Становясь легендой

Гости

"Верховный бог святейший Клевор заповедовал не отказывать в приюте путнику, будь то король или нищий, человек или нелюдь. Ибо под ликом путника может прятаться ангел…" – говорил отец Шед юному послушнику.

"Но, отец, а если под ликом путника в дом придет демон?" – спросил Мартин.

"Не задавай вопросов, глупый мальчик, и пиши дальше!… "

На двух семиметровых кленах, которые были друг другу все равно, что родные братья, висели качели. Раскачавшись на них, седок поднялся на страшную высоту, а потом, прорезая холодный осенний воздух, понесся вниз. У самой земли длинная фигура распрямлялась, мужчина опрокинулся на спину и выпрямил ноги. Острые мысы его ботинок скользили по короткой траве, подняв с нее сноп оранжевых кленовых листьев.

Уносимые вихрем, листья летели вверх, к серому небу, но тут же пускались в сторону, обратно за возвращающимися качелями. Среди этой оранжевой дымки мелькало безупречное рыжее каре.

– Развлекаетесь? – статный мужчина в темно-сером костюме остановился в двух метрах от кленов, не рискуя подходить ближе. – Все готово к отъезду.

Истэка Демонтин невозмутимо пронесся мимо говорившего, предпочитая его не слышать. Взлетев на огромную высоту, качели замерли, подарив незабываемое чувство полета, но в следующий миг они уже неслись обратно. Сердце колдуна сжалось от восторга.

Тут было все. Совершенство равновесия: угасание, покой и снова стремительный полет. От конца к началу. Это был маятник, меряющий отведенную бесконечность элементарными законами…

– …Истэка Демонтин! Вы изволите ехать, или нам с господином кучером, может, развести костер, поджарить курицу и еще часика два подождать вас? – Ванд Куп уже не мог скрывать своего раздражения.

Задержав дыхание, Демонтин остановил качели. Набравшие скорость, равную полету пикирующего ястреба, они резко замерли у самой земли. Ванда Купа оттолкнуло от деревьев мощной силовой волной, бедняга упал на землю, испачкав костюм.

Истэка встал с качелей и выпрямился.

– Вы что-то сказали? – спросил мета-маг у своей верной няньки, который больше предпочитал слово «сопровождающий».

– Все готово, мы можем уехать отсюда, – сквозь зубы выдавил Ванд Куп, вынимая из своих длинных волос сухие листья.

– Надеюсь, мне нашли более уютное жилище, чем это? – Истэка чуть качнул головой в сторону старого замка. – Тут холодно и ужасно готовят.

– Знакомый нашего хозяина согласился принять вас в своем доме, – объяснил Куп, приглашая ученого идти за собой к бричке, в которую уже были уложены все вещи. – Стоит вас предупредить: граф живет скромно для своего положения, более чем скромно. Но у него вы проживете недолго, всего-то несколько дней, прежде чем мы найдем более подходящее место.

– Ах, как это непредусмотрительно с вашей стороны! – заметил Истэка, усаживаясь в бричку. Прежде чем сесть, он бережно разгладил полы своего плаща, чтобы не помялись. – Разве нельзя было нанять меня, когда все бы уже было готово? Того и гляди, я просто потеряю интерес в этом ожидании! Что же вы тогда будете без меня делать?

– Сами понимаете, времена неспокойные, – заметил Ванд, усаживаясь напротив. – Скоро восставших нелюдей, занявших крепость, прогонят, и вы сможете начать. А пока поживете у графа! Кстати, помня вашу любовь ко всякого рода культурным занятиям, мы сказали, что вы человек искусства. Будет замечательно, если вы подыграете…

– О, это интересно! И что же я делаю? – спросил Истэка.

– Вы музыкант, играете на скрипке. Хотите отдохнуть в тихом месте перед долгим путешествием в Ишимер, где будете выступать перед самим владыкой.

– Хм. Я в самом деле люблю играть на скрипке, – одобрительно поджал губы Истэка. – Купите мне скрипку?

– Непременно, – пообещал Ванд Куп, едва не скрежеща зубами.

– Только я сам выберу, а то купите то, что мне не понравится!

– Обязательно. Еще до поместья графа заедем к мастеру и купим.

– Я вздремну пока, разбудите, как подъедем к мастеру, – попросил Истэка и закрыл глаза. Он спал странно: просто застывал в позе, в которой находился.

Ванд Куп, взрослый мужчина, многое испытавший в своей жизни, готов был заплакать, смотря на замершего в глубоком сне колдуна. Он походил на молодую мать, которой двухгодовалое чадо, уснув, подарило немного свободы.

О, этот мужчина испытал многое с тех пор, как ему поручили сопровождать ученого! Или вернее с тех пор, как его продали в рабство этому тирану. Брак и отцовство теперь были не страшны Ванду – это все были пустяки. Ни один ребенок не сможет превзойти Истэку Демонтина в капризах, ни одна женщина не сможет требовать больше, ни одна семейная клятва не свяжет тебя так крепко, как фраза «А что, если я расхочу на вас работать? Вы об этом подумали?».

Так вышло, что уговорить Истэку примкнуть к делам своего хозяина Ванд смог, но вот работать маг пока не мог. Старинная крепость, где были найдены бесценные останки, захватили проклятые нелюди! Разгоревшаяся в Лиазгане гражданская война охватила границы с Нейвером, где и находилась знаменитая Крепость-на-Перекрестке. Раскопки проводились в глубочайшей тайне, и когда нелюди-повстанцы захватили замок, археологам ничего не оставалось, как скрыться оттуда по подземным тоннелям, унеся все, что можно было унести, в основном старые свитки.

В гробницу Истэка попасть пока не мог, но свитков, как думал Ванд, ему хватит до тех пор, пока не решатся политические проблемы. Ученые люди хозяина годами корпели над этими манускриптами, но проклятый маг разобрал их за несколько недель, заявив, что почти все – полная бессмыслица, не имеющая никакой ценности! Ванд перепугался, что после этого Демонтин откажется работать дальше, Истэка так тогда и заявил, что тратит время попусту, возясь со старыми сказками. Однако хозяин Ванда вызвал Демонтина куда-то на пару дней, и, вернувшись, маг сказал, что останется и будет ждать, пока гробницы освободят. Мол, на мумий представителей первой расы ему посмотреть все-таки любопытно.

