Там, где изба на курьих ножках...

Глава 8. Пути раба неисповедимы

Ведьма сладко спала в кроватке, укутавшись в одеяло. Ей снился чудесный сон — в нем была Мара. Она была так же прекрасна, как и всегда.

— Ягда, ты же помнишь… — Мара хотела еще что-то сказать, вот только не успела.

Раздался грохот. Чудесный сон сразу испарился. От него не осталось ни единого следа. Ягда зажмурилась, в надежде вернуться к Маре, но все ее попытки были тщетны. Она приоткрыла глаза, а на устах было одно единственное слово:

— Прокляну.

— Прошу прощения, — где-то с боку раздался виноватый голос. Раб стоял над упавшей горой чугунков и горшков, видимо в левой руке не удержал.

— Я же говорила меня не будить… — злобно пошипела Ягда. Ох, как же она не любила, когда ее будят… Она в ярости щелкнула пальцами.

— Я хотел завтрак приго… Гав… — его глаза расширились, — Гав… Гав-гав… Гав…

Ягда даже на него не взглянула. Вскочила, да из избы вышла. Ух, какой злой она была. Она по тропинке шла, да лес проверяла. Пока все тихо было, спокойно.

— От тебя так и несет злобой, — рядом появился Ратибор.

— Меня разбудили…

— Ты путь в деревню за новыми рабом держишь?

— Он пока жив.

Ратибор на нее вопросительно посмотрел.

— Я его просто прокляла, — она пожала плечами, да тему решила перевести, — Как Мирослава?

— Как всегда, уже отошла, — махнул рукой волкодак.

В этом вся навка — порой слишком эмоциональная, но отходчивая.

— Да, она уже забыла все, — сирин пикировал к ребятам, ловко пролетая между стволами леса.

— Давеча наблюдал за нами? — не удивилась Ягда.

— Вообще наблюдал за рабом твоим, но вы тоже поле зрения попали… — не стал таить Добран.

Сирины не только эмоции с мыслями узреть могли, но и сокрытое разглядеть, неявное открытое или приоткрытое. У Добрана часто бывали видения о вещах таинственных, а к его предчувствиями все прислушивались. Это их не раз из передряг страшных выручало. Ягда даже подумывала, что сирин о все о судьбе их ведает, да спросить об этом никак не решалась.

— Узрел что-то интересное? — полюбопытствовала Ягда.

— Жизнь ему не мила… — задумчиво протянул Добран.

— Ясень пень, он же некромант, — хмыкнула ведьма.

— Да не, он смерти ищет, — поправил ее он.

— А что еще некроманты делают? — удивился Ратибор.

Добран лицо крылом прикрыл. Ягда была уверена, что за ним он глаза закатил.

— Подохнуть он хочет, — словно для детей малых пояснил сирин.

— А, вот оно что… — наконец-то понял волкодак.

— К силе своей он возвать пытался, да все тщетно… Жить не особо хочет… Что-то тяжелое у него на сердце лежит… Вреда тебе или лесу пока причинять не собирается… Но рабское положение его сильно гложет… — перечислил свои наблюдения Добран.

— Оно и не мудрено, — ведьма о чем-то таком догадывалась. Ничего нового для себя она не услышала, друг лишь ее предположения подтвердил.

Ратибор замер и стал активно принюхиваться.

— Случилось чего?

— С рабом твоим случилось, — пробормотал волкодак, — Он походу из избы вышел…

Ягда напряглась, да ведьминым взглядом по лесу прошлась. Скелетообразный действительно только переступил порог избушки, которая судя по всему дремала и даже ему не препятствовала.

— Вот же гад неблагодарный… — прошипела Ягда, — Я ему кров дала, лечила…

— А еще хочешь сожрать, сегодня утром вообще прокляла, — закончил за подругу Ратибор.

— Да ну тебя, — демонстративно надула губки ведьма.

— Странно это, но я не чувствую, что он сбежать хочет, — наклонил голову Добран.

— Давно на чувства проверялся? — Ягда одарила его скептичным взглядом, но сирин на ее язвительность ничего не ответил.

