Справочник существ община г. Тальска

Глава 17

Собственная кухня еще никогда не казалась ей настолько маленькой и при этом такой уютной — разве что когда бабушка была жива. Впрочем, она безделья не любила и любому, кто собрался «поточить лясы», быстро находила работу.

Теперь бабушки с ними не было и Соня сидела, забравшись на стул с ногами, поджав к себе колени, грела спину о батарею и медленно, осторожно прихлебывала из дымящейся горячей кружки. Из одеяла торчали только голова и руки, отчего она напоминала стог сена — на печке, замотанный точно так же, полусидел Матвей. Его порывались отправить в постель, как пострадавшего, но мальчишка отвоевал себе право присутствовать на собрании взрослых. Взъерошенный, как воробей, с торчащими из-под бинтов клочками роскошного хохолка, неровно обстриженными теткой Томой, бледный до синевы, он больше походил на упыря, чем сидевший рядом с печкой Борис.

Кроме четверых уже упомянутых в комнате присутствовали Мирча Владович — в углу у самого выхода, и Марк Левин — на последнем свободном стуле. Итого шесть человек, занявших все свободные посадочные места. Соня переводила затуманенный взгляд с одного на другого и силилась остаться в реальности, хотя их голоса доходили до нее словно сквозь толщу воды — заботливый, но перепуганный Боря вколол им слоновью дозу успокоительного, они проспали почти сутки, едва продрав глаза к вечеру субботы и теперь тетка Тома пыталась хоть как-то взбодрить главных свидетелей с помощью своих отваров.

Нашел их Миша — точнее, Соня сама подняла крышку погреба, буквально вывалившись ему в ноги. Если бы не он, она вряд ли решилась открыть глаза, слишком уж живы были впечатления. Миша помог вытащить Матвея, он же вызвонил Бориса с отцом — те прибыли быстро и дальнейшую историю она узнала не больше часа назад, проснувшись, словно медведь шатун, от шума на кухне. Выволоклась, сонная, из спальни бабушки, куда ее уложили прямо в грязной одежде, и обнаружила целое собрание. К этому моменту Миша уже успел окопаться в подвалах у Мирчи Владовича, допрашивая Саида, и Соня поняла, что даже не испытывает радости от того, что последний все-таки жив.

— А та тварь? — этот вопрос волновал ее больше. Мотя, проснувшийся раньше, успел рассказать о том, что они видели (или, скорее, не видели), так что никто вопросу не удивился.

— Стая загнала ее в лес, — отозвался Левин устало. — Убить пока не можем, просто не знаем как. Так что держим оборону.

— Они все с моими амулетами, — успокоила ее тетка Тома.

— Да и мои люди тоже там, охоту-то никто не отменял, — с бульканьем хохотнул Мирча. — На немертвых она не бросается, будто не видит. Справимся. Вот Инквизитор нам подсобит…

Собственно его все и ждали. Не верилось, что все закончилось — или вот-вот закончится. И уже завтра она навсегда уедет из Тальска. Теперь, когда они выяснили, наконец, за что убили ее бабушку, за что погибли все остальные, Соня чувствовала себя, словно выжатый лимон и никакой радости от близкой встречи с родителями не испытывала. Она уже поняла, что ее мать была в курсе истинной сущности бабушки и знала — или подозревала, — что ее собственная дочь пошла той же дорогой. Не зря ведь Натие так не нравилось, что Соня осталась в Тальске. Не просто так она пыталась вытащить дочь оттуда всеми правдами и неправдами.

Разговор мало помалу сошел на нет. Никто из них не знал полной истории и теперь все ждали Мишу, чтобы он, наконец, объяснил. Подумалось, что это очень иронично — существа так старались избавиться от Инквизитора, а теперь ждут, чтобы он им помог. Оказались неожиданно бессильными против неизвестного собрата и еще больше — против человека.

Мотя кидал на нее виноватые взгляды. Даже извиниться пытался, но Соня знала, что его вины в том, что случилось, не было, да и сам перевертыш пострадал, едва не погиб. Скорее уж она должна извиняться — из-за нее ведь все и началось, так?

Миша вернулся ближе к полуночи. За окном установилась тихая светлая ночь — полная луна стояла высоко в небе, светясь зеленоватым, как болотная гнилушка. Не лаяли собаки, не гуляли, дурачась, подростки — Тальск словно замер в ожидании, все знали, что эта ночь для Охоты.

Поэтому лязг засова на калитке прозвучал громко — все вздрогнули, Левин дернулся было к дверям, но сразу понял, что это свои и вернулся на стул.

По Мише не сказать было, что он почти сутки провел без сна и отдыха. Он, наверное, ожидал увидеть их вместе, потому что даже не удивился. Только улыбка на лице была слегка преувеличена, похожа на оскал. Соню мороз пробрал от этого сравнения и она подумала, сколько еще будет вот так видеть одно, а вспоминать другое?