Куп тогда вздохнул с облегчением – последнее, что он собирался делать в своей жизни, это разочаровывать своего хозяина, который ясно дал понять, что Демонтин нужен ему, причем любой ценой. Однако, как оказалось, колдуна ежесекундно одолевал ужасный недуг: скука, страшнейшая из напастей! Истэка готов был замучить до смерти всякого, кто попадался ему на глаза, лишь бы испытать что-то новое. И, когда манускрипты Демонтин выучил наизусть, он принялся за окружающих.

Если подушки были недостаточно мягкие, Купу приходилось взбивать их лично, если вода в умывальнике была не такой теплой, как надо, она выливалась в шляпу – и чья была шляпа, догадаться несложно. Если ровно в полдень не было чая, Демонтин закатывал скандал, если служанка надевала фартук не того цвета, в котором он увидел ее в первый раз, ее приходилось заменять, если вид из окна не радовал глаз мага, все его вещи переносились в другую комнату. Иногда такие переезды были по три раза в день, так что ученый за месяц пребывания в замке пожил во всех его комнатах, а их было сто одиннадцать.

Демонтину понадобилась собака – ему купили щенка; захотелось на охоту – сводили на охоту, чтобы он распугал все зверье до зимы и потерял там щенка; вспомнилось детство – повесили качели; приспичило в театр – Ванд Куп вынужден был петь для этого дотошнейшего из ценителей, и пел он, пока напрочь не лишился голоса.

Пару дней назад Истэка начал «намекать», что в замке ему надоело, и он хочет еще куда-нибудь. Ванду пришлось писать друзьям своего покровителя, – сам он для этого был слишком занят, как и всегда, – под разными предлогами прося их принять у себя капризное рыжее чучело с императорскими запросами. Из всех, кому Куп написал, ответил только один, добродушный и наивный граф Непервый, от которого невозможно было получить отказ. В письме граф упомянул, что в его доме живет ребенок, который, как он надеется, не смутит гостя. Ванд Куп возблагодарил богов: Истэка обожал дурацкие детские игры. Теперь есть надежда на то, что чудовище отвлечется на ребенка, и Ванд хотя бы сможет выспаться. Ведь самому магу в день требовалось не больше трех-четырех часов сна, а Купу он спать дольше себя не давал.

Поместье графа Непервого находилось в одноименной столице Нейвера, добираться туда от места, где временно поселили Демонтина, было часов семь или восемь, – настоящий подарок для человека, не спавшего толком уже больше полугода. Как только маг уснул, Ванд попросил кучера ехать тихо и избегать кочек. Сам же Куп старался не дышать, лишь бы не разбудить Истэку. Стараниями талантливого подхалима, Демонтин, убаюканный качкой, сладко проспал до тех пор, пока бричка не въехала на участок графа Непервого.

Завидев гостей в окне, разодетый в парадную форму сутулый мужик выбежал их встречать. Без малейшего намека на почтение мужик схватил крепкими узловатыми руками все сумки разом и понес их в дом, не сказав ни слова.

Куп, немного озадаченный таким приемом, разбудил Демонтина и повел его в дом, где скрылся слуга.

– А как же скрипка?… – недоуменно зевал по дороге сонный маг. – У меня же нет скрипки, какой я скрипач без инструмента!?…

– Завтра, все завтра, сегодня уже поздно и все лавки закрыты, – объяснил Ванд, накидывая на плечи мага теплый плащ. Что будет, если Демонтин вдруг простудится, мужчина боялся даже представить. – Пойдемте в дом.

– О, а вот и гости пожаловали! – у двери их встретила полная улыбающаяся женщина. – Меня зовут Полли, я здесь за хозяйку! Проходите скорее, вам покажут комнаты.

– Здравствуйте, милая, – улыбнулся Истэка. Он снял пальто, сам повесил его, а потом подошел к женщине и обнял ее, как свою старую тетушку. – Не подскажите, куда пройти, чтобы умыться с дороги?

– В вашей комнате есть своя умывальная с ванной и нагревателем. Можете полежать в горячей водичке с дороги, а то ведь замерзли небось! – обрадованная Полли сердечно пожала руки мага и указала ему на лестницу. – Я вас сейчас провожу обоих.

– Прекрасно, – Истэка, продолжая улыбаться, осмотрелся вокруг, оценивая обстановку в прихожей. – Знаешь, Ванд, а мне тут нравится: обставлено уютно, лет сорок назад люди понимали толк в уюте. Так все светленько!

– Я счастлив, – улыбнулся ему Ванд, скрывая под своей улыбкой тысячу проклятий.

– Это вы еще нашу гостиную не видели! – заметила Полли, светящаяся от радости. За столько лет хоть какие-то гости оценили их прекрасный дом, в который была вложена вся ее душа!

Полли отвела мужчин на второй этаж, где на всякий случай были приготовлены все комнаты.

– Вот ваша, господин, – первым она привела Истэку.

Его комната была убрана в красно-черных тонах с золотыми деталями. Камин, огромная кровать, письменный стол, бюро, шкаф, отдельная умывальная: обстановка в лучшем виде.

– Это самое милое место из всех, где мне приходилось бывать, дорогая! – воскликнул Истэка, осматриваясь. – Вы не представляете, этот милейший мужчина сначала привез меня в старый замок, там была куча побрякушек, купленных за огромные деньги, но ни в одной комнате не было так замечательно, как тут! Мне очень нравится.

– О, я так рада, господин… – Полли вопросительно посмотрела на рыжего мага.

– Называете меня Истэка, – любезно предложил он. – А я буду звать вас Полли, можно?

– Разумеется! – воскликнула женщина. – Какие-нибудь пожелания? Ужин будет готов через час.

– Нет, но я осмотрю дом и парк, если можно.

– Конечно! Только большая просьба: выше третьего этажа находятся владения нашего графа. Он, к сожалению, вынужден был уехать, не дождавшись вас, но он скоро вернется. Не ходите пока туда, ладно?

Ванд Куп невольно закрыл глаза: Демонтину нельзя было ничего запрещать. Просто нельзя. Куп приготовился к взрыву, буре, потокам гнева и обжигающего пламени…

– И в мыслях ногой туда не ступлю! – пообещал Демонтин, улыбаясь самой доброй и искренней улыбкой.

– Прекрасно! – Полли улыбнулась еще шире.

Оставив Демонтина одного, она вышла в коридор и повела Ванда к его комнате.

– Вы не могли бы поселить меня подальше от него? – тихо попросил Куп, молясь, чтобы маг не вздумал использовать свои магические фокусы с подслушиванием мыслей.

– Хорошо, – Полли согласилась, но очень удивилась. – У вас такой милый спутник, я подумала, вы крепкие друзья!

