Становясь легендой

Ученый

Истэка Демонтин бессмертен, но боли совершенно не выносит, даже чужой. Старые, так сказать, травмы.

На всем материке не было места древнее, чем Крепость-на-Перекрестке. Даже те народы, которые жили здесь с самого начала, не помнили, как и когда она возникла. Или фундамент крепости построили первые повелители теней, или же он стоял там еще до них.

За тысячелетия Крепость-на-Перекрестке разрушалась и отстраивалась сотни раз, новые залы и комнаты окружали старые, словно годовые кольца в стволе дерева. С каждым столетием башни тянулись все выше, а первые этажи уходили глубже под землю, становясь ярусами подвалов.

Хозяева Крепости сменяли одни других: скахтьярны, слевиты, леннайи, орки, люди, снова леннайи… Крепость-на-Перекрестке издавна разделяли множество народов, и тот из них считался правителем земель, кто владел ей. Теперь ее полновластными хозяевами стали люди, подданные Нейвера.

С тех пор, как повстанцев-леннайев изгнали, владельцем Крепости-на-Перекрестке стал граф Непервый. Все его несметные богатства, скопленные годами упорных трудов на фабриках, растворились в древней каменной кладке, утекли в глубокие подвалы. Сам граф не появлялся в своих владениях, всеми делами занимался надежный управляющий, которого в помощь Непервому направили люди из церкви. Под его умелой рукой Крепость расцвела, с момента, когда последние жильцы покинули ее стены, прошло не больше месяца, прежде чем древние стены увидели своих новых обитателей.

В окрестностях возобновили работу старые тракты, леннайи-повстанцы попрятались в лесах и носа оттуда не казали, однако при всем видимом благополучии местные жители тревожились, а некоторые даже уезжали подальше от крепости. Воскресли слухи о призраках на дорогах, блуждающих в лесу огоньках и странных ночных вспышках со стороны Крепости. Недалекие фермеры осипшим шепотом сообщали друг другу: не иначе, как новые хозяева старого замка открыли двери в подвалы, где веками дремало затаившееся зло.

Как ни удивительно, суеверные люди, которые разносили по свету подобные небылицы, в этот раз были совершенно правы. Подземелья Крепости действительно были вскрыты, печати на дверях сломаны, а тысячелетние кости вытащены на свет божий. Древнее зло имело все основания, чтобы пробудиться от такого невежественного обращения, однако, оно предпочитало спать дальше, не смотря все на отчаянные попытки его разбудить. Возможно, оно считало, что этому миру пока вполне хватает зла подрастающего.

На большой поляне в паре часов ходьбы от южной стены крепости стояли двое. Зимний день выдался солнечным и совсем не холодным, потому оба сняли теплую одежду, оставшись лишь в штанах да рубашках.

– …Ты не стараешься! Что это сейчас было, сопли моей бабушки!?

Рыжий мужчина с встопорщенными черными усами стоял босиком на траве, расставив ноги и раскинув руки. Стойка боевого мага.

– У тебя нет никакой бабушки! – зло крикнул мальчик девяти лет, который стоял в тридцати метрах от колдуна.

Кенри хмурил черные брови и щерил подросшие за два года клыки, он вскинул руки, тщательно следя за каждым своим движением, стараясь не пролить понапрасну ни капли магии. Он сплел совершенную, как ему казалось, стрелу, и отправил ее в самое сердце своего учителя.

Истэка Демонтин, – а это был именно он, – легким движением рук перехватил заклинание, расплел его и собрал между ладоней черной полупрозрачной сферой.

На подобный фокус у него ушли десятилетия тренировок – управлять чужой магией считалось невозможным. Однако, это правило далеко не первое, которое знаменитый колдун сумел нарушить.

– О, я сражен! – издевательски воскликнул он, играя с заклинанием мальчика. – Истинная древняя магия, смертельная для всего живого! Где здесь ближайший охотник за скахтьярнами!? – Истэка крикнул это в окружающий полянку лес. – Скорее сюда, а то тут есть один совершенно бездарный повелитель теней! Быстрее убейте его, пока он не опозорил свою расу!

Разозлившись, Кенри зарычал и отправил в колдуна новую стрелу, он почти что не думал, когда плел ее, все, чего он хотел, это хоть разок попасть в надменную рыжую морду.

