Становясь легендой

Атлас и дым

Кашевара Буча с позором уволили, потому что он посмел съесть лучшие припасы, предназначенные для столов высшего чина. Повар свою вину отрицал, и, что забавно, с его уходом кражи не прекратились. Друзьям Аленика писала, что кормят в армии не хуже, чем в столице.

Нейвер, Главная Площадь, квартира 33, – это была новая городская легенда.

Если отправитесь по этому адресу, вы придете к выбеленному квартирному дому не больше трех этажей с фасадами, украшенными лепниной. Вы легко и без скрипа отворите деревянная дверь с витыми ручками открылась и окажетесь в чистейшем подъезде, где за лакированной стойкой вас встретит консьерж. Вы поздороваетесь с ним и назовете цель визита, а затем пройдете к витой каменной лестнице с коваными перилами. Она-то и приведет вас на второй этаж, к черной двери, обитой кожей, на которой будут сиять отполированным золотом это «33», лишившее покоя церковь, стражу и саму королевскую службу на последние два года.

Сейчас к двери поднимался упитанный, но довольно симпатичный юноша в полосатых гетрах. Знатоки узнали бы в нем музыканта, совсем недавно обретшего популярность – Есень Лиловые Струны, собственной персоной. Сегодня он проделал большой путь из «Мокрой Выдры», чтобы добраться сюда, и его дыхание уже было на пределе, последние ступени давались с трудом.

Тут дверь под номером 33 распахнулась и выпустила в мир высокого стройного ланка.

Первое, что попалось барду на глаза – безупречная обувь. Один ботинок стоил дороже, чем весь гардероб Есеня. Чуть выше сизые брюки, кашемировое пальто оттенка благородного вина, из-под воротника выглядывает сатиновый шарф с неброским цветочным узором из атласных ниток. Жесткие белые волосы зачесаны назад, благородно-снисходительное выражение лица, – без сомнений, этот ланк был сказочно богат.

– Осторожнее, друг, – улыбнулся змей, придерживая чуть не упавшего на него музыканта.

Есень ошалело смотрел на мужчину перед собой, он даже не нашелся, что можно ответить, и ланк поспешил по своим делам.

– Хорошего дня, – бросил он, про себя посмеиваясь над нелепым толстяком.

Есень проводил его взглядом, потом беспомощно взглянул на дверцу с номером 33.

– Да ну нет… – успокоил он себя и смело шагнул через ступеньку.

Собравшись с духом, Есень потянул за ручку и вошел внутрь. Дверь, как и всегда, была открыта.

– Я пришел! – крикнул бард, закрыв за собой. – Аленика, ты дома?…

– Да-да, конечно! – послышалось из комнаты. – Секунду!

Через мгновение девушка выпорхнула в прихожую, поспешно завязывая пояс легкого шелкового халата цвета пепельной розы. Короткие волосы выглядели растрепанными, повязка на глазу сбилась на бок.

– Проходи на кухню, я как раз собиралась завтракать!

С этими словами нелюдь юркнула на светлую кухню, откуда почти сразу послышался звон посуды.

Избавив ноги от тяжелых башмаков, бард надел теплые гостевые тапочки, – их у Аленики водилось целое множество, – и отправился в кухню. Устроившись за небольшим модным столиком, он, наконец-то, смог перевести дух после долгой дороги.

– Ох и поздно ты встаешь, – заметил он, глядя на то, в каком виде встретила его хозяйка квартиры. – Час дня, а ты только проснулась!

– Ты же знаешь, днем я обычно сплю, – пожала плечами Аленика.

Небрежно накинутый халат сполз с левого плеча и барду открылась яркая татуировка. Лиловые цветы на изумрудном стебле обвивали весь левый бок нелюди, – еще один результат дурного влияния ее нового круга.

Аленика поставила поднос с горячим хлебом, ветчиной и сыром на стол, выудила откуда-то вазочку нежнейшего паштета, налила горячего чая, подогрев воду магией, и уселась напротив барда, закинув ногу на ногу.

Когда она взяла чашку и поднесла к губам, Есень с ужасом обнаружил на ее тонкой шее темный след с двумя красным точками не больше игольного ушка.

– Боги, только не говори, что тот ланк… – бард неосознанно схватился за сердце. Боги милостивые, он словно застукал свою младшую сестренку!

– Не будь, как Акива, – Аленика недовольно поморщилась, хотя забота Есеня была ей приятна. – Ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь за него замуж.

– Он тоже ворюга!? Как и все твои дружки?

С тех пор, как Свист познакомил ее с шайкой тех балбесов, девочка слишком быстро изменилась… увы, не в лучшую сторону. Есень боялся представить, с кем она еще «не собиралась замуж»!

– О, нет! Он торговец, у него своя ювелирная мастерская, – Аленика довольно улыбнулась и указала на свои уши. На каждом красовался ровный ряд из бриллиантовых капель, соединенных тончайшими цепочками.

На самом деле ее с Фердинандом объединяла довольно романтичная история: прошлым вечером она пришла в один из его магазинов, чтобы выбрать себе новые серьги, и он по случайности как раз проверял работу продавцов. Он сам обслужил Аленику, но она так ничего и не купила, потому что уже давным-давно ничего не покупала. Она вернулась в магазин ночью, чтобы забрать понравившиеся серьги, а ее там ждали. Фердинанд, ежедневно читающий газеты, узнал в своей посетительнице знаменитую воровку и решил подыграть ей. Он накрыл для них в полной темноте роскошный ужин, который доставили из лучшего ресторана, а серьги стали его дружеским подарком. Так Аленику на свидание еще не приглашали, и она согласилась составить компанию очаровательному ювелиру. Они поужинали, пили вино, болтали о всяком, а потом он остался у нее на ночь, и все было чудесно…

– Ну хотя бы не вор, – вздохнул бард, недовольно наблюдая за мечтательным выражением, с которым подруга уплыла в свои мысли.

