Становясь легендой

Свеча

О ком может плакать мальчик-тень по ночам в свою подушку? Совершенно не о ком, вам это все показалось.

Леннайи, ланки, слевиты, люди, даже сенари: все они смотрят на орков свысока. Причиной тому то, что у серокожих никогда не было своего покровителя в поднебесье. Столетиями они существовали в борьбе за право называться полноценной расой, и теперь, когда победа над Нейвером была близка, орки должны навсегда встать вровень с остальными. Им нужен собственный бог, и они обратились к человеку, который знал, как сделать святого из любого бродяги

Как появились боги?

Никто не помнит, с каких времен на Скаханне люди стали задаваться этим вопросом. Однажды великий воин взобрался на самую вершину Арда, участок под его ногами откололся от горы и Кирик вознесся в поднебесье, туда, куда не ступала нога смертного.

Почитающие Кирика при жизни, после его вознесения основали его культ, они заглядывали в зеркала и молились, произнося вслух его имя, просили совета или помощи. И однажды Кирик ответил. Перед внутренним взором молящихся предстало лицо, каким вознесшийся обладал при жизни, и голос из ниоткуда заговорил с ними. История не сохранила, кто стал первым говорившим с богом, и о чем он спрашивал, но с того дня земные стали верить в высших существ, обитающих в парящих под небом скалах.

Вслед за Кириком появились другие. Боги рождались и исчезали, никто не знал, как это происходило, но чем больше земных посвящало богу свои сокровенные помыслы, тем сильнее он становился. Если же вера слабела, слабел и бог, пока не растворялся в небытие вместе со смертью последнего верующего.

Как создать бога?

Когда мудрейший из серокожих, вождь всех племен орков Унгар задал этот вопрос Мартину, монах не смог ответить ему. Он знал, как пробудить святое пламя, но создание богов – к этой загадке он только подступался.

Для армии серокожих, в сердце которой находится Мартин, он не больше, чем розовощекая обезьяна, и, если он не скажет вождю того, чего тот хочет, никакое святое пламя не спасет монаха от гнева воинов. Если бы не угроза, о которой нужно было предупредить Унгара, Мартин никогда не стал бы рисковать жизнью и приходить к орде.

Сейчас он сидел на коленях напротив кресла вождя, в его шатре. Между ними горел костер, что означало мир и добрую волю обоих, – однако его пламя грозило вот-вот угаснуть.

– Боги есть мы, – произнес монах, подбирая слова. Он говорил на языке серокожих довольно скверно, но его знаний хватало, чтобы его понимали. – Они отражение наших молитв и наших представлений о них. Если орки хотят заручиться поддержкой покровителя из поднебесья, они могут молиться одному из младших богов, сделать его сильнее и могущественнее. Тогда он передаст часть своего могущества орде.

– Орде нужен свой бог, – Унгар поморщился, его узкие вертикальные ноздри на миг закрылись, а раскосые желтые глаза превратились в щелки. – У каждой расы есть свой!

– Пантеон принадлежат всем, – возразил Мартин. – Скажи своим воинам восхвалять Арана, бога отваги, и он станет вашим защитником в поднебесье. А сейчас такой защитник нужен вам, как никогда.

Монах многозначительно посмотрел на Унгара.

– О чем ты говоришь, человек? – насторожился тот.

– Орда покорила Железное нагорье, – сказал Мартин, не сводя глаз с орка. – Она покорила его своей мощью и хитростью, отобрала у людей, разбив их армию. Но люди – это больше чем оружие и магия. Сила, которая стоит за ними, не сравнима даже с пламенем старшего дракона. Клевор никогда не допустит, чтобы над людьми одержала победу раса, не слушающая его волю.

Унгар напряг губы и сморщил нос в гримасе отвращения.

– Клевор не вступился за них в Черном Котле, он чтит законы, – пророкотал он. – Боги не должны мешать живым! Они лишь смотрят и приходят к тем, кто оказывается сильнее.

– Клевор уже давно не считается с законами. Он живет по своим собственным, а по ним он Бог даже над богами.

– Что прячется за этими словами, Мар-Тин? – Унгар опасно прищурился. – Что за сеть плетет твой острый язык?

– Орки не должны идти дальше Железного нагорья, – произнес монах, вложив в эти слова всю убежденность. – Пока наверху у них не появится защитник, не должны.

Мартин знал, что случится после того, как он скажет это. Однако он пришел в горы, чтобы предупредить Унгара, и не мог уйти, умолчав о самом главном.

