Смерть в вязаных носочках

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Наседка подтвердила свои слова делом: она действительно великолепно водила машину, хотя к тому времени, как показалась больница, у Джинни успели побелеть костяшки. Она продолжала оставлять сообщения и Уоллесу, и Аните, и в полицейском участке, но ответа все не было.

Наседка, не глуша мотор, остановила машину у главного входа больницы Трентон-холл. Мимо ходили пациенты.

— Ты знаешь, как выглядит Ритина машина? — спросила Джинни, не уверенная, что хочет эту машину увидеть. Если она здесь, то они в нужном месте. Но если машины здесь нет, это значит, что Рита увезла их подруг куда-то еще.

— Желтый фургон «Транзит». — Наседка огляделась, не двигаясь с водительского места, и тяжело вздохнула. — Вон он. Риты я не вижу, но, если она увезла их силой, они могут быть в машине. Сходим проверим? — В ее больших глазах металась нерешительность.

Джинни потянулась и обхватила подругу за плечи:

— Сходи проверь, там они или нет. Вдруг им нужна медицинская помощь — тогда мы приехали куда надо. А я пойду в больницу. Я знаю, что Мэриголд — преступница, но нельзя допустить, чтобы погиб кто-нибудь еще.

— Разумеется. — Наседка обняла ее в ответ и вытерла слезы. — Но как ты попадешь в реанимацию? Туда обычно пускают только родственников.

— Я что-нибудь придумаю. — Джинни выбралась из машины. Наседка на куда более умеренной скорости въехала на главную парковку, оставив подругу одну.

Джинни вошла в вестибюль и огляделась. Один охранник дежурил у лифта. На дальнем конце регистраторской стойки еще один охранник смотрел в целый пасьянс экранов. Подойти к ним? А вдруг они ей не поверят? От этой мысли Джинни замерла. Нет, она не может так рисковать.

Что дальше?

К лифтам направлялись несколько медсестер, дежурный с усталыми глазами катил пустое кресло. Постукивали колеса, ритм легкой болтовни растекся по напряженным плечам Джинни, принося с собой спокойствие и почти расслабление. Она не была врачом, не была даже медсестрой, но полжизни занималась тем, что безмолвно спасала людей. Вот и сейчас она делает то же самое. Спасает человека.

Джинни шагнула в первый же лифт и безмятежно улыбнулась стоявшим там двум врачам, после чего стала просматривать справочник. Врачи, не обращая на нее внимания, продолжали разговор. Двери лифта закрылись.

Реанимация находилась на третьем этаже. Лифт медленно полз вверх, у Джинни громко стучало сердце. Вот, наконец, и третий этаж. Двери кабины разъехались.

Первыми вышли врачи. Джинни спокойно последовала за ними, стараясь не ускорять шаг и не выглядеть так, будто не знает, куда идти. Она знала, куда идти. В отличие от больницы, в которой лежал Гарольд, стрелки здесь были красными, и Джинни просто следовала указателям, пока не показалась небольшая угловая регистратура.

За стойкой были две женщины, но они о чем-то увлеченно беседовали, и Джинни просто пошла дальше. Наконец стойка скрылась из вида.

У нее все получилось. Но теперь надо найти палату Мэриголд. Джинни надеялась, что она не…

Из коридора донесся перестук колесиков, и медсестра, катившая тележку, остановилась перед одной из дверей. Рот женщины скрывала медицинская маска, волосы были забраны под сетку. Даже руки были обтянуты виниловыми перчатками, но в ушах качались большие золотые кольца.

Рита.

У Джинни сжалось сердце. Хозяйка бара повернула дверную ручку и скрылась в палате. Стараясь не поддаваться панике, Джинни прибавила шагу. Вот и тележка. Но Джинни все равно не знала, что делать, — может быть, потому что все еще надеялась услышать сирены полицейских машин, которые несутся к больнице, надеялась, что ей перезвонят Уоллес или Сингх. Ничего этого она не дождалась.

