Смерть в вязаных носочках

ГЛАВА ВТОРАЯ

К утру голова прошла. Джинни сервировала себе завтрак в узкой оранжерее с видом на сад. Пристройка была спланирована так, что в нее попадала бо́льшая часть утреннего солнца. Джинни удалось втиснуть туда два плетеных кресла, а полку заполнить горшками с растениями. Жаворонок по натуре, Джинни уже умылась и оделась, хотя идти в библиотеку было еще рано.

Старые привычки и правда отказывались сдаваться. В чем, по словам Нэнси, и крылся корень проблемы. И все-таки могло быть и хуже. Джинни намазала кусок подсушенного хлеба прошлогодним джемом и уже собралась было откусить, как вдруг что-то мягко стукнуло, словно упало.

Джинни оглядела оранжерею, но все было на месте. На Джинни нахлынула грусть. Может, именно этим и страшна жизнь в одиночестве? Что теперь все всегда будет на месте, никто никогда больше не сдвинет вещи с места? Она со вздохом откусила, и…

Шурк.

Шурк.

Шурк.

Звук шел откуда-то со стороны высоких дверей, ведущих в сад. Джинни поставила тарелку и вышла.

Бедные ветки соседской терносливы, полулежавшей на ограде, гнулись под тяжестью множества несобранных плодов. Налетел порыв ветра, но шорох листьев по старым кирпичам был не громче шепота.

Джинни решила, раз уж вышла в сад, собрать падалицу. Она давно варила повидла и джемы — Эрик с такой любовью ухаживал за своими плодовыми деревьями.

Как больно ему было бы смотреть на отягощенные плодами ветви дерева, росшего по ту сторону ограды. Он сказал бы: «Сливы надо собрать, а ветви — обрезать». Джинни еще не видела своих новых соседей, но, судя по состоянию живой изгороди перед домом, они уделяли садоводству не слишком много времени.

Внезапно задняя дверь соседского дома скрипнула. Джинни, оцепенев, через прореху в заборе воззрилась на мужчину, который вышел в неухоженный внутренний дворик. Коричневые брюки, черная кожаная куртка. Голова соседа склонялась над телефоном.

В мыслях пронеслись увещания Нэнси. И раз уж Джинни не хватает храбрости пригласить соседа на чашку чая, можно предложить ему помочь с терносливой. А потом с радостью предложить ему терновый джин, как только этот джин будет готов.

— Здравствуйте! Я ваша новая соседка, Джинни. Хотела поговорить с вами насчет этого дерева, — начала она как можно беззаботнее.

Мужчина оторвался от телефона. Ему было, наверное, лет тридцать пять, но из-за угрюмого вида он казался старше и к тому же словно был не в настроении. Храбрости у Джинни поубавилось.

— Может, мне завтра зайти? На дереве так много сливы, и…

— Да мне пофиг, — огрызнулся мужчина и с недовольным видом удалился в дом.

Не зная, как быть дальше, Джинни собрала падалицу и вернулась к себе на кухню. Пусть теперь Нэнси скажет, что она, Джинни, не пыталась. Она тщательно перебрала и вымыла сливу, а когда закончила…

Ш-ш-шур.

Джинни обернулась. На кухонном столе стоял черный кот; когтистая лапа медленно заканчивала движение по деревянной столешнице. Наверное, она и производила скребущий звук.

Большие желтые глаза кота словно говорили: «Наконец-то». Не дожидаясь ответа, кот прошелся по столу и полизал лапу. Джинни не была специалисткой по котам, но этот очень напоминал животное, которое Эсме Уикс выпустила в библиотеке. И все же, что кот делает у нее в доме? И как он сюда попал? Тут Джинни заметила, что поваренная книга валяется на полу раскрытая. Джинни подобрала ее, памятуя о том, что кот учинил с книжным стендом.

— Я так понимаю, это твоих лап дело?

Кот снова ничего не ответил.

— Прими мои извинения за вчерашнее. Луизе не следовало кричать на тебя. Но и я не могу оставить себе кота. У Эрика аллергия… — Джинни осеклась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что здесь никто больше не страдает аллергией.