– Ты дорого стоишь, Мар-Тин, – сказал вождь, встав со своего кресла. Он был в ярости. – Ты помогал нам, серая ворона, ты спас мою дочь из когтей белых сов. Но ни ты, ни даже твой бог Клевор, – никто не смеет говорить, что орки должны, а что нет! Это время кончилось, прошло! Теперь орки говорят!!! И они скажут людям, чего они стоят!!! Убирайся отсюда, беги прочь к братьям-обезьянам, и жди смерти, потому что она придет, Мар-Тин! И твой бог не спасет тебя!

Монах не стал испытывать судьбу. Он поднялся, взял посох и быстрым шагом вышел из шатра.

Когда он шел мимо орков, его не останавливали, но он знал, что, если через полчаса не покинет стоянку орды, его убьют.

Мартин провел всю ночь в тяжелом пути до армии Нейвера, он ни разу не остановился и старался не замедлять шага даже на крутых подъемах. Он слышал, как какое-то время за ним шло несколько орчьих воинов, но позже они оставили его в покое и вернулись к своим. К утру Мартин был в нейверской армии, где его ждала новость о том, что одна подающая большие надежды новобранка, которую он просил выделить ему для сопровождения в крепость, дезертировала.

В то время, как Мартин узнал о побеге, и в который раз пообещал себе в следующий раз браться за дело самостоятельно, Аленика уже стояла за стенами Крепости-на-Перекрестке.

Некоторое время она наблюдала за тем, что творится внутри. Утро еще только наступило, но по крепости уже сновали нелюди и немногие наемники, которые играли роль стражников. В последний раз Аленике доводилось видеть столько лунных леннайев только в Ниэле, на ее родине.

Голубоглазые, с белой кожей и иссиня-черными волосами, для людей лунные выглядели словно фарфоровые куклы, вышедшие из-под руки одного мастера. И в самом деле, друг от друга их отличали лишь чуть более раскосые глаза, более вытянутые лица или ширина переносицы – все, в чем другие расы могли увидеть разницу. Сами лунные отличали друг друга по блеску глаз, по манере говорить, осанке и походке. Тех, чей род стоял выше, было видно издалека, как и тех, чей род мало чем отличался от семей, живущих в человеческих городах.

Нейверская форма позволила Аленике слиться с другими солдатами, охраняющими крепость, но она предпочитала не показываться и пряталась в тенях, пока было возможно, – ведь если среди нелюдей есть дикие, они бы немедленно узнали сбежавшую дочь скахтьярнов, которые несколько столетий обманывали всех и ставили себя королями над лунными. Нет, пока лучше было не показываться.

Наемники и нелюди переходили из здания в здание, чтобы позавтракать или отхватить кусок свежевыпеченного хлеба у поварихи порукастее, разговаривали о том, что скоро приедет армия, и тогда хлеба на всех точно не напастись. Другие просто гуляли или сидели по комнатам, занимаясь своими делами. Ничто вокруг не говорило о том, что нелюдей собирались вывезти из крепости, ни единого следа сборов.

Спустя полчаса наблюдений Аленика пришла к выводу, что торопиться не стоит, и решила разведать обстановку иначе. Она скользнула в тень возле одной из башен и очутилась наверху стены, откуда отряды наемников следили за лесами и прилегающими к Крепости-на-Перекрестке территориями.

Стена оказалась настолько широкой, что по ней без труда могла проехать телега с лошадью. Под широкими зубьями установлены ящики со снаряжением для обороны. Интересно, каковы запасы оружия, хранящегося внутри стен? Сколько дней можно будет защищать крепость от повстанцев, если армия из гор не успеет вовремя?…

Когда Аленика шагнула к ограждению, перед ней предстал весь юго-запад страны. Желтоватые зимние поля и холмы заполнили все пространство, кое-где на них наползали темные шкуры лесов или рассыпались коричневые крыши деревенских домиков, но большая часть казалась безлюдной. Многие деревни опустели, когда началась война с орками.

Обведя взглядом земли, раскинувшиеся прямо под стенами, нелюдь представила, как будет выглядеть идущая в атаку орда. Лестницы, тараны, катапульты, бог весть что еще, что подарит им Лиазган. Воображение тут же нарисовало вокруг самой девушки капсулу и пульт с магическими кристаллами, она представила, как заряжает их, целится и отправляет заряд в толпу…

– А ничего здесь видок, да?