– Так и есть, не сомневайтесь. Просто он любит музицировать так, чтобы его никто не слышал.

– Как скажите, – кивнула Полли. – Вот комната, она от него самая далекая. Вам нравится?

– Прекрасно! Можно мне чаю с чем-нибудь перекусить до ужина? Я буду здесь.

– Как пожелаете, – Полли раскланялась и поспешила на кухню.

Там она с трудом объяснила немой служанке, что и в какую комнату нужно отнести. Девушка, никогда никому ничего не носившая, очень испугалась непонятных обязанностей и, не успев выйти из кухни, опрокинула поднос, разбив всю посуду.

– Да что же ты творишь!? – воскликнула Полли. Прекрасно зная, что крик ее останется не услышанным, она влепила девице заслуженный подзатыльник.

Увы, служанок, кроме Немой, в доме не было. Полли предвидела сложности, связанные с этим при приезде таких важных для графа гостей, но подыскать за пару дней девушку ей не удалось. Убираться, готовить и прислуживать гостям одновременно было невозможно, да и что это за графский дом такой, где все делает одна толстая управительница? Это было недопустимо! По правилам, о которых Полли на самом деле имела довольно поверхностное представление, в каждом богатом доме должна быть красивая молодая девушка, услужливая и добрая, готовая по первой просьбе поднести чай с незамысловатой закуской.

Конечно, Непервый уже поговорил с Аленикой, попросил ее помочь… но Полли до последнего надеялась, что без этого можно будет обойтись.

Теперь же, когда Немая уронила поднос, даже не дойдя до лестницы, выхода у домоправительницы просто не было, и она, собрав все свое мужество в кулак, пошла наверх, в комнату, где жила нелюдь.

С тех пор, как молодая наставница поселилась в особняке, Полли постоянно чувствовала беспокойство. Как ни старалась, она не могла принять яркоглазую, которую суеверия превращали в глазах кухарки в настоящее чудовище. Молчаливая, стройная и ловкая, она передвигалась по дому, словно привидение, ночами засиживалась в библиотеке среди старых книг, а иногда даже бродила по комнатам, пока все спали.

Однажды Полли забыла, где оставила грязный передник, и долго не могла уснуть, мучаясь от чувства вины: вдруг граф увидит, что его управительница разбрасывает везде свои грязные вещи? Тут она вспомнила, что оставила его на кухне и поспешила туда. Было два часа ночи, и Полли никак не ожидала, спускаясь по лестнице, наткнуться на два горящий зеленых глаза. Несчастная управительница закричала, не помня себя от ужаса, и перебудила весь дом. Когда все сбежались на крик и включили свет, в комнате никого не оказалось. Несмотря на это, Полли была твердо уверенно, что именно Аленика тогда так ее напугала, а потом скрылась, будто призрак или преступница. С той ночи управительница стала носить с собой амулет из церкви и спать с включенным светом, вздрагивая по ночам от непонятных шорохов, которых было полным-полно в старом особняке.

Возможно, Полли уже давно поговорила бы с графом и ради всего святого попросила бы его увезти из их дома это страшное создание. Бедная женщина так и сделала бы, если бы не Кенри. Мальчик так полюбил свою жуткую наставницу, что отлучать его от любимицы было бы преступлением! Он был счастлив, проводя с ней время, да и нелюдь становилась похожа на человека, когда видела своего воспитанника. Она читала ему много книг, он уже начал писать и читать потихоньку, к тому же, перестал охотиться и делать свои норы. Они вместе играли и болтали, могли вместе уснуть, могли часами молча сидеть в обнимку и думать о чем-то. Такое единение душ Полли видела только у матерей с детьми, и то не у всех. Аленика, несмотря на то, что была наполовину животным, как и все нелюди, обожала Кенри, и это смягчило сердце Полли.

Тем не менее, управительница старалась не сталкиваться и не говорить с нелюдью. Но сейчас положение требовало решительных мер. В дом приехали очень важные гости, граф лично просил Полли, чтобы прием был на лучшем уровне. Но какой может быть прием, когда нет служанки? Это же просто позор!

Пересилив себя, Полли поднялась на третий этаж. Сначала она заглянула в класс, но там никого не оказалось. Тогда она пошла в библиотеку, но и там никого не было. В детской Кенри тоже пусто. Оставалась только комната наставницы, место, где наверняка можно было найти нелюдь. Собравшись с духом, Полли постучалась, а потом вошла внутрь.

Никого.

Куда же она подевалась?

– Куда же она подевалась? – бормотал Кенри, в который раз обходя деревья в фамильном парке.

Стройные низкие яблони с широкими кронами нависали над мальчиком, под маленькими башмачками покачивались старые давно не чищенные серые плиты. Сад при особняке Непервых больше напоминал заброшенный парк: ухаживать за ним было некому, да и незачем. Никто сюда и не ходил, кроме маленького нелюдя, а ему все и так нравилось.

Кенри любил лазать по деревьям и, забравшись на одну из веток, подолгу сидеть, вслушиваясь в тишину сада, разбирая его запахи и наблюдая за неосторожными птичками. Однако теперь, когда у мальчика появилась наставница, он перестал бывать здесь в одиночку.

Сейчас они с Аленикой играли в прятки, и он опять позорно проигрывал девчонке. Пусть она была старше его больше, чем на десять лет, все равно она была только девчонкой.

Кенри она всегда находила, даже если кругом было очень темно. Особенно, когда кругом было темно! Стоило мальчику забраться в шкаф или в подвал, она тут же его отыскивала, хотя старая Полли иногда могла искать часами.

Сам же Кенри никогда не мог найти наставницу, у него получалось сделать это только когда она поддавалась. Да, как ни тяжело было это признать шестилетнему, но факт оставался фактом – ему, великому Кенри, излазившему все поместье вдоль и поперек, поддавались в прятках!

Вот и сейчас мальчик уже добрые полчаса бродил по саду, пытаясь найти наставницу. Он облазал все деревья, залез в старый неработающий фонтан, осмотрел все беседки и сараи с граблями и лопатами. Нигде ее не было, хотя они уговорились прятаться только в саду и только на одном месте, без перебежек! Она даже запах свой умудрялась прятать.

Проходя под фонарем, который освещал дорожку к особняку приятным желтым светом, Кенри прищурился. Привыкшие к темноте глаза болели и слезились, если мальчик поднимал голову к фонарю. Врачи говорили, у него очень чувствительные глаза.