Кот испустил тихое мяуканье. Если бы не шерсть, он казался бы ужасно тощим. А у Джинни в буфете есть банка тунца. Может, угостить кота? Но если его прикормить, он может захотеть еще чего-нибудь.

Кот, кажется, заметил внутренние терзания Джинни и ткнулся носом ей в руку.

— Ну хорошо. Давай покормим тебя, а потом подумаем, что делать дальше.

Пока кот ел, Джинни нашла телефон местной ветлечебницы и позвонила. Однако из-за раннего времени лечебница была еще закрыта, и Джинни оставила сообщение.

Когда она отложила телефон, кот уже управился с тунцом. Наевшись, он вспрыгнул на стол и свернулся на сборнике кроссвордов.

Джинни взглянула на простые круглые часы на стене. Если выйти прямо сейчас, она успеет перед работой оставить объявление в магазине на углу и купить какой-нибудь кошачьей еды. Доска объявлений имелась и в библиотеке, но Джинни не решалась спросить у Луизы, можно ли повесить объявление.

В коттедже не было кошачьего лаза, и Джинни оставила окно на кухне слегка приоткрытым, извинившись перед Эриком. Он бы никогда не вышел из дому, не проверив, все ли заперто должным образом.

Машина стояла на узкой подъездной дорожке рядом с коттеджем, но в такой чудесный день глупо садиться за руль. Поэтому Джинни влезла в пальто и направилась в центр Литтл-Шоу пешком.

Магазин был выстроен из того же местного камня, что и библиотека. Вывеска над входом извещала золотыми буквами: «Бакалея Коллинз», а в окнах, вместо традиционных корзин с фруктами и овощами, стояли ведра с осенними гортензиями, космеями и георгинами.

Внутри магазин оказался столь же симпатичным, что и снаружи. До самой его середины тянулся длинный деревянный стол в компании разрозненных буфетов со шкафчиками. Вдоль стен выстроились деревянные стеллажи, полные восхитительного хлеба, деревянных ведерок с яблоками и больших тарелок с выпечкой.

В углу помещалось несколько круглых столиков для желающих закусить, но сейчас там сидели только несколько женщин, на вид ровесниц Джинни. Одна из них, разливавшая чай по чашкам, прервала свое занятие и без зазрения совести уставилась на Джинни.

Неужели они в курсе, что раньше она ездила за покупками в «Томдин», большой сетевой супермаркет, потому только, что знала, как там расположены стеллажи и продукты каких производителей можно найти на полках? Может, Нэнси права и ей, Джинни, нужно быть поактивнее?

Джинни огляделась в поисках доски для объявлений и, не найдя таковой, подошла к прилавку.

— Элисон на заднем дворе, принимает товар, — сообщила ей женщина с чайником. У нее были серебристые волосы до плеч и ярко-голубые глаза. — Трудно сказать, сколько это займет времени.

— Да? Тогда я, наверное, лучше загляну еще раз, когда буду возвращаться с работы…

— Черт. Вы, значит, опять туда собрались? — осведомилась другая женщина, с густыми кудрями.

— А что?

— Не обращайте на них внимания, они просто болтают чепуху, — сердечно проговорила третья, не отрываясь от вязания. Спицы тихо позвякивали в такт словам.

— Чепуху? Довольно обидно, должна сказать. В прошлый раз новый библиотекарь продержался рядом с Луизой Фарнсуорт всего день. А его предшественник и часа не выдержал, — возразила кудрявая.

— Понимаете, они побились об заклад. — Седовласая извлекла нечто похожее на «Сникерс» и протянула шоколадку подруге. — Я предпочитаю живые деньги, но Хен, которую мы зовем Наседка, — она кивнула на вязальщицу, — больше не разрешает нам играть на деньги. Особенно после случая с покером на раздевание.

Покер на раздевание? Джинни заморгала. Она что, смеется?

— Обычно мы не цепляемся к людям, — заверила ее Наседка, продолжая работать спицами. — Но к Луизе надо привыкнуть. Как к мармиту[4]. Я уверена, что в глубине души она золотой человек.

— Очень, очень глубоко. Я — Джей-Эм. — Седовласая протянула руку. — А вы — новая владелица Миддл-коттеджа.

— Да. Джинни Коул, — сказала Джинни, пытаясь скрыть удивление.