Аленика вздрогнула и обернулась. Позади нее стоял лунный леннай в форме боевого мага. На его лице была татуировка, причем в том месте, где у Аленики остался шрам от молнии.

Увидев друг друга, они улыбнулись: словно смотрелись в зеркало.

– Плеть тюремщика, – усмехнулся он.

– Молния Клевора.

– У тебя круче, – леннай уважительно поджал губы. По этому жесту Аленика поняла, что он вырос с людьми: дикие так не делали. Кем бы он ни был, его можно не опасаться, к тому же, у него можно было выведать не меньше, чем у наемников. Жертва была выбрана. – Меня зовут Кудо, кстати. А тебя я раньше не видел.

– Меня зовут Никади, я прибыла вчера вечером из гор, – сказала она. – У меня послание для Купа.

Нелюдь снова поджал губы.

– Ты, наверное, от его хозяина? – предположил он. Когда девушка кивнула, он спросил о том, кто этот таинственный хозяин, но нелюдь ответила, что ей нельзя об этом говорить: она подумала, что, если он до сих пор этого не знает, значит именно это ему отвечали все те, кого он спрашивал до их пор.

– А ты тоже из наших? Ну, из тех, в ком нашли кровь древних?

– Я? Нет! – Аленика усмехнулась и махнула рукой. – Я просто подвернулась под руку, когда понадобился кто-то, кто быстро ходит.

– Во мне восьмая часть, – похвастался Кудо. Он облокотился о стену и принял как можно более живописную позу, уставившись на поля. Аленика, посмеявшись про себя, сделала так же. – Но в тень я уходить не могу.

– Я слышала, есть только один, кто может, – невзначай заметила девушка, скосив на нелюдя блестящий изумрудный глаз.

– Да это так, – кивнул Кудо. – Я его знаю, это мальчишка по имени Кенри. Мы с ним дружим. В нем четверть крови, похоже, его мать была или последней, или одной из последних полукровок.

– Наверное ему тяжело, – предположила Аленика, стараясь вытравить из голоса все волнение. Она сильно тосковала по ребенку эти два года, и теперь, когда у нее появилась возможность найти его, не могла думать о Кенри без дрожи. Как же он, должно быть, вырос за это время!

– Он смелый, даст фору любому взрослому. Кажется, ему все нипочем, – ответил Кудо. – Наверное, они все были такими. Древние. Зачем волноваться и переживать, когда можешь скрыться в тени и умчаться за сотни миль? – он обвел рукой поля, показывая, что будь он скахтьярном, каждый камень стал бы его убежищем. – Страх больше не имел бы смысла.

– Звучит логично, – заметила нелюдь, с удивлением отмечая, насколько мало правды в его словах.

Вдруг девушка обернулась и насмешливо улыбнулась ему. Лиловые губы слегка приоткрылись, показались белые зубы, глаз широко раскрылся, и лучи солнца замерцали в изумрудных прожилках. Кудо застыл, завороженный улыбкой нелюди.

– А ты чем тут занимаешься? – спросила она.

– Я, вообще-то, доверенное лицо Ванда, – рассказал леннай, тоже улыбнувшись, но гримаса у него вышла на редкость неуклюжая. Аленика поняла, что теперь может просить этого несчастного о чем угодно. – Слушай, а хочешь я познакомлю тебя с Демонтиным?

Просить даже не пришлось.

– А ты разве его знаешь? – удивилась та, взмахнув длинными черными ресницами. Побольше благоговения в глазах.

– Конечно! Каждый вечер видимся, он ставит на мне эксперименты, – не без гордости сказал леннай. – Он мало с кем общается, но меня, кажется, признал. Сейчас он должен быть внизу, в гробницах. Работает там над останками, пытается нарисовать кружево древнего. А помогает ему, – не поверишь, – охотник на скахтьярнов!

– Да ты что!?

– Представь себе! – кивнул Кудо. – Его зовут Линги, он из светлых. Говорят, что леннайи с другого материка совсем другие, и это чистая правда! Он совершенно невменяем. Ведет себя, как герой из ненаписанной легенды.

Они уже шли вдоль стены по направлению к лестнице вниз, любуясь по пути открывающимся со стены утренним пейзажем.

– И что же охотник делает в гробницах?

– Рассказывает Истэке все, что знает о скахтьярнах.

– И даже о том, как охотиться на них?

– Ну, разумеется! Демонтин не хочет, чтобы мы вышли из-под контроля, когда все получится.