– А вот это уже лучше! – одобрительно крикнул Демонтин, поймав и это заклинание. Сфера в его руках стала темнее. – Попробуешь снова?

Кенри вскинул руки, но магия не пришла на зов. Опять.

Застонав от отчаяния, маленький нелюдь пнул ногой траву и в ярости ударил себя по бедрам. Его кружево иссякло – хватило только на четыре слабенькие стрелы.

– Я пуст, как фестивальный бочонок, будь ты проклят! – крикнул он.

Истэка весело рассмеялся, тряхнув рыжими волосами. Этот мальчик быстро учился чему бы то ни было – даже быстрее, чем нужно.

– Но ведь в этот раз одно заклинание получилось неплохо, а? – спросил колдун, ободряюще смотря на ребенка. – У тебя нет такой роскоши, как кривые плетения, тебе дорога каждая капля. Научишься плести из тонких нитей – тогда не будешь иссякать так быстро.

– Ха, тебе легко говорить! – раздраженно ответил Кенри, глядя на своего наставника, который забавы ради продолжал играть со сферой, растягивал ее и сжимал, вслушиваясь в будоражащие ощущения от силы скахтьярнов, губительной для всего живого. – У тебя кружево почти бесконечное!

– И я не трачу зря ни сильфа, – заметил Истэка, улыбаясь в усы.

Он поднял руки, и сфера, парящая между ладонями, стала быстро вращаться, рассыпая вокруг темные искры. Кенри приготовился. Из смерча вырвалась стрела и устремилась прямо в ребенка, но тот сумел вовремя поймать ее. Часть энергии при этом расплескалась, но того, что осталось, вполне должно было хватить для того, чтобы Кенри мог потренироваться плести заклинания.

Этот фокус с магией, похожий на игру в перекидывание мяча, был единственным способом научить ребенка обращаться со своими силами как следует.

Кенри закончил плетение, но стрела вырвалась из его пальцев раньше времени и улетела в траву. В месте, куда ударила молния, образовался ровный черный круг. Точно такие же круги усеивали всю тренировочную поляну, и некоторым из них исполнилось уже полтора года: земля после темной магии восстанавливалась долго.

Истэка собрался отправить Кенри очередную порцию магии, но тут в груди мага раздался неприятный хруст. Сосредоточение рухнуло, темная магия рассеялась, обратившись в легкий сквозняк. Затем, – спустя целую секунду, – возникла боль.

– Истэка!!! – завопил мальчик, бросившись к своему учителю, но тот сделал шаг назад и выставил вперед руку, останавливая его.

– В тень! – крикнул колдун, пошатнувшись. Из его груди торчала длинная стрела, рубашка вокруг древка стремительно пропитывалась кровью. – Живо в тень, Кенри!!!

Мальчик не стал спорить, развернувшись в прыжке, он со всех ног побежал к лесу, чтобы исчезнуть в спасительном полумраке.

Истэка, инстинктивно прижимая руку к ране, обернулся, чтобы посмотреть, откуда стреляли, но в ту же секунду вторая стрела вонзилась чуть ниже первой. От удара маг не устоял на месте и упал на колени. Его сердце было насажено на два древка, словно кусок мяса на вертела.

Из леса показался стрелок, он приближался к Истэке, держа лук с третьей стрелой наготове. Синие одежды, словно оплетающие тело гигантские листья, – светлый леннай из Татяхе. Его ноги бесшумно касались земли, он подбирался к подстреленной жертве, не теряя бдительности.

Последний охотник на скахтьярнов собирался сделать то, зачем прибыл с другого конца света.

– Все кончено, – проговорил он, остановившись над задыхающимся колдуном.

«Этот не похож на остальных», – подумал леннай. – «Должно быть, обрезал уши, перекрасил волосы и глаза с помощью магии, – жалкая попытка скрыть свое истинное происхождение, особенно после того, как пустил в ребенка темную сферу самой смерти!»

Лесные братья так и говорили: он приходит на поляну, осыпает землю мертвой магией, и в местах, куда она попадает, трава перестает расти. Без сомнений, это были происки последнего древнего, не пожелавшего запереть внутри свою порочную силу.

Сердце охотника взволнованно билось. Он, последний из своего ордена, сейчас убьет последнего из скахтьярнов, – этот точно последний! И тогда великая битва, которую начали его далекие предки, наконец, завершится. Охотники победят.

