Свора: Волчьей Тропой

Пролог

Кишки Боро намотались вокруг голени. Мардок надеялся, что успеет убежать, пока горбатая псина лакомится старым другом, но запутался в его требухе. Теперь каждый лишний вдох приближал и его к гибели.

— Еблан бесполезный, — ругался Мардок, иссекая кровавые узлы вокруг ноги бердышом. И напоследок Боро. — Хоть бы сдох, как воин.

Наконец, он смог бежать. Вовремя: едва Боро перестал трепыхаться под чёрной пастью, тварь быстро потеряла к нему интерес. Теперь скрытые под толщей чёрного меха глаза въелись в Мардока.

Бежать так бежать — но куда? Долина слишком изменилась. Деревья — чёрные и неподвижные — вымахали так, что неба не разглядеть. Гладкие стволы сомкнулись там, где раньше бежали знакомые тропы по лысому склону.

А ведь прошёл всего лишь день.

— Волки! — орал кто-то из отряда, пока Мардок лавировал меж деревьев. — Туча целая, мать их едрить!

Может, и волки. Их в Долине отродясь не водилось, но удивляться что им, что лесу он будет потом. Сначала — выжить.

Мардок перемахивал через канавки, размытые зимними дождями, а волк всё не отставал. Он спотыкался о зарытые в грязь камни, орал от боли, и тварь только приближалась. Мардок надеялся, что бежит к Ставке: вот-вот разойдётся по сторонам кромка леса и он увидит знакомую серую стену на холме. Там и доорётся до Сюзерена, тот подошлёт лучников…

Но в этой дремучей чащи не разобраться, куда бежишь.

— Бляха! — крик вырвался раньше, чем проявилась боль.

Что упёрлось в колено, разошлось по костям острой бритвой — и вот разбитый нос Мардока уже втягивал грязь. Он лежал у корней дерева, которое, казалось, пронзало небо. Где-то там, далеко: самого неба видно не было за широкими ветками.

Мардок перевернулся на спину и понял, что не заметил валун, занесённый чёрными липкими комьями по самую верхушку. Он и раздробил ему колено: из-за него показалась настороженная чёрная морда.

— Пшёл нахер! — шикнул он. — Уебу!

«Было б чем,» — не отрывая глаз от крадущегося зверя, Мардок водил пальцами по земле, пока ладонь не ощутила покрытое сколами древко бердыша.

Волк зачем-то медлил. Уже в паре шагов он припал на передние лапы, вгляделся в распластавшегося вояку из Ставки. Наверное, и он такое чудо увидел впервые.

— Подходи, давай, — потребовал Мардок.

Тварь повиновалась. Неуловимым прыжком она оказалась у него на груди, пасть нацелила на шею. Мардок уже ждал, что оттуда вот-вот понесёт падалью, но не унюхал ничего.

Он упёр ладонь под клацающую челюсть, правой рукой подтянул бердыш. Когтистая лапа легла на плечо и попыталась вжать её обратно, но Мардок её пересилил. Тварь была юркой, но ничуть не тяжёлой.

— Р-р-а, — орал он в зубастую морду.

Бердыш добрался до мохнатого бока, вспорол его заржавелым полумесяцем лезвия. По пальцам застурилось что-то тёплое… И сыпучее.

— Отпусти его!

Голос пришёл вслед за чужим бердышом. Размашистый удар прошёл через волчью шею, и голова рухнула на лицо Мардока. Он начал задыхаться: морда вдруг осыпалась прахом, который тут же забился в ноздри и рот.

— Мардок, ты что ли? Сраку мне на флагшток, не признал.

— Привет, Мик, — он выкашлял целую пригоршню праха и протянул руку вояке с угловатой лысой головой. — Помоги, что ли.

Мик вытянул его и оглядел, странно скривив нос. Особое внимание досталось залитому кровью колену.

— Идти-то можешь, командир? — спросил он с подозрением.

— Если ногой поделишься, хоть станцую, — Мардок обхватил его плечо и с намёком кивнул на чащобу. — Давай уже, пока остальные не догнали!

Всё равно было больно. Раненая нога подвисла на разбитом колене и натягивала связки под ним, раскачиваясь при каждом прыжке. Мик пыхтел, пучил налитые кровью глаза — всячески показывал, каким бременем вдруг стал командир его отряда.

— Чего Сюзерену-то скажем? — спросил он.

