Страж Системы

Глава 1

Я остановил такси ранним утром на обочине трассы у поворота в Васильково, когда было еще совсем темно. Посмотрел в лобовое стекло, еще раз прочитав в неярком свете фар видавшей виды тойоты надпись на дорожном указателе, окинул взглядом деревья лесополосы вдоль обочины и протянул зевнувшему таксисту заранее приготовленные пятьсот рублей.

— Спасибо шеф, свободен. Сдачи не надо.

— Благодарствую, парень, — кивнул пожилой водитель, засовывая деньги в карман. — Может, тебя лучше прямо в село подбросить? — с вялым интересом спросил он, не спеша разблокировать замки. — Тут всего километра два.

— Нет, — улыбнулся я краем губ. — Мне сюда надо. Мы правильно приехали.

— Как скажешь, — мужик внимательно посмотрел на лежавший у меня на коленях рюкзак, потом на мою камуфляжную куртку и, осмотревшись по сторонам, открыл двери. Как только я оказался снаружи и хлопнул закрытой дверцей, тойота тут же сорвалась с места. Ну да, таксисты — народ подозрительный. С чего бы это вдруг здоровенному лбу, одетому в потрепанный камуфляж, потребовалось ехать ночью к глухому повороту? Может быть, он с подельниками там засаду устроил? Придушат водителя, заберут деньги, машину сожгут или угонят. Да мало ли… Лучше держаться настороже, клиенты, они разные бывают.

Таксист, конечно, переживал зря. Никакого дела мне до него не было. А вот поворот с трассы нужен был именно этот, на Васильково и никакой другой. Я глянул на экран смартфона — пять утра, рассвет начнется минут через двадцать. Пора выходить на исходную позицию. Блин… Чувствовал я себя совершенно по-дурацки, глупее не придумаешь. Но деваться в моем положении некуда, любой, даже самый призрачный шанс следовало использовать. Потому что старик на остановке был прав на все сто процентов — идти сегодня в суд мне нельзя. Точнее можно, но тогда придется присесть лет на несколько. В лучшем случае… Сейчас, когда умер старший из братьев Ильдоевых, никакая самооборона уже не прокатит. Это просто чудо, что меня до суда отпустили погулять под подписку о невыезде, спасибо адвокату.

Я закинул рюкзак за плечи и тихонько зашагал к акациям и тополям лесополосы. Через полчаса максимум станет совершенно ясно — соврал мне старик или нет. Вот тогда и посмотрим…

Вообще-то изначально мое дело выглядело совершенно ясным — чистая самооборона. Охотничье ружье у меня дома хранилось законно, стреляли братья Ильдоевы первыми, историю нашего конфликта в станице знали все соседи. Участок с прудом у меня отжимали уже второй год практически по беспределу. Но в Ставропольском крае такое случается, тут местами девяностые так и не закончились, плюс местная специфика. А я отбивался из всех сил, конечно, надеясь на свою правоту. Да и деваться некуда, это же мой кусок хлеба, раз уж я подался в индивидуальные предприниматели. Раков можно разводить далеко не в каждом пруду, рак — создание нежное.

Вода в водоеме должна быть чистая, насыщенная кислородом, периодически обновляемая, берега глинисто-песчаные, водоросли специальные надо выращивать. Я три года потратил, пока свой пруд обустроил как следует. И то, мне повезло с подземными ключами, которые давали ту самую, чистую воду. А вот когда раки у меня прижились и стали плодиться, а дело по их продаже начало набирать обороты, ко мне и пришли братья Ильдоевы с предложением продать бизнес. По смешной цене, за двести тысяч рублей. Да я в тот пруд в два раза больше вложил… Ну, а дальше больше — угрозы, наезды и, наконец, ночной визит ко мне домой со стволами и бейсбольными битами. А у меня жена в кровати и двое детей в соседней комнате спят. Впрочем, пока братья стреляли в заливающегося лаем Рекса и ломали дверь, я успел вызвать полицию и спрятать домашних в подпол. А когда началась стрельба внутри дома, я оказался быстрее и метче. Сам же, блин, потом скорую помощь братьям вызывал. Экспертиза подтвердила — стрелял я в ответ, картина на месте происшествия говорила сама за себя, жалобы на угрозы от Ильдоевых я еще раньше в полицию писал и не только я один. Поэтому, прямо сразу закрыть меня за решетку не удалось. Но то, что началось дальше…

Многочисленные родственнички братцев взялись за меня всерьез. Вскоре часть экспертиз из дела куда-то пропала, а те, что остались, стали выглядеть совсем по-другому. Нашлись какие-то левые свидетели, которых никто в глаза не видел, сменился ведущий дело следователь, и в целом стало понятно, куда все идет. Это же мне подтвердил и адвокат — все очень плохо. А когда за дело взялась хорошо известная в крае судья Полтавчук и умер в больнице старший из Ильдоевых, все стало ясно как день. Мне упорно шили убийство при отягчающих, и возможностей остановить этот бульдозер «правосудия» я не видел. Не я первый, не я последний. На сегодняшнем суде должны были избрать меру пресечения на содержание под стражей, а дальше… а дальше со всеми остановками.