Глядя на погрустневшее лицо музыканта, Аленика не выдержала и рассмеялась.

– Как у тебя вообще дела? – спросил он, грея руку о горячую кружку. – Нет проблем со стражей и инквизиторами?

Аленика только улыбнулась и покачала головой.

– Ребята настоящие рыцари света, какие с ними могут быть проблемы?

Девушка устремила озорной взгляд в окно своей кухни. Оттуда отлично был виден королевский дворец, хранилище которого обеспечивало Аленике безбедную жизнь. В сотне метров – главный храм, куда она наведывалась почти каждую ночь. Так же Сторожевая башня, которая снабжала ее самыми свежими новостями из преступного мира.

Когда приняла предложение воришки-Каэлиры, Аленика попала в одну из довольно посредственных шаек. После первого же дела, – обчищали богатенький дом, – ей выдали всего десятую долю от сбытой добычи, хотя всю работу девушка сделала одна, остальные лишь дожидались ее за забором. На все возражения ей ответили, что таковы порядки для новичков, и больше нелюдь не проронила ни слова. Той же ночью она забрала у них все подчистую и скрылась с награбленным у Свиста. Вести о ее проделке быстро разлетелись по соответствующим кругам, и воры сами стали находить Аленику, предлагая поучаствовать в самых разных предприятиях. Не прошло и полугода, как нелюдь завела множество интересных знакомств и прочно обосновалась в столице. Поначалу она играла по правилам и помогала шайкам, но позже стала работать одна, наплевав на все негласные правила и законы теневого мира. Честность, воровская этика – Аленика пренебрегала этими пустяками просто потому что могла. Она отбивала клиентов или тащила вещи прямо из рук у тех, кто трудился для их добычи многие недели. Со всех, кто просил о помощи, она тянула не меньше восьмидесяти процентов доли, просишь об исключении или поблажке – держи все девяносто. Число людей и нелюдей, которые желали ее смерти, росло с каждой неделей, но девушке было все равно: так вышло, что никто из ее недоброжелателей не смел даже близко подойти к квартире 33.

А дело было в том, что врагов у нелюди развелось столько, что чтобы добраться до ушастой приходилось становиться в конец длинной очереди, в начале которой городская стража и инквизиция. Уже два года начальники в Сторожевой Башне получали по почте исключительно вскрытые конверты, помимо того казна Нашера пустела с завидной регулярностью, какие бы обереги на нее не накладывали и сколько бы не выставляли охранников. Это был плевок в лицо закону, и за поиски воровки взялись со всей основательностью.

Помимо стражи за душой нелюди охотился сам святой суд. Мало того, что письма церковников тоже приходили вскрытые, Аленика не стеснялась колдовать прямо в квартире, ее стараниями главная площадь столицы самой религиозной страны воняла темной магией, сводя священников и инквизиторов с ума! Из-за этой вони разразился скандал церкви и магической академии, но доказать причастность студентов так и не смогли – след магии привел инквизиторов в известную квартиру.

Несколько раз стражники видели девушку в черном с повязкой на глазу и длинными ушами, которая расхаживала по закрытым коридорам дворца, как у себя дома. Именно это описание в конце концов привело сыщиков в квартиру 33, которая принадлежала единственной в столице ушастая нелюдь. Тут-то и началось самое интересное.

Стражники и инквизиторы наведывались то днем, то ночью, иногда пропадали на месяцы, иногда заходили по нескольку раз в день, но каждый раз квартира оказывалась пуста, хотя выглядела так, будто хозяйка только что вышла. Однажды во время очередной засады стражники умудрились застать нескольких опасных воров, которых давно искали: те очень невовремя решили отомстить нелюди за очередную ее выходку. Подобные встречи преступников и стражников повторились еще несколько раз, прежде чем воры уяснили, что их обидчица находится под надежной защитой.

Так продолжалось полгода и в конце концов в Сторожевой Башне смирились с тем, что кто-то шастает по их коридорам, читает их письма и раз в месяц забирает из королевской казны несколько сотен драконов. Серьезного вреда стране это не наносило, и слава всем Богам.

Инквизиторы оказались настойчивее, но и им не везло в охоте на ушастую нелюдь. Сначала они приходили каждый месяц, потом стали наведываться раз в неделю. Они всегда ждали несколько часов, освещали дом, а потом уходили ни с чем, и это настолько забавляло Аленику, что она даже завела специальную банку печенья. Перед тем, как скрыться в тени воздуховода, девушка насыпала печенье в изящную плетеную корзиночку и оставляла угощение на кухне вместе с милой запиской. Белые совы приходили в квартиру и, пока ждали, всегда съедали печенье или другие оставленные сладости. Инквизиторы всегда были одни и те же, три разных отряда. В каждом в конце концов нашелся хоть один, кто стал оставлять ответные записки под пустой корзинкой, и таким образом между белыми совами и Аленикой началась странная, но трогательная переписка, которая забавляла обе стороны.

Где живет и как выглядит нелюдь знали все, но поймать ее не мог никто. От воров ее охраняли стража и инквизиторы, а от последних – тень.

Возможно, собственное нахальство вышло бы девушке боком, если бы хоть кто-то знал секрет ее успеха. Но про путешествия по теням не было известно никому, кроме Свиста и Каэлиры: оборотня ни церковники, ни стражники не спрашивали, а Каэлира, хотя и пыталась объяснить правду пострадавшим соратникам, осталась высмеянной. Ну какие путешествия по тени? Как это вообще возможно!?

Вот так выходки Аленики оставались безнаказанными. За два прошедших года она начала новую жизнь и теперь почти не помнила, что с ней происходило до краж и теней, до того, как она научилась колдовать. От прежних лет остались только отдельные эпизоды, большинство из которых вызывали лишь злость на саму себя.