Уши у Кенри тоже были чувствительные: он легко различил чьи-то шаги в ста метрах от себя. Кто-то шел в сад из особняка, и мальчик с удивлением понял, что по звукам походки не может понять, кто это.

Это не торопливые шаги Полли, не неуклюжая Немая, уж точно не Аленика – ее шагов Кенри во время игры не услышал бы. Не Борис, не Кеша… Кто же там так легко шагает?

Вскоре в свете фонаря показался высокий мужчина, одетый в богатый костюм и плащ, отороченный мехом. У него были черные усы, забавные рыжие волосы и странные, почти белые глаза.

– О, мальчик! – воскликнул незнакомец, оживившись. Он улыбнулся, разглядывая ребенка.

– Меня зовут Кенри, – сказал маленький нелюдь, и тон у него при этом был совсем, как у взрослого. – А кто вы?

– Я Истэка Демонтин, величайший колдун на свете, – охотно представился мужчина. – Что ты тут делаешь в темноте? Все дети должны спать в такое время!

– Время детское, – заметил Кенри. – Всего-то одиннадцать! И тут совсем не темно.

Он осмотрелся вокруг. Конечно, постояв на свету, Кенри перестал различать травинки, но листья деревьев все еще отлично видел.

– Раз так, покажешь мне сад? Хочу прогуляться перед сном, – сказал незнакомец.

– Мы с моей наставницей играем в прятки, – ответил Кенри.

– О, прекрасно! Я большой знаток в этой области, мы живо ее отыщем!

– Ее нельзя найти, пока она сама не захочет, – заметил мальчик, как бы предупреждая величайшего в мире мага, чтобы он не переоценивал свои силы. Если уж он собирается играть с ним, должен знать, что будет непросто.

– Ерунда! – отмахнулся Истэка. Идея поиграть в прятки очень ему понравилась. – От меня никто не спрячется! Ты знаешь о кружевах?

– Нет, – сказал Кенри. И хотя кое-что было ему известно, решил, что лучше приуменьшить свои познания.

Маг подтолкнул мальчика вперед, и они вместе отправились в глубь сада. По пути колдун внимательно смотрел вокруг странным отрешенным, ища спрятавшуюся наставницу, но не фокусируясь на отдельных предметах.

– У каждого из нас есть тело и душа, – начал маг. По тому, как он говорил, мальчик догадался, что он уже не раз это кому-то рассказывал: у Полли были те же интонации, когда она пересказывала истории из молодости. И Кенри не ошибся, много лет подряд Итэка был преподавателем в магической академии, и, наверное, оставался бы им до сих пор, если бы мог позволить себе задерживаться на одном месте дольше нескольких месяцев. – Телу, чтобы жить, нужна энергия, и душа – и есть та самая энергия. Представь себе кружевную салфетку, ее форма и плетения – это наше тело. А потоки энергии, – нити, – это наша душа. То, что связывает нас с гобеленом этого мира, на который нанизаны все предметы и живые существа. Маги и некоторые монахи могут видеть кружева, их еще называют аурами. Так вот, я в этом деле большой мастер, и, смотря на гобелен, легко вычислю твою наставницу. Она будет все равно что яркая кружевная салфетка в воздухе!

– Ух-ты! – только и смог сказать Кенри. Аленика уже рассказывала ему про кружева, но он так ничего и не понял. Он не умел на них смотреть, хотя девушка и пыталась его научить. – Аленика, моя наставница, говорила, что у магов в кружевах есть ас… ам…

– Асимметрия, – кивнул маг. – Да, такие лишние отростки, как если бы к кружевной салфетке пришли еще одну сбоку, но только поменьше. Эти плетения не отвечают ни за один орган, потому в них скапливается лишняя энергия, которую обученные маги могут использовать, как захотят. По форме асимметрий можно сказать, что за маг перед тобой, – в какого рода силу превращается лишняя энергия из его души.

– А вы какой маг? Наверное, маг огня? – спросил Кенри, взглянув на странные рыжие волосы колдуна.

– О, я совершенно уникальный маг, таких в мире штуки три, не больше, – гордо ответил Истэка. – Я мета-маг, моя асимметрия очень, очень большая. Намного больше моего тела.

– А что делают мета-маги? – спросил мальчик. Раньше он никогда о таких не слышал.

– Они делают так!

Тут Истэка взмахнул рукой, на его пальцах заплясали молнии, которые с треском сложились в большой яркий леденец на палочке с бантиком.

– Держи!

– Но я не люблю леденцы, – заметил Кенри.

Маг нахмурился, недовольный тем, что его фокус не произвел на ребенка никакого впечатления. Даже Ванд, и тот был в восторге, когда Истэка впервые вытащил что-то из воздуха!

– Ну а что ты тогда любишь, маленький клыкастый мальчик? – спросил колдун.

Кенри покосился на мага и странно улыбнулся. Эта улыбка говорила, что Истэка не хочет знать, что на самом деле любит Кенри. Обычно дети так не смотрят.

Магу стало любопытно, что не так с этим ребенком, и он решил повнимательнее рассмотреть его кружево.

– А ты, я смотрю, не просто сын своего отца и своей матери… – проговорил колдун, смотря на Кенри невидящими белыми глазами. – Бааа, поглядите-ка! Ванд, проклятый шутник!…

– Что? – Кенри не понравилось, как колдун смотрит на него, и он отстранился. Истэка почувствовал это и перешел на другой уровень зрения, чтобы не пугать ребенка.

– Кенри, ты знал, что ты тоже колдун? – спросил он.

– Да, – мальчик пожал плечами. – Но мне говорили, я очень слабый, все равно что обычный. Даже в академию не поступлю.

– Ну да, еще бы тебя отправили в академию в этой стране…

Истэка закусил усы, шагая по старым садовым дорожкам.

Подумать только, такое совпадение! И где!? Тут, в самой столице Нейвера! Определенно, судьба вновь посылала Демонтину знак. Знак, что он на верном пути.

Манускрипты, которые притащили Истэке эти жалкие человечишки, оказались сущей белибердой. История происхождения рас Скаханна, ха! Сказки для детей и не больше.

Все знали, что до людей и нелюдей на Скаханне жили другие, которые тоже пришли в этот мир откуда-то еще. Больше о первой расе достоверных сведений не было.

