Сорок апрельских дней

Ночь. "Фиест: Дзета"

Змей улыбается.

Он любит летать, игриво кувыркаясь среди облаков. Облаков, на которые я смотрел всё детство, но не мог дотянуться.

Теперь, когда я — Дракон, им не сбежать. Взмах крыльев — и Змей среди них. Среди облаков-девчонок, что водят вокруг хороводы...

Новый расширенный пакет информации от нейросети глайдера разрушает идиллию. За секунду я осознаю все изменения в обстановке: появление нового корабля — авианосца повстанцев, его тип, скорость и предполагаемые цели атаки.

Вот он — висит практически надо мной. А вокруг «глайдера-меня» — у нас с ним сейчас одно сознание на двоих, возникают червоточины.

Над вероятностными пушками загораются облачка плазмы.

И как же меня угораздило оказаться в гуще единственного на всей планете боя? Удивительное невезение или судьба?

Выполняю манёвр ухода. На законцовках крыльев тают вихревые жгуты...

Полыхает комплекс управления стрельбой. Но это уже не имеет значения. Очевидно, что у атакующих нет ни единого шанса.

А ведь, не свали я из армии — мог бы сидеть сейчас в одном из этих бомбардировщиков! Мог подохнуть здесь, в этой дыре!

Пожалуй, не стоит мне жаловаться на невезенье. Шагая по минному полю под названием жизнь и двигаясь прямиком к очередной катастрофе, в последний момент я всегда менял направление, точно ведомый чьей-то рукой.

Может, это — компенсация от проклятого мира?

Нет. В добренькую Вселенную мне не поверить...

Ага, вот и он, один из героев войны. Катапультировался и спускается на аварийном жилете.

Слегка изменив курс, прохожу над его головой.

«Я-глайдер». Никакого разделения. Я и орудие, и убийца.

Лёгкое изменение тональности в пении мотора — и всё. Нейросеть проецирует в мозг изображение с хвостовых камер: я вижу, как падает перемолотый полями глайдера фарш.

Чепуха!

Совершенно не то, что вонзать нож в живот, глядя при этом в глаза!

Впрочем, я ничего и не ждал. Убитый пилот не похож на девчонку. Я раздавил его лишь оттого, что так было нужно. Увидев парящее в воздухе тело, я просто не мог лететь прежним курсом — это бы так не вязалось с желанием Вселенной, что небеса бы немедленно раскололись, усыпав обломками землю.

Но, Вселенную не поломать, скорее она сломает тебя. Ты всегда будешь тем, кто ты есть. Всегда будешь делать то, что тебе предначертано.

Разве я убиваю девчонок для удовольствия?

Нет! Перед ними я преклоняюсь, обожаю, люблю!

Разве я не мечтал бы остаться с Катей?

И если бы, в тот судьбоносный день, небо над Диэлли не сияло пронзительной голубизной, если бы облака были не столь белоснежными, а ветер — потише пел волшебные песни, гуляя среди развалин... Если бы она, с придыханием и грустью, не сказала бы: «б**ть» — так, что в памяти вновь расцвели купола парашютов — в дешёвеньких бомбах, созданных для истребления девчонок, не используют гравитаторы...

Если бы Катины ногти были покрыты гламурным перламутровым лаком или облезлым красным, как у каких-нибудь шлюх. Если бы они не были ногтями девчонки-подростка, с чёрной полоской земли и парящими над ней белыми облачками от нехватки в пище белка...

Если бы ногти не отразили реальность: линию горизонта и небосвод: больше у девочки ничего не осталось — я всё забрал, сбросив бомбы. Пять Катиных жизней на каждой руке...

Если бы тогда не пришло запоздалое понимание... И уверенность — на эти машущие уходящему детству ладошки, на десять зеркальных миров, должна вылиться тёплая кровь.

Ведь жизнь — это смерть.

Корабль стреляет из вероятностной пушки по куполам на полигоне, и купола исчезают.

Похоже, не только я — баловень судьбы. Если бы Гадесу не нужны были деньги на идиотскую войну со временем, с Маяком, с прогрессом, если бы он не ждал меня сейчас на военном космодроме, подготавливая корабль к погрузке концентрата лика — он был бы мёртв. Ну, или в параллельной Вселенной — кто знает, куда отправляет людей выстрел вероятностной пушки...

Так... Это ещё что такое?!

Озеро и гидроузел, насосная в окружении тополей. Дорога делит степь на две части: дикую пёструю и оранжевую — приручённую человеком.

«Увеличить!»

«Увеличить!»

Стайка ребятишек возле насосной. Дурацкий серебристый велосипед Облака и, судя по одежде, она сама — раскинула в стороны руки.