Мысли о собственной смерти давно исчезли, теперь Аленика предпочитала думать, что после тюрьмы ее жизнь только началась. Она не отказывала себе ни в чем, наслаждалась дорогими вещами, изысканной едой и романтическими приключениями с самыми разными героями. Порой ее посещали мысли о том, что жизнь не так уж плоха, чтобы лезть к охотникам на скахтьярнов или в пасть к Демонтину, но клятва не давала забыть о себе. Она смотрела на девушку из зеркала каждый вечер, прозрачная розовая молния на лице и белесый слепой глаз. Они напоминали, что ее судьба больше не принадлежит ей.

Каждый вечер Аленика по-прежнему отправлялась в церковь, читала письма, наблюдала за инквизиторами и ритуалами, гуляла по подвалам тюрем, разговаривая с заключенными магами и нелюдями, следила за стражниками из теней в тайных комнатах. Она уже давно делала это не в память о Валдисе и на несчастных больных инквизиторов ей на самом деле было все равно. Просто ей нужно было что-то делать, пока набиралась сил и опыта, и в конце концов расследование увлекло ее, как может увлечь сложная и опасная загадка.

С Акивой она виделась редко. Он охотно принял ее деньги на строительство третьего этажа «Выдры», но и после этого не перестал изводить названную племянницу упреками при каждой встрече. Что ж, так выглядела его забота и Аленике она порой была даже приятно.

Есень в этом отношении оказался проще, возможно, потому что сам немногим старше Аленики и любил погулять. Хотя и его некоторые ее забавы доводили до старческого брюзжания.

Вот и сейчас бард сидел напротив, улыбался, но его глаза наполнялись священным ужасом, стоило открыться татуировке.

Когда завтрак был окончен, Аленика сделала странную последовательность жестов руками, и тогда по посуде пробежали искрящиеся волны. Они очистили фарфор от грязи, а потом, следуя за пальцем девушки, предметы пролевитировали на свои места в шкафу. Элементарная бытовая магия, темный душок от которой тут же вылетел в открытую форточку.

Помимо того, что стала главной занозой столицы, за эти два года Аленика усердно занималась с лучшими преподавателями академии, не скупясь на гонорары, и теперь умела пользоваться своим даром ничуть не хуже выпускников средних курсов.

Сегодня они с Есенем встретились не просто так, это был особенный день для них обоих. Спустя полчаса после завтрака они уже ехали к месту на черном колеснике, наблюдая из окна столичные улочки, залитые скупым зимним светом.

На нелюди было изысканное черное платье, а ее лицо с неизменной повязкой на глаз закрывала широкополая шляпа с вуалью. В руках она держала букет свежих цветов, которые, вопреки привычкам, купила в лавке по дороге.

По дороге они с Есенем молчали, каждый думал о своем, и, когда спустя полчаса машина выпустила их у входа на городское кладбище, оба пребывали в тихом и задумчивом настроении.

Они проследовали сквозь ряды каменных надгробий и сухих деревьев, пока не показалась плита Валдиса на небольшом строгом участке, на котором не росло ни единой травинки. Сегодня было ровно два года со дня его смерти, но у Есеня и Аленики было чувство, будто это случилось никак не меньше десяти лет назад. Слишком многое с тех пор изменилось.

С надгробия на них взглянул старый друг. Мастер хорошо выполнил свою работу, Валдис смотрелся совсем как при жизни: честные и умные глаза, надежная улыбка. Девушка встретила его взгляд спокойно.

«Я скучаю по тебе» пронеслось у нее в голове, но эти мысли не оставили после себя ничего, кроме светлой грусти. Вместе с Валдисом она похоронила и надежды на тихую семейную жизнь, о которой они мечтали, и потому приходя сюда не испытывала утраты. Эти мечты, эта любовь больше не были частью нее. Их заменила клятва.

Аленика поставила цветы в вазу перед надгробием, наполнив ту водой из колонки неподалеку. Они с Есенем постояли еще немного, и бард заговорил, нарушив тишину.

– Как продвигается твое расследование? – спросил он.

Нет ничего удивительного в том, что Есень решил спросить об этом: рядом с Валдисом и Аленика думала о деле, которое он не закончил. Однако нелюдь оказалась не готова к вопросу, и медлила. Она потянула носом прохладный воздух, наполненный ароматами лесной земли, взглянула на небо, на голые ветви деревьев, и только потом заговорила.

– Я закончила, – произнесла девушка, переведя взгляд от облаков к Есеню. – Теперь поеду к Железному нагорью.

– Что!?… – бард едва ли не подскочил на месте. На подобные вопросы он никогда не получал содержательных ответов: некоторые вещи простому музыканту знать опасно, он понимал это и спрашивал скорее из дружеских чувств! – Как к нагорью!? Зачем!? Там же война с орками!

– Мне нужно найти одного человека, он поможет мне закончить дело Валдиса, – ответила девушка. – Его зовут Эмбер Дюшес. На днях я говорила со Свистом в «Выдре», он подтвердил, что Эмбер еще жив и по-прежнему там.

– Ради всех богов, Аленика, чем тебе поможет вояка в горной глуши!? Там каждый день умирают люди, это же не шутки, соваться в такое пекло!

– Никто не властен над делами церкви внутри самой себя, Есень, – произнесла нелюдь, бесстрашно встретив взгляд барда. – Но, если удастся доказать, что монахи проводят опыты над солдатами, это ослабит ее влияние в Нейвере. По крайней мере, я на это надеюсь.

– А что, если там с тобой что-то случится!? Это ведь не столица, там нет никаких законов! И эти повстанцы на границе… они же словно черти!

