное, вспоминая что-то из своей нелёгкой жизни, потом вдруг насмешливо хмыкнула: — Сосед вдовый сватался недавно. Да-да, прям вот так как был в сапогах навозных, так и пришёл. Выходи, говорит, за меня. Ты баба работящая. Ничего, что худая и некрасивая. Детям моим пригляд нужен. Хозяйство твоё с моим объединим. Бить не буду, ну если только иногда, когда под руку подвернёшься.

— Как романтично! — притворно умилилась я.

— Да уж… — согласилась рассказчица, — я и так не в настроении была, а тут ещё он. Небритый, мятый, всклоченный какой-то, и навоз на сапогах. Бррр…. Как представила, что каждый день такое видеть придётся, если соглашусь замуж за него пойти, так схватила метлу и погнала со двора. Обиделся, отомстить обещал.

— За что же? — удивлённо вскинула брови я.

— За гордыню непомерную. За то, что жениха завидного отвергла. Кстати, когда с сыром такое случилось, я первым делом на него и подумала. Что подослал кого-то в закваску подсыпать толчёный порошок плесневелого сыра. Дед рассказывал, есть такая страшная месть для провинившегося сыровара. Но делать подобное смертным грехом считается. Лучше сразу убить. Всё оборудование менять и хранилище новое строить нужно. Не вывести никак такую напасть.

— Так вам и не надо! Для производства «Бирюзового дракона» в самый раз. Вы как думаете, Тата?

— Я думаю, — женщина решительно встала, расправила плечи и радостно улыбнулась, — что пора мечту отца исполнить. Говорите, Агапи, что делать.

Матушка Таты была немного плотнее и ниже своей дочери, поэтому платье на моей приятельнице мешковато висело. Зато по длине соответствовало современной моде мира Больших Озёр.

— Раньше подол должен был пола касаться, а сейчас допустимо, чтобы башмачки видны были, — информировала меня женщина. — Жаль, что платья перешивать придётся. Как всё успеть? Времени мало до торгов осталось.

— Не будем ничего перешивать. На спинке или по бокам сделаем шнуровку, а служанка поможет вам затянуть до нужного размера, — посоветовала я, слегка стягивая ткань платья на спине стоящей перед зеркалом женщины. — Найдутся у вас ленты в тон ткани?

— Сейчас посмотрим, — выдвигая ящики комода, включилась Тата в азартную женскую игру под названием «примерка-переделка».

Решив вопрос с посадкой одежды по фигуре, мы задумались о декольте. То, что уместно замужней даме в нарядах на выход, непозволительно женщине одинокой, да ещё и с утра. Изумрудное платье, которое выбрали на первый день, согласно фасону едва прикрывало плечи. Если на полненькой женщине вырез не сползал за счет натяжения ткани, то с худощавой Таты коварное платье соскальзывало на середину груди.

— А нет ли у вас, досточтимая, белой блузки с воротничком под горло? — наблюдая, как расстроенная приятельница подтягивает край выреза повыше, спросила я.

— У меня такой нет, а вот у матушки была. Точно помню. — И наследница с головой нырнула в шкаф.

Надев платье на блузку, которая прикрыла и грудь, и часть шеи, Тата покружилась перед зеркалом.

— Как интересно получилось, — любовалась она результатом, — платье перестало быть вечерним, но осталось нарядным.

— Угу, — согласилась я, скрепляя булавками линию соединения, — вот здесь бы хорошо проложить такую же ленту, как будет в шнуровке. И шов прикроет, и вид законченный платью придаст.

— Что с беретом делать? Так не хочется уродовать этакую красоту обязательным колпаком.

— А мы и не будем. Непременное требование — прикрыть волосы. Так? — Тата кивнула. — Давайте сделаем красивую двухцветную чалму.

Вытащив из вороха аксессуаров, разбросанных по всем поверхностям комнаты, два шарфа подходящего цвета, я переплела их между собой, а потом шпильками закрепила на голове женщины.

— Агапи, вы волшебница!

Тата смотрела на себя в зеркало и, кажется, не узнавала. Цвет глаз, подсвеченный изумрудным оттенком платья и шарфа, стал ярче. Кожа, оттенённая белой блузкой, засияла. Осталось только чуть брови подвести и губы подкрасить, и все мужчины выстроятся в очередь за сыром. Но макияж будет позже. Нельзя всё сразу вываливать на непривычную к таким переменам приятельницу.