Она еще не жила в таких маленьких городках, но вдоволь о них наслушалась. Многие пожилые пациенты, чувствуя себя одинокими, пытались компенсировать это чувство сплетнями в приемной. Но Джинни все еще было странно, что люди замечают ее и говорят о ней.

— Очень рада со всеми вами познакомиться.

— И мы с вами тоже. Меня зовут Таппенс, по прозвищу Мелочь, — вставила кудрявая. — Мы еще вчера хотели зайти познакомиться, но Луиза пускает нас в библиотеку только по пятницам, на книжный кружок. Говорит, мы подаем дурной пример, но это полная ерунда.

— Мы слышали, вы потеряли мужа. Мы все здесь вдовы и хотели бы, чтобы вы знали: вы не одиноки. — Наседка приветливо улыбнулась и наконец отложила спицы.

Надо же. Джинни стало трудно дышать: ее затопили знакомые чувства. Но три женщины не пытались заполнить молчание — то ли не заметили ее реакции, то ли сочли ее совершенно естественной. Наконец Джинни полегчало, и она заметила, что на столе, рядом с чашками и тарелочками с пирожными, разложены блокноты.

Снова нахлынули эмоции. На этот раз — паника. Может, эти три женщины — группа по проживанию горя? Джинни тяжело сглотнула.

Нэнси всячески убеждала Джинни присоединиться к психологической группе в Бристоле, но Джинни так и не смогла себя заставить. Обсуждать… уход… Эрика ей было тяжело даже с самой собой, не говоря уже о компании незнакомцев.

— Спасибо, — выдавила она. — Н-но у меня вряд ли получится говорить о том, что я чувствую…

— Чувства! — Джей-Эм вскинула бровь и лающе рассмеялась. — Вы что, решили, что у нас тут вдовий клуб? Позвольте заверить, это не так.

— Ни в коем случае, — подтвердила Мелочь. — То есть мы, конечно, говорим о наших половинках. Трудно было бы удержаться. Тарон умер десять лет назад, и мне до сих пор его не хватает. Но если бы он узнал, что все это время я болтаюсь без дела, он бы меня придушил. «Мелочь, — сказал бы он, — ты же художница. Иди нарисуй что-нибудь, хватит дурака валять».

— Тарон был великий мастер жить настоящим. — Наседка погладила руку Мелочи и ободряюще улыбнулась. Потом по ее лицу прошла тень. — Не то что мой Адам, тот был куда осмотрительнее. Наверное, потому и стал бухгалтером. Он умер двадцать лет назад, так что я здесь самая опытная.

— А я самая неопытная. Моя сестра-близнец Ребекка умерла семь лет назад, — обыденно проговорила Джей-Эм. — После ее смерти я и познакомилась с этими двумя. Они как-то заметили, что я ушла из дому в шлепанцах, и решили взять меня к себе под крыло. Но они никогда не раскручивали меня на разговоры, которые мне не хотелось вести. Просто следили, чтобы я не слетела с катушек. Настоящие друзья не допустят, чтобы человек бегал по улицам в пижаме.

— Если только ты сама этого не захочешь, — уточнила Наседка. — Мы никого не станем осуждать. А блокноты нам нужны, чтобы разобраться, какой будет наша новая общественная группа. Первым делом надо разработать план действий.

Джинни уже начинала жалеть, что зашла в этот колоритный магазинчик.

Она не хотела ни думать о вдовстве, ни прикидывать план действий, не хотела думать о жизни без Эрика. Хотелось только прожить день и не расплакаться.

От ответа ее спасло появление хозяйки магазина, которая вернулась из подсобки. Женщине было, наверное, под сорок. На лицо падали спутанные темно-русые волосы. Под глазами залегли темные круги, которые придавали ее облику выражение крайней усталости. Должно быть, это и была Элисон.

Обрадовавшись возможности улизнуть от этой троицы с ее разговорами об опыте вдовства, Джинни извинилась и подошла к прилавку.

— Что вы хотели? — без особого энтузиазма спросила Элисон.

— Понимаете, сегодня утром ко мне явился черный кот, мне кажется, я видела его в библиотеке. Может быть, я смогу прикнопить где-нибудь в магазине объявление. — Джинни взмахнула перед носом Элисон наспех написанной запиской. — Или, может быть, вы знаете кого-то, у кого потерялся кот.