Истэка был еще жив, он смотрел на леннайя, и в его сознании эхом проносились все мысли нелюдя.

– Ты сейчас умрешь, – сказал охотник. Он отбросил лук в сторону и достал с пояса серебряный нож. Фиолетовые глаза сияли решимостью и свойственным леннайям чувством собственного героизма. – Я, Линги Отко Наири, последний из охотников, убью тебя, последнего из скахтьярнов, и положу конец вашему существованию!

– Поистине великое событие! – проговорил Истэка и его белые глаза озарило злобное веселье.

Кровь лилась из груди мага, древки стрел терлись друг о друга, но он словно не замечал этого и начал медленно подниматься на ноги. Белая сфера магии возникла словно из ниоткуда и ударила охотника в грудь, повалив на землю и обездвижив.

– Жаль вот только, что я кое-что похуже последнего скахтьярна, – проговорил Истэка, и в его голосе прозвучал шелест пробуждающегося металла.

Костюм Линги Отко Наири был отлично защищен от магии скахтьярнов, но оставался простым кожаным лоскутом для сил, рожденных из самого бытия, – сил, подвластных мета-магам.

Демонтин тихо рассмеялся над изумленным леннайем. Охотник смотрел на лицо нависшего над ним демона широко раскрытыми глазами: он понял, что умрет сегодня.

Истэка выпустил из пальцев разъедающую молнию. Она с треском впиталась в грудь леннайя и его глаза мгновенно угасли: колдун видел, как из них уходит последний отблеск сознания. Превратив того, кто посмел стрелять в него, в безвольное растение, Истэка повернулся к дороге в крепость.

Пронзенное сердце билось, демоническое кружево питало смертельно раненое тело, наполняя колдуна опьяняющими ощущениями собственной неуязвимости. Как и всегда при смертельных ранах, маг чувствовал себя способным на все. Он уверенно шел по поляне, направляясь к крепости, не чувствуя ни боли, ни даже слабости. Однако, кураж был недолгим. Не пройдя и десяти метров к дороге, Демонтин зашатался, его лицо сильно побледнело. Он медленно опустился на землю, чувствуя, как силы покидают его вместе с вытекающей из раны кровью, сначала он встал на колени, затем упал на спину. В небо уставились невидящие белые глаза.

Спустя полчаса на поляне появились люди. Это были жители Крепости-на-Перекрестке, Кенри добрался туда по теням и рассказал, что в Истэку стреляли из лука, тут же собрался отряд добровольцев, которые поспешили на помощь колдуну. Когда они подоспели к поляне, перед ними предстала странная картина: Демонтин с двумя стрелами в груди лежал возле неподвижного дикого леннайя. Колдун был мертв, он не дышал, его сердце не билось, но нелюдь оказался жив. Один из воинов крепости захотел добить яркоглазого, но другие решили, что лучше будет предоставить его начальству. Мертвый маг – новость, за которую можно заплатить жизнью, но пойманный стрелок поможет смягчить участь отряда, не успевшего вовремя.

Когда тело Демонтина проносили за стенами крепости, живущие там люди и нелюди обступали носилки, не веря своим глазам. Никто из них не сомневался в том, что Истэку невозможно убить, однако его труп был перед ними!

– Разве он мог умереть от двух стрел?… – говорили в толпе.

– Видишь оперение? Их сделали яркоглазые! Не иначе, как древняя леннайская магия, – отвечали на подобные высказывания.

У башни, в которой поселился маг, к носилкам протиснулся единственный в крепости ребенок. Его не пускали, люди стояли слишком плотно, но он нырнул в их тени и ловко проскользнул к самым носилкам.

– Истэка! – завопил мальчик, бросаясь к своему учителю. Сердца воинов, несущих колдуна, дрогнули, мужчины остановились.

Заглянув в неподвижное лицо колдуна с пустыми глазами, Кенри разрыдался. Кто-то из толпы отвел его в сторону, и носильщики продолжили свой путь.

Они оставили тело в комнате колдуна и вскоре туда пришел сам управляющей крепости. Его уверяли, что смотреть не на что, однако он все же поднялся в башню, чтобы взглянуть на труп. За ним туда поднялось не меньше двух десятков людей и нелюдей: для всех них новость о кончине мага означала конец исследований, а, значит, возможность снова оказаться в тюрьме или подвалах церкви.