Аленика промолчала. Разумеется, она знала, что настоящая война сильно отличается от ее жизни в столице, но отправиться туда было необходимо. И расследование Валдиса не главная тому причина.

– А твой этот ланк знает, что ты собралась на верную смерть?

Девушка не выдержала и улыбнулась.

– Я не уверена, что он помнит мое имя, Есень, – они неспеша двинулись по дорожкам кладбища. – Со мной все будет хорошо. У меня в кармане лежит амулет бессмертия, знаешь, – Аленика позволила себе кривую улыбку.

В шкатулке, которую Валдис оставил в мешке и завещал Дюшесу, лежали множество долгов, которые обязались вернуть ему леннайи и орки. Безделушки из костей, кожаных ремешков, щепок и пучков травы в Железном нагорье могли спасти жизнь.

– Хах, знаешь, а я ведь готов в это поверить! – бард нервно почесал шею. – Я до сих пор не могу понять, как ты попала в тюрьму, будучи детской наставницей, и умудряешься избегать ее, живя на деньги из королевской казны… звучит как очередной анекдот про политику, на самом деле, хе-хе!

– Пообещай, что будешь писать мне, – вдруг попросила девушка. – Мне хотелось бы знать, как вы тут с Акивой.

– Конечно, это даже не обсуждается! – горячо воскликнул Есень. – Я буду отправлять письма с каждой почтой, и ты обязательно пиши нам!… Поверить не могу! Когда мы познакомились, ты не вылезала из умных книжек и была невиннее ягненка, а теперь терроризируешь бедных стражников и собралась на войну!

Через пару дней бард и Акива провожали Аленику в путь у южных ворот Нейвера. Девушка была одета в свой лучший наемничий костюм, за спиной тяжелая походная сумка со всем необходимым, а на глазу красовалась новенькая повязка из черного атласа.

– Я даже спрашивать не буду, что потянуло тебя туда, – вздохнул Акива, с грустью смотря на названную племянницу. Девчонка совершенно распустилась, делает, что вздумается! И откуда в ней это?… – Буду думать, что это единственный способ спрятаться от инквизиторов!

Аленика рассмеялась. Пару дней назад она оставила под корзинкой печенья записку, где прощалась со своими друзьями в пернатых накидках. Каково же было ее удивление, когда, вернувшись, она обнаружила на столе большой букет цветов и прощальные подарки! Один из инквизиторов даже сделал для нее оберег из белого пламени. В оставленной записке белые совы обещали следить за квартирой и спрашивали разрешения приводить туда девушек, потому что в ордене это запрещено. Аленика, разумеется, разрешила им и оставила ключи на столе.

– Да, дядюшка, все так, – проговорила девушка, обнимая рыжего леннайя и похлопывая его по плечу. – У меня нет врагов злее и свирепее, чем белые совы!

Обняв на прощание и Есеня, Аленика махнула им рукой и пустилась в путь. С наступлением ночи она скользнула в тень и к утру была уже у горной границы.

Здесь блеклая жесткая трава покрывала каменистые холмы, и сильный ветер, сгибающий к земле немногие хилые деревца, едва не сбивал с ног. Девушка стояла на возвышенности, и завороженно смотрела на незнакомые места, о которых столько слышала.

У горизонта виднеется горная гряда – та, что отделяет от остального мира орков и людей, на долгие годы сцепившихся в жестокой войне. Справа, если хорошенько присмотреться, в предрассветном тумане можно увидеть тень знаменитой Крепости-на-Перекрестке, а еще дальше за ней – темно-рыжую полосу зимних Лиазганских лесов. С запада Лиазган, с юга леннайи, с севера орки. Про это место говорили, что оно обречено на войну, а каждый, кто выйдет за стены местных крепостей, обречен стать воином.

С этого места и начнется ее история.

Аленика теснее застегнула свою походную куртку и, спрятав нос под теплым шарфом, устроилась на холме, ждать своего проводника. В ожидании она разглядывала раскинувшийся перед пейзаж в блеклом утреннем свете.

Из газет девушка знала, что восставших леннайев Лиазган благополучно выгнал в Нейвер, где они и заняли крепость на границе. Лесные тогда решили договориться с орками и объединиться против людей. Из писем в церковь и Сторожевую Башню Аленика выяснила, что им это удалось, но две расы так и не смогли встретиться: власти Нейвера вовремя приложили все усилия, чтобы выгнать нелюдей из крепости в окрестные леса. Поговаривают, это была настоящая бойня, и лесных полегла едва ли не половина. Решающим фактором в той битве стал отряд хорошо обученных темных магов, хотя одному Клевору известно, откуда такой нашелся в самой религиозной стране на материке.

Так или иначе, договор между леннайями и орками существовал, но единственный путь через Первую горную гряду, где не велись боевые действия, находился под защитой крепости. Потеряв его, лесные не могли объединиться с союзниками, а орки не желали оставлять добытые с таким трудом территории с богатыми шахтами. Теперь яркоглазые жили в пустующих лесах, изредка нападая на караваны торговцев и деревни вокруг. Они ждали только случая, который, всем было ясно, мог так и не представиться.

Глядя на умиротворенные пустые холмы, Аленика с трудом верила, что все это происходило здесь, в таком пустынном месте.

Ее размышления прервали тихие шаги за спиной, в нос ударил знакомый волчий запах.

– Равва!

Обернувшись, Аленика увидела шагающего из-под сени деревьев Свиста с верной волчицей. Заметив старую знакомую, Равва качнула хвостом – знак особого расположения.

– Девочка!…

Нелюдь обняла мохнатую шею и потрепала косматые уши волчицы. Та не ластилась, но позволяла гладить себя.

– А меня обнять? – осклабился Свист, распахивая объятия.

Засмеявшись, Аленика влетела ему в руки и повисла на шее.

– Рада тебя видеть! – искренне сказала она, чмокнув его в колючую щеку.

