Сорок апрельских дней

День 37. "Выбор"

Эйприл проснулась от крика.

— Облако!

Кир пустыми глазами смотрел в небеса. Зрачки, как в прошлый раз, были расширены и не сужались.

— Кир?

Эйприл прижалась своими губами к его, но не почувствовала дыхания. Отпрянула назад, и, не осознавая, что делает, расправила Крылья.

Две чёрных тени взметнулись вверх, опали мальчишке на грудь, и Тьма проникла вовнутрь. Кир вздрогнул, изогнулся дугой, а потом закричал. Эйприл, содрогнувшись от ужаса, достала Крылья из тела и подняла к потолку.

— Что... Это что? — перепуганный мальчишка смотрел на трепещущие огромные тени.

— Мои Крылья. Помнишь стихи: «И чёрных два Крыла несут меня сквозь Тьму...» — Это про них! — она улыбнулась. — Не бойся, они вовсе не страшные. Они тебе помогли! — и Эйприл прижалась к мальчишке щекой.

— Теперь он в тебе? Дракон?

— Не совсем... Я и есть дракон.

«6:00»

Кир скинул девчонку с себя, вскочил с кровати и побежал.

Только смерть, только Эйприл, только хлопанье чёрных Крыльев...

Мир распадался на части... Кир мчался по осколкам крыши, по развалинам мира и по обломкам себя...

Но от смерти не скрыться. От мира не спрятаться, и не выйдет сбежать от себя самого.

Кир лежал на спине, на диване, а сверху сидела Эйприл.

Разве отыщешь счастье, просиживая дни на пустой планете? Твоё счастье — счастье других.

Они болтали ногами над бездной. На арке — там, где когда-то встретились, где впервые поцеловались.

— Эта надпись... Про то, что мир мёртв, и про одиночество...

Девушка повела плечами.

— Но ведь так было всегда, с начала времён...

— А ты? Как же ты?

— Я лишь отражение. Как и мальчишка рядом со мной.

— Думаю, тебе не шестнадцать. Ты уже взрослая.

Эйприл вскинула брови:

— Разве мне было шестнадцать?

Кир промолчал.

— Паучка в сети больше нет. — Эйприл нахмурилась. — Её скоро съедят?

Кир обнял девчонку за плечи.

— Что ты! Может, это вообще не она! Я его видел, он прячется от дождей.

— Видел? Ты не обманываешь?

— Конечно же нет!

— Хорошо бы... Но кажется, паучок — это всё же она... Девчонка...

Эйприл знала: во тьме не окажешься ни на секунду, её попросту нет. Есть только Тьма — совершенно другое. Есть только бесконечная многоликая жизнь.

И всё-таки, было немножечко страшно. Ведь смерть — это смерть.

Её миссия провалилась — иначе и быть не могло.

Её миссия удалась — а разве могло получиться иначе?

Она ощущала себя пустотой — пустотой в бесконечно живом океане. Деревья, цветы, облака были теперь только символами. Беседовать в таком состоянии было так сложно... Но Эйприл говорила, ведь знала: иначе нельзя.

— Знаешь какая с людьми проблема? Они думают, что существуют! — перехватив настороженный взгляд Кирилла, она поспешно поправилась: — Существуют, как автономные сущности. Разве можно изменить что-то в судьбе, если менять просто-напросто некому? Понимаешь?

Эх! Как же растолковать это Кириллу? Он ведь считает, что все его действия идут от него самого. Не видит того, что видит она: как мир раскрывается, разворачивается, плетёт тонкую паутину обстоятельств, чтобы заставить тебя совершить тот или иной поступок.

Тонкую, а не вырваться, не порвать!

В этом нет никакого насилия, ведь о твоём существовании мир не подозревает. Для него есть только цельность, которая — Кир, Эйприл, и все остальные. Он реализует себя единственным, наилучшим способом.

Как объяснить Кириллу, что он выдумал себя самого?

Верный ответ — никак. Кому же захочется быть хоть и не до конца прочитанной, но уже написанной книгой.

— Апрель подходит к концу. Мне пора... Или нет... Смотря, что ты выберешь.

— Апрель? — Кир изумлённо взглянул на зимние снежные тучи.

— Апрель, — ничуть не смутилась девчонка. — Так что, решай: кто из двоих будет жить.

— Я?

— Ну а, кто же ещё?

— Потому, что такие Правила?

— Именно так! Мы не в силах нарушить баланс. Не прикидывайся, что это не знал!