— Рад, что вы пришли в себя, — сказал он Моте с Соней, за руку поздоровался с Левиным и отвоевал стул у Бориса, переместившегося на приступку у печи. Тетка Тома засуетилась у плиты, загремела кастрюлями — оказывается, пока Соня спала, она успела наварить борща и дом наполнился запахом еды. Впрочем, аппетита у нее не было. Она с едва скрываемым нетерпением смотрела, как Миша поспешно ест — только теперь и можно было заметить, что он устал и голоден. На лицах остальных застыло похожее выражение, только Мирча смотрел на еду, как на отраву.

Наконец, когда ложка заскребла по дну тарелки, Миша поднял голову и ухмыльнулся:

— Ну и физиономии у вас!

— Да рассказывай уже, ирод! — возмутилась тетка Тома, свиной пятачок задрожал.

— Сначала разберемся с вишапом, — покачал головой Инквизитор. И, заметив их недоумение, добавил: — С духом, тварью, драконом, если хотите. Существом, к которому был привязан Саид.

Левин коротко рассказал о текущем положении дел и Миша слегка расслабился:

— Неплохо, — решил он и повернулся к тетке Томе: — Драгоценная, нужна будет ваша помощь. Достаньте мне сосуд. Любая банка, непрозрачная, с хорошей крышкой — лучше пробкой или замком… Найдется? Я вам сейчас напишу пару слов… Соня, поищи, пожалуйста, ручку и бумагу.

Пока все бегали в поисках искомого, он перешел на чай и на столе появились пирожки с моченой прошлогодней брусникой — еще теплые, стоявшие до поры в печке. Своеобразное мерси спасителю от все той же тетки Томы. Соня положила ручку и листок на стол и Миша, не выпуская пирожка изо рта, принялся писать, попутно невнятно комментируя:

— Ждешь вуны… Напишете на шошуде… Тошько тошно! Ой, — последнее относилось к выпавшему пирожку, начинка из которого тут же расползлась по столу темным пятном. Он собрал ее пальцем, но больше рисковать не стал и от стола даже отошел, передав бумагу ведьме и обращаясь уже к Мирче и Левину: — Ваша задача его измотать. Вишапы существа ночные, солнце для них хуже железа, главное, чтобы оно крови не успело напиться и никого не сожрало. А с рассветом откроете банку — и если все правильно написано, духу будет некуда деваться, кроме как в нее. Ночи нынче короткие, так что должны справиться… Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не было — только Соня добавила пару слов, посоветовав повязки на глаза и беруши. Вместе с Мирчей, Левиным и теткой Томой ушли и Борис с Мотей. Их взяли только под обещание не соваться в гущу событий и оказывать исключительно медицинскую помощь.

И в доме неожиданно остались только она и Миша.

— Почему мне кажется, что ты отправил их отсюда не случайно? — дождавшись, пока хлопнет калитка, Соня перевела взгляд на мужчину. Тот перебрался к батарее (отопление включили исключительно ради Сони, которая все никак не могла согреться), копируя ее позу, только в руках вместо кружки был очередной пирожок. Куда в него столько влезает?

Миша философски пожал плечами:

— Это называется тимбилдинг. Может, научатся нормально разговаривать. Мотя с Борисом ведь как-то подружились.

— И бутылка с рунами действительно поможет?

— Должна, — не слишком уверенно ответил он. — Саид не помнил, что именно было написано на сосуде, но мне прислали данные, так что… В крайнем случае, на солнце вишапа просто испепелит, это тоже выход.

Они помолчали. Соня допивала чай, размышляя, стоит ли расспрашивать подробности. Но история все еще была неполной, а ей хотелось бы оставить ее позади.

— Как ты понял, что мы у Саида? — она решила начать с ближайшего.

Миша поискал что-то глазами, не нашел и, с кряхтением поднявшись, принес из зала набитый бумагами из архива пакет.

— Легко. Здесь, — он выудил оттуда серую папку для бумаг и передал ей. — Копии свидетельства из загса. О том, что некая Нино Ибагури выходит замуж за Геронти Асатиани… Свидетельства о разводе, кстати, нет. Знаешь почему?

Соня подняла на него глаза. Миша внимательно за ней наблюдал.

— Твоя бабушка сбежала, воспользовавшись помощью моего отца. Он в то время находился в ауле — по другому делу. Она доверилась Инквизитору и он вывез ее сначала в Тбилиси, а затем помог перебраться в Ростов. Дальше я уже подробностей не знаю, в отчете по делу об этом не говорится. Картинка сложилась не сразу, на самом деле. Ты оставила на столе бумаги, я их случайно уронил — первой лежала эта папка и чисто из любопытства я ее открыл. Имя оказалось знакомым. Дальше уже целенаправленно перерыл всё и нашел еще одну интересную информацию — о рождении некоего Саида Асатиани. Я еще не понимал всего до конца, но в однофамильцев почему-то не поверил, — Миша усмехнулся и сел обратно, подтащив стул ближе к столу, на котором Соня разбирала бумаги. — Решил поговорить с доктором и у самых ворот столкнулся с Борисом.

