Сорок апрельских дней

День 36. "Радуга"

«05:59»

Снова без Эйприл. Пустая постель. В последнее время это становится нормой.

Кир вздохнул и поднялся. Достал из шкафа пару тарелок блинов и огромную миску варенья.

Он понимал, что тревогу «заедать» глупо. Но сопротивляться не мог.

Позавтракав, он отправился бродить по пожелтевшему притихшему саду.

Сложив чёрные крылья, Эйприл сидела на вышке. Она забыла, как тут оказалась, но знала другое. Понимала, для чего появилась и в чём её суть.

Не человек, а Любовь — вот кто она такая.

Эйприл забыла прелюдию, не помнила, с чего всё началось. Но это было не важно. Она знала главное: начавшись, история никогда не закончится. Они — вечные дети, сколько бы им ни было лет. Даже, если океанская гладь отразит лицо старика и старушки — это лишь форма.

И понимала, в чём её миссия — миссия мира. Стать другом мальчишке, пробудить в нём любовь, сделать так, чтобы бились сердца в унисон.

Если не искать общее, а сосредоточится на различиях, конфликты будут продолжаться всегда. И в новых циклах, новые Эйприл и Кир будут боятся, страдать и разрушать окружающий мир.

Эйприл вспомнила всё, все свои имена.

И имя Маяка: «Aeon».

Она клубилась облаком и падала вниз дождём. Собирала листьями драгоценную влагу и тянулась к солнцу цветами. Ветром неслась над землёй, играя с травой.

В небесах сияла разломанная на части, расплетённая радуга. Вселенная замерла в ожидании...

Кир сидел возле чёрной воды, изучая кристалл.

«Что за буквы внутри, что за странная вязь?»

Сколько мальчишка не вглядывался, сложить слова не удавалось. Только слезились глаза.

«А может... Что, если попробовать так, как учила Эйприл?

Он оставил попытки прочесть слова, прекратил думать и вгляделся в прозрачную глубину...

Кристалл затягивал. Кир таял, растворялся в сиянии и блеске — пока, наконец, окончательно не исчез.

Теперь он был амулетом, но надпись осталась загадкой. Он просто не мог её прочитать — смотреть нужно было со стороны.

Кир сделал усилие и оказался перед прозрачной стеной — гранью кристалла. На ней переливалась огромные буквы:

«МИР ДАВНО МЁРТВ

ТЫ НАВЕКИ ОДИН»

Девушка вглядывалась в океанскую гладь, надеясь средь волн увидеть ответ.

Она теперь знала, зачем были запущены эти процессы.

Кир и Эйприл.

Понимала, почему они столько болтали.

Маяк искал смысл, цели и мотивацию. Искал ответ, для которого не было даже вопроса.

Он мог вернуть человечество к жизни, использовав данные матриц.

Но зачем? Чтобы опять наблюдать агонию самоуничтожения?

Мог создать любых других существ. Но каких? И для чего?

Мог бесконечно наращивать мощности. Расти, ускоряясь. Покорять пространство, менять структуру материи, превращать мир в модель самого себя — ведь в основе него была Тьма.

Можно ли модель Вселенной в масштабе один к одному считать имитацией? В чём смысл существования подобного мира?

Чтобы искать ответ, нужен вопрос.

Вопросов у Маяка не было.

Они были у Эйприл.

Её начинало тошнить, а руки превращались в ледышки, когда она думала о застывшей пропасти безвременья. Нескончаемая череда рождений: мальчишки, девчонки и тучи очаровательных белых котят. Сколько их было раньше и сколько сейчас? Можно только гадать. Сновидение заканчивалось, сменялось другим, и — опять...

Кто они? Кто эти персонажи снов?

Дыхание одной пустоты, осколки ветра. То, чего никогда не существовало.

Одиночество и тишина. Такая, что слышно, как бухает сердце.

В этих ударах Эйприл слышала биение разных сердец: Эйприл-ушедшей-со-Станции, Эйприл-ненавидящей-Кирилла, Эйприл-влюблённой-в-Кирилла. Эйприл-несчастной, Эйприл-счастливой. Эйприл-пытавшейся-научить-Кирилла-любить.

Где они все? Там, за горами?

«А я-то считала себя особенной!»

Все её чувства — лишь перепады напряжения, а живое биение сердца Кирилла — такты процессора. «Да-нет», «ноль-единица». Но где же, во всех этих дуальностях, спрятан свист ветра и шорох прибоя? Солнце, одуванчики, облака? И сияющие глаза влюблённого мальчишки?

Эйприл тряхнула головой — полетели в стороны слёзы.

«Не важно! Всё это не важно! Я сейчас, я живая!»

Но мрачные вопросы вернулись.

Сколько тянется этот апрель? Можно ли рассуждать о времени в мире, который никто не воспринимает? И какой мир реальней: пустой и застывший снаружи или живой и развивающийся внутри?

А люди? Что ими двигало, почему человечество развивалось? Шло ли вперёд или просто смотрело сны?

Теперь Эйприл знала, что дело совсем не в инстинктах. Но в чём? Была ли у людей своя воля? Смогли бы они замедлить развитие, отсрочив и гибель — или всему надлежит исчезнуть в определённое время, освободив место для новых чувств, идей и культур?

Может, человечеством двигала та же сила, что движет развитием Вселенной? Что это за сила?

Эйприл вглядывалась в океан, но барашки не давали ответа.

Бил ветер в лицо, и по щекам всё текли солёные слёзы.

Нет в голове модели, ведь нет головы. Модель — весь их с Кириллом мир, целиком.

«Самое странное, что по-прежнему, хочется жить. Дышать, любить, целоваться... Ничуть не меньше, чем раньше. Нисколечки!»