Эта новость Аленике не понравилось. Один охотник, у которого забрали все снаряжение и заперли в тюрьме, не представлял никакой опасности. Но вот Истэка, который знает, как обезвредить живую тень, становится серьезной угрозой.

Нелюдь и так не верила в то, что сможет убить его, но теперь это предприятие встало на один уровень с местью Клевору. Неосуществимо.

Однако сказала она другое.

– Наверное, это правильно с его стороны. Скахтьярн, даже один, может натворить дел.

– Если у Демонтина получится обратить меня, я здесь ни за что не останусь, – сказал Кудо. – Зачем? Весь мир открыт! Кенри пробовал перемещаться в тени на воде, это оказалось возможно. Значит, можно пересекать моря без кораблей!

Аленика подумала о том, что перемещаться можно только по дну, и восьми минут будет недостаточно, чтобы добраться до необходимого воздуха.

– Зачем сидеть на месте и выслушивать чьи-то приказы, когда ты свободен уйти куда угодно? – продолжал Кудо, вдохновленный темой и вниманием своей хорошенькой слушательницы.

– Можно награбить казенного золота и жить, как король, – поддержала его Аленика, изображать мечтательный тон ей пойти не пришлось: она сильно соскучилась по своему образу жизни. – Одеваться у лучших портных, есть только то, что приготовили мастера… выведать тайны, о которых известно только сильнейшим мира сего.

– Заглянуть в лиловую комнату правительства Лиазгана и узнать, существуют ли другие миры! – кивнул Кудо.

– Думаешь, существуют? – удивилась нелюдь.

– Существуют же сенари! И Демонтин. Инопланетяне, мне кажется, и вполовину не такие странные. Построить корабли, плавающие по небу, и летать от планеты к планете… звучит не так сложно, – он пожал плечами. – Как знать, может, боги и есть такие инопланетяне? А куски земли и огромные животные, которых мы видим в небе, это их корабли и инопланетные монстры?

Аленика тихо рассмеялась, и Кудо тоже. Этой теории появления богов верили только скучающие домохозяйки и сбрендившие на пенсии старушки.

– Эй, я же просто предположил!

Когда они спустились, продолжая болтать о всякой ерунде, у нелюди заурчал живот, и Кудо предложил ей позавтракать вместе. Девушка согласилась, и они отправились на ближайшую кухню.

– Эта женщина готовит лучше всех в крепости, – по дорогу леннай расхваливал хозяйку, к которой они направлялись. – Когда-то она прислуживала у богачей, а теперь работает здесь. У нее волшебные руки и золотое сердце!

Они зашли в один из многочисленных каменных домов. Внутри было чисто и неожиданно уютно, на окнах висели небогатые, но аккуратные занавески, камин украшало несколько деревянных статуэток, а на всех столах, столиках и ящиках лежали светлые скатерти с самодельными кружевами.

– Кудо! – воскликнула женщина, когда они зашли на кухню.

Всплеснув руками и утерев их о передник, к ним повернулась женщина пятидесяти семи лет в платке, повязанном на лбу бантиком.

Она сильно похудела, ей отчаянно не хватало ее коричневого платья и пятерых слуг под боком, и все же Аленика узнала ее. Это была Полли.

Когда нелюдь увидела ее, она замерла на месте, широко раскрыв единственный глаз.

Живая!

Аленика была уверена, что Демонтин и Ванд убили ее с остальными, оставили в огне и скрылись, забрав Кенри. Полли никогда не была добра к ней, но девушка знала, что это была хорошая и честная женщина, она по-своему полюбила ее и переживала ее внезапную смерть так же, как переживала бы смерть вредной, но все же родной и любимой тетушки.

– Кого притащил на этот раз, ушлый ты котяра!? – возмутилась Полли, взглянув на Аленику без единой эмоции.

Нелюдь словно ушатом воды облили! Полли ее не узнала…

Короткие волосы, шрам и повязка изменили нелюдь до неузнаваемости, а уши – раз одна нелюдь с такими ходила, почему бы не бродить по свету еще одной с такими же?

– Мы голодные, как бездомные собаки! – улыбнулся Кудо, подходя к Полли. – Покорми нас, о прекраснейшая из женщин!

– С какой-такой стати я должна кормить тебя, бездельник!?

– Потому что однажды испробовав твоей стряпни, я не могу думать ни о какой другой!

Женщина не выдержала и рассмеялась, махнув на нелюдя с влюбленным лицом рукой.

– Ох, ладно, садитесь! Я как раз закончила завтрак для Кенри и Истэки, но в это время они еще не голодные, все вечно остывает. Ешьте вы, а я пока еще сделаю.