Взявшись за холодную дверную ручку, Джинни приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

На больничной кровати, стоявшей посреди палаты, лежала под смятыми простынями Мэриголд Бентли, опутанная трубочками. Глаза закрыты, лицо покрыто ссадинами и царапинами. Рядом с ней вспыхивал и пищал монитор, пищали машины, призванные не дать ей умереть.

Рита стояла рядом с капельницей. Одной рукой она сжимала подушку, другой вцепилась в плечо Мэриголд, не пытаясь больше притворяться медсестрой.

— Просыпайся, сволочь. Просыпайся. Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в лицо. Хочу, чтобы ты знала, кто я такая и что ты у меня отняла.

Мэриголд не пошевелилась, но Джинни показалось, что левая рука дернулась под тяжестью одеяла. Может, она уже давно пришла в сознание? Больница не сообщает такую информацию, а значит, Рита тоже ее не знает.

Глубоко вдохнув, Джинни вошла в палату:

— Она в искусственной коме. Хотя, если верить исследованиям, слышать может. — Джинни надеялась напугать Риту, заставить ее отступить.

У нее ничего не вышло. Хозяйка бара только взглянула на Джинни и схватила медицинскую карту, лежавшую на кровати.

— Искусственная кома? За дуру меня держишь? — Глаза Риты мрачно сверкнули, рот горько искривился. — Рак. Вспомнила? Я научилась читать медицинские карты не хуже специалистов. А потом смотрела, как мой Марк увядает у меня на глазах, пока врачи пытаются понять, что с ним. Но в медицинских картах нет графы «Разбитое сердце». А что касается нашей подружки Мэриголд… Если верить этим бумажкам, она пришла в себя час назад. Так что пусть продолжает делать вид, что спит, если хочет. Я все равно ее убью.

— Твою дочь это не вернет. Мойра, тебе тяжело это слышать, но Софи умерла. Этого не изменить.

— Не смей произносить ее имя! — Рита ткнула в сторону Джинни подушкой и шагнула вперед. — Не имеешь права. Ты даже не имеешь права являться сюда и все портить. Если бы ты знала, что они сделали с моим ангелом, ты бы меня поняла.

Джинни отошла в сторону — она намеревалась увести Риту от кровати. Надо только отвлекать ее, пока не придет помощь. Если придет.

— Конечно, понимаю. Понимаю, как это было ужасно. Но Софи — хотела бы она этого?

— Я сказала — не произноси ее имени. — Рита яростно зарычала, отчего волоски на руках Джинни встали дыбом. — Не имеешь права. Я ее мать. И она должна заплатить. Это справедливо.

— Разумеется, должна. Но наказывать ее — не твоя обязанность. Подумай, Мойра. Полиция уже едет, Мэриголд отправится за свои деяния в тюрьму. — Джинни двигалась вдоль стены, пока не оказалась наконец прижатой к окну.

— В тюрьму! Ну нет… для этой — никакой тюрьмы. У меня другие планы.

— Какие? Почему ты ждала столько времени?

— Почему? Почему? Думаешь, мне хотелось затягивать? — Риту затрясло, но она сжала зубы, стараясь подавить рвущийся наружу гнев. Кажется, это помогло, и она остановилась. Застыла как статуя. Подушка выпала из рук.

За спиной у нее Мэриголд пошевелила плечами. Джинни замерла. Хоть бы Рита не повернулась к кровати.

— Вот и объясни. Четыре года — большой срок.

— Это вечность. Я была готова этот город по камню разнести, чтобы дознаться, что произошло с моей девочкой. Но хотя люди здесь большие любители трепать языком, я так и не докопалась до правды. Детективы, которым я платила, оказались не лучше. Говорили мне, что, насколько они понимают, Софи действительно покончила с собой. Но это вранье. Они все мне врали.

— Мне очень жаль. — Джинни искренне сострадала Рите, но та лишь злобно взглянула на нее.