Однако, если бы не странный дед, которого я встретил вчера на остановке, возвращаясь от адвоката, я бы податься в бега не решился. Все же я законопослушный гражданин, опыта жизни на нелегальном положении не имею. Но вчерашняя встреча все изменила.

Сначала я подумал, что он простой бомж, который сшибает деньжат на выпивку, а мне в тот момент было не до попрошаек — голова после разговора с Палычем забита невеселыми мыслями по самую маковку. Поэтому, в ответ на его «полтинничком на хлеб не выручите», я лишь отрицательно мотнул головой и пошел дальше. Но, прошагав несколько метров, неожиданно для самого себя замедлил ход и остановился. Честно говоря, мне вдруг стало стыдно. Может быть, старику действительно надо на хлеб? А я не в том положении, когда проходят мимо в ответ на такие просьбы. А даже если надо не на еду, а на «балтику девятку» — мне-то что? Он попросил, я дал, доброе дело сделано. Не то, чтобы я сильно верил в карму, но… Как ты относишься к людям, так и к тебе рано или поздно прилетит. Может статься, что завтра в СИЗО мне вопреки известной пословице, тоже кого-то о чем-то придется просить.

— Держи отец, — развернувшись обратно и подойдя к деду, протянул я ему вытащенную из кошелька тысячу. — Если верующий, помолись за меня. А если нет — просто пропей за мое здоровье и пожелай завтра удачи.

— А ты, оказывается, добрый парень, Саша Попов, — хитро улыбнулся старик. — Ну что же, подарок от чистого сердца я возьму, — выхватил он у меня из пальцев зеленую бумажку.

Я невольно замер на месте, рассматривая дедка. Странный тип. Во-первых, хотя он был одет как бомж и выглядел, словно не один день ночевал на улице, от него не пахло. Совсем. Как будто он только что вышел из душа, а его замызганный плащ и дырявые брюки недавно постираны. А во-вторых, меня поразили его глаза. Неожиданно умные, ничем не затуманенные, редкого аквамаринового цвета и совершенно не похожие на стариковские. Белок совершенно белый, как у здорового ребенка, без следа серости или желтизны, которые неизбежно появляются после пятидесяти.

— Откуда вы знаете мое имя? — спросил я, после паузы.

— Я много чего знаю, — пожал плечами дед. — Хочу дать тебе добрый совет, Саша. Не ходи завтра на суд. Из тюрьмы ты живым не выйдешь.

— Ты колдун что ли, отец? Или ясновидящий? — удивился я.

— Я знающий, — подмигнул мне старик.

— Вот как? И что ты еще знаешь? — поинтересовался я.

— Всего понемножку. Но твою судьбу мне прочитать не сложно, — вздохнул он. — Жить тебе осталось меньше года. Зарежут тебя зимой в Мордовской колонии.

— Спасибо на добром слове, отец, — процедил я сквозь зубы. — Обнадежил, блин. Тебя, случаем, не родственнички Ильдоевых подослали?

— Нет, — покачал он головой. — Не они. Ты лучше меня до конца дослушай, Саша, не перебивай. Я тебе добра желаю. Приходи завтра утром перед рассветом к повороту от трассы на Васильково. И, когда начнет светать, иди от шоссе прямо по дороге к селу. Запомни — выйти надо обязательно на рассвете, с первыми лучами солнца. Зеркало работает недолго, смотри, не опоздай. С собой возьми небольшой запас еды и вещей, но тяжелой ноши не тащи. Когда окажешься на той стороне, суда можешь не бояться. Можешь про него вообще забыть.

— И куда же это я попаду? — скептически поднял я бровь.

— Куда-куда…там увидишь. Место особенное. Можно сказать, волшебное.

— Ага. В гостях у сказки, — ухмыльнулся я. — Фантазер ты дед.

— Тебе виднее, — не стал спорить старик. — Ищи на той стороне Загоренскийскит, я замолвлю за тебя словечко. Даст Бог — выживешь и вернешься назад. Тогда со всеми поквитаешься, и все случится по твоему слову. А не сдюжишь и сложишь головушку — значит, так тому и быть.