— Но ведь смерть — это смерть! Всё по-настоящему?

— Да. И мне нечего больше сказать...

— Смерть...

— Не нужно бояться.

Кир вовсе и не боялся. Просто холод потёк по рукам и ногам, и затем — тело как будто исчезло.

— Я ведь не настоящая, я только твоё отражение. Сознание у нас одно на двоих.

— Я считал, у тебя оно общее с Маяком.

— И с тобой... Я ведь уже объясняла... Но, этого мало... Можешь дать мне часть себя, сделать цельной. Тогда я останусь с тобой до конца... Или наоборот — забрать жизнь у меня, расплатившись ей за спасение...

— Что же за часть?

— Самую для тебя дорогую — личность...

— Личность? — ужаснулся мальчишка. — Но без неё...

— Кир, поверь... Можно и без неё... Только это не обязательно. Мы её просто разделим, одну на двоих. Ты сам об этом мечтал, когда-то очень давно.

— Я?

— Да. Но забыл. Всё оказалось сложней, чем ты думал.

— Ты говоришь: «останусь с тобой до конца». Но когда он случится?

— Я много раз говорила, что времени нет. Значит, в будущее не заглянуть. Но Кирилл... Ты рассказывал про паука, значит всё понимаешь. Двое должны исчезнуть, чтобы дать жизнь человечеству.

— Я это тоже хотел?

— Не особо... — в этот раз Эйприл не стала врать.

— Выбор прост: принести жертву или ей стать... — Кир уставился в океан. Он очень хотел, чтобы девушка его как-то поправила. Но Эйприл молчала...

— Ты говорила, для жизни одного, непременно нужен второй!

— Обманывала. Ведь я непрерывно вру... — Эйприл вздохнула, острые плечики поднялись и опали. — Ничего не в силах поделать...

— И что же я должен...

— Написать на стене: «нет» или «да». Напишешь: «да» — я умру.

— Умрёшь? Тебя что, на куски разорвёт?

Эйприл взглянула на мальчишку так, будто впервые увидела, и грустно сказала:

— Для тебя это имеет значение?

Долго молчала, глядя в безбрежную даль, а после — отклеила наушники и протянула Кириллу:

— Возьми.

Кир понял, что она догадалась, и больше не мог посмотреть ей в глаза.

В Логово Кир не пошёл. Невозможно было лежать рядом с мёртвой девчонкой.

Он спустился к чёрной воде и просидел на камнях до утра.

— Эйприл, почему ты меня ненавидишь?

— Ненавижу? Ни капельки! Хоть ты меня и убил.

«Не могла сказать раньше! Не оставила времени на размышления!»

Впрочем, как он давно убедился, у девчонки были свои отношения со временем.

Разумеется, Кир понимал: будь у него даже вечность — ничего бы это не изменило.

— Зачем ты убил меня, трус?

Она знала всё наперёд.

Не сначала. Но в какой-то момент — поняла.

Он думал, что Эйприл не отвечает взаимностью на любовь, а оказалось — он не имел о любви ни малейшего представления. Ничего о ней и не знал.

— Ничегошеньки...

Снежинки крутились в воздухе, падали на ладошку и умирали.

Нет, это не смерть — они превращались в капли.

Эйприл, подняв глаза, ещё раз взглянула на алые буквы.

Она сама пожелала.

Стать конопатой девчонкой с обгоревшими под солнцем ушами. Дышать терпким воздухом и трястись от ветра, пробирающего до костей.

Ощущать.

Помочь жукам, никогда не существовавшим, и перепуганному мальчишке. Ведь страдали они взаправду.

А любить не хотела. Зачем, если любовью она и была?

Теперь пожелал Кирилл. И всё, что осталось ей — перестать придумывать Эйприл.

Что ж, пора...

Она развернулась. Пошла — неторопливо, неслышно, как призрак.

К центру Станции. К Излучателю.

Шмыгнув носом, она влезла на прислонённый к чёрному кубу тяжёлый серебристый велосипед и покатила сквозь снег...

Когда ноги перестали доставать до педалей, остановилась.

Опустила седло. Сняла и повесила на ветку чужую огромную куртку. Поехала дальше — медленно, после — быстрей и быстрей. По бетонной дорожке, усыпанной жёлтыми листьями, через жаркую летнюю степь, по мосту, громыхавшему будто драконья спина — в ту весну, где у лунного озера её ждал любимый.

Кирилл.