— Как есть, хули тут думать? — рыкнул Мардок сквозь боль. — Не врать же ему.

— И чего, скажем, что нас собаки какие-то пожрали?

— Вот так и скажем, — Мардок зашипел. Слишком сильно раскачалось колено. — Пусть собирает окрестных ребят. Абидара, игрушки его грёбаные. Жопой чую, что каззиты что-то опять нахуевертили в своей Роще—

— Командир Мардок!

Крик донёсся из-за деревьев. Знакомый — в бараке Мардок не раз слышал этот молодой, звонкий голос.

— Горго! — гаркнул Мик. — Мы тут, с командиром!

— О, Мик, и ты тоже убежал! — кожанка Горго и каштановые волосы едва можно было различить среди тёмных стволов. — Давайте сюда! Кажется, тут тихо!

— Идём, идём! — заверил Мардок. — Сейчас только… Ох, блядь!

Горго был близко — и одновременно так далеко, что жизни не хватит, чтобы его достать. Между ними разверзся свежий провал: целый каньон на полдюжины человеческих ростов в глубину разрезал склон после ливней.

— Ёбаная срань, — зарычал Мардок. — Я ж не перелезу!

Дно и стены оврага ощетинись острыми камнями. Пусть и глубокий, но не слишком-то широкий: перемахнуть его он смог бы ещё этим утром. С обеими ногами в наличии, конечно.

— Бляха, ты ранен! — наконец, подметил Горго. Он метался по той стороне, копаясь пальцами в растрёпанных волосах. — Мик, может, перекинешь командира?

— Ебать, ты придумал! — бритоголовый вояка раскинул руки от возмущения. Оставшись без опоры, Мардок сполз на землю. — Он, блядь, весит, как мы оба!

Бойцы Сюзерена топтали осыпающиеся края, глаза их бегали в поисках решения. За спиной Мардока воздух разорвался от налитого страданием вопля. За топотом волчьих лап последовал хлюпкий рык.

— Есть мысль, — глаза Мика сверкнули как-то недобро. — Горго, лови!

Неуклюжим движением он метнул бердыш через овраг. Оружие почти соскользнуло в пропасть, но Горго успел его подхватить за рукоять. Тогда Мик постучал себя по груди и отмерил четыре шага назад. Разбег взял, зараза.

— Эй-эй, чего задумал, бляха? — затянул Мардок. — А я?!

Неистово пыхтя, Мик добежал до самой кромки провала. Он успел выпрыгнуть до того, как под подошвой его начался грохочущий обвал. Горго ухватил вояку за воротник и с протяжным стоном подтянул на «берег».

— А командир Мардок? — глухо спросил Горго, поднявшись. — Мы ж его не…

— Не жилец он, — отрезал Мик, уволакивая его за натянутый рукав. Напоследок он всё же оглянулся. — Не поминай лихом, командир!

«Вот же ж уёбок.»

Мардок смотрел, как их фигуры исчезли за стеной леса. Два щегла, пара наглых шакалов. Без его они б и не знали, какой стороной держать бердыш — так и молотили бы друг друга палками на потеху Сюзерена. А потом — сгнили бы на стройке по зимними дождями.

«Суки.»

Мардок не знал, как долго просидел у обрыва в обнимку с бердышом. Звуки боя в чаще стали глуше, сменились влажным причмокиванием — а потом и вовсе затихли. Он ждал, пока вся стая соберётся в кольцо, чтобы добить командира Сюзеренова отряда, и всё не мог решить: дать бой или сразу сигануть в пропасть спиной вперёд?

— Идут, твари, — буркнул Мардок, когда земля за ближайшим кустом захрустела. — Ну, давайте.

Всё же — биться. Воткнув рукоять в землю, он поднялся на бердыше, как на трости. Вес его приняла здоровая левая нога, а руки вскинули оружие.

Шаги приближались. Мягкая, трескучая поступь, едва проминавшая разбросанные по холму камни. Кажется, шёл к нему человек.

«Ещё что ли кто-то выжил?» — успел подумать он.

— Здравствуй, воин, — поприветствовал его пришелец.

Сутулая спина, клочковатая седая бородка, морщины такие глубокие, что можно и стилет запрятать в складках. Старику на вид было лет семьдесят, не меньше. Шагал он, конечно, увереннее Мардока, но ты было сомнительное мерило.