Кудо подвел Аленику к столу и отодвинул ей стул, вспомнив, как Демонтин всегда ухаживал за Полли. Девушка села, не сводя с женщины широко раскрытого глаза.

– Она нянька Кенри, вот и готовит для них обоих, – шепнул он, решив, что новая знакомая так потрясена тем, что кухарка тоже знает Истэку.

Поставив перед ними тарелки с завтраком и налив чая, Полли присела на несколько минут напротив голодных леннайев. Ей всегда нравилось наблюдать как едят то, что она приготовила.

Девица набросилась на еду с такой жадностью, словно не ела несколько дней, при этом ее невообразимые уши дергались в такт движениям челюстей. Кудо, не выдержав этого зрелища, в голос рассмеялся, но для Полли такие чудеса были не в новинку.

– Чего ржешь, как конь!? – прикрикнула она на Кудо. – Нашел, над чем гоготать!

– Я привыкла, – попробовала вступиться за него Аленика. – Все всегда смеются.

– А вот нечего! – Полли назидательно вздернула подбородок. – Будто ты для их утехи такой выродилась! Нельзя позволять, больше уважать тогда будут.

Полли, надо признать, тоже за это время изменилась.

– Спасибо, – искренне поблагодарила девушка, не ожидавшая поддержки. При этом в ее взгляде отразилась такая любовь, что женщина даже удивилась.

– Да ничего, – ответила она, внимательнее всматриваясь в девицу. – Знала я одну такую же… земля ей пухом.

– Полли, где наша еда!?

Возмущенный детский голос заставил всех обернуться к плите.

Кенри, пробравшийся по тени к самой духовке, стоял над кастрюлями, вытянувшись на цыпочках.

Увидев его, Аленика отметила, как он вытянулся, насколько увереннее держался… теперь он был совсем взрослый.

– Чем ты тут занималась!? – шутливо возмутился ребенок, оборачиваясь на сидящую за столом Полли. – Опять чаи гоняла с?…

Когда мальчик увидел сидящую возле Кудо нелюдь, он мгновенно узнал ее. Да и мог ли забыть? Он помнил каждую жилку в ее изумрудной радужке, каждый изгиб ее длиннющих ушей, каждый ее коготок…

Аленика быстро поднесла к губам палец, умоляя его не выдавать ее. Кенри, чье изумленное лицо не осталось незамеченным, спохватился и подыграл.

– У нее уши размером с мои локти! – выпалил он. – Как ты с такими ходишь вообще!?

– Кенри! – возмутилась Полли. – Немедленно извинись!

– Простите, тетя, я не сдержался, – послушно сказал ребенок, но в его голосе не было ни капли сожаления. Он смотрел на нелюдь во все глаза, в них уже блестели слезы. У наемницы здоровый глаз тоже вдруг зачесался.

– У Аленики были такие же, они тебя почему-то не удивляли, – проворчала Полли, вставая и направляясь к плите. Замечание Кенри было шуткой, но даже от шутки домохозяйке стало стыдно: она совсем забыла о своих обязанностях воспитательницы.

– Нет, у Аленики были совсем другие, – произнес мальчик, усаживаясь за стол. Он все еще смотрел на свою наставницу, которую до сих пор считал мертвой. – У нее у кончиков были плавнее, а у этой острые.

– Ее зовут Никади, – Кудо представил ему свою новую знакомую. – Никади, это Кенри, скахтьярн-полукровка.

– Приятно познакомиться, Кенри, – сказала та, подав мальчику руку.

– И мне приятно… – он пожал ее своей еще небольшой ладошкой. – …ушастая, – прошептал он, быстро сморгнув набежавшие слезы. – Хочешь, я покажу тебе свою коллекцию камней?

– Это очень интересно, – кивнула та.

– Прямо сейчас?

– А почему бы и нет?

Кенри встал и Аленика тоже.

– Что, ты идешь смотреть с ним камни!? – изумился Кудо. Ему не понравилось, что девятилетка забирал у него подружку, которую, как он считал, он уже почти охмурил.

– Я ненадолго, – кивнула та.

Кудо изумленно проводил ее взглядом.

– Это все потому что во мне больше древней крови!… – перед уходом Кенри обернулся и показал ему язык.

Мальчик отвел Аленику в свою комнату на самой высокой башне, весь путь до туда они держались за руки, но не сказали друг другу ни слова. Только когда остались одни за закрытой дверью, они прижались друг к другу.