Свист стал единственным другом, которому она могла рассказать обо всем, начиная с подлянок в воровских кругах и заканчивая подробностями ее расследования. Это он сделал ей татуировку на весь бок и помог проколоть уши.

Узнав, что она собралась в армию, оборотень сам предложил проводить ее, пока Аленика не станет официальным солдатом Нейвера и не окажется под защитой военных. Он хорошо знал повстанцев, солдат и даже нескольких орков, и, в случае непредвиденной встречи, мог со всеми договориться. Однако от такой помощи девушка отказалась: по ночной тени она сможет добраться до гор до утра, ей незачем было тратить несколько дней на пеший переход со Свистом. Но до ночи еще предстояло дожить, а спать в этих местах в одиночку опасно. Свист пришел, чтобы караулить ее дневной сон после ночной дороги из столицы.

Расстелив под кустом плащ и нацепив маску для сна, Аленика устроилась спать, а оборотень остался сидеть поодаль, раскуривая трубку и любуясь живописными холмами. Равва ушла охотиться.

Шли часы, Свист метал ножи в землю, – те самые, которые стали первой кражей Аленики. В конце концов она все-таки подарила их тому, кто умел с ними обращаться. Потом он плел шнурки из травинок, но это быстро наскучило. Затем покопался в сумках нелюди, пытаясь отыскать что-нибудь интересное, и нашел – в его распоряжении оказалась бутылка отличного вина. Девушка наверняка купила ее для нового начальства, но Свист решил, что капитан обойдется и перелил все к себе во флягу. Коротать день стало немного веселее.

Солнце уже соскальзывало к горизонту, когда из голых деревьев позади вдруг показался леннай. Он был одет в костюм светлых – большое племя леннайев, живущих на другом материке в лесу Татяхе. Их воины одевались в кожаные доспехи, похожие на оплетающие тела листья синего цвета.

«Какого лешего ему понадобилось на другом конце света?» – подумал Свист.

С этими мыслями он поднялся и пошел к нелюдю навстречу, дружески махнув рукой.

– Не ожидал встретить вашего брата так далеко от Татяхе! – сказал он, поравнявшись с ним. – Что привело тебя сюда?

Леннай не ответил, он молча смотрел в глаза оборотню, словно тот щебетал по-птичьи. Вздохнув, Свист повторил свой вопрос на древнем языке.

– В этих краях обитает чудовище, – произнес нелюдь, обведя рукой простирающиеся за холмом земли. – Меня позвали, чтобы избавиться от него.

– А что за чудовище? – с интересом спросил лесник. – Сколько лет тут брожу, даже не слышал!

– Монстр появился недавно. Он очень опасен, и чем скорее я избавлю от него мир, тем лучше для всех нас.

– Может, я могу помочь?

– О, не думаю, – охотник покачал головой. Он скинул капюшон, напоминающий охапку голубых листьев, и на свет показалось лицо с плавным чертами. Глаза яркоглазого имели глубокий синий оттенок, а мягкие и белые волосы, тонкие, как паутина, нелюдь убирал в тугой пучок под головой, чтобы не мешали. На вид он был старше Свиста не больше, чем на пять лет. – Но ты можешь рассказать мне об этих землях. Разделим полуденную трапезу?

Оборотень гостеприимно развел костер в тридцати метрах от куста, под которым спала его подопечная. Пока разгорался огонь, Свист подробно рассказал охотнику обо всем, что происходит в этой части страны, а потом они с леннайем продолжили обсуждать зверя.

– Этот пока еще не убивал, – говорил яркоглазый, жуя ломоть поджаренного хлеба. – Но, если убьет хоть раз, станет вдвое опаснее. После этого он уже никогда не сможет остановиться, такова его злобная натура.

– Жажда крови? – понимающе кивнул Свист. Ему, как и любому оборотню, хорошо было известно это проклятие. Даже слишком.

– О, много хуже! – возразил леннай. – Жажда крови – это инстинкты, все равно как болезнь, которую можно вылечить. Здесь не так. Ему это нравится, ведь с каждой смертью он становится сильнее. Убийства – это его способ возвыситься над другими, поработить их души.

– Поработить души!? – Свист удивленно вскинул брови. – Да что же это за зверь такой?

– Его зовут скахтьярн, – ответил охотник. – Это древнее слово, не все его сейчас помнят.

Однако, Свист отлично знал это слово. Ни единая мышца на его лице не дрогнула, глаза смотрели с прежним выражением любопытного невежды, но оборотень весь обратился в слух.

– Ни о чем не говорит!

– Они древние, – поведал ему леннай. – Попросили драконов принести их сюда, спасались от войны, которую сами наверняка и устроили. Это они дали нашему миру имя Скаханн, что значит «принадлежащий теням». Когда жили здесь одни, они еще помнили заветы своих предков, запрещающие проливать кровь сородичей, но драконы принесли сюда новые расы, и тогда скахтьярны вспомнили вкус чужой смерти. Мир погряз в хаосе, леннайи и слевиты почти что вымерли под гнетом детей тени, но потом появились охотники, те, что научились побеждать живых теней. Благодаря им скахтьярны исчезли, попрятались среди леннайев, смешались с ними. Сейчас их дурная кровь почти совсем выветрилась. Мы надеялись, что десять лет назад убили последних чистокровных, но, похоже, кое-кто все же выжил и теперь решил опробовать свои силы. Я здесь, чтобы прекратить это.

– Подумать только, я словно попал в древнюю легенду! – проговорил Свист, возбужденно потирая щетину на подбородке. – И кто же сообщил тебе о том, что здесь такой завелся?

– Лесные братья из Лиазгана, – ответил охотник. – Это было полтора года назад, путь занял у меня слишком много времени.

– Неужели ближе никого из охотников не было? Такая даль!