Помогая аккуратно снять готовое к переделке платье, я вспомнила об обуви.

— У вас тут какую обувь принято носить?

Взлохмаченная от переодевания, Тата с недоумением посмотрела на меня:

— Не поняла вопрос? Обувь носят разную. По сезону, по кошельку.

— Хотела спросить, обязательно цвет башмачков должен совпадать с цветом платья?

— А-а-а! — протянула моя подопечная, поняв о чем идет речь, — такого нет. К тому же, пару сезонов как модно носить обувь натурального цвета под любую одежду. Вы не переживайте, Агапи, у меня хорошая обувь. Мне иначе нельзя — весь день на ногах.

Одной заботой меньше, выдохнула я. Зато Тата сникла. Что ещё?

— Вот только как быть с руками?

Растопыренными ладошками женщина покрутила у лица. Ну да, такое за день не исправишь. Мозоли, царапины, огрубевшая кожа.

— Не переживайте, дорогая, мы их спрячем. Где-то кучу перчаток видела.

— Торговать в перчатках? Но так никто не делает!

— Так и сыром с плесенью в нарядных платьях никто не торгует, — рассмеялась я, и Тата согласилась.

Ультрамариновое платье в переделке почти не нуждалось. Похоже, матушке Таты оно было тесновато, а вот дочке пришлось впору, только пуговицы немного перешить. Высокий воротник и узкие рукава делали стройную женщину ещё более изящной.

— Сюда немного кружев не хватает, на мой взгляд. На воротник, чтобы лицо освежало и не отпугивало покупателей излишней строгостью, — советовала я, думая, чем же в этом комплекте прикрыть волосы.

— Может, берет? — робко посоветовала моя модель.

— Так мы же решили не уродовать наряды, — не поняла я.

— Да нет, не полотняный, а бархатный. Сейчас вспомнила, что был где-то.

С полок уже без всякого почтения к памяти родительницы полетели шляпные коробки.

— Вот! — являя на свет головной убор, богато декорированный перьями и стразами, заявила Тата.

— А за перья не нагорит от комиссии? — с сомнением разглядывая пышное украшение, спросила я.

— Не знаю, — призналась приятельница.

— Давайте попробую убрать это богатство, а вы пока в бирюзовое платье переоденьтесь.

Пришито было намертво. Как ни старалась я поддеть нитки острым кончиком ножниц, но так и не смогла разобраться с системой крепления.

«Да чтоб тебя!» — рыкнула я и раздражённо щелкнула пальцами.

Первое правило мага — это выдержка и спокойствие. Когда эмоции туманят разум, результат кастования непредсказуем. Перья вспорхнули, улетели в противоположный от меня угол и там зарылись в кучу разноцветного тряпья. Но улетели они не просто так, а выхватив кусок берета, к которому были пришиты. Хорошо, что Инк не видит. Ржал бы сейчас до икоты, подумала было я, но смеха не избежала.

Тата повалилась на кровать и заливисто хохотала:

— Агапи, не обижайтесь, ради Светлого, но у вас такое лицо было, когда перья улетели, такое лицо. Ой, не могу!

Ну да, растерялась. Хотела же по-другому сделать, а получилось… Весело получилось, и я тоже с хохотом повалилась на кровать.

Насмеявшись, вытерли набежавшие слёзы и вернулись к насущным делам. Как на родине говорят: «Делу время — потехе час».

Тата отпарывала у бирюзового платья шлейф — он на полметра тянулся по полу за рискнувшей надеть наряд женщиной.

— А если наступит кто на эту красоту? — задала я закономерный вопрос, но ответом было красноречивое движение плечами.

Повертев в руках покалеченный берет, пришла к выводу, что вещица симпатичная к платью подходит идеально, но с дырой такое не наденешь.

Повернулась к вороху лент и кружев, сваленных на кровати, — оказывается, пока мы от смеха валялись, немного их помяли. Но решив, что это не критично, вытащила из пёстрого завала моток подходящей отделки. Тут и на платье хватит, и берет починить смогу. Ещё бы пуговицу красивую или брошь небольшую, композицию завершить.

Аккуратно отделяя шлейф от платья, Тата временя от времени поглядывала, как я мастерю кружевную заплатку на берет в форме упорхнувших пёрышек.

— Вот смотрю я на вас, Агапи, и диву даюсь. Такая молоденькая, но жизненной мудрости и навыков разнообразных у вас столько, что иной поживший позавидует. Откуда всё это, если не секрет?