— Наверняка бродячий, — объявила у нее за спиной Джей-Эм. — Если кто-то потерял кота, пусть даст объявление на первой полосе местной газеты.

— Мы здесь не избалованы сенсациями, — прибавила Наседка.

— Да, понимаю. — Джинни сглотнула, не зная, что предпринять. — Ну а кошачий корм у вас есть? А потом я поговорю с ветлечебницей. Там наверняка в курсе.

— Корм вон там. Органический. — Элисон указала на деревянную полку.

Джинни запаслась несколькими банками, стараясь не обращать внимания на заоблачную цену. У нее было достаточно денег на необходимые расходы, но она все же старалась соблюдать умеренность. Джинни покорно отнесла банки на прилавок.

— До свидания. Приятно было познакомиться, — сказала она, расплатившись и переложив все в сумку.

— Взаимно, — отозвалась Джей-Эм.

Тут все три женщины внезапно встали и принялись собирать свое имущество.

Высокая стройная Джей-Эм в брюках с широкими штанинами и в крахмальной голубой блузе походила на Марлен Дитрих. Мелочь, куда ниже ее ростом, была одета в джинсовый комбинезон, там и сям заляпанный краской; ее наряд дополняли розовые резиновые сапоги. Наседка сочетала пеструю блузу в мелкий цветочек, прикрытую кардиганом в крупных «косах», с длинной джинсовой юбкой.

Но, несмотря на разницу, во всех трех было что-то интересное. В отличие от меня. Джинни взглянула на свое собственное старое синее пальто, обрадовавшись вдруг, что оно прикрывает прямые черные брюки и блузку в цветочек, которые она носила по вторникам. Однако старомодное пальто от этого новыми красками не заиграло.

Вздохнув, Джинни помахала троице на прощанье и вышла.

Три подруги направились за ней, переговариваясь на ходу. Может быть, они всей компанией собрались на гимнастику или еще куда? Джинни заметила расклеенную по всему городу рекламу йоги, пилатеса и какого-то «пауэрхупа», причем все занятия проходили в церкви. Однако женщины не свернули в мощеный проезд, ведущий к церкви, а следом за Джинни перешли по мосту на другой берег.

Джинни снова свернула, и Джей-Эм жизнерадостно помахала ей рукой.

— Не обращайте на нас внимания. Мы просто хотели посмотреть, хорошо ли пройдет ваш второй день.

Не найдя внятного ответа, Джинни просто пошла вперед. Вот наконец и библиотека.

Когда-то в этом здании размещалась школа, и, в отличие от большеглазых домиков ткачей, библиотека смотрела на мир через два маленьких, высоко расположенных по обеим сторонам двери окна. Заглянуть в них стоило немалых трудов; не приходилось сомневаться, что таких же трудов стоило несчастным детям Викторианской эпохи выглянуть на улицу.

Этим и объяснялся тот факт, что собравшиеся возле означенных окон люди тянулись на цыпочках, пытаясь рассмотреть что-то внутри. Джинни понятия не имела, на что они смотрят.

— Наверняка Уильям уже здесь. Он такой любопытный, — сказала Мелочь, когда подруги догнали Джинни. — Удивляюсь, как он не подтащил скамейку, с нее же лучше видно. Хотя… как раз тащит.

— Он всегда был слегка тугодум, — согласилась Джей-Эм, а Джинни взглянула на часы.

Библиотека должна была открыться полчаса назад. Почему люди все еще на улице?

К ним неторопливо приблизилась Эсме Уикс, учинившая вчера бунт против Луизы.

— Что там, Эсме? — спросила Наседка.

— Я вам скажу, что там. Миссис Надмение отказывается открывать. Думает, мы ее не видим, но мы-то знаем, что она там. В кабинете горит свет, а ее машина стоит на заднем дворе. — Последние слова были произнесены громким голосом, как будто Эсме хотела, чтобы они проникли сквозь каменные стены и долетели до маленького кабинета в самой глубине библиотеки.

— Почему она никого не впускает? — спросила Джинни. Луиза вроде бы не упоминала о позднем начале рабочего дня. Хотя она вообще много о чем не упоминала.