– Почему ты раньше не пришла!? – спросил Кенри, всхлипнув. Он задрал голову, чтобы смотреть в лицо наставнице, и та опустилась перед ним на колени. – Я так ждал!…

– Я не знала, где ты, не знала даже, что ты жив! – призналась она. Открытый глаз заполнили слезы.

Кенри схватил за повязку на глазу и потянул вверх, снимая ее. Ему открылся невидящий перламутровый глаз и белесый шрам от ожога. Мальчик провел по рубцу на веке пальцем с небольшим коготком, затем потрогал короткие волосы. В них забилась горная пыль, некоторые пряди застыли сосульками и пахло от них отнюдь не духами.

Аленике стало неловко за свой вид.

– Ты никак из помойной ямы вылезла?

– Из Железного нагорья… но там не чище, – девушка улыбнулась. – Извини, бежала со всех ног, некогда было прихорашиваться.

– Что ты там делала?

– Я искала способы наказать человека, который позволил Демонтину тебя похитить и который причинил другим людям очень много вреда…

– Не говори со мной, как с ребенком, – Кенри нахмурился. – Истэка забрал меня, чтобы возродить скахтярнов. Я рад, что он сделал это, я и сам бы пошел, если бы отец разрешил: но он ведь не разрешил бы! Ему просто нельзя о таком знать.

Удивленная тоном мальчика, Аленика молчала.

– И вообще, не стыдно тебе было обманывать меня? – продолжил он. Темные бровки еще были нахмурены, но на лице заиграла лукавая улыбка. – Пряталась от меня в тенях, пока я искал тебя по всему саду! У меня теперь эта… детская травма!

Нелюдь тихо рассмеялась.

– Я ждала, пока ты найдешь меня на обратной стороне, – когда она улыбнулась, последняя слеза стекла по ее щеке. – Меня тоже так научили.

– Проклятие! – выругался он, чувствуя, как сильно начинают болеть глаза при взгляде на ее улыбку. – Ты хоть знаешь, как я люблю тебя, паршивка!?

Он снова шагнул к своей наставнице и обнял ее так крепко, как только мог.

– Кто научил тебя так ругаться!? – возмутилась она, стискивая мальчика в ответ.

– Демонтин! Он многому научил меня, смотри!

Кенри отстранился и, приняв правильную стойку, сплел магическую стрелу. Она с треском впиталась в камень в стене, оставив темный след.

– Ставлю десять очков, ты так не сможешь! – гордо заявил ребенок.

Не удержавшись, Аленика встала. Она сплела самое сложное боевое заклинание, какое знала, и выпустила его из окна во флюгер на соседней башне. Его снесло, словно пушечным ядром.

– Ладно, уела… – произнес Кенри, поспешив стереть с лица удивлением. Уши девушки приподнялись от самодовольства. – Все равно я хочу сказать, что Истэка хороший человек, – опомнился мальчик. – Он вывез всех слуг, убедил Ванда раздать им денег и перевезти на другой материк, он разрешил Полли остаться со мной, а ты… мне жаль, что так вышло с тобой. Я слышал, ты попала в тюрьму.

– Все сложнее, Кенри, – ответила Аленика. – Истэка работает не над тем, чтобы возродить нашу расу. Он ищет способ сделать белых сов похожими на нас. За всем стоит церковь. Они проводили опыты над солдатами в горах, и все, кто соглашалась, умирали. Молодые инквизиторы, на которых испытывали вещи, подобные тем, что делает Демонтин, тоже умирали. Погибли уже тысячи.

Голубые глаза мальчика широко раскрылись.

– Истэка не знает об этом! – воскликнул он. – Клянусь, он понятия не имеет! Он никогда не стал бы работать с церковью, он же… он же прячется от нее!

– И все же это так, Кенри, – вздохнула девушка. – Я здесь, чтобы разобраться с этим.

– Ты что, тайный шпион нейверской стражи!? – изумился ребенок.

– Нет, я сама по себе.

– И что ты хочешь сделать? Зачем ты здесь?

– Я отнесу тебя к отцу. Скоро сюда придет война, леннайи и орки будут осаждать крепость. Остатки армии Нейвера уже направляются сюда, чтобы спрятаться.

– Но я не могу вернуться к нему, – запротестовал Кенри. – Как же исследования? Истэка еще не научил меня всему! Я столько должен узнать о себе!

