Сорок апрельских дней

День 7. "В реальности всё не так, как на самом деле"

«5:21»

«Этот город. Белый, стерильный. Кажется, я его уже видел... Впрочем, все города одинаковые — белые и стерильные. Видел один — видел все... А вот чип, неужели он действует именно так?»

В это невозможно поверить!

«Что тогда получается? Отец — создатель тоталитарного общества?»

Кир вглядывался в чёрные небеса, в бликах от купола, но без облаков.

«Может, всё не так уж и плохо: разве был в истории человечества век поголовного счастья?»

«Поголовного... В „поголовном“, как раз и зарыта собака!»

Он вздрогнул.

«Зарыта!»

— Когда мы пойдём? — донеслось с дивана.

— Куда?

— Знаешь, куда. В отчий дом, раскапывать правду. Нужно вернуться в начало.

«Да что она, мысли читает? От „знающей всё“ гостьи из пустоты, можно ждать и такого! От воображаемого друга, тем более, ведь он — это я».

— Не могу. Слишком страшно.

— Не знать правду намного страшней! Правду о том, кто ты есть.

— Дай мне хотя бы ещё один день!

— Вот уж не знала, что ты любитель откладывать дела на потом! А хотел стать учёным! Разве учёный не отдал бы всё ради истины?

— Хотел? Я и сейчас хочу!

— Хотел! — поправила Эйприл, а Облако подтвердил: — Мяу!

Не сговариваясь, встречать рассвет они не пошли. Не было настроения. Долго валялись, а после, Эйприл «приготовила» завтрак.

Снова дурацкий салат! Да ещё не порезан! Огромные лопухи упирались, не желая лезть в рот. Кир весь перемазался в масле.

— Кушай! Полезно! — Эйприл положила листик котёнку на голову, будто зелёную шапку. Облако немедленно скинул одежду на пол — котам, даже очень учёным, плевать на дресс-код.

— А для тебя?

— Для меня полезно, когда меня любят! — заявила девчонка. — Без любви я исчезну, опять растворюсь в пустоте!

— Это какая-то шутка?

— Может быть... А может, со всеми так.

Когда был допит «тоже очень полезный», по заверениям девчонки, овощной сок, она заявила:

— Знаешь, нет лёгких путей. Просто нет. Лифт не поднимет тебя на крышу, не хватит энергии. Застрянешь в обесточенной тёмной коробке — не жалуйся, что на грязной лестничной клетке было всё-таки больше свободы. Если страшит долгий подъём по лестнице, может тебе и не нужен ветер, солнце и облака?

— Завтра...

— Хорошо, получай свой день! Но учти: лишь один, и в качестве штрафа, сегодня ты будешь меня развлекать!

— Вот ещё! Размечталась! Я только и делаю, что исполняю твои причуды! А ведь тогда, в самый первый день, я бежал за тобой не для этого. А чтобы узнать...

— Узнать? Что?

— Как, что? У тебя есть доступ к памяти Маяка, где есть всё, а ты несёшь чепуху! Думаешь, я не вижу, что ты специально морочишь мне голову! — Кир хлопнул ладонью по столу, чтобы продемонстрировать серьёзность намерений. — Вот что: если ты мне действительно друг, то колись!

Эйприл расхохоталась.

— Кир! Ты только что плакался, как тебе страшно. А теперь угрожаешь?

Мальчишка смутился, но тут же взял себя в руки.

— Я серьёзно! Будешь молчать, я тебе больше не друг!

— Ну, хорошо. Что же тебе рассказать? Спрашивай!

— Кто я? — Кирилл смотрел не на Эйприл, а разглядывал ложку, будто вдруг она стала самым важным предметом.

— Спрашивать: «Кто я такой?», у других бесполезно — они просто не знают, и видят своё. Ты должен понять это сам.

— Опять говоришь загадками!

— Я изо всех сил помогаю. А ты не желаешь действовать, не хочешь копать!

Ложка упала на пол.

— Кир, давай отсюда уйдём. На парапет.

На крыше действительно было легче. Солнце уже показалось из-за гор, от оголовков вентиляционных шахт вытянулись длинные тени.

Кир и Эйприл уселись на парапет. Белоснежная Станция была розовой в рассветных лучах, за исключением «паруса» и многогранников.