В манускриптах и книгах, которые достались Демонтину, автор обещал рассказать историю происхождения расы древних, а на деле описывал старую-престарую войну леннайев и слевитов с ужасными врагами, которые, как и положено в древних легендах, были само зло. Воин врага был себялюбив и горд, он ненавидел и своих, и чужих. Он нападал на все живое, что встречалось ему на пути. На поле боя он один умножался в целую армию. Единственное, чего он боялся, был день, ибо днем он становился немощным и слабым, как ребенок, ибо тьма была его покровительницей. Он выходил в сумерках и уходил на рассвете, прячась в тенях, ибо тень была его домом, его силой и его помыслами. Он жил между живыми и мертвыми, он был духом тьмы, способным истечь кровью… И прочее в том же стиле!

Вместо ключа к истории древнейших, которые могли знать, как выбраться из этого мерзкого мира, Демонтин получила совершенно дурацкую легенду о вампирах, которые, всем известно, были только проклятыми разумными. Да, они могли двигаться очень быстро, но уж точно не стоили целой армии!

Однако, загадочный хозяин Ванда, – Истэке становилось все интереснее, что это был за тип, – был уверен, что древние не только существовали и были невероятно могущественны, он верил в то, что их потомки до сих пор ходят по землям Скаханна, прячась среди других рас. Некто хотел, чтобы Истэка, изучив древние останки и поработав с теми, в ком остались капли древней крови, возродил к жизни могущественную первую расу.

Задача-то была хоть куда, Истэка уже лет сто как не занимался ничем подобным, и у него мурашки бегали по коже, когда он представлял, как вернет в этот мир существ, вымерших боги знают когда! Очень жаль было выяснить, что найденные в гробницах манускрипты, – всего лишь сборник сказок и небылиц.

Однако, когда Демонтин передал таинственному нанимателю письмо через Ванда, где подробно описал свои мысли по поводу его находок, тот предложил колдуну лично взглянуть на далеких потомков древней расы и убедиться в том, что сказки не врут и древние в самом деле обладали удивительными талантами.

В итоге на пару дней Истэка уехал из замка. Его поселили в небольшой городок под названием Конево, где тогда только-только начинали собираться лунные леннайи. Там-то маг и понял, какие на самом деле масштабы у старого мечтателя, который его нанял! Несколько десятков леннайев, согнанных со всего континента. Их собирали в Конево, чтобы потом увезти в надежное убежище, а после предоставить Истэке для опытов. Чтобы устроить такое, нужны были колоссальные связи на континенте, горы денег и причины намного серьезнее простого любопытства!

И в этих причинах Истэка убедился лично.

Кем были эти древние и в чем конкретно проявлялось их могущество, Демонтин не знал, но, тайком изучив ауры собранных в Конево полукровок, смог выявить некоторые закономерности. Все потомки древних напоминали лунный леннайев и владели темной магией, их было бы не отличить от простых нелюдей, если бы не пара-тройка необычных узелков в плетениях кружева. Эти несколько узелков ничего не говорили простым лекарям или магам, но людям, которые десятилетиями исследуют кружева, они говорили очень о многом. Тому, кто нанял Истэку, и самому Истэке было очевидно, что подобные плетения, если их усилить, дадут невероятную силу, связанную с самим мирозданием и тем, как в нему существует жизнь.

После того, как увидел полукровок, Демонтин решил, что дело далеко не безнадежно. Он даже помог своим нанимателям замести следы и спалил Конево дотла, чтобы нигде не осталось ни следа прибывания там полукровок, а затем вернулся к Ванду дожидаться, пока люди его влиятельного хозяина решат проблемы с захваченной крепостью.

В ожидании Истэка много читал и проводил вычисления, прикидывая, какой должна быть аура у чистокровного древнего. Колдун по-прежнему не представлял этого, но, взглянув на Кенри, Истэка без труда определил, что перед ним очень необычный ребенок, ведь в нем собралось самое меньшее четверть крови первой расы, Демонтин не сомневался в этом! Бесценнейший экспонат, настоящее сокровище! И пусть маг из Кенри в самом деле никудышный, – ассиметричная часть кружева, дающая способности к темной магии, такая маленькая, что даже инквизиторы за него не возьмутся, – кровь мальчика будет необходима в исследованиях.

Кенри шагал рядом с колдуном, давая тому обдумать что-то. Его не удивило странное поведение мужчины, который словно провалился внутрь своей головы, – отец Кенри частенько так же уплывал в свои мысли и мог молчать часами.

Однако, вскоре стало сильно холодать, а Аленика все еще не нашлась.

– Вы видите ее кружево? – спросил мальчик, не выдержав.

– А? Что?

Очнувшись от своих размышлений, Демонтин посмотрел по сторонам.

– Точно, твоя хитрая наставница! Совсем про нее забыл…

Истэка, перейдя на другой уровень зрения, обернулся вокруг своей оси, но ни одной живой ауры в саду так и не увидел.

– Кто вы такой?

Голос позади заставил Демонтина вернуться к нормальному зрению. Обернувшись, он увидел девушку в нескольких метрах от себя.

Холеная нелюдь с неприлично длинными ушами смотрела на него так, словно собиралась выцарапать ему глаза.

– Кенри? – она обеспокоенно взглянула на ребенка, стоящего рядом с незнакомцем.

– Это один из гостей, которые должны были приехать, – объяснил мальчик, собравшись было подойти к наставнице.

Однако Итстэка придержал ребенка. Он знал наверняка, что не мог проглядеть кружево, тем более так близко, и был уверен, что перед ним опасная нечисть.

– Отпустите его, – велела странная девушка, возникшая из ниоткуда, словно призрак. – Отпустите немедленно!

Демонтин моргнул, его глаза снова уставились в пустоту: он хотел понять, какого рода нечисть перед ним и как от нее лучше избавиться. Однако, вместо оборванных клочьев едва заметного мертвого кружева он увидел яркую, полную жизни ауру молодой нелюди. Любой инквизитор умилился бы при виде этих ровных и аккуратных плетений, начисто лишенных каких-либо асимметрий, собирающих магию. Нечистью тут и не пахло.

Истэка потряс головой и отпустил мальчика к наставнице.

– Прости меня, – проговорил он, потирая глаза. И откуда, интересно знать, такая невнимательность? – Мне показалось что-то несусветное.

– Разумеется, – холодно ответила нелюдь, беря ребенка за плечи. – Идемте в дом, уже поздно.

С этими словами она отправилась по дорожке к особняку, цокая каблучками о плиты. Истэка пошел за ней.

– А забавные у тебя уши, – заметил он, придя в себя после такой постыдной оплошности.

– Я знаю, – строго ответила наставница.

Ужин они, разумеется, пропустили, а Полли уже спала, потому, чтобы поесть, Истэке пришлось остаться в кухне для прислуги. Аленика разогрела еду для себя, Кенри и мага.