— Жаль тебе? Думаешь, мне нужна твоя жалость? Не надо. Мне не нужна жалость. Мне нужна месть, и только месть. А единственный способ отомстить — это переехать в город, который сотворил такое с моей дочерью. Поэтому я расстаралась. Я купила бар. Мне, конечно, пришлось убеждать предыдущего владельца продать его. А потом я затаилась. Понимаешь, чем страшнее тайна, тем тяжелее она давит на душу. А когда люди пьют…

— Болтун — находка для шпиона, — сказала Джинни, и Рита коротко кивнула. Значит, Уоллес был прав.

— Времени понадобилось больше, чем я рассчитывала. Но семь месяцев назад Том Аллан кое о чем проболтался. Упомянул про свой запасной план, благодаря которому к нему не подобраться. Скажем так: я усердно поработала над тем, чтобы… подобраться к нему.

— Это с тобой у него был роман? — У Джинни онемела спина.

— Откуда ты, черт возьми, знаешь? — рявкнула Рита, но взяла себя в руки. — Неважно. Скоро ты поймешь, что не стоило совать нос в мои дела. Но да, у меня с ним был роман. Единственный способ узнать то, что мне надо было узнать. И я… я узнала… — Голос Риты оборвался, лицо исказилось от горя.

Джинни невольно чувствовала сострадание. Ни одна мать, ни один отец не должны были смотреть эту запись. Увидеть собственными глазами, что сделала Мэриголд.

— Рита, этому надо положить конец.

— Вот тут согласна. Поэтому сегодня после обеда я вылетаю из Манчестера прямым рейсом до Аликанте. Там я собираюсь расслабиться и пожить в свое удовольствие.

— Тебе не удастся уйти от наказания. — Джинни пристально смотрела на нее, вспоминая их разговор в баре. Как там она говорила?

«Небось загорает на пляже, вспоминает золотое времечко».

Рита говорила о самой себе.

— Не удастся уйти? — передразнила ее Рита, после чего холодно улыбнулась и сделала еще один шаг. — Но мне это уже удалось. Надо просто доделать кое-какие мелочи — и справедливость восторжествует. Мэриголд. Вы. Ваши приятельницы, которые ждут у меня в фургоне. Когда вы все исчезнете, ничто больше не будет стоять у меня на пути.

У Джинни все поплыло перед глазами: ей представились Джей-Эм и Мелочь, связанные, на заднем сиденье машины. Ей хотелось надеяться, что Наседка смогла пробраться к ним.

— Разве это справедливо — подставлять Элисон Фарнсуорт? Или Митча?

По лицу Риты скользнула тень, но она быстро избавилась от сомнений.

— Элисон Фарнсуорт сама виновата. С каким жалким видом она бегала за Бернардом! А все эти прилюдные ссоры с Луизой… Она просто сама вручила себя мне в руки, как подарок. Не могу сказать, что такой план мне нравился больше. Предполагалось, что Луиза умрет, как Том Аллан. Какая трагедия, и все из-за наследственной болезни сердца. Но из-за тебя, — Рита ткнула Джинни пальцем в грудь, — все пошло прахом. К счастью, у меня имелись запасные планы.

— Ты украла почтовые принадлежности Элисон и нашла письмо, которое она написала, когда ходила к терапевту. Догадываюсь, что… это ты прислала ей эсэмэску якобы от Бернарда, который якобы ждал ее в Ливерпуле в день, когда ты убила Тома.

— Ну что сказать. Я продумываю все до мелочей.

— А как же Митч? Он знал, что ты здесь?

— Нет, конечно. Он по глупости своей ничего не замечал. И Софи еще собиралась замуж за эту тряпку! Ее убили у него на глазах, но он не придумал ничего лучше, чем заливать горе и носить на шее дурацкое колечко. Она заслуживала лучшего.

— Тогда зачем брать его на работу? — Джинни вцепилась в сумку, надеясь отгородиться от Риты, которая подбиралась все ближе. Ноги стали свинцовыми, словно что-то заморозило тело изнутри и не давало двигаться.

— Затем, что я думала, что он в состоянии помочь мне. Но скоро стало ясно, что от него никакой пользы. Он даже умереть не смог, когда я хотела, чтобы он умер.

— Что? — Джинни ахнула. — Ты и его пыталась убить?

