Старая Земля

Глава 17 БЕСКОНЕЧНЫЙ ЦИКЛ ВОЗРОЖДЕНИЯ ТРАГЕДИЯ ЖЕЛЕЗА

Вулкан, печально ссутулившись и опустив подбородок на сжатый кулак, смотрел на свой молот. Сейчас Урдракул выглядел достаточно безобидно. Тяжелое оголовье свешивалось со скамьи, рукоять была слегка задрана кверху.

Он сразил пусть и не примарха, но идола, созданного его сынами. Ярко светившиеся отметины на металле остались там, где молот соприкоснулся с фальшивым Горгоном, разрушив чудовищную подделку и одновременно доказав хрупкость «несокрушимого» серебра. Удар выявил и еще одну слабость: слабость в структуре Железных Рук.

Зитос наблюдал за Вулканом из другого угла комнаты, размышляя о Железном Десятом или, вернее, о руководстве этого легиона. Он сам служил в составе Разбитых легионов и знал, каково быть частью сил, где объединены разные тактики, разные культуры и разные убеждения. Кое–кто мог подумать, что Железные Руки доходят до крайности в своей вере. И превосходство металла над плотью имеет двоякое значение. Зитос знал, что в жизни редко встречается такая прямолинейность.

Он гадал, знает ли об этом Шадрак Медузон.

Там, на арене, в руинах одного из разрушенных миров, он видел легион, раздираемый разными убеждениями. И сомнениями. Гибель Горгона поразила Железных Рук. Поразила сильнее, чем они сами сознавали и когда-либо будут сознавать, и все из–за их приверженности машинам. Сорвать плоть, исключить эмоции, пусть правит металл…

Их трагедия опечалила Зитоса.

— Какой бы ни была эта трещина, — негромко произнес он, — она еще не затянулась. Легионеры борются между собой из–за разных воззрений.

Корабль ритмично гудел, словно выражая сочувствие. Они вернулись в свой отсек на борту «Железного сердца» вскоре после объявленного Медузоном решения. С тех пор Вулкан, и так обычно немногословный, почти не разговаривал. После того как железные отцы образумились, Шадрак сделал то, что должен был, но, чтобы добиться победы, он использовал Вулкана. По крайней мере, так казалось Зитосу.

Собрание разошлось, снова рассредоточившись, пока не будет готов новый план действий. Их целью, вероятно, станут новые победы или новые трофеи. Зитос нечаянно услышал, как Нурос и Лумак обсуждали тактику — в частности, перспективу уничтожения отступника Тибальта Марра. И задумался, отделяет ли их военачальник одну задачу от другой.

— Они страдают из–за своей гордыни, брат. Гордыня — проклятие для воина. Немало крови из–за нее пролилось.

Абидеми опустился на соседний стул и стал неторопливо и методично проводить точильным камнем по каждому из зазубренных зубцов Драукороса.

— Ты возишься с ним как с реликвией, — заметил Зитос. — Надеюсь, ты с таким же тщанием пустишь его в ход, когда придет время.

Абидеми коротко рассмеялся и снова стал серьезным:

— С его помощью я воздам почести Нумеону, Барек.

Зитос улыбнулся:

— Да, Аток, я в этом не сомневаюсь.

— Этот Десятый стоит на развилке дорог, — сказал Абидеми. — Одна дорога — путь Медузона, вторая — без него.

— Их союз очень непрочен, — добавил Зитос. — Медузон тащит их благодаря своей стойкости и с трудом заслуженному авторитету. Уверен, ему приходится нелегко, но он не сдается.

Абидеми кивнул:

— Они будут просить нас сражаться вместе с ними, — предположил он. — Я думаю, многое зависит от ответа нашего отца.

— Возможно, нам стоило бы согласиться, — сказал Гарго, поднимая голову от своей работы.

Его правая рука, еще подсоединенная к плечу, лежала на верстаке, ее внутренние механизмы были открыты, а наружная оболочка находилась рядом. Второй рукой Гарго копался в примитивном наборе инструментов, найденном Нуросом. Гарго по очереди сгибал каждый палец, пока не получился кулак, а потом, тщательно проверяя скелетную структуру, выполненную из адамантия, повторял операцию снова и снова. Фаланги, пястные кости, само запястье подвергались придирчивой проверке.

— Нельзя отрицать, что союз с примархом сильно улучшил бы шансы Медузона на победу, — сказал Абидеми.

