Смерть в вязаных носочках

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Нельзя пить текилу в двенадцать дня в понедельник, — запротестовала Наседка.

Назавтра они сидели за длинным деревянным столом в биргартене «Заблудшей козы». Светило солнце, но кашпо с цветами раскачивал резкий ветер, и последние лепестки сыпались в канал, как конфетти.

— Чепуха. — Джей-Эм раздала шоты. — Это особый случай, в честь освобождения Элисон. Элисон, это тебе.

Все подняли стопки, но Джинни заметила, что у Элисон дрожит рука, а лицо все еще заплаканное.

Наседка обняла дочь за плечи, а Джей-Эм поставила пустую стопку:

— Но речей пока произносить не будем.

Это заявление позволило Элисон, которой только-только вернули свободу, ускользнуть из-под света софитов, и разговор вернулся к другому острому вопросу: покушению на убийство Мэриголд Бентли. Газеты изобиловали мрачными подробностями, они окрестили произошедшее «Большими убийствами в маленьком Литтл-Шоу». Новости, однако, не сообщали ни о состоянии Мэриголд, ни о том, далеко ли продвинулась полиция.

Джинни, которая так и не притронулась к текиле, старалась не забывать, что они празднуют освобождение Элисон.

Но как тут радоваться, если три человека погибли, а Гарольд и Мэриголд в больнице, причем Мэриголд серьезно ранена.

Или, может быть, Джинни наконец настигло напряжение последних недель? Может быть, чашка чая поможет? Джинни встала и подошла к двери. Сегодня надпись на доске гласила: «Вино пьется, когда радость льется».

В баре местные жители громко обсуждали последний поворот в расследовании. Несколько журналистов, рассевшись за столиками, лихорадочно строчили что-то в ноутбуках или тихо говорили по телефону.

Митч, разливавший напитки в дальнем конце барной стойки, прервался и кивнул Джинни. Однако не успел он принять ее заказ, как из подсобки появилась Рита с планшетом с клипсой в одной руке и большим кофейником в другой:

— Только не говори, что вы готовы повторить. Я предупреждала Джей-Эм, чтобы не торопилась с текилой. — Синие глаза хозяйки подчеркивала тушь, в ушах качались золотые кольца, но лицо было мрачным.

— Мне бы только чаю, — призналась Джинни.

— Чаю? — грянул какой-то мужчина из глубины бара. — Чепуха! Позвольте угостить вас чем-нибудь покрепче. Я слышал, вы истинная героиня. Броситься в горящее хранилище, подумать только!

Джинни залилась краской, и Рита метнула на означенного мужчину резкий взгляд:

— Может, она потому и в состоянии войти в горящее здание, что пьет чай. Никогда об этом не думал, Стенли?

— Твоя правда, Рита. Ну хоть за чай позвольте заплатить. — Мужчину, кажется, выговор ничуть не смутил, и он подвинул через всю стойку пятифунтовую бумажку. — Молодец, девушка.

— Спасибо. — Джинни выдавила улыбку, уже жалея, что пришла в бар.

— Не обращай на него внимания. Подожди, я сейчас заварю чай. — Рита положила планшет, поставила чашку и скрылась в противоположном конце бара. Через несколько минут она уже поставила поднос на стойку, причем отмахнулась от попыток Джинни заплатить. — Стенли уже позаботился. Ну, как ты себя чувствуешь? Да, то еще приключение тебе выпало в тот вечер.

— А кто поступил бы по-другому? Просто так получилось, что первой там оказалась я. — Джинни убрала кошелек в сумку и вздохнула. — Прости, у меня все это не очень получается.

— Правило номер один: не извиняйся. Ты совершила благородный поступок и должна это признать. — Рита похлопала ее по руке. — В качестве утешения — я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Странно видеть, как люди развлекаются и обсуждают убийства. Как будто это пустяк.

— А Мэриголд? Если бы не тот сосед, она бы поджарилась, как тост, — прибавила какая-то женщина, облокотившись на стойку.

— Думайте, что говорите. — Рита сердито глянула на женщину; та пробормотала «Прошу прощения» и заторопилась прочь, расплескивая что-то из стаканчика. — Вот люди. Но я уговариваю себя, что это их способ справиться с происходящим.

— Ловко.

— Моя работа располагает к тому, чтобы видеть в людях худшее… и лучшее. К тому же я столько всего наслушалась. Мне кажется, с годами я начала относиться ко всему философски. Но все равно кровь закипает, если подобное кому-то сходит с рук. Небось загорает на пляже, вспоминает золотое времечко.

— Надеюсь, что нет. — Джинни на ум пришел дядя Коннора Джоуи, который сбежал именно к такой жизни. — Даже думать противно.