— Айда проверим? — предложил волкодак.

Ведьма плечами пожала — почему бы и не проверить, что там ее человечишка удумал. Она как-никак за него ответственность несет. Да и в лесу пока все тихо…

Ягда набрала в легкие побольше воздуха и пронзительно свистнула. Где-то раздался возмущенный щебет птиц, а уже через мгновение к ребятам прилетела ступа. Она была деревянно, края ее обрамляли причудливые узоры, а по всему периметру внутри было подобие скамеечки, куда при желании могло уместиться человека 4.

Ведьма в нее запрыгнула, ее примеру последовал волкодак.

— Ты своим ходом? — спросила у сирина Ягда.

— Да, мне на своих двоих, — он взглядом указал на крылья, — привычнее будет.

До раба они за сущие мгновения добрались, причем с ветерком. По пути Ягда успела наложить скрывающее заклинание, чтобы человечишка их не заметил.

Он стоял на поляне, совсем недалеко от избушки. Идти в лес не спешил. Раб будто задумался о чем-то, да в думах своих ладонь к ошейнику приложил.

Сирин многозначительно хмыкнул.

— О чем он думает? — поинтересовалась ведьма.

— Даже не знаю… Я еще свои чувства не проверил… — припомнил ей Добран.

— Полно тебе, не серчай… Я погорячилась, — виновато извинилась Ягда.

Сирин понимающе кивнул, давая понять, что обиду на нее не держит.

— Хочет в лес зайти, но сомневается…

— Боится? — уточнил Ратибор.

— Нет… Похоже, что нашу ведьмочку расстраивать не хочет.

“Ведьмочка” прыснула.

— Ягд, неужто 120-летние бабки в его вкусе? — рассмеялся волкодак.

— Между прочим, я еще очень даже ничего, — ведьма укоризненно на друга посмотрела, да в конце концов не выдержала и вместе с ним расхохоталась.

— Вам бы лишь бы хихоньки, да хаханьки… — вздохнул сирин.

— Добран, а ему правда бабушки нравятся? — с наигранным волнением спросила Ягда.

— Он просто тебе благодарен за исцеление, вот и не хочет расстраивать… Хотя даже скорее злить, — ведьма все еще вопросительно на него смотрела, отчего он глаза закатил, — Нет, ему не нравятся бабушки.

— Вот же… А как же мою чудесную душу разглядеть? — возмутилась ведьма.

Раб все ступил в лес.

— Да он совсем оборзел… Я между прочим дама в возрасте, мне нервничать нельзя — сердечко слабое! А этот человечишка побег решил устроить…

— Я посмотрю, ты в роль вжилась… — покрутил у виска сирин.

Они полетели за ним на ступе. Раб шел медленно, лес разглядывал. Возникало ощущение, будто он не ноги от злой и коварной ведьмы уносит, а просто по лесу гуляет.

— Он вообще знает, что такое побег? — с жалостью в голосе спросил Ратибор.

— Он туповат слегка, — пожала плечам Ягда.

— Я же говорил, он не собирается сбегать…

И словно в подтверждение слов сирина, раб кое-как уселся под кроной вековой сосны, прислонившись к ней спиной. Он смотрел на ветки невидящим взглядом, да и наверняка этих веток вовсе не видел. Перед его глазами были совсем другие картины.

— Добран? — любопытство так и распирало ведьму.

— Он вспоминает… — уклончиво ответил сирин.

— О чем?

— О прошлом… — он тяжело вздохнул.

— Издеваешься?

Теперь уже сирин тяжело вздохнул, прекрасно осознавая, что от ведьмы просто так не отделаться.

— Он скорбит, сожалеет… Чувствует, что разочаровал кого-то, подвел… Вина его гложет… Беспомощным себя чувствует, это на него еще сильнее давит… Злиться на самого себя…

— Он все это чувствует одновременно? — почесал подбородок Ратибор.

— Ага.

— Какой чувствительный человечишка… — проворковала ведьма.

Раб вовсе прикрыл глаза и будто в дрему провалился.

— Че с ним? — удивилась Ягда.