– Наш орден ветшает. Охотники уже не нужны, ремесло забывается, – печально сообщил леннай. – Нас осталось совсем мало.

После еды Свист подсказал нелюдю, как добраться до лесных сородичей. Новый друг махнул оборотню на прощание рукой и стал спускаться с холмов, его ждал укрывшийся за крепостью лагеря повстанцев. Примерно через час после этого проснулась Аленика.

Когда Свист рассказал ей о встрече, девушка нахмурилась. Они сидели у костра, в котелке в травах и вине тушился заяц, которого принесла Равва.

– Я знала, что они придут за мной, – сказала Аленика, сверкнув изумрудным глазом. Узнав, что охотник так близко, она впервые ощутила, как ее клятва обретает плоть, словно судьба берет ее за руку и ведет к задуманному. – Ты должен был разбудить меня!…

– Я не ввязываюсь, – напомнил Свист. – Большая часть моих знакомых мечтает прибить друг друга, но я не принимаю ничью сторону. Никогда.

– Но ты ведь сказал мне о нем!

– Сказал, потому что ты мне важнее, чем этот хрен с другого материка. Но это не значит, что я хочу видеть, как ты пришьешь его у меня на глазах! Я сегодня на такое духовно не настраивался.

Возразить на это девушке было нечего, она знала о его принципах и уважала их. Когда же пыл угас, она даже испытала благодарность за то, что он помог ей избежать этой встречи. Она знала, что за ней придут, но не так рано – она еще не готова выступить против своих врагов.

– Интересно, откуда лесные узнали обо мне? – проговорила Аленика, когда Свист вручил ей миску с ароматным мясом. – Я ведь была в другой части страны, вряд ли сюда попадают газеты, где было бы написано о моих кражах. Лесные могли догадаться только по ним.

– Я не знаю, – Свист пожал плечами и приложился к фляге. Заметив заинтересованный взгляд нелюди, он нехотя поделился с ней ее же вином.

– Ого, наконец-то у тебя появился вкус! – воскликнула та, отпив. – Хотя хранить такую вещь в походной фляге, конечно, та еще затея…

– Рад, что ты оценила, – улыбнулся оборотень. – Выбирал специально для тебя.

– Мое любимое, – кивнула Аленика, улыбнувшись. Ее изумрудный глаз заблестел от удовольствия.

– И зачем тебе эта повязка? – спросил Свист, рассматривая лицо девушки. Когда так улыбалась, она выглядела совсем девчонкой, и эта повязка со шрамом… хотелось убрать их, смахнуть рукой, как дурацкий грим, чтобы открылось прежнее лицо, настоящее. – Давно бы нашла хорошего лекаря, за твои деньги он бы тебе третий глаз вырастил.

Нелюдь рассмеялась, не столько над его шуткой, сколько над грустной миной лесник. Так на нее смотрели только старые друзья, и то все реже.

– Ну, третий мне пока ни к чему! – проговорила она, вновь взглянув на оборотня. – Есть вещи, которые мне нужно помнить, Свист. К тому же, мне так удобнее.

В этом была часть правды: Аленика, как и любой скахтьярн, мгновенно слепла от ярких вспышек, даже от собственных заклинаний в сумерках. А со слепотой она теряла связь с тенями, что при ее образе жизни было равносильно смертельной опасности. Ее правый глаз различал лишь свет и тьму, а повязка защищала его от вспышек, так что, даже если слепла на зрячий глаз, девушка могла стянуть повязку и скрыться в тенях. Эта нехитрая уловка уже дважды спасла ей жизнь.

Свист хотел спросить ее еще о чем-то, – он точно помнил, что хотел спросить о чем-то важном, – но звонкий смех вытеснил из его головы все мысли. Не отдавая себе в этом отчета, он не сводил глаз с нелюди, с красивых блестящих волос, белой кожи и губ ежевичного оттенка. Он говорил что-то, – потом не мог вспомнить ни слова, – она смеялась, фляга пустела, а сидеть у огня становилось все теплее.

Очень быстро на холм опустилась темнота, и тогда наваждение внезапно кончилось. Аленика попрощалась с оборотнем, быстро собрала вещи и скользнула в тень, словно и не было.

Стоило ей исчезнуть, Свит почувствовал себя так, как будто он остался один в темном доме и только что погасла единственная свеча. Мысли прояснились, и он вспомнил, что хотел спросить о странных словах леннайя про это «порабощение душ», но теперь было уже поздно. Нехорошее чувство заскреблось в душе оборотне, но он отбросил его подальше, напомнив себе, что его это все не касается.

***

Железное нагорье встречало новый день. Утро только занималось, но глаза нещадно щипало светом, отражающемся от светлой породы. Он вытравил в округе все тени, но тепла не давал, потому среди скал и холмов, разделенных редкими пустынными переходами для машин, стоял истинно зимний холод.

Аленика шагала под ненавистным солнцем, поднимаясь на высоту. Ступни ныли от камней, попадающимся под новые сапоги, спина задубела от тяжелых сумок, а рубашка под курткой промокла от пота и неприятно липла к коже. Мысли об уютной квартирке с ванной и душем, с полной кладовой еды и шелковой постелью вызывали печальную ностальгию.

– Ты глянь! – хмыкнул один из постовых, указывая на девушку, бредущую подходящую к пропускному пункту. Его товарищ, оценив фигуру, присвистнул. – Не могу понять тока, че у нее на башке?

Когда Аленика подошла к солдатам, они переглянулись, не особенно стараясь скрыть дурацкие ухмылочки.

Пара дежурных фраз, в воздухе мелькнула бумага о назначении с печатью главнокомандующего, – Аленика сама ее поставила, побывав ночью в его кабинете.

Темный маг во взвод капитана Дюшеса – вот это новость! Но новобранцам всегда рады, будь они хоть темные ланки.