— Зачем тебе знания? По-твоему, лучше жить в мире, лишённом загадок?

— В научном подходе есть своя красота.

— Нет. Лишь сухой анализ... Любые знания — всегда модель. А истина — не модель, а реальность. Никакие знания, учения, люди, не приведут тебя к ней. Дойти до неё можно только самостоятельно.

— Я и пытаюсь.

— Ты только думаешь! Мышление тебе не поможет! Не убегай из настоящего мира в модель!

— Ты о чём?

— Обозначив одно понятие через второе и применив второе для описания первого, ничего не узнать! Смотри... Можно, перейдя на следующий уровень абстракции, обозначить выдуманное понятие «скорости» символом, и, использовав другие символы, назначенные выдуманным понятиям «расстояния» и «времени», связать всё в формулу, получив в итоге работающую модель. Но, несмотря на обилие чётких определений и строгих формул, в конечном счёте, мы ни на шаг ни приблизимся к пониманию того, что же такое пространство, движение и время.

Кир насупился.

— Это Маяк со мной говорит?

— Нет.

— Ха! Маяк врёт!

— Я просто хочу помочь...

— Ой-ой-ой! — Кир помотал головой, будто сбрасывая с ушей лапшу. — Хорош заливать, ведь ты обещала!

— Ладно... Спрашивай.

— Раз ты уже с ним на связи... Скажи, что такое Маяк?

— Ты знаешь.

— Я не знаю, как он работает, как перемещает корабли через тысячи светолет. Не знаю, что это такое — Кир указал подбородком куда-то вперёд, имея ввиду все сооружения Станции.

Но Эйприл поняла жест по-своему.

— Это? — она ткнула пальцем в нагромождение радиаторов и труб внизу. — Теплообменники! Система пассивного отвода тепла!

«Наконец, хоть какая-то ценная информация!»

— Они ведь холодные!

— Система — аварийная, включается при отказе активного охлаждения.

— А что внутри здания? Для чего сам Преобразователь?

— Понятия не имею. И мне наплевать.

Что ж, надо привыкать. К вранью или к тому, что её картина мира напоминает несобранный паззл. Одни кусочки на месте, а других нет. Даже самых необходимых. Зато ненужных, похоже, полно!

— И почему это, вдруг, тебе наплевать?

— Разве не ясно? Смотри... Вот в детстве, заходил ты домой с жаркой улицы, и сразу — что?

— Что? — оторопело повторил Кирилл.

— Сразу воду пить! Какая она была замечательная! Чистая, прохладная! А потом ты узнал формулу воды, узнал, что не такая она уж и чистая — сплошные примеси, да бактерии. И что? — Эйприл заглянула Кириллу в глаза.

— Что? — Кир не придумал ничего лучше, как вновь повторить за девчонкой.

— Легче стало? Вода от твоего знания не изменилась! Она всё та же, чистая и прохладная, готовая дарить наслаждение. Изменился ты сам, и смотришь теперь на неё с подозрением!

— Какие бактерии? Осмос!

— Не цепляйся к словам!

— И ты никогда не бегала по жаре! Тебе нет и недели! Доживи сначала до лета!

— Не цепляйся! Не буду рассказывать! Так и останешься дурачком!

Девочка замолчала, обидевшись. Лишь шорох «паруса» нарушал утреннюю тишину. Но Эйприл не умела дуться дни напролёт, и продолжила:

— Чего ты желаешь добиться, пытаясь раздать всем вещам имена? Беседовать о них тебе не с кем... Вот узнал ты, что арка — «отражатель». Стало лучше, комфортнее, безопаснее или возникло больше вопросов? Разве не лучше жить в мире, свободном от классификаций?

— Свобода от знаний? Ну нет!

— Это не настоящие знания... И, — девочка хмыкнула, — к чему эти жалкие попытки понять принцип работы Станции? Знаешь, в определённый момент изучение мира теряет смысл — когда вдруг понимаешь, что главное упустил ещё в самом начале. Ответь: кто ты и где находишься? Пока не узнаешь, ничто для тебя не изменится!

«Так арка — отражатель? Отражатель чего? Так... Куб — излучает, они — отражают. Что излучает? Что отражают? Стоп! Эйприл права, ещё больше вопросов!»