— Позвольте, я сделаю предположение насчет причины, — провозгласил кто-то, и его встретил хор согласных. — Луиза Фарнсуорт — грубая особа. На прошлой неделе она заявила мне, что не будет выдавать последнего Ли Чайлда[5], хотя его запросили уже тридцать человек. Причем я точно знаю, что книги у нее в кабинете. И немало. Она просто не хочет делиться.

— Она просто ленится надевать на них обложки и вносить книги в каталог.

— Может, она сейчас как раз этим и занимается, позабыв о времени? — смиренно предположил какой-то мужчина.

— Ну да, конечно. — Эсме фыркнула и повернулась к Джинни: — Скажите ей, пожалуйста, что она не может держать нас за дверью. Ходить в библиотеку — наше гражданское право.

— А вас разве не исключили?

— Исключили. Но все равно я как гражданин имею право видеть, что дверь отперта и что мне запрещено входить в открытую дверь. Иначе какой смысл запрещать?

— Отоприте запасным ключом, — вмешался еще один голос.

— Каким запасным ключом? — Джинни переводила взгляд с одного из собравшихся на другого. Ей казалось, что она усваивает новые знания очень, очень медленно.

— Который в тайнике. — Джей-Эм указала на декоративную скалу на узкой клумбе под окном. Кое-кто уже взобрался на камень, чтобы удобнее было заглядывать внутрь, однако живо отошел в сторону.

— В библиотеке есть запасной ключ, о котором все знают? — Джинни потерла лоб. Надежды на то, что сегодняшний день окажется лучше вчерашнего, стремительно таяли.

— Конечно. На случай непредвиденных обстоятельств. Надо же иметь план Б, это важно, — заверила ее Мелочь.

— Но если все знают про ключ, почему никто еще не отпер дверь?

Ее вопрос произвел удивительный эффект. Вся толпа как один человек отступила от окна с такой поспешностью, словно людей отбросило ударом тока.

— Когда Уильям в последний раз взял ключ, нам три недели не разрешали брать журналы. Безо всякого предупреждения, — сказала Эсме и сердито взглянула на дородного мужчину лет восьмидесяти. — Думаете, Уильям, человек, который приобрел подобный опыт, поддержал мой протест? В знак солидарности?

Уильям насупился:

— Душой-то я, сами знаете, с вами, но, если я не стану читать ежедневных газет, это скверно скажется на моем здоровье. Я не могу позволить себе снова впасть в немилость. И никто из нас не может.

— Хм-м, — уклончиво протянула Эсме, и все взгляды вновь обратились к Джинни. Было очевидно, что никто из собравшихся не хочет навлечь на себя гнев Луизы Фарнсуорт.

После увиденного вчера Джинни их не винила. Она еще не завоевала расположения Луизы и потому предположила, что ничем не рискует:

— Я отопру.

Джинни откатила камень, и взорам собравшихся предстал старомодный медный ключ, утопленный в землю. Когда Джинни поднимала его, все, казалось, затаили дыхание, после чего толпа опасливо двинулась за ней, словно в пантомиме.

Ключ легко вошел в замок, и Джинни распахнула дверь.

Она не помнила, видела ли вчера сигнализацию, но прислушивалась, не раздастся ли писк, извещающий, что сигнализация включена. Однако позади слышалось только взбудораженное сопение ее арьергарда.

Один из бойцов хотел было последовать за Джинни, но та покачала головой. Ей казалось, что Луиза ни при каких обстоятельствах не допустила бы, чтобы библиотека открылась для посетителей без ее личного одобрения.

— Вы не могли бы подождать на улице?

Раздались протестующие голоса, но собравшиеся нехотя отступили. Джинни закрыла дверь на задвижку и отважно двинулась дальше. Узкие окошки пропускали мало света, и Джинни пробиралась к выключателям ощупью. Сейчас ей бы очень пригодился фонарик. Тут Джинни вспомнила, что фонарик есть у нее в телефоне.