– Уши свои береги! – крикнули ей, когда Аленика удалялась от поста. Вслед за словами раздался истерический хохот, но нелюдь сделала вид, что не услышала.

До ближайшего поста полдня пешком по пустой каменистой дороге под палящим солнцем, и это при том, что она в пути с ночи. Однако там нелюди удача улыбнулась: один из фургонов как раз вез провизию к лагерю ее отряда, так что остаток пути Аленика провела на жестком полу кузова, цепляясь за свой тяжеленный походный рюкзак, чтобы не упасть на очередном повороте.

С ней ехало еще несколько солдат, и все они пялились на новенькую с тем же выражением, каким встретили ее постовые. Она тоже их разглядывала, и сложно сказать, кто кому казался большей диковинкой.

– Темная? – спросил один из них, понимающе ухмыляясь. Один глаз, дорогое шмотье – кончено, темная! Только вот темных обычно присылают с конвоем, вытащив из глубин тюрем, а эта, судя по всему, сама попросилась. Какие бы причины ее сюда ни привели, очень скоро она поймет, что они того не стоили. – Отличные шмотки!

Сам он был одет в серую форму, плотную стеганую куртку с нашивками на вороте, указывающими звание. Куртка заправлена в штаны, которые удерживает пояс с кучей карманов и петель для оружия и инструментов. За плечами солдата крест-накрест висели ружье и сабля, скрытые плотным теплым плащом. На ногах плотно зашнурованные берцы, некогда черные, но теперь побелевшие от пыли.

Этот парень видел орков, по его глазам нелюдь поняла, что видел. Горы и война были его средой, он плавал в ней, как рыба в воде, а она только собиралась замочить ножки. Интересно, что он уже видел в горах?…

– Знаете Дюшеса? – спросила она, проигнорировав замечания о своей одежде и взгляды на уши.

– Неа, мы не из его взвода. Он-то почти на передовой. А ты откуда сюда?

– Канцелярия его величества, – криво улыбнулась нелюдь.

– О! – солдаты, переглянувшись, уважительно закивали. Уже давно ходили слухи том, что правительство решило использовать темных вместо того, чтобы заставлять их гнить в подземельях. – И чем займешься в горах?

– Поджарю столько орчьих задниц, сколько смогу.

Ее слова вызвали одобрительный гогот, но от девушки не укрылась пара снисходительных взглядов. Самоуверенные в Железном нагорье живут недолго.

Лагерь, куда привезли Аленику, представлял собой скопление бесчисленных серых шатров, чьи бока покрывали маскирующие пятна темной и бежевой краски. В таких шатрах жили, ели, лечились, решали поставленные задачи, в них хранилось оружие и боеприпасы. Между ними мелькали грубые деревянные столы и стойки, заваленные инструментами, иногда попадались деревянные сараи.

По дороге к капитану Аленика прошла площадку, где стояли новые самоходные гаубицы на кристаллах, и девушка невольно остановилась, пораженная их видом.

Тяжелый корпус, который мог бы сойти за небольшой фургон, покрывали крепкие металлические листы в защитных цветах. Ствол в два роста девушки мог выпустить снаряд размером с ее голову. И таких ровным рядом стоит двадцать штук, а сколько еще уже в деле?…

По телу девушки пробежали приятные мурашки: сейчас металлические гиганты неподвижны, но стоит боевому магу встать за пульт, конструкция оживет и тогда… О, ей определенно хотелось испытать эту мощь! Интересно, какие еще машины здесь есть?

Подавив приятную дрожь под желудком, она пошла дальше.

Тут и там в лагере сновали мужчины в серой форме, но иногда попадались и женщины. Некоторые солдаты курили, собравшись тесными кружками возле столов, некоторые чистили ружья, готовясь к очередному дежурству или, наоборот, только вернувшись с него. Если кто и обращал на нелюдь внимание, взгляды на ней долго не задерживали: таких, как она, каждый год через отряд проходило десятки.

Об Эмбере Дюшесе Аленика не знала ровным счетом ничего, кроме его имени и звания, все данные оказались засекречены лучшим образом – попросту утеряны в архивах Сторожевой Башни. Потому, когда она подошла к капитанскому шатру и услышала оттуда первые вопли, ей стало не по себе.

– …Темная!? На кой ляд нам одна темная, когда нужно не меньше пятнадцати академиков!? Она взорвет и себя и машину, сколько раз уже было!…

Почему-то ей казалось, что человек, которому так доверяет Валдис, понравится и ей, но этот голос… судя по его тембру, капитан Дюшес весил вдвое больше, чем полагается честному военному, имел проблемы с нервами, выпивкой и такого рода куревом, какого сама Аленика предпочитала избегать.

Она стояла у шатра и колебалась, прежде чем зайти внутрь, и тут ее внимание девушки привлекла группа солдат, которые над чем-то смеялись. Причиной веселья был мужчина, ростом чуть выше среднего и хорошего сложения. Он хлопнул по плечу того, что постарше, что-то сказал ему, тот засмеялся и пожал ему руку. Потом руку ему захотели пожать все остальные, девушки только бросали на него обожающие взгляды. Похоже, подошедший только что вернулся откуда-то.

Поздоровавшись со всеми, кого встретил по пути, он двинулся к шатру капитана. Нелюдь не сводила с всеобщего любимца любопытного взгляда, да и он давно заметил новенькую.

Ему было никак не больше тридцати, а скорее и меньше. Коротко стриженные волосы едва заметно вились и отливали на солнце чистым золотом. Загорелое мужественное лицо, крепкий вытянутый подбородок с ямочкой, прямые губы, которых, похоже, никогда не покидала легкая улыбка, и глаза… небесно-голубые, они лучились добротой и внутренней силой, как у Валдиса.