Пока она хлопотала у плиты, колдун наблюдал за мальчиком, играющимся с клочком бумажки на столе, как котенок с мячиком.

– Скажи, Кенри, а ты пробовал управляться с магией?

– Нет, только свечки зажигал иногда, – покачал головой мальчик. – Все время зеленые выходят…

– О, я могу научить тебя зажигать обычные! Хочешь?

Кенри неуверенно взглянул на свою наставницу: он не знал, что стоит ответить.

– Ему не нужно учиться магии, – ответила нелюдь за него. – Его отец не хочет этого.

– Что за глупость! – возразил Истэка. – Если есть способности, нужно ими пользоваться.

– Некоторыми способностями лучше не пользоваться, – заметила Аленика. – Никогда.

– Что за вздор! – фыркнул маг.

Он старался не пускать в голову мысли о том, как сложилась бы его судьба, если бы он в свои девятнадцать думал так же и запер некоторые свои неприличные силы на замок. Одно только он знал: боли в его жизни тогда было бы меньше. Славы и могущества, конечно, тоже, но сложно было сказать наверняка, стоят ли они девяноста лет пыток.

Из невеселых размышлений колдуна вывел голос нелюди.

– Кенри, ты будешь чай или молоко?

– Молоко!

– А я чай! – вставил Демонтин.

– Я тоже хочу молоко, так что чай делайте себе сами.

Истэка возмущенно обернулся на нелюдь.

– Никакого гостеприимства!

– Сделайте чай из воздуха, вам это несложно, – Аленика без тени вины встретила взгляд Демонтина. Она ничего не была должна этому колдуну и не собиралась ему прислуживать. Прислуживать людям – еще чего!… пока Полли нет рядом, никто не заставит Аленику делать это.

– Хамка! – фыркнул колдун. – Кто вообще делает чай из воздуха!?

– Величайшие колдуны на свете, я полагаю, – усмехнулась нелюдь.

Истэка взглянул на нее, не зная, то ли возмущаться ее наглости, то ли поразиться ее умению играть в прятки. Похоже, она слышала каждое его слово в саду и даже видела фокус с леденцом, была совсем рядом и все равно осталась незамеченной.

В конце концов Демонтин решил, что никакой талант не может оправдать хамство, и что эта нелюдь-выскочка ему определенно не нравится. Он не догадывался, что то же самое девушка решила про него.

Аленика с Кенри быстро поели и отправились на третий этаж в свои комнаты. Когда они ушли, колдун наколдовал себе горячий чай и еду повкуснее, чем то, что ему погрели. Поужинав и еще раз обдумав встречу с мальчиком, Истэка решительно направился к Ванду.

Куп находился у себя в спальне, когда маг вошел, он сидел в кресле в своем шелковом халате и читал, нацепив на нос строгие очки.

И хотя Ванд работал на поистине гениального человека, сам он понятия не имел о магии, кружевах, древних расах и прочих ученых вещах. Его дело было договариваться с людьми, а не в старых бумажках ковыряться. Потому и читал он не трактаты на древнем, а, – Истэку даже перекосило, – дешевые книги ужасов. «Жак Расчленитель Колдунов»! Боги, и кто только пишет такое?

– Да, Истэка? – вздохнул Ванд, не отрываясь от книги. – Чего тебе нужно в час ночи?

– Ванд, мне нужен этот ребенок.

– Что?…

– Мальчик, Кенри. Он нужен мне для работы.

– Ты смеешься надо мной? – осторожно спросил Ванд, снимая очки и поднимая взгляд на колдуна. На самом деле Куп боялся услышать ответ.

– Ни капли.

Взглянув в почти белые глаза мага, Ванд с ужасом понял, что Демонтин совершенно серьезен.

– В мальчике четверть крови древних – ни у одного из ваших хваленых потомков нет и восьмой, – объяснил Истэка, хотя обычно он никогда не объяснял свои прихоти. Видимо, дело было серьезное. – Он нам необходим.

– Но это любимый сын одного из влиятельнейших людей в Нейвере! – горячо прошипел Ванд. У него мурашки по спине пробежали при одной только мысли о том, на что его собирается толкнуть этот проклятый маг. – Мы не можем просто взять и увезти его отсюда!

– Ты здесь как раз для того, чтоб решать такие проблемы, – напомнил колдун, многозначительно посмотрев на Ванда. – Я сказал тебе: без этого мальчика наше дело обречено! Делай, что хочешь, но мы должны забрать его.

– Похитить ребенка!? За какое чудовище ты меня принимаешь, Демонтин!?

– За такое, Куп, каким ты на самом деле являешься, – невозмутимо ответил Истэка. Он не знал биографии своего компаньона, но догадывался, что в подобное дело его взяли не за первоклассное выращивание маргариток.

Убедившись, что его слова услышаны, Истэка вышел из комнаты Ванда и тихо закрыл за собой дверь.

В коридоре было темно, горела только магическая лампа над лестницей. Вдруг позади что скрипнуло. Резко обернувшись, маг напряг зрение, вглядываясь в длинный коридор, но он так ничего и не увидел, только где-то в особняке снова скрипнула старая доска. Колдун ощутил, как по спине пробежал легкий холодок.

Уже второе странное чувство за сегодня.

Откуда этот детский страх перед темнотой?

Демонтин пошел по темному коридору прямо к своей комнате, запрещая себе ускорять шаг или зажигать магический свет: ничто в этом мире не должно пугать его. Он – самое страшное, с чем здесь можно встретиться.

И все же этой ночью великий маг спал, укрывшись одеялом с головой, то и дело просыпаясь от жутких шорохов. Один раз ему даже показалось, что кто-то сел на край его одеяла. Перепугавшись до смерти, Истэка вскочил, готовый превратить весь особняк в горстку пыли, но так никого и не увидел.

– Проклятье! – прошептал он, зажигая лампу на прикроватном столике.

Стоило мягкому желтому свету разлиться по комнате, страхи мага отступили, а мучавшие его шорохи прекратились. Он был один в своей уютной и безопасной комнате.

– Старею я, что ли? – вздохнул колдун, озадаченно проводя ладонью по прямым мягким волосам, на которых не суждено было появиться седине.

Оставшуюся ночь Истэка спал с включенным светом.

Во то время, как Демонтин говорил с Вандом, этажом выше Аленика уже уложила спать своего подопечного и шла по коридору к себе в спальню.

Она старалась не обращать внимания на говорящих внизу, но, услышав имя Кенри, остановилось и широко раскрыла оба своих уха, ловя каждый звук. То, что девушка услышала, заставило ее кинуться вниз, к Полли.