Она принялась шарить в объемистой сумке, пытаясь найти телефон под банками с кошачьим кормом, предусмотрительно приготовленным ланчем, двумя блокнотами, книжкой в мягкой обложке и термосом с чаем. Пальцы нащупали телефон, и тут Джинни запнулась обо что-то твердое и полетела вперед. Она чуть не упала на стойку выдачи, так и не вынув руки из сумки. Бедро пронзила боль, а сумка соскользнула с плеча, и ее содержимое посыпалось на стойку и на пол.

Тихо застонав, Джинни дождалась, пока схлынет первая волна адреналина, после чего принялась оценивать ущерб. Она погладила бедро, которое, кажется, не слишком пострадало, а потом опустила глаза, желая видеть, что же было виновником ее падения.

Им оказалась связка ключей с большой буквой «Л», что позволяло без труда определить, что ключи принадлежат Луизе. На стойке выдачи лежали дорогой на вид кожаный жакет и крошечная дамская сумочка. Неужели Луиза не заметила, что ее ключи упали на пол?

Джинни подняла связку, две банки кошачьего корма, собрала содержимое сумки, а сумку снова вскинула на плечо. Включив фонарик в телефоне, она потянулась к выключателям. Ожившие лампы слабо мигнули, пробиваясь сквозь тусклую полутьму, и Джинни направилась вдоль книжных стеллажей к кабинету.

— Луиза? — Джинни услышала эхо собственного голоса в пустом помещении, и ей показалось, что ей здесь вообще не место. — Это я, Вирджиния Коул. Новый библиотекарь.

Ответа не последовало. Джинни потянулась к двери. Закрыто. Естественно, закрыто. Тяжело сглотнув, она трижды постучала, но ответа снова не получила.

Может быть, Луиза взялась просматривать почту и забыла о времени? Но если так, то Луиза вряд ли обрадуется, что ей помешали. Джинни оглянулась. За окнами маячили несколько лиц, наблюдавших за ней очень внимательно.

Зеваки, наверное, стояли на скамейке, и Джинни не могла не думать, как это опасно. Однако их, кажется, больше интересовали ее действия, чем собственные здоровье и безопасность. Джей-Эм ободряюще показала Джинни оттопыренный большой палец.

Как она до такого докатилась?

Работая в небольшой клинике, Джинни всегда контролировала происходящее. Да, каждый день приносил с собой те или иные сложности, однако в общем и целом процесс был отлажен как часы и не преподносил сюрпризов.

В библиотеке Джинни проработала один день, и он уже стоил ей душевного покоя.

И все же делать было нечего. Эрик любил поддразнивать ее: «Другие начинают, а ты заканчиваешь». И был прав. Даже если ее сейчас уволят, она хотя бы осуществит задуманное.

Джинни повернула ручку и шагнула через порог.

В кабинете горел свет, тихо гудел компьютер в спящем режиме. Высокие стеллажи уставлены новыми книгами, стремянка валялась на полу. А посреди кабинета лежала Луиза Фарнсуорт, полуприкрытая рассыпанными книгами, распахнувшимися, как крылья готовых взлететь птиц.

Тот самый Ли Чайлд, которого все так ждали.

Шея Луизы, одетой в алое платье, была вывернута под неестественным углом, светлые волосы рассыпались по полу. Разум Джинни пытался извлечь смысл из увиденного. Лестница, книги, распухшая шея. Может, Луиза полезла за книгой и упала с лестницы? Похоже, так оно и было. Джинни знала, что перелом шеи не обязательно ведет к смерти, но любая травма головы — это очень опасно.

Правая рука Луизы лежала на груди. На четырех пальцах были те же кроваво-красные ногти, что и вчера, но пятый ноготь отсутствовал.

Джинни бросилось в глаза, что по обломанному ногтю протянулись горизонтальные белые бороздки. Они что, остались после того, как ноготь сломался?

Джинни оборвала себя. Нашла время.

Она торопливо опустилась на колени. Крови она не увидела, однако ни синеватый оттенок кожи, ни пустой взгляд Луизы не говорили ни о чем хорошем. Не будучи медсестрой, Джинни все же умела оказывать первую помощь, к тому же долгие годы жизни с Эриком научили ее азам. Джинни не решалась касаться шеи Луизы, поэтому взяла вялую руку с отсутствующим ногтем и попыталась нащупать пульс. Да, именно этого она и боялась.

Луиза Фарнсуорт была мертва.