— Все ясно, — пожал я плечами, теряя интерес к разговору. Странно, конечно, что дед знает мое имя и в курсе про завтрашний суд. Однако, информация об этом ни разу не секретная, ее вполне можно было разузнать. В сказки я не верю, и общаться с такими сказочниками желания нет. Наверняка очередной развод, мало ли их придумано…

— Счастливо оставаться дед, — коротко махнул я рукой и повернулся, чтобы пойти восвояси. — Морочь голову кому-нибудь другому.

— Погоди, — чуть придержал меня он. — Куда спешишь? Я тебя еще за тысячу не отблагодарил. У тебя же колено больное, после операции? До сих пор в сырую погоду хромаешь. Правильно, Саша?

— Есть такое, — согласился я, вспомнив, как с десяток лет назад неудачно покатался на лыжах.

— Было, — поправил меня дед. — Было такое. А теперь уже нет. Нет ни травмы, ни операции, ни проблем с коленом. Я забираю случившееся, и делаю его не случившимся. Все, Саша, прощай. И приходи завтра на поворот в Васильково. Или не приходи. Тебе жить, тебе выбирать, — улыбнулся дед мне напоследок, а потом быстрым шагом пошел прочь с остановки, оставив меня стоять и размышлять, что это такое было. Буквально десяток секунд и он исчез из виду, слившись с прохожими, хотя народу на улице было немного. Чудеса…

Не удержавшись, колено я проверил там же, за остановкой. Просто закатал штанину и посмотрел на шрам. Точнее посмотрел бы, потому что толстого операционного шрама на месте не оказалось, одна гладкая розовая кожа. И рассосаться он за день точно не мог. Вот и не верь после этого в сказки… Ошарашенный таким поворотом дела я стоял у остановки минут пять, пытаясь собрать в кучку заметавшиеся мысли, и успокоить застучавшее под горлом сердце. Ну, не могло такого быть. Я месяц в больнице после операции лежал, ждал, когда собранный хирургом сустав срастется, потом еще с месяц на костылях прыгал. А тут раз и все… Для проверки я присел пару раз — но привычной тянущей боли не почувствовал — нога работала как новенькая.

Однако, решение не ходить в суд я принял позже, когда приехал домой и поговорил с женой.

Катя про старую травму не вспомнила, как будто ее вовсе никогда и не было. Я задал ей несколько вопросов и даже показал мгновенно выздоровевшую ногу, но она отреагировала вяло, будто я говорю какую-то ерунду. А ведь мы вместе катались на лыжах, когда я разбил это злосчастное колено, и она не раз бегала ко мне в больницу со всякими домашними вкусностями, пока я лежал после операции. Впрочем, я не стал к ней слишком приставать с воспоминаниями, случившееся чудо было слишком очевидно. Невеселый разговор за ужином в основном вертелся вокруг завтрашнего дня — жена меня из всех сил пыталась приободрить перед судом, хотя по ее глазам было видно — в благополучный исход дела она верит слабо. Как и я сам, особенно после слов старика… Детей мы отправили к теще, так что тянуть вокруг да около и говорить загадками, я не видел смысла. Решение пришло само собой, собственно тут и решать было нечего. Шанс следовало использовать, даже если он сказочный.

— Я завтра не пойду в суд, дорогая, — прямо сказал я, взяв ее руки в свои. — Так будет лучше.

— Ты уверен Саша? — только и спросила она, спрятав мокрые глаза.

— Абсолютно. Ты сама все понимаешь. Нельзя мне завтра туда. Обратно не выйду.

— Но тогда куда? Куда ты пойдешь? — глухо спросила жена, глядя в пол.

— Есть у меня одно место и один старый товарищ, который готов помочь, — соврал я, улыбнувшись. — А еще, я знаю, как можно развалить дело. Но если меня завтра закроют, то ничего не получится.

— Расскажешь? — попыталась она улыбнуться мне в ответ.

— Не-а, — покачал я головой. — Чего не знаешь, того не выдашь. Даже случайно. Просто поверь мне — все утрясется. Говори всем — муж уехал в суд пораньше, без меня, где он и почему пропал — понятия не имею. И жди. Деньги со счетов я снял, где они лежат, ты знаешь. Что делать — мы еще вчера обсудили. Все будет хорошо, — прижал я ее к груди и крепко поцеловал. — Иди спать, я скоро приду к тебе в кроватку, родная, — шепнул я Кате в ушко. — Только вещи на завтра соберу…

*****

Как только часы в смартфоне показали одну минуту до астрономического рассвета, я, пристроив рюкзак поудобнее, зашагал от трассы к селу. Не торопясь и внимательно осматриваясь по сторонам. В сером предрассветном воздухе видно было плохо, но ничего примечательного я не замечал. Обычная загородная дорога с потрескавшимся асфальтом, справа деревья лесополосы, слева кукуруза в поле, впереди небольшой поворот, на дороге — ни души. До села два километра, через полчаса дойду, даже самым медленным шагом. И что тогда? Где обещанное дедом магическое «зеркало»? Или я спутал и это не тот съезд с трассы и не то Васильково? Не может быть, я специально по карте проверял, других похожих мест в Ставропольском крае нет. Кажется, уже потихоньку светает…