– Полли! Полли, проснись! – говорила она, тихонько тряся за плечо домоправительницу в ночной рубашке.

– Бог святой Клевор! – воскликнула та, когда открыла глаза и увидела перед собой лицо нелюди. – Ты напугала меня!

– Я не хотела, – в который раз вздохнула та, отступая на шаг от кровати.

– В чем дело, зачем ты меня разбудила? Что-то с Кенри!? Наверняка заболел от этих ваших полуночных игр!

– Гости Непервого, – сказала девушка, покачав головой. – Они хотят забрать Кенри! Они должны уехать и как можно быстрее. Напиши графу, чтобы немедленно отослал их отсюда!

– Что!?… – Полли от удивления даже не смогла придумать, что можно ответить на такое заявление, и только молча открывала и закрывала рот. – Да… Да с чего ты взяла!?… Такие милые люди, особенно рыжий господин! Не выдумывай ерунды! Зачем им Кенри?

– Он нужен им для какой-то работы, я не знаю, для чего именно. Но я слышала…

– Так ты подслушивала! – возмутилась Полли, с укором смотря на Аленику.

Тот факт, что девушка физически не могла не подслушивать всех жителей особняка, включая живущих в подвале мышей, ее, разумеется, не волновал.

– Полли, послушай, эти люди…

– И знать ничего не желаю! – замахала руками женщина. – Мы не можем выгнать таких уважаемых людей из-за того, что тебе что-то там показалось. Ты хоть знаешь, что этот музыкант выступает перед самим владыкой Ишимера!? Ни слова больше, иди спи! И завтра, будь добра, не пропадай никуда, а то сегодня мне самой пришлось нести господину Купу его чай! Представляешь, как нелепо я выглядела в маленьком передничке!?…

Нелюди пришлось выслушать целую тираду о том, как неловко было Полли в костюме служанки, – Аленика знала, что не стоит даже думать о том, чтобы спросить, зачем она его вообще надела. В конце концов девушка ушла ни с чем.

Оставлять Кенри одного после того, что услышала, Аленика не решилась, потому отправилась спать не к себе, а в комнату мальчика, в домик из покрывал, который они вместе сделали. Перед тем, как уснуть, девушка мысленно пожелала Демонтину самых сладких снов.

На следующий день должен был приехать граф Непервый. Аленика была уверена, что он ее послушает, и до его приезда старалась не отходить от мальчика ни на шаг. Однако, Полли словно взбеленилась, она была зла из-за того, что Аленика не помогла ей прошлым вечером, да еще и разбудила посреди ночи. В итоге домоправительница заставила ее нарядиться в костюм прислуги и отдала в руки гостей. Девушка то и дело бегала по бестолковым поручениям Истэки, который очень дурно спал и был не в духе. Ванд ему уже надоел, потому маг принялся за девицу, которая не пожелала приготовить ему чай, но теперь стараниями любезной Полли была полностью в его власти.

К двум часам дня пот лился с Аленики рекой: она уже больше тридцати раз спускалась и поднималась по лестнице, таская магу куриный бульон, который то был пересолен, то недостаточно наварист, то еще что-нибудь…

– Вот, вот теперь хорошо! – произнес Демонтин, пробуя суп. – Теперь все как надо.

Аленика скривилась: последние четыре раза она приносила ему одну и ту же тарелку с одним и тем же супом. И на этот раз она подогрела его магией, и магией такого рода, что, можно было не сомневаться, вредный колдун замучается от несварения.

– И не смотри на меня так, это твоя работа, уметь готовить достойный бульон, – фыркнул Истэка, изящно отправляя в род еще одну ложку. Злобная улыбка пряталась в уголках губ Аленики, но маг не замечал этого. – И как только тебя, такую дикую грубиянку, взяли прислуживать людям? Даже клыки не спилила, что за неуважение!

– Я могу идти?

– Иди, и в следующий раз, когда появишься у меня в комнате, чтобы состригла свои когти! Такими руками нельзя прикасаться к еде, под них же грязь забивается! А волосы? Зачем такие длинные, это неаккуратно! У тебя наверняка вши уже завелись! Тебе просто нельзя ходить без чепчика, я обязательно поговорю об этом с Полли.

Выйдя из комнаты мага, Аленика не выдержала и зарычала, оскалившись. Колдун за дверью довольно улыбнулся: непочтительная девица была наказана, самая сложная часть их с Вандом дела была сделана, а в его желудок не попало ни капли отравленного супа. О, этот суп маленькая нелюдь еще попомнит!

Как славно, что мета-магия, – дар Демонтина, – никогда не оставляет следов.

Пока Аленика носилась по поручениям, Кенри играл с Вандом в шахматы. Когда нелюдь пришла в гостиную, очередная партия была сыграна только на половину, и ей пришлось уйти, чтобы не мешать юному графу общаться с важным гостем.

Беспокойство за мальчика только усилилось, девушка сердцем чуяла, что незнакомцы попробуют устроить то, о чем говорили. Вся надежда была на Непервого, однако, граф к большому разочарования нелюди так и не приехал, его снова задержали дела на одной из фабрик.

Весь оставшийся день Аленика не отпускала от себя Кенри, ей пришлось заставить его быть рядом даже тогда, когда она прислуживала магу. Однако гости не раскрыли своих намерений, никаких подозрительных действий, ни слов не было, словно вчерашний разговор Аленике приснился.

Вечером они все пили чай, Истэка зачем-то настоял на том, чтобы все жители особняка собрались за одним столом. Он сам заварил им некий редкий и очень дорогой сорт, который в самом деле превосходил все ожидания. Чай мага понравился даже Немой, которая выпила целых три чашки, не переставая улыбаться.

Сама Аленика старалась не пить и Кенри не давала, ссылаясь на то, что они оба чай терпеть не могут. Однако Полли тут же пристыдила молодую нелюдь и едва ли не приказала ей немедленно выпить чашку чая, которым их решил угостить господин Истэка.

– Не переживай, я же не проклятый темный, который травит еду, – ехидно улыбнулся маг, наблюдая за тем, как Аленика с опаской пригубила напиток.

При этих словах нелюдь взглянула в белые глаза мага, и ее изумрудная радужка опасно сверкнула.

«О, даже не вздумай пугать меня, колдунишка!», – говорил этот взгляд.

Однако Демонтин только еще больше развеселился. Темная нелюдь с ровнехонькой аурой невинной девчушки – это почти что умиляло его. Но девчонка могла сколько угодно щерить свои клычки и сверкать яркими глазами, она просто не представляла, с кем на самом деле связалась.

