Смерть в вязаных носочках

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

На следующий день они отправились обедать в «Заблудшую козу».

— Люди как с ума посходили. — Джей-Эм нахмурилась: в бар вошла группа туристов. Все они сжимали в руках последний номер центральной газеты и громко обсуждали убийство. — Вообразили себя следователями, вот-вот распутают дело наилучшим образом. Так… на чем мы остановились?

— Мы говорили о том, как распутать это дело наилучшим образом, — с непривычной сухостью проговорила Наседка. Потом она отложила вязанье и вздохнула. — Извини. Я не нарочно. Мы были так близко — и тут ввалилась полиция. Вдруг они найдут на флешке что-нибудь плохое?

— Но мы же все равно собирались ее отдать, — напомнила Джинни.

— Да, ты права. — Наседка вздохнула.

Остальные согласно забормотали, не понимая, кажется, что если бы Уоллес поймал их за обшариванием гроба, то предупреждением они бы не отделались.

В горле у Джинни вдруг забулькал истерический смех. Все это время она боялась превратиться в собственную мать… и вот теперь… полюбуйтесь на нее. Она вытворяет черт знает что, ее чуть не арестовали. Она ввязывается в рискованные дела, на которые ее толкает горе.

— Что с тобой? — Заботливый голос Наседки вернул Джинни из путешествий по дорогам памяти, и она, заикаясь, заверила Наседку, что все в порядке.

Но подруги молчали, и Джинни ощутила, как их молчание проникает ей под кожу, тревожит нервы. Всю жизнь она была очень сдержанной и делилась своими чувствами только с Эриком. Да и то не всегда.

Подруги продолжали молчать. У Джинни стало тяжело на душе, когда в нее уперлись яркие, бесстрашные глаза Джей-Эм. Мелочь занялась ногтем, сломанным во время ночной вылазки, а Наседка сжала бокал. Все излучали терпение и принятие.

Джинни поняла, что должна сказать им правду.

— Я после вчерашнего сама не своя, — призналась она и стала рассказывать о своей матери. Не всё. Но кое-что. О том, как мать изменилась после депрессии и ареста. Как оставила Джинни с ощущением, что ее будущее в чужих руках. — Вы, наверное, думаете, что я ужасная трусиха, но мне казалось, что Уоллес нас сейчас арестует. Простите меня.

— Бедная твоя мать! Бедные вы обе, — прошептала Мелочь.

— Тебе не за что просить прощения, — согласилась Наседка.

— К тому же не ты одна испугалась. Я была в ужасе, — прибавила Джей-Эм.

— Правда? А мне даже показалось, что ты не осознаешь, насколько он разозлился. — Плечи Джинни вдруг расслабились, с них словно свалился тяжкий груз — потому только, что она заговорила о нем.

— Очень даже сознавала. — Джей-Эм горько усмехнулась. — Он злился как сто чертей. Я думала, у него какой-нибудь сосуд лопнет. Слава богу, у нас есть Наседка. Она знала, что сказать.

— Я рада, что ты так думаешь. — Наседка задумчиво улыбнулась ей. — Но я вовсе не знала, что говорить. Только о том и думала, что я все испортила. Что нам не надо было туда являться.

— Наседка права. Все только о том и говорят, что полиция эксгумирует тело Тома Аллана. Уже шепчутся, что Элисон, наверное, и его убила. — Мелочь повторила то, что Джинни все утро слушала в библиотеке.

Она еще и поэтому с такой радостью улизнула на ланч с подругами. Встреча принесла ей облегчение.

И хотя при знакомстве они шутили, что не обсуждают своих чувств, Джинни, рассказав, пусть даже и скупо, о своих переживаниях, почувствовала себя обновленной.

К сожалению, проблемы никуда не делись.

— Кто-то явно подставил Элисон. — Джей-Эм понизила голос, что было гораздо большей уступкой с ее стороны, чем обычно. — И если бы полицейские занимались делом, нам не понадобилось бы вмешиваться. Так что сами виноваты.

— Да, но мы не слишком далеко продвинулись, — напомнила Наседка. — У нас до сих пор всего один подозреваемый, Бернард, и доказательства шаткие. Возможный роман и страхование жизни. Но письмо с угрозами написал другой человек, так что у Бернарда явно был сообщник.