— Но мы все–таки вряд ли ввяжемся в эту войну. Я уверен в ответе Вулкана

Примарх почти ничего не рассказывал о том, что ждет их впереди, но все трое Змиев знали о следующих волшебных вратах, которые должны снова вывести их на темный путь. Вулкан стремился добраться до них как можно быстрее и не мог позволить никаких задержек, какими бы благородными порывами они ни были вызваны.

Гарго нахмурился. Он до сих пор никак не мог найти способ повысить эффективность своей примитивно сработанной бионической конечности. Быстро закрепив наружную оболочку, он подошел к братьям.

— Может, отец взглянет на твою руку? — предложил Зитос, искоса взглянув в его сторону.

— Не хочется его беспокоить.

Зитос помрачнел. Вулкан действительно казался сильно встревоженным.

— А ты знал, что он так может? — после небольшой паузы спросил Гарго.

Зитос повернулся и вновь нахмурился.

Гарго принял его выражение за непонимание.

— Молот. Он вернулся в его руку. Я такого еще никогда не видел.

— Я тоже, — признался Зитос.

— Нашему отцу известны многие секреты металлургии, — сказал Абидеми.

— Тут дело не в металле, Аток, — возразил Зитос.

— Нет, не только в металле. Это древняя технология вроде тех, которые Т’Келл хранил в подземелье.

При упоминании мастера–кузнеца все надолго замолчали. Вместе с другими Огнедышащими Змиями, известными как Безупречные, он забрал корабль «Чаша огня» и покинул Прометей. С тех пор до Ноктюрна о них не доходило никаких известий. В легионе многие считали, что Т’Келл и его экспедиция навсегда затерялись, а возможно, и погибли. Зитос не надеялся снова их увидеть. Он даже сомневался, что когда–нибудь увидит хотя бы Ноктюрн.

— А это? — Зитос указал на талисман, висевший на шее Вулкана. — Насколько древняя эта технология? Наш отец даже не помнит о его создании.

— Тебя это беспокоит.

— А тебя нет?

Гарго, все еще недовольный результатом, сжимал и разжимал кулак.

— Выгладит вполне безобидно.

— Самое опасное оружие обычно так и выгладит.

Дальнейшее обсуждение пришлось отложить, поскольку у входной двери появился воин в черной броне.

— Я не ожидал, что у вас открыта дверь, — сказал Лумак из клана Аверний.

Зитос обернулся:

— У нас нет секретов, сын Ферруса.

Лумак кивнул, едва ли обратив внимание на его слова, и посмотрел на Вулкана. Что бы он ни подумал о примархе, сидящем в тени поодаль от своих сынов, он промолчал. Волосы Лумака уже изрядно тронула седина. Как и большинство воинов Десятого, он казался закаленным в боях.

— Владыка Вулкан, — произнес он с уверенностью, придаваемой возрастом, — военачальник просит тебя прийти в стратегиум. Это касается ваших общих целей.

Вулкан очнулся от своих воспоминаний и обратил внимание на капитана:

— Я помню Аверниев. Помню, как вы рисковали жизнями ради спасения моего брата.

— К сожалению, попытка не удалась, владыка.

— Никто не мог бы сражаться лучше. Вам нечего стыдиться.

— И все же наш отец мертв… — Его решительный взгляд переместился к молоту. — Дважды.

— То создание не было вашим отцом, как не было моим братом.

— Верно, — согласился Лумак. — Но почему мне снова стыдно?

Вулкан оставил Урдракул там, где он лежал, и поднялся. По лицу примарха промелькнула тень, словно отзвук болезненного воспоминания, но она так быстро рассеялась, что осталась незамеченной.

— Проводи меня к Медузону, капитан.

Лумак слегка поклонился:

— Конечно, владыка. Сюда.

У выхода Вулкана догнал Зитос:

— Отец?

— Оставайся здесь, Барек. На борту этого корабля мне не нужна охрана. — Он оглянулся на Гарго. — Посмотри руку Игена. Я скоро вернусь. И ты прав, — добавил он, когда шаги Лумака уже стали затихать в коридоре.

— В чем, отец?

— Они очень горды. И таким же был мой брат. — Его лицо стало печальным. — В конце концов, это его убьет.

Зитос нахмурился:

— Убьет? Но Горгон уже мертв.

Вулкан не ответил. Он вышел из комнаты, и звук размеренных шагов понесся вслед за поступью Лумака.

Неяркий свет заливал стратегиум, выделяя бледные очертания пультов и картографических стендов.

В середине комнаты медленно вращалась гололитическая проекция. Вокруг, рассматривая ее с разных сторон, стояли члены военного совета.

Лумак вошел первым и присоединился к своим собратьям, предложив Вулкану занять место рядом с Медузоном.