— Кир, ты чересчур много думаешь! Вы, умные, думаете постоянно, дураки — не думают никогда. Секрет в том, чтобы думать вовремя!

Эйприл болтала ногами над пропастью. Задники кроссовок стучали по стенке.

— Не забивай себе голову! Наоборот, забудь! Всё забудь! Процесс «познания» — бесконечная смена иллюзий. Не сворачивай на эту кривую дорожку... Твой обезьяний мозг не укажет путь к счастью. Он предназначен для выживания, а не поиска смыслов.

— И как же они летают...

— Кто?

— Корабли. Такая скорость! Даже, если двигаться в гиперпространстве...

Эйприл вздохнула.

— Ты меня даже не слышишь!

— Что? — встрепенулся Кирилл.

— Ладно! Раз тебе это так интересно... — повернувшись к мальчишке, Эйприл закинула ноги на парапет. — Нет никакого гиперпространства! Никто никуда не летает! В исходной точке Гипермаяк уничтожает корабль, в точке назначения собирает другой.

— А пассажиры?

— Вместе с людьми.

Кир отшатнулся. Эйприл схватила его за рубашку.

— Дурак? Упадёшь! Станция не соберёт! — она поднялась. — Пошли на ту сторону, там интереснее. Солнце и горы!

На полпути она передумала и взобралась на оголовок вентшахты.

— Давай лучше сюда. Отсюда не свалишься.

— А почему меня Станция не соберёт?

— Ты же не проходил нейросканирование!

— Думаешь, я поверю, что для этого ей нужна какая-то человеческая аппаратура?

Эйприл пожала плечами.

— Не хочешь, не верь...

— Так люди умирают каждый раз, садясь в пассажирское кресло? А мама? Отец? Выходит, родители — не настоящие? Все люди не настоящие? — Кир едва шевелил губами от ужаса.

— Чего испугался? — презрительно заявила Эйприл. — Человек умирает ежесекундно, вместе со всем миром. Раз — и все! — она хлопнула по коленке ладошкой. — В следующий миг — другой человек. И мир тоже другой, — девочка добавила доверительно: — Только говорить так неправильно, ведь никакого времени нет...

— Это совсем не то!

— Почему?

— Та же нейронная сеть в голове! Та же личность!

— Ошибаешься. Мозг изменчив, личность не постоянна. Именно поэтому после первичного сканирования Маяк отслеживает изменения, используя ГСН... Думаешь, ты действительно существуешь? — Эйприл сама удивилась этим словам, а Кир вздрогнул — слишком уж точно они выражали его сомнения. — Ты зеркало, Кир. Мозг, который и есть «ты», создаёт в ответ на внешние воздействия новые связи, строит модель реальности внутри головы. Ты лишь отражаешь окружающий мир... Зеркало!

Девочка говорила уверенно, но легче не становилось. Наоборот, с каждым словом, было всё хуже.

— И никто не знает, что происходит? А отец? Он спец по гиперпространству!

— Которое сам и придумал! — её глаза превратились в узкие щёлки. — Если у него было всё под контролем, почему он лишился жены? Зачем тут поселился? Зачем наволок аппаратуры для взлома Станции, а после — разбил?

— Маяки — обычная техника, пусть и сложная. А в технике могут быть сбои.

— Обычная техника? — Эйприл расхохоталась. — Кир, есть лишь один Маяк. На всех планетах — только один.

— Его создали люди! Люди построили! И строят сейчас, ведь в недавно открытых мирах Станции сами не появляются. Рабочие возводят реакторы, заливают бетон. Только потом, после запуска, Станция самостоятельно трансформируется, превращаясь вот в это, — он повёл рукой.

—Создали? Изобрели? Не смеши! Люди создали техзадание для нейросети — она Маяк и разработала. И не рабочие строят Станции, а техника — по программам, которые написали компьютеры.

— Хочешь сказать, люди не понимают, что делают? Ничего не знают о мире, в котором живут?

— Люди? Да они только позавчера с пальмы спустились!

— Позавчера? Может, вчера?