– Я скажу тебе все, что должен знать полукровка, – девушка взяла его за плечи и поправила блестящую черную прядь челки. – Ты можешь уходить в тень, но, если пробудешь там дольше восьми минут, можешь не вернуться обратно. Если тень исчезнет, пока ты в ней, ты умрешь. Ты можешь переносить с собой вещи и живых, но их на обратной стороне могут погрызть духи. Призывать теней ты никогда не сможешь, но, если встретишь того, кто сможет, не попадись ему.

– У тебя есть тени?

Аленика, помедлив, кивнула.

– Покажи мне, – тихо попросил он, сгорая от нетерпения. Все тайны, которые он искал с ученым эти два года, теперь раскроются перед ним даже раньше, чем перед Истэкой. Однако для Демонтина вид настоящей тени не значил и половину того, что он значил для маленького полукровки.

Нелюдь мысленно велела одному из своих питомцев выйти в мир. На слабо освещенный пол комнаты упал бестелесный силуэт орка.

Кенри внимательно рассматривал тень. Он взглянул на ее ауру, но увидел лишь прозрачные парящие в гобелене пространства клочья.

– Они помнят хоть что-то? Свои жизни? Свою семью?

– Ничего, – Аленика покачала головой. С этой тенью она уже давно работала и теперь мысленно велела ей взять одну из книг на столе и переложить ее из руки в руку. – Они даже не призраки.

– Тебе не жаль их? – Кенри обернулся к своей наставнице. – Сколько их у тебя?

– Много, – только и сказала она. На самом деле Аленика давно сбилась со счета: она выделяла из всех своих питомцев только нескольких. – Они все хотели меня убить, так что нет, не жаль.

Мальчик кивнул и снова перевел взгляд на тень. Он представил, как этот орк выглядел при жизни, и в его груди распустились противоречивые чувства.

– Это все, что тебе нужно знать. А теперь нам нужно идти.

– Так скоро… могу я хотя бы попрощаться с Истэкой?

– Нет.

– А как же Полли? Ей тоже нельзя здесь оставаться.

– Возьмем ее с собой, – решила девушка, подумав над его словами. – Твоему отцу сейчас как никогда нужна поддержка.

– Ты видела его? – спросил Кенри. До сих пор он редко думал об отце, которого и раньше почти не видел. – Как он?

– Он ожесточился, – честно сказала Аленика. – Я видела его полтора года назад, он был здоров, но угрюм. Ванд и остальные церковники обманули его и заставили отдать все деньги на борьбу с темными магами, – девушка невольно кривила рот. – Он ведь думает, что я сожгла особняк и тебя вместе с ним, потому что мне в голову ударила сдерживаемая всю жизнь темная магия. А на самом деле его состояние вложено в эту крепость, в наемников и содержание проекта Демонтина.

– Мне не говорили об этом, – Кенри опустил взгляд в пол. – Все совсем не так, как я думал все это время…

– Это подлые люди, – сказала девушка. – Но скоро все закончится. Твой отец узнает правду, и ты будешь в безопасности.

– Но мне ведь всю жизнь придется скрывать, кто я такой! – воскликнул Кенри. – Здесь я мог быть самим собой и говорить об этом… что же мне делать там? Как жить? Как ты, обманывать всех и прятать свои способности!? Но я так больше не смогу!

– В армии я говорила, что сородичи из Ниэль обучили меня древней леннайской магии. Все верили, – она пожала плечами и улыбнулась. – Идем, Кенри, ты еще должен выманить Полли из кухни. У нас не так много времени.

Кенри кивнул, хотя сомнения и переполняли его, он знал, что должен поступить правильно.

Он скользнул в тень и пустился к дому Полли, а Аленика отправилась ждать его позади башни, где жил мальчик. Чтобы убедиться, что он не пойдет к Демонтину и не выдаст их намерений кому-то еще, она отправила следом за ним одну из своих самых смышленых теней. Смотря на мир через ее восприятие, нелюдь наблюдала за каждым шагом мальчика.

Кенри не подвел ее. Он сказал Полли, что нашел подбитую птицу и попросил женщину сходить с ним посмотреть на нее. Кудо, все еще ждущий на кухне, пытался его задержать, но мальчик отшутился от него, намекнув, что он может больше не ждать свою новую знакомую, потому что она ушла гулять с другим леннайем.

Когда Кенри привел Полли к месту, где стояла нелюдь, женщина все поняла.