— Чтобы найти автора письма, придется принудительно взять у всех образец почерка. Но не забывайте, что Митч говорил о Луизе. Она превратила жизнь Софи в ад. Обвинила в присвоении денег и уничтожении архива. Почему тогда Мэриголд и Клео уверены, что ничего подобного не было? Кто-то здесь говорит неправду.

— Но как это выяснить? Если документы уничтожены, то их нигде нет. — Мелочь отпила пива из своей полпинты.

— Тебе удалось еще раз проникнуть в хранилище, поискать документы? — спросила Наседка.

— Нет. В библиотеке сегодня людно, только и разговоров, что о Томе Аллане. Я несколько раз пыталась поискать ключ, но Гарольд давал мне какое-нибудь задание. — Джинни изучала собственные пальцы, жалея, что у нее нет новостей получше. — Но после обеда я снова…

— Меня это не устраивает. Налейте сейчас же! — грянул вдруг чей-то голос.

Весь бар обернулся к высокому мужчине, который, нависая над стойкой, мерил взглядом дрожащую Хизер.

— Простите, я не могу.

— Меня это не устраивает, — повторил мужчина, на случай, если засевшие в углу картежники не расслышали его с первого раза.

Хизер, с круглыми глазами, схватилась за пивные краны. От ответа ее спасла Рита, явившаяся из кухни с двумя тарелками картофельной запеканки с мясом. Она спокойно отнесла заказ туда, где его ждали, и подошла к мужчине у стойки:

— Что-то не так?

— Да, не так. Вчера на доске у входа было написано: «Завтра — бесплатное пиво». Но эта некомпетентная, кажется, слов не понимает. Я хочу поговорить с хозяином.

— Вам повезло, я как раз хозяйка. Советую вам, если только вы не хотите и дальше выставлять себя на посмешище, расплатиться за пиво и дождаться своего заказа. А завтра можете вернуться и попытать счастья еще раз.

— Но если я приду завтра, вы дадите мне тот же идиотский… хм. — У мужчины расширились глаза: до него наконец дошел смысл шутки. На лице появилось глуповатое выражение, и он забормотал извинения.

Рита вскинула бровь, словно напоминая, что извиниться он должен не перед ней.

Мужчина повернулся к Хизер и после короткого — и гораздо более тихого — обмена репликами вручил ей деньги, после чего прокрался за столик в углу, где уже ждали двое мужчин с дорогими на вид камерами.

Когда он удалился, Хизер, опустив голову, скрылась на кухне.

— В былые дни Билли зажал бы его голову под мышкой и протащил вон через весь бар, попутно проливая пиво и опрокидывая столики. — Наседка снова взялась за вязание. Рита, проходившая мимо их столика с подносом пустых бокалов, парировала:

— Тридцать лет во главе бара в Ист-Энде научили меня, что медом добьешься большего, чем уксусом. Вы уж простите, что вышло так шумно.

— Как там Хизер? — спросила Джинни. — Мне показалось, она испугалась.

— Я разрешила ей отдохнуть. Она не распространяется о том, как жила до переезда сюда, но могу предположить, что ей пришлось несладко. И такие мужики ей не на пользу. — И Рита поплыла через толпу, на ходу заменяя бокалы и подбадривая посетителей.

Когда она отошла достаточно далеко, чтобы ничего не слышать, четыре подруги вернулись к следовательской доске в миниатюре, которую Наседка соорудила из коробки из-под хлопьев. Посредине значились инициалы Бернарда, от которых к имени Керис Аллан протянулась кривая линия.

— Удивительно, сколько народу попалось на это объявление, — заметила Мелочь.

— Позволю себе не согласиться. — Джей-Эм злобно взглянула на скандалиста. — Я же говорю: эти детективы-любители только мешаются под ногами. Им бы только поддерживать Уоллеса, чтобы он вцепился в Элисон еще крепче. Нет… Прости, Наседка. Не хочу тебя расстраивать, но мы должны смотреть фактам в лицо. Судя по словам Уоллеса, ситуация очень напряженная, а у нас всех мотивов — страховка да возможная интрижка.