– Он не мертв, – объявил Ванд Куп собравшимся за его спиной людям и нелюдям. Управляющий стоял у самой кровати, он ухватился за две стрелы, обломил их наконечники и вытянул наружу с неприятным скользким звуком. – Он в летаргическом сне, через какое-то время очнется.

– Ты уверен? – спросил один из нелюдей. Это был лунный леннай, которого два года назад вытащили из тюрьмы, объявив наследником первой расы. Его звали Кудо, среди остальных полукровок его выделяла татуировка на лице. Этот нелюдь участвовал в осаде крепости, сражался в отряде темных магов и оказался одним из тех счастливчиков, кто выжил. Кровь у него была слабая, но в крепости его все же оставили за отменную меткость: в бою Кудо не было равных.

– Демонтина нельзя убить двумя стрелами, – ответил Ванд. – Как бы мне этого ни хотелось. Определенно, он очнется спустя время. Передайте это остальным.

С этими словами Ванд вышел из комнаты, а известие быстро охватила жителей крепости, работы приостановились, все ждали, подтвердятся слова Купа или нет. Однако, ожидание продлилось недолго: чуть больше, чем через сутки, из башни Истэки раздались леденящие кровь крики. Маг очнулся.

Колдун выл чужим голосом, но заходить в ту часть Крепости никто не осмеливался. Слухи о затаенной сущности Демонтина ходили самые разные, и проверять, какие из них правдивые, не хотелось никому. Возможно, он так воет, потому что ему не хватает чужой крови, как знать?

Единственным человеком, чье сердце в конце концов не выдержало болезненных стенаний, оказалась Полли.

Когда решил похитить Кенри, Истэка настоял, чтобы всех слуг, кроме темной, вывезли за пределы особняка. Он усыпил их на время поездки, и они очнулись только тогда, когда были уже очень далеко от знакомых мест. Демонтин вручил каждому по мешку с золотыми монетами и велел проследить, чтобы все жертвы пожара начали новую жизнь на другом материке. Из всех них уехать отказалась только Полли, она ни в какую не желала бросать Кенри одного и грозилась, что, если ей не позволят остаться с мальчиком, она всю жизнь положит, чтобы добраться до Непервого и сообщить ему о преступлении. Ванд был категорически против, но Истэка неожиданно для всех заявил, что Полли останется с ними, но Непервого искать не будет и сохранит тайну их дела, и на этом все разногласия утихли.

Поначалу служанка жила вместе с похитителями в одном из загородных поместий, принадлежащих хозяину Купа, а когда с помощью отряда темных магов и денег обманутого Непервого удалось взять под контроль Крепость-на-Перекрестке, переехала туда вместе с остальными.

Главной своей обязанностью Полли считала оберегать мальчика от двух злодеев, но очень скоро необходимость в этом отпала сама собой. Истэка и Кенри подружились, колдун основательно взялся за ребенка, почти все время они проводили вместе, как некогда с Аленикой. Колдун не скрывал от мальчика, что украл его у отца, напротив, он во всех подробностях рассказывал о том деле, в которому ребенку предстояло участвовать. Кенри было приятно узнать, что он потомок великой древней расы, и он с гордостью помогал Истэке в гробнице.

Чем больше времени ребенок проводил с колдуном, тем хуже у него становился характер, и вскоре он стал совершенно несносным мальчишкой. Мало того, что выучился дерзить старшим, так он еще приобрел дурную привычку шнырять по теням, пугая жителей Крепости и проезжающих по дорогам торговцев!

Полли не любила мага, который разрушил ее жизнь и испортил замечательного ребенка, однако женщина отлично понимала, что жива только благодаря злодею-Демонтину. Теперь, вооружившись полотенцами, теплой водой и лекарствами, которые нашла, она поднималась в башню колдуна и ее сердце было полно решимости. Что бы она не увидела внутри, она не отступит.

Но в спальне ей не встретился ни звероподобный монстр, ни осатаневший вампир, ни даже мало-мальски устрашающее исчадие ада. Истэка лежал на кровати, бледный и беспомощный, и его лицо было залито слезами: колдун не переносил боли.