— Отдохнуть хочет.

— Ягд, полетели отсюда, — взмолился Ратибор.

Они уже несколько часов пристально наблюдали за рабом, который похоже уснул. Добран улетел, чтобы за лесом наблюдать, дабы ничего недоброго не случилось… Или, если кратко, смылся. У волкодака такой возможности не было — сложно смыться из ступы, которая высоко над землей парит. Особенно, если летать не умеешь.

— Обожди еще немного, — непреклонно ответила ведьма.

День уже плавно перетекал в вечер, когда Ягда не выдержала и в раба шишкой запустила. Он глаза приоткрыл, отчего волкодак облегченно выдохнул.

Скелетообразный глаза протер, да поднялся.

— Беги, родной, беги, — оскалили зубы Ратибору, уже предвкушая охоту.

Вот только, к великому разочарованию волкодака, раб не побежал. Он развернулся и похромал обратно — в сторону избушки.

Они за ним до самого порога следили, пока он не скрылся внутри деревянной избы.

— Он странный, — одновременно проговорила Ягда с Ратибором.

— А ты еще страннее… Почти весь день потратила, чтобы посмотреть как человечишка спит.

— Он сбежать должен был! — начала покрываться красными пятнами ведьма.

— Он даже не пытался, — хмыкнул волкодак, — Мы куда?

Ягда уже направила ступу в другую сторону, теперь они летели, пролетая макушки деревьев. Конечно, можно было тропинку лесную открыть, но они уже в ступе сидят, так какой толк из нее вылазить.

— К Мирославе, я ее сегодня не видела.

— Хоть одна разумная идея на сегодня, — съязвил волкодак.

— Пфф…

Навка была у своего болота. Она сидела на поваленном стволе дерева и пела, а снизу стояли мыши с лягушками, да пытались танцевать. Именно, пытались, поскольку Мирослава постоянно останавливалась и поправляла их.

— Не так, плавнее… — она кистью волну изобразила, — И покружится вокруг не забудьте!

Животные обреченно вздохнули, отчего Ягда рассмеялась.

— Не помешали? — добродушно спросил вокодак.

— Нет, конечно, — лучезарно улыбнулась навка, а после в ладоши хлопнула, — А давайте музыкальный вечер устроим?

— Хорошая идея, — ведьма очень любила пение Мирославы, так что согласилась незамедлительно.

— Я за всеми лапами, — поддержал Ратибор.

— Я тоже, только крыльями, — сирин приземлился на дерево, рядом с навкой. Видимо Добрана приманила идея попеть — голос у него восхитительный и он сам об этом прекрасно знал.

— Я как раз новую песню придумала… — и Мирослава запела.

Это была история о двух враждующих народах, которые сами того не ведая, были очень друг на друга похожи и имели общие цели. Вот только одно маленькое недопонимание породило между ними начинается кровавую вражду. Видимо навка вчерашней потасовкой кедровок и белок вдохновилось… Когда начался припев, сирин стал ей подпевать. Он не мешал ей, не перебивал, а лишь дополнял.

Когда Мирослава закончила, Добран исполнил свою песню — у него была история о неразделённой любви юноши и прекрасной девы, которые никогда не смогут быть вместе…

Они меняли друг друга, иногда подпевали, а пару раз даже спели в дуэте. Ведьма невольно подумала, что если б ей нужно было людишек в лес заманивать, она бы просто друзей своих что-нибудь попросила. Их голоса цепляли, проникали в самую душу и находили там отклик. Ягда хлопала в ладоши, смеялась, иногда вытирала слезы… Ведьма даже не заметила, как стемнело и начали мигать светлячки.

— Теперь я спою, — воодушевленно заявил Ратибор.

— Ох, жаль я не услышу, — Ягда поняла, что нужно сваливать и как можно быстрее.

Говорят, ежели кто-то поет плохо, то ему на ухо медведь наступил. Судя по таланту Ратибора, по его ушам сразу целая стая прошлась. Причем явно не единожды…

— Стемнело уже, мне баиньки пора… — она демонстративно зевнула и кинув друзьям слова прощальные, покинула их.