— Эдуард тебе что-нибудь говорил, когда ты осталась у него убираться? — спросила Джинни.

— Не особенно. Нес что-то про нарушение прав собственности и судебные запреты, но там было столько пыли, что я с трудом слышала за гулом пылесоса. Вернусь туда сегодня после обеда, займусь приемной. Он такой неряха! Во всяком случае, попытаюсь узнать, с кем еще приятельствует Бернард.

— Отлично. А я еще раз поговорю с Элисон. Может, она догадывается, кто мог бы стоять за всем этим. — Мелочь допила пиво, а у Джинни запищал телефон, напоминая, что ей через пять минут нужно возвращаться на работу.

Она встала и попрощалась, собираясь уходить.

У входа стояла у доски с объявлением молодая женщина, которую снимала подружка.

— И… дорогие зрители… это тот самый бар, где Луиза Фарнсуорт выпила свой последний бокал. Но как выяснится позже…

Джинни прибавила шагу. Неужели Уоллес видит их именно так? Любопытные гражданские, у которых седины больше, чем мозгов? Очень тревожная мысль.

Вторая половина дня оказалась не успешнее первой, и Джинни с облегчением добралась до собственного дома. Эдгар ждал у розовой входной двери. Его, похоже, бесило, что дверь не распахивается перед ним сама собой.

— Ты же знаешь, что у тебя есть отличная дверь на задах дома. — Джинни поставила рабочую сумку, которая, кажется, становилась тяжелее день ото дня. Бо́льшую ее часть занимало учебное пособие, но Джинни удалось сунуть туда еще несколько старых подушек, чтобы постирать наволочки и зашить прорехи.

Джинни нашарила ключи и вошла в дом. Эдгар шмыгнул мимо ее ног и пулей кинулся к задней двери, возле которой и сел, словно ожидая, чтобы его выпустили. Джинни едва сдержалась, чтобы не сделать ему выговор, и просто открыла дверь. У нее не было сил спорить с кошачьей логикой.

Из-за ограды долетел голос Уоллеса, и Джинни оцепенела. Пальцы сжали дверную ручку.

— Коронер засвидетельствовал, что Том Аллан был уже мертв, когда вода затопила его машину. А за два часа до наводнения камеры зафиксировали в Ливерпуле Элисон Фарнсуорт на машине, что переводит ее в разряд подозреваемых, — напряженно говорил Уоллес. У Джинни свело желудок, к горлу подступила тошнота. На ватных ногах она шагнула вперед. Голова шла кругом. Коронер вскрывал Тома Аллана? Уоллес несколько секунд молчал, потом кашлянул. — Нет, я согласен, что происшествие на кладбище — это… Да… Понимаю. Спасибо, сэр.

Снова потянулось молчание, нарушаемое на этот раз стуком шагов на заднем дворе. Но Джинни едва обращала на них внимание: в ушах стояли страшные слова. Тома Аллана убили… И когда это произошло, Элисон была где-то рядом.

Знает ли об этом Наседка? Как она там? Мысли побуждали Джинни действовать, и она отступила назад. Надо позвонить подругам и…

Бах.

Грохот заставил Джинни громко ахнуть. Обернувшись, она увидела на цементе горку глиняных черепков и земли, среди которых виднелось одно из ее растений. Горку изучал Эдгар, занявший позицию на круглом садовом столике. Через минуту над оградой возникла голова Уоллеса. В темных глазах сменяли друг друга самые разные чувства. Наконец Уоллес испустил раздраженный стон:

— Я так понимаю, вы слышали, о чем я говорил? — Темные круги под глазами соседа и его встрепанные волосы заставили Джинни усомниться в том, что он спал этой ночью.

— Я не нарочно. — Джинни обхватила себя за плечи, стараясь не думать об отчаянии Наседки. — Э-это правда, что Тома Аллана убили?

Челюсть Уоллеса дрогнула, но в конце концов он кивнул:

— Мы скоро сделаем заявление.

Нет. У Джинни внутри все оборвалось. Ну как это могло случиться? И зачем Элисон понадобилось в Ливерпуль в день смерти Тома? Это наверняка ошибка. Весь этот случай — ошибка. Они пришли на кладбище только из-за флешки.