– Я подумала, что это ты, но почему-то не поверила сама себе, – вздохнула она, глядя на девушку. Ей было горько видеть, во что превратилась такая хорошая девочка. Раньше для Полли все нелюди были исчадиями ада, но теперь, пообщавшись с теми, кого выволокли из тюрем, она поняла, что Аленика по скромности и манерам в самом деле могла сойти за семинаристку из монастыря Клевора, за которую ее выдавали. – Знаешь, все это время я хотела попросить у тебя прощения. Если бы только я поверила тебе, когда ты пыталась предупредить меня об Истэке и Ванде, что они никакие не музыканты…

– Они бы забрали его иным способом, – Аленика покачала головой. – От нас ничего не зависело.

– Ты такая же, да? – Полли кивнула на Кенри.

– Она чистокровная, – мальчик легонько пихнул Полли в бок. – Последний чистокровный скахтьярн! «Таких же» больше нет.

– Я отнесу вас к Непервому, – сказала нелюдь, не обратив внимания на слова ребенка.

Полли вздрогнула: слова показались ей бессмыслицей. Но последние два года научили ее верить любым небылицам, потом женщина в конце концов кивнула. Отнесет к Непервому. Разумеется.

– Может быть больно, но это ничего.

Сказав это, Аленика взяла их обоих за руки и скользнула в тень.

Девушка знала, где сейчас жил граф. Насколько ей было известно, он купил себе дом в городке под названием Цветев, куда возвращался передохнуть от дел на фабриках и заводах. Полтора года назад девушка проникла туда, надеясь по письмам в сейфе графа понять, кто именно и откуда ему пишет.

Добраться до городка по теням днем было непросто, однако Аленика могла вывести их троих к лесу, а там двигаться было немного проще. Позже ей удалось выпрыгнуть в одну из повозок с сеном, которая направлялась как раз в сторону Цветева. К вечеру того же дня все трое стояли перед резной деревянной дверью в дом, где должен был жить граф.

– Его может не быть дома, – заметила Аленика, нажав на звонок. Ей не хотелось обнадеживать их: большую часть времени Непервый проводил на работе.

Ритмичный звон раздался в глубине дома. Он разнесся эхом по пустым стенам и звучал еще несколько секунд, прежде чем растворился в тишине.

– Похоже, он и сейчас на фабрике, – заметил Кенри, прислушиваясь.

Однако чуткие уши его наставницы вдруг дрогнули и настроились на дверь. Через пару секунд Кенри тоже услышал неторопливые, но твердые шаги.

Наконец, дверца распахнулась и на пороге встал сам граф. Он был одет в потрепанный халат и мятые штаны, в руках держал покрытую пятнами чашку с еще горячим кофе. Топорщащиеся потускневшие волосы, темные круги под глазами и морщины сразу бросились Кенри в глаза, но эти маленькие детали не меняли самого главного.

– Папа! – воскликнул он.

Мальчик взлетел по ступеням и бросился на шею отцу, не дожидаясь пока тот опустится, чтобы обнять его.

Непервый взглянул на лицо ребенка и разрыдался, прижимая его к себе. Широко раскрытые голубые глаза, мгновенно покрасневшие от хлынувших слез, уставились в пустоту. Непервый возносил молитвы всем богам, которые вернули ему его погибшего мальчика.

Полли, стоявшая в стороне, тоже тихо заплакала и прижала к щекам белый платок.

Аленика, скрывшаяся в вечерней тени еще до того, как открылась дверь, наблюдала за этой сценой с соседней крыши. В тот миг, когда помертвевшее лицо графа обожгли рыдания, а ребенок, вознамерившийся стать повелителем теней, заплакал, как обыкновенный мальчишка, в ее сердце словно зажглась свеча.

«Я лгунья, воровка и убийца, и, если я умру завтра, не исполнив ни одной клятвы, моя жизнь все равно будет прожита не зря» – сказала она себе. Ни спасенные из лагеря орков пленники, ни Эмбер с Исавеллой ей не вспомнились, их жизни она не брала в счет, то была уплата долга, обязанность. Но жизнь одного мальчика, одного совершенно бестолкового графа и одной очень хозяйственной экономки… эти три жизни, которые обрели шанс на простое человеческое счастье, выкупали у судьбы все ее злодеяния, уже свершенные и те, что она еще свершит.

Тем же вечером Аленика украла у кого-то толстого зеваки кошель с деньгами и добралась на колеснике до одной из придорожных гостиниц, где и заночевала. Впервые за полтора месяца она смогла как следует вымыться, поесть и выспаться.

Завтра ее ждал важный день.