— Не считай себя умной, не льсти себе. Предполагалось, что Митч погибнет в пожаре вместе с Мэриголд. Убийца от горя наложил на себя руки. Но из-за того соседа мне пришлось в последний момент внести некоторые изменения. Полиция была у меня на хвосте, надо было от нее избавиться… и убираться отсюда. Поэтому я спровадила Митча в Манчестер. Ты сама видела, с какой скоростью Уоллес гнал свою идиотскую машину.

У Джинни сжался желудок. В глубине души она еще надеялась, что Уоллес где-то поблизости и успеет в больницу вовремя. Но до Манчестера больше тридцати миль, и это если нет пробок. Рита, должно быть, правильно истолковала выражение ее лица.

— Ты же не думала, что он примчится тебе на помощь? — Брызгая слюной, Рита протянула руку. Жилистые пальцы, натренированные перетаскиванием пивных бочонков, вцепились Джинни в горло.

«Эрик, милый, что мне делать? — раздался шепот в голове у Джинни; она так и не смогла побороть эту привычку. — Я не могу пошевелиться, я не знаю, что придумать».

«Когда это ты не знала, что придумать, если бралась подумать как следует? Потому-то я и влюбился в тебя, Джин».

Эрик? При звуках его голоса грудь Джинни словно распахнулась. Но вместо обосновавшейся там привычной боли в ней ключом, распространяясь по всему телу, забил смех.

Эрик ответил ей.

Сколько месяцев Джинни просидела дома, глядя на его кресло, — а он надумал ответить именно в эту минуту. Джинни рассмеялась еще громче, она вдруг словно вспомнила, как дышать, и тяжесть, не дававшая ей сойти с места, исчезла.

— По-твоему, это смешно? — Лицо Риты скривилось, как от пощечины.

Джинни воспользовалась этой передышкой в несколько секунд. Она быстро обежала кровать и схватила медицинскую карту. Мэриголд Бентли медленно открыла глаза, и ее взгляд сосредоточился на Рите.

— Мойра… прости меня. — Она говорила медленно, с болью в голосе. По щекам лились слезы. — Прости. Это была ужасная случайность. Софи п-пришла ко мне, обвинила в присвоении денег. Я хотела объяснить ей, что просто одолжила их. Конечно, я собиралась всё вернуть. Н-но она не слушала, и…

— Сволочь, — взвыла Рита, но нанести удар не успела: Джинни схватила кнопку для вызова медсестры, прикрытую медицинской картой, и несколько раз нажала ее.

Лицо Риты застыло: в коридоре послышались шаги.

— Нет! Я не позволю тебе убить меня так же, как ты убила мою дочь! — пронзительно выкрикнула она и метнулась к двери, где чуть не столкнулась с Уоллесом, за которым спешили Джей-Эм, Мелочь и Наседка. — Нет! Вы не понимаете. Она должна заплатить, — всхлипывала Рита. Уоллес завел руки ей за спину и защелкнул наручники. — Пустите.

Все три женщины бросились обнимать Джинни. Они говорили наперебой, а Джинни смеялась все громче. Ее тесным коконом окружали шарфы, пальто, сумки… и дружба.

— Не собираюсь, — проворчал Уоллес, после чего обернулся к Джинни. — С вами все в порядке? Она не ранила вас или Мэриголд?

Джинни с трудом высвободилась из объятий подруг и покачала головой:

— Все нормально… и Мэриголд, кажется, не пострадала. Но как вы здесь оказались? Вы разве не должны быть сейчас в Манчестере? Она утащила туда Митча, а сама стукнула в полицию, чтобы развязать себе руки.

— Я был уже на полпути туда, ехал по трассе номер шесть, но тут мне начало казаться, что что-то не так, поэтому я повернул. Ваши сообщения увидел, только когда вернулся в Литтл-Шоу. Звонили из манчестерской полиции. Оказывается, Митча Ривза ударили по голове и увезли силой. Он сейчас в больнице, приходит в себя.