Как выяснилось, Ванд вынул стрелы неаккуратно, и внутри осталось несколько щепок, которые разрывали зарастающие ткани снова и снова. Женщине пришлось вытащить их самостоятельно, и к концу операции она сама готова была упасть без чувств: никогда в жизни она не видела столько крови. В тот вечер впервые за много лет Полли позволила себе выпить немного виски.

Благодаря отваге старой служанки Истэка быстро пошел на поправку, вскоре к нему пустили Кенри, который все это время сильно переживал за своего друга, а вслед за мальчиком навещать больного стали и другие.

Когда очнулся, первым делом колдун велел посадить пойманного леннайя в темницы и сторожить, как зеницу ока. К тому моменту, впрочем, все это уже было сделано, и, пока пришедший в себя леннай мерз в тюремных оковах, маг продолжил спокойно выздоравливать.

Демонтин купался во всеобщей заботе и внимании, и, как и стоило ожидать, очень скоро его выздоровление затянулось. Через три недели проведать раненого колдуна зашел сам управляющий крепостью.

– Смотрю, роль больного тебе понравилась, – заметил Куп, глядя на развалившегося на подушках колдуна. Его грудь все еще была перевязана, хотя Ванд был больше, чем уверен, что рана давным-давно затянулась. – Долго ты еще собираешься валяться в постели?

Истэка оскорбленно округлил глаза.

– Мне пронзили сердце! – возмутился он. – Я с трудом могу двигаться, мне нужен покой.

– Оставь свои сказки для Полли, Демонтин, – холодно произнес Ванд. – Хватит отлынивать, тебе пора возвращаться к работе.

– Что ты сказал? – Истэка привстал на локте и нахмурился. – Я отлыниваю? Да как у тебя язык повернулся!?

– Повернулся, – Куп сурово взглянул на мага. Теперь он мог позволить себе говорить с ним так, как он того заслуживает. – Ты возишься с этим мальчишкой, учишь его магии и читаешь ему сказки, часами играешься с ним на полянке, в то время как ни на дюйм не приблизился к тем результатам, которые обещал мне еще полтора месяца назад! Теперь ты притворяешься больным, и, похоже, собираешься продолжать этот спектакль до скончания века.

– А, результаты! – фыркнул Истэка. – У нас потрясающие результаты, я научил Кенри обращаться в тень, у вас есть один живой повелитель!

– На кой черт нам девятилетний мальчишка!?… – процедил Ванд. – Речь идет о сотнях нелюдей, которых привезли сюда со всего мира! Вот, в ком нужно пробудить кровь, но пока никто из них даже не может исчезать в тени, не говоря уже об обещанном могуществе древних. У тебя есть останки, свитки, даже живой образец, но ты избегаешь работы.

– Я ничего не избегаю! – нахмурился Истэка. – Ты хочешь, чтобы я за несколько месяцев научился перекраивать тела живых существ? Это невозможно! На это нужно время!

– Прошло два года, его у тебя было достаточно, но ты занимался не тем, – ответил Ванд. Их взгляды пересеклись, готова была разразиться буря, однако черты Купа неожиданно разгладились. – Ладно. Наше начальство обеспокоено твоим состоянием, к тебе пришлют талантливого лекаря, он уже в пути. Он поможет тебе оправиться от ранения, а после ты покажешь ему гробницы и введешь в курс дела. Возможно, толковый помощник ускорит процесс.

– Мне не нужны помощники, – отрезал колдун.

– Думаю, теперь это уже не тебе решать, – сказал Ванд с потаенной улыбкой. – Если до лета ни один из нелюдей не научиться призывать теней, тебя отстранят.

– Без меня вам никогда не закончить, – лицо Истэки тронула улыбка: эта угроза была нелепа.

– Ты силен, но не всесилен, Демонтин, – ответил Ванд. – Наверху начинают думать, что твои методы не подходят для нашего дела.

С этими словами он вышел из спальни, оставив колдуна размышлять в одиночестве.

Истэка проводил управляющего настороженным взглядом. Тон Купа не предвещал ничего хорошего: похоже, в этот раз он говорил серьезно.

Когда дверь за мужчиной закрылась, колдун помедлил несколько секунд, а затем поднялся с постели, прошел к окну и остановился у подоконника, задумчиво взглянув на распростертые перед крепостью поля.