Военачальник внимательно рассматривал звездную карту — туманности, луны и планеты, изображенные в четком одноцветном спектре, — словно это была полупрозрачная пикт–диаграмма, замороженная в стазисе и повторяемая снова и снова. Одна рука Медузона лежала на груди, второй он поглаживал щетину на подбородке.

— Что ты видишь, владыка Вулкан?

— Я вижу корабли, — ответил примарх.

Корабли мятежников повисли в пустоте, изображенные как астрономические тела: сторожевики, эсминцы и крейсеры, — строй линейных кораблей, усиленный гораздо более крупными боевыми звездолетами.

— Наши авгуры обнаружили в этом секторе космоса несколько таких соединений. Это самое большое из них.

Прищуренные глаза Вулкана горели в сумраке стратегиума тлеющими угольками.

— Они охотятся за тобой, Медузон.

— Это не новость, — заметил Лумак.

— Я ужалил его, — негромко произнес Медузон, не отводя глаз от проекции, — Они даже не охотятся на нас, а загоняют в угол. Наши пути отхода отсекают один за другим.

— Ты ищешь выход из ловушки Тибальта Марра или способ завязать с ним драку?

Медузон отвел взгляд от проекции и посмотрел на Вулкана.

Лидер Железных Рук выглядел уставшим и встревоженным, что отчасти объяснялось ранениями и аугментикой. Но Вулкан всегда распознавал переутомление, если видел его. После победы в аудитории Медузон приободрился, но на него вновь давило беспощадное бремя командования.

— Возможно, это одно и то же.

— Возможно, — согласился Вулкан.

Он окинул взглядом остальных.

Воинственный Лумак, готовый на все, чтобы искупить свою воображаемую вину за смерть Горгона.

Капитан клана Сааргор Мехоза, который первым встретил Вулкана на борту «Железного сердца», верный долгу, даже если тот резал ему руки, словно обнаженный меч.

Молчаливый Далкот из легиона, не пользующегося у Железной Десятки особой любовью.

И бравый благородный Нурос. Он станет умолять Вулкана взять его с собой, получит отказ и по незнанию воспримет оный как упрек в несуществующей слабости.

Разношерстная компания, каждый из членов которой небезупречен. Но их коллективная сила намного превосходит сумму индивидуальных способностей.

В комнате установилась тишина, заполненная лишь сердитым жужжанием гололита. Он насыщал воздух зернистым серым светом, придававшим лицам холодную рельефность.

Медузон обошел проекцию вокруг, словно желая изучить обширный строй кораблей со всех сторон.

— Я созываю армию. Самое крупное на данный момент соединение Железной Десятки, — сказал он, внимательно глядя на Вулкана сквозь проекцию, разрисовавшую его лицо призрачными тенями.

— Только Железных Рук?

— После этого сражения я распускаю нашу коалицию. Гвардейцы Ворона и Саламандры вернутся в свои легионы. После победы над Сынами Хоруса это вполне возможно.

— Как стало возможным возрождение Десятого после возобновления твоего союза с железными отцами.

— Теперь мой статус военачальника неоспорим. Ayг это понимает. Как и все остальные. Я пользуюсь неограниченной поддержкой, а слухи распространяются быстро. Воины соберутся под мое знамя. Силы Разбитых Легионов должны объединиться.

— И мы их возглавим, — решительно заявил Лумак.

— А как насчёт моих сынов? — спросил Вулкан. — Сколько их служит в твоей коалиции?

Лицо Медузона помрачнело, но ответил примарху Нурос:

— Только я и горстка воинов.

Он опустил взгляд, словно стыдясь состояния Восемнадцатого.

— Как мне говорили, многие из них покинули другие наши ячейки, — сказал Медузон. — Сейчас трудно назвать точное число.

— Направились к Ноктюрну или в Глубины Гереона, — предположил Нурос. — Я не смог никого отыскать.

— Есть ли какие–то сведения о них? — спросил Вулкан.

Нурос печально покачал головой.

Вулкан мрачно кивнул. Значит, скорее всего, они мертвы.

— Я намерен бросить все силы на единую цель. Мы сломаем хребет этого флота, — провозгласил Медузон.

— Прорыв стратегической блокады, — добавил Мехоза, хотя и без особой необходимости.

Вулкан предпочел проявить снисходительность и слегка кивнул капитану клана Сааргор.

— Мы не можем проложить курс вокруг, поэтому должны прорваться напрямую, — сказал ему Медузон.

— Ты жаждешь боя и с радостью бросишься в атаку на их орудия.