Ну конечно!

Джинни заставила себя взглянуть на Уоллеса в ответ:

— А что с флешкой? Нашли ее в пиджаке?

Последовало долгое молчание, словно Уоллес раздумывал, отвечать или нет. Наконец он пожал плечами:

— На ней ничего не было. Мы поговорили с Элси Уикс, и она подтвердила, что ей много раз платили за то, чтобы она зашивала ее в пиджак. Но она никогда не смотрела, что там.

— Вы уверены? Ваш IT-отдел выяснил, в чем дело? Может, это скрытые файлы?

— Это же не книжка из вашей библиотеки. Секретных файлов не бывает. — На лицо Уоллеса вернулась уже знакомая Джинни маска раздражения. Эдгар, улучив момент, перемахнул на ограду, чтобы получше изучить детектива. Джинни бросилась за котом и схватила его в охапку. Радостно мурлыча, Эдгар устроился у нее на груди, а Джинни обнаружила, что стоит лицом к лицу с Уоллесом.

Флешка была их единственной надеждой доказать, что Элисон не имеет отношения к убийству. Теперь они остались ни с чем. Даже хуже, чем ни с чем: теперь Элисон каким-то образом оказалась связанной еще и с убийством Тома Аллана. Эдгар заерзал, давая Джинни понять, что она стиснула его слишком сильно. Она проглотила комок, стараясь прогнать панику:

— Но это не значит, что убийство совершила Элисон. А Бернард? У него было куда больше причин убить делового партнера и жену. Особенно если Луиза и Том возобновили отношения. Ах да, и не забудьте про страховку…

Джинни осеклась, вспомнив, что они решили не упоминать о страховке, но было уже поздно.

Лицо Уоллеса стало каменным.

— Последний раз повторяю: вам и вашим подружкам надо держаться подальше от этого дела. Надеюсь, вы найдете себе более безопасное хобби.

Лицо Джинни запылало, словно от пощечины. Что за жуткий человек! И почему он так настойчиво игнорирует идеальные зацепки? А потом что-то сломалось. Стены, которые раньше удерживали душу целой, рухнули, словно дамба.

Джинни знала только, что устала и неважно себя чувствует. А еще, наверное, злится, потому что хочет есть.

— У меня есть хобби. Я варю джем, хотя это и сложно, если люди не желают делиться фруктами.

— Я вам уже говорил — у вас более чем достаточно сливы, которая висит низко, варите свой джем. — Уоллес смотрел ей прямо в глаза, но на этот раз Джинни не отвела взгляд.

— Да, взять плоды, которые сами падают в руки, проще всего, но отличный джем из них получается далеко не всегда. Придется потрудиться и собрать все плоды. Даже из тех, до которых, кажется, не дотянуться.

Оба пристально смотрели друг другу в глаза. У Уоллеса дернулась челюсть, и он наконец заговорил:

— Существует организационная процедура, которая позволяет методично собирать и обрабатывать все плоды. Принимая решения, мы учитываем знания, тактику, материально-техническую базу и необходимость следовать законам. Так мы ничего не упускаем, и именно поэтому я скоро произведу арест. Закончим на этом, миссис Коул.

Уоллес резко повернулся и зашагал к своей двери, оставив Джинни в одиночестве. Таз для варки варенья никогда еще не кипел так, как кипела сейчас она.

— Где ты была? Мы с Иэном волновались, — поинтересовалась на следующее утро Нэнси.

Джинни удалось в несколько глотков выпить чай и ответить на звонок.

Подумать только: еще неделю назад она придумывала, чем заполнить день, — а теперь дел столько, что она едва успевает. После невольного разговора с Уоллесом Джинни позвонила Наседке, чтобы сообщить новости о флешке: никаких доказательств, зато теперь еще второе убийство из-за эксгумации тела Тома Аллана. И Элисон все еще под подозрением.

Визит Элисон в Ливерпуль Наседка объяснила тем, что дочь получила сообщение от Бернарда, который попросил ее приехать туда. Элисон даже показала его полицейским, но оно их, кажется, не убедило.

Ну и кашу они заварили.

— Последние дни выдались суматошными, а я все еще забываю брать телефон с собой.