Эйприл задумалась и твёрдо сказала:

— Позавчера! Так что, не понимают. Инженеры догадываются. Но, с ВДК особо не поболтаешь. Маяк не позволит, на карте судьба человечества. Думаешь, людям понравится путешествовать к звёздам сквозь смерть?

Кир отрицательно покачал головой. Сам он теперь ни за что бы не сел в звездолёт Маяка. Впрочем, ему это и не грозило.

— То-то! — Эйприл вздохнула. — Люди хотят результат. Обезьяну волнуют бананы, а вовсе не палка, которой она их сбивает. И не важно, что палка — звездолёт, а грозди бананов сияют в ночных небесах. Рассудок, частенько принимаемый человеком за разум, нового не создаст.

— Люди не насекомые! Их поведение определяет не инстинкт, а культура.

— А культуру определяет инстинкт! Желания создаёт не рассудок. Он нужен только затем, чтобы их выполнять. Это его единственная функция.

— Человек сам определяет своё поведение!

— Жуку тоже так кажется. Он ведь не может стать человеком и глянуть со стороны.

— Откуда ты знаешь, что им там кажется?

— Поверь, по жукам я спец!

Мальчишке стало не по себе. Слишком жёстким был переход от жизни среди отважных покорителей космоса к жалкому существованию в стаде приматов, слепо повинующихся атавистическим, давно утратившим былое значение инстинктам. Он чувствовал, что Эйприл забрала у него что-то значимое и огромное, куда большее, чем его жизнь.

— Не всегда же так было! Именно люди создали компьютеры и нейросети!

— Думаешь? А я вот считаю, так было всегда. Люди издревле пользовалось устройствами, не зная физических основ их работы, — Эйприл кивнула на далёкие руины. — Как думаешь, отчего птичьи гнёзда считают частью природы, а человеческие города — нет?

На Кирилла вдруг накатило странное чувство, что это всё уже было. Ветер, девчонка и этот дурацкий вопрос.

Дежавю...

— Разве загадка только Маяк? А простой звездолёт, с движком искривления? Всё, что тебя окружает, изобрели нейросети, а построили автоматические заводы. Даже лучшие учёные не смогут понять, как работает современная кофеварка! Что говорить про мультикоптер!

— Законы аэродинамики вовсе не тайна.

— Тайна — двигатель и бортовая аппаратура, — Эйприл подтянула сползшие «звериные» гольфы. — Кир, ведь Маяк — не только сеть Станций. Он всюду! В нейрокомпьютерах, мощных и слабых. В ИИ квартир, телефонов, автомобилей, поездов, звездолётов. В камерах и сенсорах ГСН. В ноутбуках, голопроекторах, электрочайниках. В пешеходных переходах и уличных фонарях. Любое устройство, любой предмет, подключены в Сеть... А главное, он в людях, в которых стоят нейрочипы.

Это Кир знал и без Эйприл. Он размышлял о другом.

— Слушай, а грузы... Получается, люди добывают руду, грузят в корабль, и Маяк её уничтожает? А потом создаёт новую? Что за глупость! Зачем это всё, если можно «из воздуха» получить то, что нужно?

— Дурак? А чем будут заняты люди? Они не умеют просто сидеть, им нужна цель!

— А для чего ему люди?

— Кир... Нельзя мерить всё только пользой. Моя любовь к Облаку не ослабевает оттого, что он не поддерживает беседу и царапает мебель.

— Причём здесь котёнок! Опять ты мне врёшь! Нет никакого смысла с тобой разговаривать!

— Какой ещё смысл? Я просто тебя развлекаю!

Кир встал, и пошёл назад, в Логово.

«Кто ещё кого развлекает! Нашла дурака! Плевать, Станция большая, есть где затеряться на день».

Он хотел прихватить банку консервов, но подумал: «Глупо с ними таскаться. Если Эйприл умеет из воздуха приготовить обед, получится и у меня. Ничем я не хуже!»

За целый день они с девочкой так и не встретились. Вечером молча поужинали — Кир уплетал за обе щеки, он так и не пообедал, и отправились спать.

Уже лёжа в кровати, Эйприл сказала:

— Люди делятся на две очень неравные части: осознающих свою глупость дураков и идиотов неисправимых. Решай!

Кир отвернулся к прозрачной стене и уставился в черноту.

Тьма не заставила себя долго ждать.