Сама того не осознавая, Аленика стояла и смотрела на мужчину с тем же выражением лица, с каким на него только пялились дурочки в серой форме.

– Привет, – сказал незнакомец, от звука его голоса завороженная нелюдь слегка повела левым ухом. – Ты к нам по назначению, так ведь? С утра еще слухи доходили.

– Да, так и есть, – ответила нелюдь, разглядывая симпатягу с улыбкой лисицы, которой показали нежнейшего белого кролика. – Можешь называть меня Аленика.

– Мое имя Эмбер Дюшес, – представился златовласый красавец. Обольстительная улыбка медленно сошла с лица нелюди, а блестящий глаз померк от разочарования. – И чего это старый ворчун там расшумелся?

– Кажется, ему не нравится, что прислали меня, а не пятнадцать магов из академии, – ответила Аленика, неожиданно для себя сильно пожалев о том, что ее начальник – это не жирное чучело, чьи крики они слышали.

– О, это просто Буч. Не бери в голову, – успокоил ее Эмбер. – И недели не пройдет, он в тебе души чаять не будет. Маги здесь на вес золота.

С этими словами капитан шагнул к шатру и приоткрыл полог, пропуская новобранку вперед себя.

Внутри все было обставлено, как в жилой комнате. Деревянная кровать из веток, заправленная будто по линейке, шкаф, тумба, стойка с оружием и стол с аккуратно сложенными стопками бумаги и писем.

Все выглядело так, как будто здесь только что убрались.

Посреди комнаты стоял толстый мужик в форме с грязными закатанными рукавами. На его круглой лысой голове с тремя подбородками была повязана нелепая желтая косынка.

– Здрави-жилаю! – рявкнул он, вытянувшись по струнке и прижав правую руку к левому плечу.

– Вольно, – улыбнулся капитан.

Буч недовольно глянул на одноглазую нелюдь и, пробормотав ругательства, вышел из шатра.

Эмбер сгрузил вещи на тумбу, Аленика спустила свои сумки на пол у входа и смогла, наконец, как следует разогнуть спину.

Капитан уселся за рабочий стол, она заняла стул напротив и протянула ему свое назначение.

Разумеется, на самом деле Аленику никто никуда не присылал. Свое назначение она писала сама, печать главнокомандующего отыскалась в кабинете в Сторожевой Башне, там же с избытком обнаружились образцы его подписи – как раз на бумагах с просьбами о подкреплении с пометкой «отказано».

Эмбер читал бумаги и что-то в формулировках казалось ему необычным, но он не мог понять, что именно.

По всему выходило, что в его взвод прибыла Альдирель Л. Н., прозвище «Аленика», темный маг, объем кружева две тысячи сильф – вполне достойно, при необходимости сможет заряжать энергией машины, не теряя личной боеспособности. Была поймана стражей на колдовстве, ей предложили стандартный выбор, тюрьма либо горы, и она оказалась тут, причем без конвоя, что крайне странно.

Оторвав взгляд от бумаг, Эмбер скользнул взглядом по нелюди напротив. Она сидела ровно, только изумрудный глаз с кошачьим интересом следила за летающей в комнате мухой.

Судя по бумагам, ее правый глаз почти не видел из-за недавней травмы, связанной с магией.

– Тебе есть, что добавить? – спросил он, дочитав отчет до конца.

– Я родилась в лесу и прошла особую подготовку в своем племени, потому в темноте я намного быстрее, чем при свете, – ответила Аленика, повернувшись к капитану.

«Древняя леннайская магия» – нелепые слова Есеня девушка употребляла каждый раз, когда ей требовалось объяснить свои необычные умения.

– Что значит намного быстрее?

– Я дала клятву не посвящать в это никого, кроме членов братства, – ответила та. – Но в темноте я могу проникнуть куда угодно и меня никто не заметит. И брать с собой вещи, даже очень тяжелые.

– Что ж, ладно, – Эмбер кивнул, хотя ответ явно его не удовлетворил. – Расскажи, с чем у тебя могут быть проблемы.

– Я слепну от ярких вспышек. Могу потерять зрение на день или два, если рядом что-то внезапно вспыхнет. Мой левый глаз почти не видит. В остальном я здорова.

Был еще небольшой нюанс, связанный с церковниками и святым пламенем, но Аленика не собиралась говорить об этом. Признание в том, что имеешь уязвимость старшей нечисти, вызовет слишком много вопросов.

– Хорошо. Скоро вернется лейтенант Ари, она проверит тебя. Небольшой тренировочный бой, просто чтобы увидеть, что ты можешь, – сказал Эмбер. – Я думаю, несколько дней ты побудешь здесь, а потом мы сможем дать тебе назначение.

Нелюдь кивнула, и в шатре повисла тишина.

Настал тот самый момент, когда она могла сказать ему, что знает Валдиса, что у старого друга есть к нему просьба, что ей нужна помощь… однако, встретив ясный, как летний день, взгляд капитана, Аленика решила, что с этим стоит повременить.

Она прибыла в нагорье со своими целями, а Эмбер не выглядел как человек, с которым они хорошо сработаются. Пока что она оставит свое расследование в тайне.

– Мы здесь держимся друг друга, – сказал капитан, провожая ее наружу. – Ты всегда можешь прийти ко мне с вопросом или просьбой. Сперва будет непросто, и это нормально.

Аленика обернулась, и посмотрела на Эмбера с нежностью: какой заботливый, подумать только!

– Со мной все будет хорошо, капитан, – уверила она его, улыбнувшись, так что показались клыки.

Выйдя из шатра Эмбера, нелюдь еще раз обвела лагерь оценивающим взглядом. Над серыми шатрами и орудиями вились струи темного дыма от костров, воздух пах машинным маслом и пылью.

Посмотрим, что это место сможет предложить скахтьярну.