Нэнси вздохнула:

— Я тебе звоню с понедельника. Чем ты так занята, что не можешь проверить входящие?

Джинни прикрыла глаза. Ну как сказать золовке, что она была занята раскапыванием могилы, что ее чуть не арестовали, не говоря уже о том, что она безуспешно пытается выяснить, кто убил Луизу Фарнсуорт. К тому же Нэнси вряд ли ей поверит. Джинни сама едва верила себе.

— Извини, что заставила волноваться, но вы зря тревожились. Я познакомилась с тремя женщинами, они все вдовы. Участницы книжного клуба и садоводы на общественных началах. Они, кажется, взяли меня под свое крыло.

— Хорошо, конечно, что у тебя новые друзья. — Судя по ветру в динамике, Нэнси прогуливалась по своему любимому парку. — Но как мне не волноваться, если рядом с тобой все еще рыщет убийца? На Би-би-си был репортаж. Пару дней назад говорили, что у следствия уже есть достаточно улик. Но если у них есть подозреваемый, надо просто арестовать его, пока он не начал резать людей направо и налево.

Джинни похолодела:

— Тот факт, что полицейские пока никого не арестовали, означает, что у них не хватает доказательств. И убийцей Луизы, кто бы он ни был, двигало нечто личное, особое. Не думаю, что этот человек начнет убивать направо и налево.

— Постой… Ты знаешь, кто это? — Шум в динамиках затих: значит, Нэнси остановилась.

Слишком поздно Джинни сообразила, что допустила ошибку. Она никогда не повышала голоса и не поддавалась чувствам, если говорила о вещах, которые ее не заботят. Может статься, что так оно и осталось бы, не встреть она Джей-Эм, Мелочь и Наседку и не испытывай столь страстного желания оправдать Элисон.

Теперь сохранять нейтралитет было трудно.

Им просто нужно время, чтобы связать концы с концами.

— Это просто досужие домыслы. Не хочу сплетничать, — быстро проговорила Джинни. — Но ты не волнуйся. Я исправлюсь. Буду носить телефон в сумке.

— Спасибо. И мы еще не договорились, когда ты к нам приедешь.

Вдалеке, пронзая воздух, завыли полицейские сирены, и Джинни бросилась к окну. Автомобиля Уоллеса не было, хотя, когда она ложилась спать накануне вечером, электрокар стоял на месте.

Джинни прерывисто задышала. Соседи выползали из домов и сбивались в кучки, что-то заинтересованно обсуждая.

Нет!

— Нэнси… мне пора. Не хочу опоздать на работу.

— Ладно, только перезвони мне потом.

— Обязательно, — пообещала Джинни, открывая дверь и выходя на крыльцо.

Женщина, жившая по соседству с Уоллесом, только с другой стороны, замахала Джинни, зовя присоединиться. Ей было лет тридцать. Обычно она целыми днями пасла своих четырех мальчишек и не имела времени остановиться и поговорить. Но теперь глаза женщины горели: подоспели сплетни.

— Что-то случилось? — спросила Джинни, стараясь унять беспорядочно колотящееся сердце.

— Судя по всему, да. Уоллеса вызвали в пять утра. У моего младшего режутся зубки, так что я не спала и видела, как он уезжает. С лицом как грозовая туча.

— Его можно понять, Ханна, — вмешалась женщина, жившая в четырех домах от Джинни. — Я слышала, ночью на кладбище повыкопали половину покойников, а теперь еще и это.

— Что — это?

— Серийный убийца на нашу голову, вот что. Даже не сомневайтесь. — Пожилой мужчина из дома через дорогу поцокал языком, словно только что обнаружил тлю на розовых кустах. — И вечно-то они тихони.

— Прекрати, Генри. Она же еще ничего не знает, — призвала его к порядку другая женщина, после чего повернулась к Джинни: — Бернарда Фарнсуорта обнаружили мертвым в собственном доме. Горло перерезано, а над ним стоит его бывшая жена с ножом в руке.

— Элисон? В-вы уверены?

— Она самая. Еще когда пошли разговоры об анонимных письмах, я уже знал, что это она. Всю неделю твержу, — заверил старичок.