— Вот поэтому лучше не пережевывать до бесконечности то, что мы не можем изменить. — Рита пожала плечами, и тут в бар вошла Хизер.

Длинные пурпурные волосы были стянуты в пучок на затылке, глаза обрели прежний блеск, а в руках Хизер сжимала большой пакет со всем необходимым для пекарского дела. Выглядела она куда более довольной, чем в прошлый раз.

— Как съездила? Всё нашла?

— Да. Остальное в машине, но я попрошу Митча помочь с разгрузкой. Я хотела сначала разогреть духовку.

— Снова печете? — спросила Джинни.

Хизер застенчиво улыбнулась:

— Да. Когда я увидела, как Рита с ног сбивается, готовясь к похоронам в среду, то поняла, какая я эгоистка. К тому же началось все с Луизы, так что самое время закрыть эту главу и двигаться дальше.

— Похороны? — Джинни смотрела то на Хизер, то на Риту.

— А ты не слышала? Тело Луизы выдали для погребения, но поскольку после Бернарда родственников у нее не осталось, Эдуард Тейт, управляющий владением, решил устроить поминки здесь.

— А кто придет? Насколько я могу судить, у Луизы в городке было не так много друзей.

— Я бы сказала, что у нее нигде не было друзей. — Рита грустно покачала головой. — Но если ты думаешь, что эта орава упустит возможность бесплатно угоститься, то подумай еще раз. Особенно если они прослышат, что Хизер вернулась. Помяни мое слово, это место будет набито под завязку.

Не зная, как ответить, Джинни извинилась, понимая, что у обеих ее собеседниц много работы.

Она отнесла чайный поднос на стол, заваленный теперь картами и покерными фишками: Джей-Эм давала импровизированный урок, показывая, как тасовать карты, чтобы они струились водопадом.

К началу шестичасовых новостей Джинни убралась в доме, сделала несколько бутылок заготовки для сливового джина из тех самых плодов, которые принес ей Уоллес, и вымыла ковер на площадке второго этажа. Но каждый раз, когда она останавливалась, ее настигало мучительно тяжелое чувство.

Она понимала, почему Хизер с такой радостью вернулась на работу.

— А теперь вернемся в городок, в котором произошло столько убийств, — заговорил диктор, и Джинни выключила телевизор. Досужих вымыслов ей теперь хватит на всю оставшуюся жизнь. Тем более что большинство из них — порождение ее собственного ума.

Сборник кроссвордов на боковом столике больше не был покрыт кошачьей шерстью — Эдгар утратил интерес к нему. Теперь он предпочитал «Гордость и предубеждение».

Джинни взяла кроссворды и нашла новый. На кресло Эрика она смотреть не решалась.

— Может быть, решим сегодня вечером еще один. Отработаем за последние несколько дней, — предложила Джинни, не совсем понимая, к кому обращается. Но не успела она прочитать первое заданное значение, как зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Нэнси.

Накануне Джинни уже говорила с золовкой, но понимала: чтобы унять тревогу Нэнси, короткого разговора недостаточно.

— Ну как все прошло в баре? Новости есть? — спросила Нэнси в качестве приветствия.

— Не особенно. — Джинни сочла местные сплетни не стоящими упоминания. — Элисон счастлива, что ее отпустили, хотя то и дело плачет. И… в среду похороны Луизы. Не знаю, пойду ли я.

— Пойдешь, конечно.

— С чего ты взяла?

Нэнси рассмеялась:

— Потому что я тебя знаю. Ты всегда делаешь то, что должно, даже если тебе не хочется. Особенно если тебе не хочется.

Нэнси замолчала, и до Джинни долетел голос Иэна: «Это Джинни? Скажи, ей понравится. Солнца много, и в саду копаться не надо».

Нэнси тихонько зарычала, и в трубке воцарилась тишина, словно микрофон прикрыли рукой.

— Прости, пожалуйста. Иэн решил…

— Что ты уже выложила мне ваш план, что бы вы там ни придумали? — Джинни вздохнула. Не надо было ломать голову, чтобы угадать, о чем речь.

— Не то чтобы придумали… — Голос Нэнси вдруг стал непривычно кротким. — Но мы тут вчера наткнулись на Рэдклиффов. Они продают свой дом, но о продаже еще не объявили. Помнишь его? Чудесный домик у дороги, все работы уже закончены. Так близко к нам… и к Эм с девочками. Рэдклиффы хотели бы продать дом из рук в руки и согласились придержать его на неделю. Ну, что скажешь?

Боже. Джинни закрыла глаза. Она несколько раз была на новогодних вечеринках, которые устраивали Рэдклиффы, и просто влюбилась в маленький, но красивый дом. Но хочет ли она возвращаться в Бристоль?

Не будет ли это капитуляцией?

— Я не…

— Не нужно отвечать сегодня же. Ты устала, я знаю. Просто обещай, что подумаешь.