— Он пришел по следу Моти, — улыбнулась Соня. — Я попросила Матвея еще раз обнюхать Саида, видела карту в музее… — она рассказала о своих подозрениях, Миша кивал, только в конце недовольно заметив:

— Могла бы и мне рассказать, может, тогда бы все обошлось.

— Я и тебе-то не слишком доверяла, — призналась она, прикрывая глаза и откидывая голову на стену.

— Ну и зря, — проворчал Миша. — Между прочим, Саид мне сразу не понравился. Ну, не важно. Как я понял, Матвей у нас парень ответственный, он чуял, что твой ухажер человек и был абсолютно, кстати, прав, но так же ощущал что-то чуждое — просто он еще молодой щенок, Левин бы сразу понял, что перед ним жертва духа. И решил убедиться еще раз, обнюхав дом. В этом виде его и застали. Ну дальше ты и сама знаешь.

— Не все, — покачала головой Соня. — Почему именно теперь? Столько времени он ходил вокруг да около, а убить меня решил только вчера?

— А тут ты, извини, сама виновата, — хмыкнул Миша. Скрипнул стул, раздались шаги, загремел на плите чайник. — Сама ему рассказала про выставку и бумаги из архива. А он и Марину-то убил, только чтобы правда не всплыла. Я, кстати, нашел у него в доме документы. Там свидетельство о смерти Нино Асатиани девятнадцати лет от роду. И свидетельство о втором браке Геронти Асатиани и Этери Ибагури. Это…

— Сестра моей бабушки, — догадалась Соня. Горечь подкатила к самому горлу и она поспешно отхлебнула еще чаю. На дне оставался не менее горький осадок, поэтому не слишком помогло. — Когда бабушка сбежала, Этери отдали в жены вместо сестры. Саид говорил. Получается, он ее внук? Поверить не могу, — призналась она. И тут же спросила: — Но почему именно он решил… что — отомстить? Дело в мести? Нашел мою бабушку через столько лет…

— Все немного сложнее, — Миша налил в кружки заварки (обычной, из чайника) и залил кипятком. Подумал и положил по две ложки сахара. Соня благодарно кивнула. — Видишь ли, Нино подозревала, что ее будут искать. И мой отец помог ей спрятаться. Двадцать лет она жила в Тальске, вышла замуж, сменила фамилию, родила дочь. Которая, когда подросла, задалась вполне законным вопросом — а где мои бабушка и дедушка? И нашла адрес. Связи с родственниками Нино не поддерживала, но в бумагах имена и адрес были.

— Мама говорила, — перебила Соня, вспоминая. — Она написала, но ответа не получила, и бабушка потом очень сердилась!

— Скорее, боялась, — поправил ее Миша. Пирожки на тарелке все убывали и она цапнула один, просто чтобы держать что-то в руках, и не заметила, как съела. — И не зря. К тому моменту сын Геронти — отец Саида — уже был болен и слаб, а сам Саид слишком мал. Но письмо с обратным адресом сохранилось. И ждало своего часа. Он ведь действительно винил твою бабушку во всех бедах: за то, что мужчины их рода умирали молодыми, не выдержав власти сильного и жадного духа, за то, что сам Саид и вовсе родился без силы, а дух буквально пожирал его изнутри, когда вселялся. Во всем была виновата она.

— И он ее нашел, — тихо добавила Соня. Хорошо, что в руках у нее был пирожок, а не кружка, иначе фарфор лопнул бы к бесу. А так всего лишь начинка на пальцах.

— Нашел, — кивнул Миша. — Выследил, поселился поблизости. Выжидал, вытягивал помалу силы. Пугал.

— Она и правда боялась, — Соня ничего не видела вокруг себя, вспоминая первые дни с приезда в Тальск. — Только не за себя, а за меня. Знала, что я такая же, что вся ее сила достанется мне. Пыталась выгнать. Думала, что справится, — она помолчала, часто и быстро моргая. Было больно от осознания того, что она была настолько слепа. Списывала все на старость, болезни… А бабушка ничего не могла рассказать, потому что старалась ее уберечь.

— Предполагаю, что Саид не знал, что Нино уже передала силу тебе — иначе в ее убийстве и вовсе не было смысла, — продолжал между тем Миша. Он определенно видел ее состояние и старался отвлечь, уведя от болезненных воспоминаний. — А когда понял, в чем дело, попытался и на этом нажиться. Ты почти одного с ним возраста, в полной силе, родись у вас дети — и все стало бы как раньше. Ты, правда, прожила бы после этого недолго, потому что вишап, вселяясь в тело плода, высасывал из женщины все соки до капли, а некоторых и вовсе жрал, уж извини. Такая вот борьба за жизнь.