— Дед, ты чего тут шастаешь? Вообще дуба дал? — прохрипел Мардок. — Вали скорее, пока волки не набежали, опасно тут!

— Они не набегут, — старик качнул облысевшей головой с россыпью тёмных пятен. — Я велел им отступить.

— Велел? Друид что ли какой-то? — переспросил Мардок с недоверием. Маги в Долине нынче помельчали. — Погоди-ка… Ты, сука, их натравил?

— Ну, да, — тот кивнул и чуть заметно усмехнулся. — Т-с-с.

Мардок успел сделать один неловкий шаг до того, как наткнулся на густую стену прямо в воздухе. Колдовство оттолкнуло его мягко: так, чтобы он не упал.

— Тебе следует уходить, — проговорил старик. — Вернись к своему мастеру и очень живо опиши ему, что случилось с тобой в этом лесу. Как порождения корней разорвали твоих людей на части, как больно им было… Как будет страдать любой, кого он пошлёт сюда в следующий раз.

— Ты охуел? — Мардок сплюнул под ноги. — Он тебе голову снимет.

— Не успеет: сначала потеряет её сам, — старик оказался ближе, чем в полном шаге. Пах он горькой копотью, как мокрое пепелище. — Просто делай, как я говорю. Будь убедителен.

Мардок вслушался в упавшую на лес тишину, покосился на разбитое колено:

— Долго будешь ждать, старик. Ходок из меня херовый.

— Из твоих людей — ещё хуже, — дед вдруг наклонился, положил ладонь на раздробленную чашечку. — Ну да ладно. Назови это милостью Хозяина Корней, когда решишь рассказать свою историю в Ставке.

Нога неистово захрустела. С мерзким клокотанием куски коленной чашечки начали сползаться под морщинистой ладонью, от боли померкло зрение. И в один миг всё закончилось: Мардок вдруг понял, что твёрдо стоит на обеих ногах.

— Ступай, — велел старик. — Чем быстрее уйдёшь, тем меньше человек умрут.

Он повернулся спиной, обёрнутой в зелёные лохмотья, отошёл на несколько шагов. Мардок оглянулся на овраг, за которым укрылись Мик и Горго. Предатели вонючие — теперь-то он сможет их догнать…

Но взгляд возвращался к замершему чуть поодаль старику. Этот сутулый хрыч уверял, что наслал волков. Стало быть, и ребят из Ставки погрыз он. В Лемию Мардок бежал, чтобы служить тем, кто этого заслужил, а не престарелым наследникам когда-то великих родов. И мастера он выбрал в тот день, когда принял службу в Ставке Сюзерена.

— Да пошёл ты нахуй!

Здоровые ноги двигались легко. В три прытких шага Мардок добрался до старика, на ходу размахнулся: бердыш вонзился поперёк его согнутой спины с глухим треском. Хрыч качнулся вперёд, но заваливаться не стал. Даже капли крови не пролил.

— Плохой ответ на милосердие, — голос старика затвердел, будто оброс толстой корой.

Он развернулся, смерил Мардока потемневшим взглядом. Тот попятился, провернулся на пятках и побежал, что было сил — даже бердыш отбросил. Шаг, второй, третий — Мардок вдруг ощутил весь вес тела на одной правой ноге. Обернулся через плечо и вдруг понял, что левая осталась сзади: лежала среди прошлогодней травы, заливая всё кровью из свежего среза под самым коленом.

— Ты как…

— Тихо.

Мардок моргнул — старик уже в полушаге. Скрюченные пальцы сомкнулись на шее, легко его оторвали от земли. Утопленные в складках глаза изучали его, словно надеялись заглянуть под взмокшую кожу. Дыхание сбилось, сердце заколотилось, разгоняя жар. Мардоку показалось, что уже целую вечность он висит над оврагом, пока кровь из обрубка ноги поливает склон.

— Правду говорят, — промолвил старик сипло. — Милосердие — оно не для всех. Не стоит его тратить попусту.

Что скрежетнуло под его пальцами, заворочалось вокруг кадыка Мардока. Через одно мгновение он уже летел ко дону оврага, оставляя за собой багровый шлейф. Он попытался закричать, но не выдавил ни звука: кусок его горла остался в ладони старика.

Кровь заполнила рот, хлынула носом: да всё нутро, казалось, затопила. Мардок обмяк, ждал удара о дно. Но мир потух за миг до того, как тело его разворотило об острые камни.