— Я хочу вернуться к войне — чтобы смерть Горгона обрела смысл, а не давила на нас непереносимой тяжестью.

— Ты так же горд, как он, — заметил Вулкан.

— Лучше гордость, чем бесчестье.

— Я не хотел тебя оскорбить, Медузон.

Военачальник провел железной рукой по гладко выбритому черепу Он выглядел усталым.

— Извини. В последнее время на нашу долю выпало немало испытаний. Ставки поднимаются с каждой битвой. Теперь я не вправе проиграть. Слишком многое от этого зависит. Слишком многое зависит от меня. Я буду сражаться с Сынами Хоруса до последнего. И на этот раз будет не просто рейд — не ради припасов. Я хочу убивать их. Убить его. Но я должен спровоцировать его. Должен первым обнажить меч. Такова война. Я не стану лгать, что участие примарха в этой битве не слишком важно. Я понимаю, что ты хочешь покинуть нас, что твой путь ведет в другую сторону. Но хотя бы останься с нами. Твое присутствие значительней облегчит нашу задачу. Подбодрит воинов.

Вулкан смотрел на Медузона, ощущая на себе взгляды всех окружающих, особенно Нуроса. Военачальник ему понравился. Бесстрашный, как и все воины Десятого, это объяснялось влиянием его брата. Но более сильное впечатление на Вулкана произвели решимость и целеустремленность Медузона. Некоторое время он обдумывал его планы и просьбу. Он знал, что его сыны тоже размышляют над этими проблемами.

Затем примарх снова взглянул на проекцию колоссального флота. Непроницаемый заслон из стали и адамантия. Его не преодолеть ни одному десантному катеру, каким бы маневренным он ни был.

— Что скажешь, Вулкан? — спросил Медузон. — Теперь, когда ты знаешь, что я пытаюсь сделать, ты хотя бы останешься с нами?

— Я не могу. В этом отношении ничего не изменилось.

— Значит, ты отказываешься?! — не в силах скрыть отчаяние, воскликнул Медузон.

— Я не могу сражаться в вашей войне.

Он заглянул в глаза Нуроса, огорченного его решением, но готового смиренно его принять.

— И больше не проси меня об этом.

Медузон поднял руку — на этот раз руку из плоти и крови:

— Я не хотел тебя оскорбить.

— Вот и не оскорбляй! — раздраженный собственным смятением, бросил Вулкан.

— Я и не пытаюсь. У меня были надежды…

— Не цепляйся за них, Медузон, они ведут к малодушию. Эти корабли преграждают мне путь так же, как и вам, в этом мы заодно. Я не в силах прорвать блокаду. И ты знаешь, что мне нужна твоя помощь.

— Она гарантирована тебе безо всяких условий. Я не прошу тебя сражаться. Я знаю, что тебе нельзя вмешиваться. Ты совершенно ясно это объяснил. Я только прошу быть на нашей стороне, когда начнется бой. Одно твое присутствие имеет огромное значение.

Вулкан задумался. Его сердце изнывало от желания дать бой Сынам Хоруса, он так долго провел вдали от всего этого, пока искал свой путь. Но, поступив так, он отказался бы от более значительной цели, чего не мог себе позволить. Однако становиться политическим инструментом, даже ради благородной цели, ему тоже не хотелось, хотя это было бы менее весомой уступкой.

— Я останусь с вами до тех пор, пока корабли не вступят в бой, и окажу посильную помощь своим присутствием. Но, как только путь будет свободен, я уйду вместе со своими сынами.

Медузон кивнул:

— Понятно.

— Я знаю, что ты рискуешь, Медузон. Это не могло от меня ускользнуть, — продолжил Вулкан. — Но я не имею права отказаться от своей цели. — Он посмотрел на Нуроса. — Достичь ее я должен в одиночестве.

К чести воина, он ничего не сказал. Он лишь смотрел в глаза примарха, и Вулкан знал, что Нурос все понял.

— Я проведу тебя сквозь строй кораблей, — сказал Медузон.

— А до тех пор я останусь с тобой.

Вулкан кивнул остальным и вышел. Лумак последовал за примархом, чтобы проводить его до отведенного отсека.

— Я сам найду дорогу, капитан. Я думаю, вам с военачальником еще многое надо обсудить.

Лумак опять слегка поклонился.

— Куда ты направишься, Вулкан? — спросил Медузон, когда примарх был уже у выхода из стратегиума. — Куда ведет твой путь после этого скопления кораблей?

— Туда, где я очень давно не был и куда не собирался возвращаться.

Больше он ничего не сказал, предоставив Медузону и его полководцам заниматься своей войной.