— А я влюбляться отказалась, — хмыкнула Соня с долей злорадства. — Да еще и ты постоянно рядом крутился… Кстати, — она прищурилась и посмотрела на Мишу: — Конфетку не желаешь? Вкусную. Ты такие пробовал, но забыл.

На лице мужчины появилось огорошенное и сконфуженное выражение.

— Память к тебе не сразу вернулась, ведь так? — она по одному выражению лица поняла, что права. — Ты тогда не притворялся, действительно не помнил.

— Я помнил не все, — признался Миша, смутившись. — Адрес в кармане сильно мне помог, а рядом с тобой память возвращалась гораздо быстрее. Тарам — это дух, рядом с которым все становится правильно. Так, как должно быть. Память не исключение.

— А тетке Томе рассказывал, что заклинания на него не действуют, — беззлобно поддела Соня.

— Не мог же я перед существами признаться, что и теперь не все вспомнил, — проворчал Миша. — Но это не помешало мне завершить работу.

— Значит, все правда закончилось? — осторожно уточнила она с надеждой.

— Насколько это возможно, — пожал плечами он. — Последнего вишапа, это, кстати, горный дух, злобный и сильный, на дракона похож, только размером с волка, я заберу в Службу. Там разберемся, куда его пристроить. Саида заберет Илья. Парень во всем признался, как минимум убийство Марины будет на нем, сядет лет на пятнадцать. Мне только сегодня прислали информацию по твоей бабушке — отец действительно вел дело, спас ее, но больше они не общались и она, когда поняла кто ее преследует, поэтому написала именно ему. Но дух тарам уже перешел к тебе и сделать с этим ты ничего не сможешь. Впрочем, всем вокруг от этого только лучше.

— Я хотела вернуться к родителям, — не слишком довольная последним фактом, откликнулась Соня. Голос ее дрогнул.

— Хочешь совет? — Миша встал, подошел к окну, за которым начинал заниматься рассвет. Темнота таяла, тьма рассеивалась, сменяясь серым утром. Небо начинало светлеть. — Поживи здесь. Привыкни. Изучи себя. А потом уезжай, куда захочешь. Твоя бабушка не просто так приехала именно в Тальск. Что-то здесь есть, в городе или земле. Ты видела, сколько существ в общине? У меня волосы дыбом встали — перевертыши, ведьмы, русалки, упыри, медоеды… Да я о половине и не слышал никогда.

— И что ты собираешься с ними делать? — не то чтобы она всерьез беспокоилась за судьбу Мирчи, но остальных было жаль. Не зря они так боялись приезда Инквизитора.

— Понятия не имею, — признался Миша и покосился на нее. — Но бросать все на самотек нельзя, половина из них должна находиться в Белоярском заповеднике, а не жить среди людей. Впрочем, пока что все умудрялись уживаться, пусть и по-своему. А если начать репрессии направо и налево, то можно только спровоцировать их на агрессию.

Он говорил скорее для себя, чем для нее и стало понятно, что для такого, как Миша, это действительно проблема.

— Ты, кстати, могла бы помочь, — заметил он. С улицы послышался звук мотора, зашуршали по гравию колеса машины.

Соня подскочила, бросившись на улицу, Миша следом. Они вышли на крыльцо, едва не убившись в сенях — дыру в полу прикрыли досками, но на этом дело встало.

— Твоя бабушка была чем-то вроде буфера между существами, — продолжил Миша тихо, пока с улицы слышалось хлопанье дверей и голоса. Вроде бы бодрые, так что можно было надеяться, что все остались целы. — Ты сама видела, она и мази для русалок делала, и успокоительное для перевертышей… Может быть, благодаря ей они и уживались.

— Но я не умею ни мази ни успокоительные! — возмутилась Соня, понимая, что ее категорически отказываются слушать не в первый уже раз.

— Научишься, — блаженно улыбаясь, Миша шагнул с крыльца, успев добавить: — Я помогу. Останусь тут, пока все не успокоится…

Калитка распахнулась, являя перед ними ноги брыкающегося Бориса, висевшего кульком на плече у Левина, следом заскочил Мотя, прыгая вокруг отца, как щенок около пса со сладкой косточкой:

— А я говорил, под ноги смотри! И жрать все-таки надо вовремя, чего на людей-то бросаться! Это же могли быть действительно люди!

Миша выразительно посмотрел на нее, дескать, «Что я говорил?», и направился к честной компании. Соня засеменила следом, вспоминая, есть ли у нее какое-нибудь средство от нервных вампир… упырей, простите.