Когда только прибыл сюда, Истэка был полон энтузиазма, он сутками не переходил к обычному зрению, изучая останки в гробницах, но в конце концов исследования зашли в тупик. Мертвые не желали говорить, правда и вымысел мешались в свитках слишком тесно, и любые эксперименты с живыми нелюдями закончились бы только их смертью. Все, что осталось Демонтину, это заниматься Кенри, развивать его способности и пробовать передать их другим, однако все остальные, кого люди подобные Ванду вытащили из лесов и тюрем, могли целыми днями сидеть в темноте, так ничего и не почувствовав. Кровь древних быстро выветривалась. Истэка не хотел в этом признаваться, но он зашел в тупик: делу было нужно озарение, идея, а это могло дать только время. Или последний охотник на скахтьярнов, который наверняка знает о своих врагах больше, чем их непутевые потомки.

Размышления колдуна прервала Полли, вошедшая в комнату с подносом чая.

– О, смотрю, вы уже встали, господин Истэка, – проговорила она, обеспокоенно глядя на мага. Впервые за все время болезни она застала его на ногах.

– Какой я тебе господин после того, как ты голыми руками залезла в мое сердце? – усмехнулся Демонтин. – Я еще ни одну женщину так близко к себе не подпускал!

Полли сделала вид, что не услышала.

За служанкой внутрь вошли Кенри и Кудо.

– Ванд уезжал куда-то на несколько дней, а потом вернулся больно довольный, – заявил Кудо, усаживаясь за стол Истэки и наливая себе чай в его кружку. Полли укоризненно посмотрела на нелюдя, но тот только мило улыбнулся женщине, сделав вид, что не понял ее взгляда. – О чем вы с ним тут шептались?

– Он собрался выгнать меня, если к лету вы не научитесь призывать теней, – фыркнул Истэка, отстраняясь от окна. Он достал из воздуха две пустые чашки и налил чая себе и Полли.

– Выгнать тебя!? – изумился Кудо. – Если дело не под силу тебе, то никто не сможет. Это же ясно!

– Им, похоже, не ясно, – ответил маг, отпивая из своей чашки. – Кенри, как у тебя успехи с иллюзиями? Ты делал упражнения, которые я тебе объяснял?

– Они были слишком легкие, – отмахнулся ребенок, увлеченно поедая принесенные к чаю сладости.

– Значит, не делал, паршивец, – подвел итог Истэка. Вздохнув, он отпил из своей чашки, на несколько секунд погрузившись в букет изысканных ароматов.

– И что ты будешь делать? – спросил Кудо, внимательно глядя на Истэку, который словно избегал говорить о положении дел.

Леннай был одним из тех, кто сошелся с колдуном, и знал о некоторых тонкостях исследований. Самое главное ему было известно: вмешательство в живое кружево без представления конечных результатов на данном этапе приведет к неминуемой смерти. Демонтин избегал подобных опытов над нелюдями, несмотря на давление Ванда, и это делало ему честь, однако, неизвестно, на что решится колдун, если ему пригрозят отобрать любимую игрушки. Молчание Истэки настораживало Кудо.

– Попробую кое-что новое, – вздохнул тот, скользнув взглядом по Кенри, занятому чаем. Ребенок заметил, что на него смотрят, и ответил магу озорным взглядом. – Тот леннай в тюрьме. С ним хорошо обращаются? Так, как я просил?

– Да, – ответил Кенри. Пока Истэка болел и не мог развлекать его, он лазал в тюрьму по нескольку раз на дню, доводя охотника до белого каления.

– Прекрасно, – кивнул маг. – Кудо, загляни туда, предупреди, что завтра утром я заберу его.

Тем же днем Истэка отправился на пятый ярус подвалов, именно там два с половиной года назад нашли гробницу первой расы. Ярус представлял собой большую очищенную от обломков комнату, однако она была лишь малой частью того, что существовало на этом уровне многие века раньше – остальное все еще покоилось под завалами, дожидаясь своего часа.

С первого взгляда гробницы напоминал одну из лабораторий магических академий, просторное помещение с ровными каменными стенами, парящие повсюду магические светлячки, бесчисленные комоды, шкафы и столы с бумагами и книгами. Здесь было бы уютно, если бы не стойкий могильный запах и не захороненные в стенах останки.