Первую странность я заметил, когда миновал поворот, а точнее небольшой изгиб дороги. Вдруг стало необыкновенно тихо. Ни ветерка, ни криков ранних птиц, ни шума машин на трассе — ничего, даже звука собственных шагов я не слышал. Пирамидальные тополя справа замерли как будто на картинке, прямые как свечки. Пройдя по дороге метров пятьдесят в глухой тишине, я вдруг отчего-то обернулся назад и невольно коротко выматерился под нос — поворота, который остался позади совсем недалеко, не было. Вместо него моим глазам предстала та же картина, что и впереди — ровная дорога, кукуруза и тополя. Те же самые, словно в зеркальном отображении.

Однако останавливаться и размышлять об увиденном я не стал. Похоже, дед сказал правду, и мне остается лишь идти к селу, пока не окажусь на «той стороне».

Шаг за шагом я продолжал двигаться в полной тишине и вдруг понял, что не приближаюсь к цели. Вроде бы процесс есть, а результата — никакого, словно дорога впереди удлиняется еще на один тополь, мимо которого я прохожу. Правда, вокруг с каждой минутой становилось все светлее и светлее, видимость улучшалась с каждой минутой. Я невольно зацепился взглядом за свои руки и выматерился снова. Они выглядели чуточку иначе — белее и как-то… моложе что ли? Не как у мужика на четвертом десятке. Да что же это такое…блин, вся эта мистика становиться страшноватой. Но тут верхушки деревьев осветили первые лучи восходящего солнца, и я вдруг заметил, что впереди выход есть. Еще чуть-чуть и лесополоса кончается, а там начинается…что? Словно бы лес впереди, причем не ставропольский, а густой, из средней полосы России. Прибавив шагу, а потом сорвавшись в бег, я рванулся вперед и рывком вырвался из закольцованной во все стороны дороги.

Внезапно старый асфальт под моими ногами исчез, а лесополоса разом кончилась. Вместо поля слева и тополей справа, появились какие-то заросли. Пробежав немного по инерции, я остановился, тяжело дыша и осматриваясь. Кажется, это и есть та самая «другая сторона». Вокруг во все стороны лес, причем самый натуральный — березы, елки и дубы. Вместо асфальтовой дороги — проселочная грунтовка. Тишина, кстати, закончилась: я чувствую легкий ветерок, в лесу кричит сорока и еще какая-то птица, листья кустов чуть колышутся. Прохладно, градусов шестнадцать, навскидку. А еще… я снова посмотрел на свои руки. Ндя… нет, мне не показалось. Они слишком молодо выглядят. С одеждой тоже что-то не то, такое ощущение, что я похудел на два размера, все болтается. Нажитое в последние годы заметное пузцо совершенно точно сдулось, это видно невооруженным взглядом.

Заметив невдалеке у обочины поваленное бревно, я уселся на него и некоторое время молча сидел, соображая, что делать дальше. Итак, дед не соврал, это факт. Ну что же, можно себя поздравить, от суда я сбежал. Куда? Вот это предстоит выяснить в ближайшее время. Но вряд ли перемещение произошло только в пространстве, скажем из Ставрополя под Владимир. Сильно сомневаюсь. И случай мой наверняка не уникален, народ без вести пропадает регулярно и далеко не все случаи можно списать на банальный криминал. Ладно… я захватил с собой на всякий случай набор для бритья с маленьким зеркальцем. Посмотрю-ка на свою физиономию, аж интересно.

Одного взгляда на себя мне хватило. Это был я, никаких сомнений. Но лет на пятнадцать моложе. Примерно двадцатилетний, плюс-минус пару лет. Подобное открытие меня, конечно, удивило, но из колеи не выбило — вокруг и так мистики через край, психика уже слегка к ней адаптировалась. Потом разберемся, когда будет больше информации. Попробуем соображать конструктивно: ближайшая точка, где что-то может определиться — это упомянутый дедом Загоренский скит, в котором за меня обещали замолвить словечко. Поэтому приказ: отставить рефлексии, берем ноги в руки и шагаем вперед по дорожке, пока кого-нибудь не встречу или не выйду к жилью, чтобы поинтересоваться, где такой находится. Жалко лишь, что из оружия при мне лишь нож и топор, оба ружья и травмат в полиции отобрали. Но, что имеем, то имеем. Здравствуй, новый мир, посмотрим, чем ты окажешься.