— И он в стабильном состоянии. — В палату вбежала констебль Сингх; в кильватере следовали медсестры. — Мы успели? Она еще жива?

— Жива. Пусть ее осмотрят медики. — Уоллес потянул упиравшуюся Риту в коридор, где с размаху усадил ее на стул. — Присмотрите за ней, констебль Сингх, а я пока выясню, что произошло. Миссис Коул, вы не могли бы объяснить, почему мы здесь?

— Это мать Софи Хадсон, Мойра, — сказала Джинни. Ласковый голос Эрика еще звучал в ушах.

Уоллес резко выдохнул, и Джинни почти воочию увидела, как его острый ум заново собирает головоломку, совсем как она сама.

— Вы хотите сказать, что она явилась сюда за ответами?

— Да, и чтобы отомстить. Поэтому она и купила бар. Вы были правы, когда говорили, что люди в подпитии становятся болтливыми. Она подслушала, как Том Аллан хвастается своим запасным планом, и закрутила с ним роман, чтобы узнать, что это за план. А когда посмотрела ту запись…

— Ты ничего не докажешь, — процедила Рита.

— Не докажу, но один ливерпульский бармен сможет подтвердить мои слова. Он помнит, как Том останавливался в их гостинице с женщиной за пятьдесят. Они с этой женщиной сильно поссорились и на следующее утро выписались по отдельности. Я уверена, что если вы посмотрите записи с их камер наблюдения, то найдете доказательства того, что Мойра усадила труп Тома в его же машину и направила ее на затопленную улицу.

— Она очень сильная. Затащила нас с Джей-Эм в свой фургон и связала. — Мелочь подняла руки: кожа на запястьях покраснела и была в ссадинах. Джинни передернуло при мысли о том, что могло бы произойти с ее подругами, если бы Мойру не поймали.

Уоллес сжал переносицу.

— Предположим, что в ту ночь в Ливерпуле она обнаружила запись. Посмотрела ее, потеряла самообладание и убила Тома на месте.

— Он получил по заслугам. Как и Бернард с Луизой, — прошипела Рита.

— А как же Хизер? Вы вроде как дружите, и все же ты подмешала отраву в ее выпечку. Тебя совсем-совсем не тревожило, что ее арестуют вместо Элисон? А историю с Гарольдом Роу я вообще не в силах понять, — сказала Джей-Эм.

— А я в силах. — Джинни вспомнила, каким потерянным стало лицо Риты, когда она упомянула про запись. — Она искала еще одну флешку. Поэтому и отправила Луизе письмо с угрозами. Не хотела, чтобы запись увидел кто-нибудь еще.

— Ты понятия не имеешь, что я испытала при мысли о том, что люди могут увидеть эту запись. Случайно увидеть, как труп моей дочери таскают туда-сюда завернутым в ковер. Я несколько раз обыскала дом Луизы, перерыла библиотеку. Только до хранилища не добралась. А потом Гарольд пришел в бар на собрание исторического общества. Я стащила ключи у него из кармана, сделала копию. На следующий вечер я уже была в хранилище, но не успела найти запись, мне помешали. Не знаю, узнал меня Гарольд или нет, но я не могла рисковать и устроила пожар. Если бы хранилище сгорело дотла, запись была бы уничтожена.

— Вместе с безвинным человеком. — Джинни охнула, но Рита только пожала плечами.

Уоллес взъерошил волосы и посмотрел сначала на Джинни, потом на Мелочь, а следом перевел взгляд на Джей-Эм и Наседку.

— Похоже, я должен извиниться перед вами.

— Какая щедрость. А кто извинится передо мной? — огрызнулась Рита. — Это вы во всем виноваты. Мою дочь убили у вас под носом, а вы палец о палец не ударили.

— Неправда. — Джинни выпрямилась. — Его труд куда тяжелее, чем кажется. А следователь помельче никогда не признал бы своих ошибок.

Констебль Сингх улыбнулась, а Уоллес страдальчески вздохнул:

— Ну, что ж, спасибо вам, миссис Коул. Думаю, дальше мы сами.

— Я же говорила — зовите меня Джинни.