Нескольких мумий, чьи гробы были некогда вмурованы в стены, удалось извлечь, почти не повредив. Это были мужчина и женщина, как Демонтин думал, среднего возраста. Оба скелета, обтянутые сухой серой кожей, покоились на столах, защищенные надежным магическим полем, поддерживающим необходимые для сохранности условия.

Оказавшись в своем кабинете спустя почти месяц отлучки, Истэка первым делом пустил по помещению несколько заклинаний, призванных убрать пыль из мест, где ей быть не полагалось. Пока магия носилась по углам с тихим треском, Демонтин повесил свой пиджак на один и стульев, закатал рукава рубашки и повязал волосы в маленький хвостик.

Достав из воздуха чашку с горячим кофе, маг прошелся с ней вдоль шкафов с бумагами, сосредоточенно пробегая взглядом по корешкам книг и печатям на свитках. В конце концов он выбрал несколько из них и отправил находки на один из пустых столов с помощью левитации. Там же вскоре оказался чистый квадратный лист такого размера, что на нем можно было нарисовать человека в полный рост.

Допив кофе, маг взмахнул руками, и искрящаяся молния пустилась по бумаге, выжигая симметричные концентрические узоры. Один за другим, на белом листе распускались уровни кружева, сцепленные причудливо переплетенными петлями и столбцами. Покончив с основой любой живой души разумного, Истэка углубился в книги и свитки, а затем отправился рассматривать мумии, как делал это уже много раз. Переходя от бумаг к останкам и обратно, колдун изредка добавлял в рисунок кружева новые узлы или стирал старые.

Маг не знал, сколько времени провел за работой, и, когда он услышал спускающиеся сверху шаги, вдруг осознал, что страшно голоден.

– Ты сидел всю ночь! – воскликнул ребенок, ставя перед магом поднос с завтраком. – Придумал что-нибудь великое?

– Нет, просто передал то, что делал уже сотню раз, – вздохнул колдун, принимаясь за еду. Он ел, пользуясь всеми пятью приборами, и для Кенри это каждый раз становилось удивительным представлением.

– Разрешишь мне посмотреть, как ты будешь пытать того леннайя? – спросил мальчик, собравшись с духом.

Демонтин еще ни разу не проводил никаких чудовищных опытов, никого не убил и даже не мучил – кроме Ванда, разумеется. Все вокруг очень боялись колдуна, и, хотя Истэка умел разговаривать страшным множащимся металлическим голосом, Кенри с нетерпением ждал, когда же наконец этот ужасный демон явит свою суть.

– О, разумеется, можешь посмотреть, – кивнул маг, тихо хохотнув. Он утер губы белоснежной салфеткой и продолжил. – Я бы даже хотел попросить тебя быть моим помощником.

– А что я должен буду делать? – поинтересовался Кенри, не веря своей удаче. Наконец-то настоящий злодейский опыт!

– Скоро узнаешь.

После еды Истэка отправился в темницы. Они находились не так далеко от главного здания Крепости и по большей части пустовали. Когда воины Нейвера выгнали отсюда повстанцев из Лиазгана, осталось несколько пленных, но их быстро переправили в другое место. Теперь одного-единственного пленного охраняли четверо воинов и один маг, и когда Демонтин зашел внутрь каменного строения, они как раз резались в карты.

Колдун проскользнул мимо, так и оставшись незамеченным, и подошел к камере, где сидел охотник.

Линги Отко Наири сидел, гордо выпрямив спину. На нем была простая, но чистая человеческая одежда, волосы и кожа тоже были чистыми, даже ногти подпилены. Истэке приятно было отметить, что к его просьбам прислушались: он терпеть не могу вида измученных заключенных. Психологические травмы бывают даже у демонов.

Когда нелюдь увидел улыбающегося колдуна, он встал и сжал руки в кулаки, сверкая фиолетовыми глазами. Подобная героическая поза наверняка должна была повергнуть Демонтина в бездну самобичевания. «Я не боюсь тебя, гнусная нечисть» заявлял этот взгляд, однако Истэка и не собирался пугать пленного. Он выпустил в него парализующее заклинание, отпер решетку висящим на стене ключом, а затем пошел прочь из темницы, увлекая за собой парализованного, но прекрасно все понимающего леннайя с помощью левитации.

В этот раз, когда Истэка проходил мимо охранников, они его заметили. Да невозможно было бы не заметить мага, за которым по воздуху парит тело леннайя, чья длинная белая коса тащится следом!