Джинни пропустила его слова мимо ушей и сосредоточилась на второй женщине, которая была, кажется, осведомленнее всех.

— Откуда вы знаете?

— У меня сестра парамедик, так что у меня, так сказать, надежный источник.

Нет. Здесь что-то не так. Элисон никогда не убила бы Бернарда. Она любила его. Это какая-то ошибка. Наверняка ошибка.

У Джинни задрожали ноги, но соседи этого, кажется, не заметили. Зазвонил телефон, и она, бросив виноватый взгляд, ретировалась домой.

Звонила Наседка.

— Слава богу, дозвонилась, — заговорила подруга, но тут ее прервали рыдания. — Мы опоздали. Полицейские арестовали Элисон, перевернули дом вверх дном. И во всем виновата я.

— Чепуха! — послышался в динамике голос Джей-Эм. — Включи этот, как его… Нет, я понятия не имею, какую кнопку нажимать.

— Я включу. Я один раз смотрела видео в Сети, — приглушенно проговорил голос Мелочи, после чего послышался гулкий грохот, сопровождаемый резким статическим шипением, от которого у Джинни затрещало в голове. — Так, ну-ка… О, отлично. Джинни, ты нас слышишь?

Испытывая облегчение оттого, что противный треск утих, Джинни выдохнула:

— Да. Но я все еще не верю, что Бернарда убили. Что произошло?

— Кто-то проник к нему в дом и перерезал ему горло, — объяснила Мелочь, хотя в ее голосе не было и следа обычной бодрости.

— Но что там делала Элисон? — Джинни проглотила комок, все еще не веря в произошедшее. — Говорят, у нее в руках был нож.

— Это все я виновата. — В голосе Наседки послышалась мучительная тоска. — Когда мы в ту ночь были на кладбище, она, видимо, отправилась навестить его. Разговор кончился чудовищной ссорой, которую слышали все соседи. Бернард сказал, что, если она еще раз явится к нему на порог, он вызовет полицию.

— Рано утром Элисон решила еще раз сходить к нему, чтобы извиниться. Но к тому времени он уже был мертв. — Тут голос Джей-Эм дрогнул. — Мы думаем, у нее от горя произошло помутнение рассудка: насколько мы поняли, Элисон начала обнимать его, как будто не хотела признавать реальность. Она даже подобрала нож. Тут-то и явилась полиция.

— Мне надо было сделать все, чтобы удержать ее. Спрятать ключи от машины, что угодно, лишь бы она не вернулась туда. — Наседка снова заплакала. — А теперь полицейские говорят, что Бернард не посылал Элисон того сообщения, в котором звал ее в Ливерпуль. Они думают, что и Тома она убила.

Джинни закрыла глаза и оперлась на разделочный стол:

— Ужас, какой ужас. Но Джей-Эм права, ты зря себя винишь.

— Но я и правда виновата. После смерти Адама мне казалось, что я застряла на острове и просто жду, когда прилив утащит меня за собой. Я думала, что утону, а когда смогла наконец взять себя в руки, то осознала, что моя бедная девочка переживала то же самое. Я была нужна ей, но меня не было рядом. По-поэтому, когда она встретила Бернарда, а он потом ее бросил, мне казалось, что Элисон уходит под воду у меня на глазах.

У Джинни заныло сердце. Она вдруг поняла, почему подруги попросили ее о помощи. Подобное притягивает подобное. Они распознали ее собственное молчаливое горе. И, в отличие от Нэнси и Иэна — которых Джинни любила всей душой, — три вдовы отлично знали, каким холодным и бесцветным может быть мир, как тяжело противостоять черной пустоте.

И хоть Элисон не была вдовой, она тоже сражалась с невыносимым горем, только ее никто не поддерживал, кроме Наседки, а та только смотрела, не в силах ничего сделать.

— Наседка, ты сейчас где? — спросила Джинни.

— Мы с Брендоном у Джей-Эм. Полицейские не говорят, когда я смогу вернуться домой. Боже мой, как же все плохо.

— Поэтому нельзя терять ни минуты, — твердо сказала Джинни. — Мне пора в библиотеку, но я буду у тебя сразу после работы. Вместе мы решим, что делать. Элисон мы не бросим.