После чая все разошлись по своим спальням.

Этой ночью, как и прошлой, девушка решила спать у Кенри, но мальчик вдруг оказался против. Ему не понравилось, что девушка не давала ему играть с Вандом, а потом еще таскала за собой, когда прислуживала магу.

Кенри решил, что Аленике было обидно из-за того, что она не может играть с гостями, как он, и именно из-за этой обиды она и не дает ему общаться с новым интересным человеком. И хотя Аленика была старше, Кенри не собирался терпеть такого обращения, ведь он не выносил, когда ему что-то навязывают. Так пусть наставница идет спать одна, раз такая вредная.

Девушка попробовала объяснить воспитаннику, в чем дело, но ребенок то ли не понял ее, то ли не поверил ей. Так или иначе, Аленике пришлось ночевать у себя в комнате. Она дала себе слово, что ни за что не уснет этой ночью, будет вслушиваться в каждый шорох… но стоило девушке сесть в кресло, сон настиг ее мгновенно.

Аленике снилась веселая сельская ярмарка.

Дети радостно бегали по улицам, держа на вытянутых руках горящие свечки, леденцы, флажки, цветы, кренделя – кто что нашел. Это был воинственный поход к тележке с горячими каштанами, за которой, как и каждый год до этого, сидела толстая румяная женщина по имени Тана. Она рассыпала сладкие каштаны по бумажным кулечкам и раздавала детям за всякую мелочь, которую они ей приносили.

Чуть поодаль мужчины соревновались в том, кто лучше приготовит мясо на огне. Специи, маринад, корочка – у каждого были свои хитрости и секреты, которые потом за праздничным ужином пыталась угадать вся деревня.

Густой запах ароматных каштанов перемешивается с запахом мяса и дыма от костров так, что получается удушливая вонь, которая становится все сильнее и сильнее. В конце концов дышать стало так тяжело, что держаться дальше было невозможно. Сильный кашель опрокинул всю ярмарку вверх дном…

Аленика упала с кресла, зайдясь удушливым харканьем.

– Что такое?… – с трудом разлепив глаза, она сначала подумала, что слепнет, но, поморгав, поняла, что темная пелена перед ней – это густой дым, идущий от горящего дивана.

– Боги! – поняв, что начался пожар, девушка вскочила и бросилась к двери. – Заперто!…

Она вылила немного воды из кувшина на столе на рукав ночнушки и прижала его к носу и рту. Оставшуюся воду выплеснула на диван, в надежде, что пламя уймется… Но, как оказалось, на диван огонь перекинулся с горящей стены!

Закрыв нос и рот рукавом, Аленика стащила с полки ключ и вновь кинулась к двери. Только вот в коридор она попала не сразу: стоило ей открыть дверцу, как пламя проникло в комнату, чуть не опалив девушке лицо – спас только мокрый рукав.

Отскочив обратно внутрь, Аленика стащила с кровати тяжелое покрывало и обернулась им. Только так она смогла выйти в коридор.

Пламя поглотило весь этаж, горели двери и стены, кое-где на полу догорали дорогие ковры.

– Кенри! – страшная мысль пронеслась в голове девушки, и она сквозь огонь бросилась к комнате мальчика.

Дверь была открыта, богатые игрушки, балдахин над кроватью, шалаш из одеял, шторы, обои, ковер – огонь повсюду.

– Кенри!!! – Аленика закричала, что было голосу, и, плохо понимая, что творит, кинулась к горящей кроватке. Только до нее она так и не добралась: сверху упала раскаленная люстра, обдав жаром и преградив ей дорогу стеной искр. – Кенри!!! – вновь закричала девушка, стараясь пройти к кровати.

Аленика задыхалась, тяжелое одеяло на ее плечах уже покрылось огнем, но нелюдь не обращала на это внимание: она пыталась пробраться к кроватке ребенка.

Тут сквозь треск и шум пламени, пожирающего особняк, она расслышала крик: тонкий, пронзительный крик. Он шел из окна.

Это кричал Кенри. Он уже был на улице.

Недолго думая, девушка выбежала из комнаты. Дышать снаружи стало невозможно, глаза слезились от дыма и ничего не видели, но Аленика смогла добраться до лестницы и как-то спуститься с нее сквозь жар и пламя.

Девушка не помнила, как выбралась из особняка. Сознание вернулось к ней, только когда она лежала на земле перед полыхающим зданием, и ее рвало какой-то черной дрянью – видимо, сажей.

Как только смогла встать, Аленика поднялась и бросилась в сад – именно туда выходили окна в спальне Кенри и именно оттуда он мог кричать.

– Кенри!… – Аленика попробовала позвать мальчика, но не смогла, из ее горла вырвался только хрип.

Она носилась среди горящих деревьев, пыталась кричать, искала, но нигде не видела ребенка: его просто не было!

В голову девушки пришла мысль о том, что мальчик мог пойти на дорогу, и она побежала за ворота.

А где остальные? Поля, Геша, Борис, немая служанка… Что с ними? Они успели выбраться?

Думать об этом было некогда.

Выбежав на широкую дорогу, девушка стала звать мальчика, но никто так и не откликнулся. Аленика была одна.

В конце концов она остановилась и бессильно взглянула на поместье.

Стройные яблони гнулись и трещали под натиском пламени, листва на ветках таяла, превращаясь в пар и пепел. Весь участок, принадлежащий Непервому, напоминал теневой театр на огненном фоне. И фигурки этого театра медленно растворялись, исчезая в клубах дыма и огня.

Через час приехала целая процессия пожарников на колесниках с водой, стражники, служивые маги и журналисты. Они обнаружили сидящую у железных ворот девушку в грязной полусгоревшей ночной рубашке. Ее лицо было черно от сажи, кожу покрывали сильные ожоги, но уши не оставляли сомнений: перед ними нелюдь.

Особняк к тому времени сгорел дотла, тушить было нечего. Магам-следователям даже не потребовалось подходить к пепелищу, чтобы понять, из-за чего начался такой сильный пожар: в воздухе вокруг витали целые потоки темной магии. Пара простых поисковых приемов подсказали, что источник магии – напуганная до смерти девушка-нелюдь, единственная выжившая.

С утра во всех газетах уже пестрели громкие заголовки: «Темная нелюдь устроила пожар», «Наставница-нелюдь сожгла ребенка заживо», «Яркоглазые повстанцы в Нейвере: кто организовал поджег особняка Непервого».