– Вы свободны, какое-то время я сам за ним послежу, – сказал маг, коротко кивнул изумленным охранникам.

Они проводили его пораженными взглядами, а после, переглянувшись, разошлись по своим делам.

Демонтин вернулся в гробницы и там разместил леннайя на кресле с наручниками – Ванд привез такое специально для опытов над живыми. Надежно сцепив ремнями тело пленного, Истэка расположил кресло так, чтобы Линги отлично видел, где оказался. После колдун снял с него паралич и отошел на несколько шагов назад.

– Я ничего тебе не скажу, – тут же заявил леннай. – Что бы ты со мной ни делал!

– И пытать тебя, надо понимать, бессмысленно? – получив взгляд, полный ненависти, Истэка удовлетворенно кивнул. – Что ж, тогда я продолжу работать. Захочешь есть или по нужде – не стесняйся, говори.

С этими словами колдун уселся за один из столов, повернувшись к леннайю спиной, и сделал вид, что читает книгу. Вскоре в гробницу снова заявился Кенри, ребенок принялся приставать к охотнику с дурацкими детскими вопросами, и тогда началось самое интересное.

– А тебя когда-нибудь до сих пор пытали?

Молчание.

– Тебе страшно? Тебе же могут отрезать все что угодно!

Леннай не реагировал.

– Кенри, зачем ты его пугаешь? – недовольно спросил Истэка. – Он же так никогда не заговорит.

– О, я думал, это и есть наш план, – неловко ответил ребенок.

Кенри отошел от охотника и стал ждать. Но пытки все не начинались, Демонтин выглядел ужасно занятым какой-то умной книжкой, и тогда ребенок решил развлечься тем, что принялся описывать пленному гробницу. Он рассказывал о мумиях, о книгах, о том, зачем в крепости собрались несколько сотен лунных полукровок, и о том, как он сам хочет стать настоящим повелителем теней и помочь Истэке возродить его расу.

Леннай молчал. Он смотрел на девятилетнего мальчика, как на молодое чудовище, которое, несмотря на юность и слабость, стоило убить еще при рождении, и стискивал челюсти от охватывающих его чувств. Он, последний охотник, попал в рассадник нечисти, дремлющий улей, который вот-вот проснется! Если Линги погибнет здесь, его ремесло погибнет вместе с ним, а сотни кровожадных монстров останутся убивать.

В голове леннайя проносилось все, что он знал о повелителях, отчаяние рождало яркие отчетливые образы, которые оживали в лице насмешливого ребенка.

Истэка, чье сознание с самого начала было настроено на мысли нелюдя, считывал каждую мелочь и мгновенно переносил все в записи – книга, которую он якобы читал, была пустым дневником. Теперь его страницы сами собой перелистывались, покрываясь записями и схематичными рисунками.

К моменту, когда леннай не выдержал и попросил Кенри отстать от него, – истощенный мозг больше не мог выносить напряжения, – у Истэки набралось пятьдесят страниц. Треть из того, что там оказалось, подтверждало или опровергало старые догадки, и две трети представляли собой абсолютно новую информацию. Этот день принес больше пользы, чем два года исследований! Истэка был несказанно рад, что не убил сгоряча посмевшего выстрелить в него нелюдя.

– Ты очень помог мне, – заявил маг, подойдя в конце дня к своему пленнику. Колдун выглядел сильно уставшим, но его глаза сияли. – Думаю, когда все закончится, я даже оставлю тебя в живых, Линги Отко Наири!

– Ты не знаешь, что делаешь, маг, – холодно проговорил охотник. – Ты воскрешаешь само зло.

– Само зло, друг мой, сидит на небе и зовет себя богом, а я всего лишь ученый, который пытается вернуть к жизни вырезанных, словно стадо овец, скахтьярнов, – возразил Истэка с мягкой улыбкой. – Пойдем, отведем тебя в камеру, а завтра продолжим.

– А когда ты уже будешь его пытать? – спросил Кенри. Он уже догадывался, что Демонтин вновь схитрил, но все еще надеялся на какое-нибудь будоражащее кровь зрелище.

Закатив глаза, маг щелкнул пальцами и в живот пленного с яркой вспышкой впиталась молния. Тот скорчился от боли и обжег мага ненавидящим взглядом.

На этом пытки закончились. Кенри был разочарован.