Жива? Не понять...

Рядом с ней лежит местный придурок Барсук в окружении чёрных обломков.

И кучка подростков таращится в небо.

А на дороге, поодаль... Кирилл!

Единственный мальчишка в мире, вызывающий у меня симпатию. Все остальные: мальчики, мужчины и старики — возбуждают лишь омерзение.

Просто прекрасно! Что делать? Приземлятся? Спасать пацана?

В груз вложены все мои деньги. Но, Кир — важнее всего.

«Я-глайдер» меняю курс.

Что за странная у Гадеса привычка: ограждать паренька от всего на свете! Я бы давно ему всё рассказал. Ну поплакал бы он, да смирился. Уж с крыши бы точно прыгать не стал! Зато, постепенно превратился бы в мужика. В этом деле поможет лишь правда — правда жизни.

При таких обстоятельствах, нет ничего странного в том, что Кир влез в историю.

Надо было с ним раньше поговорить. Послать Мэйби в режиме транслятора — таким девушкам парни верят без рассуждений. Оттрахала бы его и промыла мозги, вмиг бы забыл этот свой романтический бред!

Траву, небеса, облака...

Слишком уж много такого добра в его жизни, и совсем мало правды.

Что тут сказать, даже его девчонка зовёт себя Облаком! С которой он «дружит», вместо того чтобы трахнуть, да позабыть через час — как делают обычные пацаны его возраста, видящие в девчонках лишь примитивных животных, рождённых для ублажения их воспалившейся плоти.

Нет, Кирилл — пацан необычный.

С одной стороны, именно за это я его и люблю.

С другой — известно, к чему эта необычность приводит. Я ведь и сам, точно так же, как он, убежав от папаши и одноклассников, дни напролёт валялся в траве, рядом с сестрёнкой, и таращился на облака.

Только она, лишь она одна меня понимала.

Лайя.

Несколько вероятностных пушек разряжаются одновременно.

Ого! Видно, системы управления серьёзно повреждены. Значит, я ошибался — исход боя пока неизвестен.

Поднимаю глаза, и становится ясно — известен, ведь корабля в небесах уже нет. Вместо него, переливаясь, колышется какая-то хрень.

В детстве, читая о новом научном проекте, я впадал в ужас — мне казалось, что эти безумства плохо закончатся. С возрастом пришло понимание: к моему глубокому сожалению, ничего с людьми не случится. Дурацкое человечество тут навсегда.

Но ЭТО! Похоже, учёные идиоты, наконец, доигрались — приволокли в наш мир его смерть.

Неужто, я смогу посмотреть, как ВСЁ закончится!

От одной этой мысли мурашки бегут по крыльям и тепло разливается по фюзеляжу. Мышцы сокращаются — потеряв управление, я падаю на крыло.

ДА!

На пике восторга ОНО пропадает. Было — и нет.

Крылья холодеют от ужаса и мук разочарования.

Неужто сбежало обратно?! И всё?!

Да нет, быть не может! Всё хорошо. ТАКОЕ само не уйдёт, это от НЕГО убегают.

Но всё-таки интересно: куда эта штуковина делась, куда она спряталась?

Под огнём защитных орудий тают ряды нападающих — без корабля-штаба они обречены.

Маневрирую в гуще боя. К счастью, по мне никто не стреляет. До рассевшегося посреди дороги пацана уже не так далеко. Тридцать секунд, и он на борту.

Возле ближайшего ко мне штурмовика взрывается ракета, он клюёт носом и меняет направление движения. Из двигателя валит густой чёрный дым.

Нейросеть выдаёт расчёт траектории. Результат меня не устраивает: без коррекции штурмовик свалится прямо на голову пацану.

Значит, будет коррекция! К сожалению, с непредсказуемым результатом.

Вывожу глайдер на курс и включаю форсаж. Сближаюсь...

Штурмовик увеличивается в размерах. За миг до столкновения, отдаю команду на катапультирование.

Срабатывают пиропатроны, и встречный поток подхватывает и уносит фонарь кабины. В следующий миг, я теряю сознание от навалившихся перегрузок, но только на пару секунд — квантовые схемы не разрешают мозгу подобных вольностей.

Глайдер врезается в штурмовик, и объятые пламенем обломки несутся к земле.

А я, набирая скорость — аварийный жилет погасит её перед самой поверхностью, опускаюсь в белое облако концентрата. Уткнувшись носом в рукав, грустно размышляю о том, что сегодняшний день будет весёлым — хочу я того или нет.

Всё моё состояние! И военным уже заплачено: ни за что — теперь транспорт уйдёт без нашего груза.

Но, всё это — ерунда... Главное, Кир будет жить!