— Ах, Тата, у меня только тело юное, а так-то живу долго, в жизни бывало всякое, вот и научилась многому, — спокойно ответила я, не желая вдаваться в подробности.

Женщина поняла, что распространяться на эту тему я не желаю и тактично прекратила расспросы. Отошла за ширму, где переодевалась, и зашуршала тканью.

— Ну, вот, — разочарованно протянула она, глядя в отражение.

Согласна, не красит хозяйку платье, хоть и в тему нашего замысла. Поблекла она в нём, посерела кожа, глаза потускнели. Как всё же цвет одежды меняет людей. Подходящий сделает ярче, привлекательнее, оттенит все достоинства. Зато неудачный цветовой нюанс легко «потушит» любую красотку.

— Спокойствие, только спокойствие, — хотела я рассмешить Тату, словами мультгероя.

Но шутка была непонята и настроение не улучшила. С сожалением взглянув на своё отражение, приятельница повернулась, чтобы за ширмой сменить одежду на повседневную. Ну, нет!

— Стоять! — шутливо приказала я. — Сейчас будем исправлять.

— Как тут исправишь, если я не подхожу для всех этих нарядов? — без особого интереса спросила разочарованная и уставшая от переодеваний модель.

— Тата, вы недавно заявили, что хотите исполнить мечту отца. А у вас своя цель есть?

Женщина грустно усмехнулась.

— Не скажу, что это цель. Мечта. — Она посмотрела мне в глаза и без каких-либо эмоций ответила. — Семью хочу. Чтобы муж любил и уважал, а не прислугой бесплатной держал. Деток своих, а не чужих нянчить.

Женщина говорила с такой устоявшейся безысходностью, что я, не сдержавшись, порывисто обняла её и горячо зашептала:

— Таточка-лапушка, всё будет: и муж, и детки, и счастье. Верь мне!

— Верю, — просто ответила моя подопечная. — Вам, леди Агапи, верю больше, чем себе.

Ух! Даже мороз по спине пробежал. Ну, да, мы в ответе за тех, кого приручили. Ещё немного постояли обнявшись, но понимая, что время безвозвратно утекает, а дела не закончены, вернулись к платью.

— Смотри, — после недавнего эмоционального взрыва мы, не сговариваясь, перешли на «ты», — на этом платье тоже глубокий вырез. Не такой, как на изумрудном, но всё же. Давай закроем его шарфиком. Заодно уберем неподходящий оттенок от лица.

На спинке стула висела серебристая косынка нежнейшего ажура. Спустив угол в нескромное декольте, а концы закрепив на спинке платья, попросила Тату потерпеть ещё минуту и не смотреться в зеркало.

Серо-коричневый карандаш для бровей, розовая помада, которую нанесла не только на губы, но и кончиками пальцев размазала по скулам. Что ещё? Волосы чем-то прикрыть необходимо. Ещё одна чалма? Не хочется повторяться. Подвинула шляпные коробки, рассыпанные по полу, и увидела то, что искала. Шапочка простейшего фасона из серебряной парчи. Расправила и примерила на Тату.

— Теперь смотри! — подтолкнула замершую в ожидании женщину к зеркалу.

— Это не я, — не отрывая взгляда от отражения, пролепетала она.

— Ты, моя хорошая. Запомни навсегда, что это твое истинное лицо, — обвела рукой комнату. — Это твоя спальня. А ты хозяйка своей жизни. Всё будет так, как сама захочешь. И никак иначе.

— Дамы, вы где? — донесся снизу голос выспавшегося Виктора.

— Мы наверху. Поднимайся сюда, — громко позвала я друга, а Тате прошептала: — Сейчас проверим, как твой новый образ на мужчин действует.

— Ну вы и забрались, — ворчливо пробормотал парень, заходя в комнату.

Мазнул по мне взглядом и зачарованно уставился на хозяйку дома. Опомнился, поклонился, кажется, даже ножкой шаркнул:

— Хорошего дня, леди.

Тата со сдержанной улыбкой молча ответила лёгким наклоном головы. Виктор смущённо косил на меня, желая понять, кто это появился в доме, пока он спал.

— Витя, это Тата. Ты не узнал?

Не видела я своего лица, когда перья сорвались с берета в неожиданный полёт, но, судя по смеху хозяйки дома, выглядела примерно так же, как мой спутник — недоумённо вытаращенные глаза, приоткрытый рот.

Короче, полное изумление.