— Ладно, — согласилась Джинни, и Нэнси тихо вздохнула.

— Вот и хорошо. Я просто боюсь, что ты снова забьешься в свою раковину, библиотека же закрыта и неизвестно когда откроется. А ты, если надумаешь вернуться, без труда найдешь работу на неполный день. Или поможешь мне с детьми. Я обожаю своих внучек, но врать не буду: возраст дает о себе знать. Мы могли бы водить их на прогулку вместе. Подумай, сколько будет радости. И никаких убийств.

Из прихожей донеслось шебуршание. Эдгар с видом победителя влетел в гостиную, на ходу раздирая когтями то, что некогда было принадлежавшим Эрику «Алфавитным справочником Лондона».

— Что за шум? — требовательно спросила Нэнси.

— Это кот. Он просто играет. — Джинни не хотелось вдаваться в подробности только что совершенного преступления. Хотя она начинала понимать, почему Луиза не желала видеть кота рядом с книгами: библиофилом его не назовешь.

— Кот? — Нэнси фыркнула, словно предъявляя коллегии присяжных последний аргумент.

Они поболтали еще пару минут и закончили разговор. Сборник кроссвордов так и лежал на коленях Джинни, а страницы растерзанного справочника — посреди комнаты. Джинни взглянула на синее вольтеровское кресло.

— Слышишь, Эрик? Твоя сестра тревожится за меня.

В гостиной царило молчание. Эдгар, сделав свое черное дело, снова прокрался к Джейн Остин. Джинни закрыла глаза. В голове крутился золовкин вопрос.

Что ей теперь делать?

Вести беседы с умершим мужем? Позволить коту уничтожить все ее книги?

Можно ухаживать за могилами на кладбище, можно вязать гнезда вместе с Наседкой. Она, без сомнения, найдет еще какие-нибудь благотворительные организации, где сможет быть полезной. И все же перед ней простираются бесконечные часы, которые надо чем-то занять.

До сих пор Джинни по-настоящему умела только быть миссис Коул. Очень жаль, потому что она никогда больше не сможет занимать эту должность.

Стоял прекрасный для садовых работ день. Джинни вытерла лоб и окинула взглядом плоды своего труда. Заросший огород теперь в порядке, а еще она составила список всего, что надо купить в питомнике. Нужна теплица, чтобы выращивать собственную рассаду, не беспокоясь из-за заморозков, но пока теплицы нет, рассаду придется покупать.

От работы в саду туман в голове рассеялся, а аппетит проснулся. Хорошо бы выпить чаю со сконом, а потом принять душ. Джинни оставила рабочие ботинки у дверей зимнего сада, вошла в кухню и увидела Эдгара. Кот с довольным видом сидел на толстом учебном пособии для библиотекарей, которым снабдил ее Гарольд.

Тот факт, что пособие лежит на полу, говорил о том, что Эдгар еще и сбросил его с кухонного стола.

Опять он за свое? Джинни быстро подхватила кота и села на стул. Пальцы гладили мягкую теплую шерсть. Эдгара теперь всегда ждала миска с едой, и шкурка у него блестела.

— Пришла пора серьезно поговорить о твоих привычках. Ты рвешь книги потому, что я поставила твою когтеточку в другой комнате? Давай перенесем ее еще куда-нибудь. Вообще, хочу предложить тебе сделку. Ты больше не играешь с книгами, а я за это куплю тебе новую игрушечную мышь.

Эдгар поднял нос и уставился на Джинни немигающими янтарными глазами; весь его вид говорил, что он взрослый кот и такими вещами его не соблазнишь.

— Ладно. Но насчет книг я совершенно серьезно. Прекрати их трепать.

В ответ Эдгар вывернулся у нее из рук и мазнул лапой по перевернутому руководству. Коготь зацепил виниловую обложку и разодрал приклеенный поверх нее лист с напечатанным названием до картонной основы.

Гарольд придет в ярость.

Джинни закрыла глаза. Нет, не придет — он ведь больше не заведует библиотекой. И кто знает, когда она снова откроется? Но это не умаляет ее вины. Джинни не их тех, кто умышленно портит чужую собственность. И пусть Гарольд сомневался в том, что Луиза или еще хоть кто-нибудь обращались к этому руководству, Джинни не может вернуть его в растерзанном виде.

У Эрика, который собирал модели самолетов, какого только клея не было. Распечатать новую обложку несложно. Главное — заклеить порванное место.

Отогнав кота, Джинни осмотрела повреждения. По голубому винилу шло название конференции, для которой изначально предназначалась папка. Некоторые буквы успели выцвести. Сверху на манер пластыря была наклеена заплатка из голубого винила. Видимо, Джинни была не первым человеком, который брался за починку.

— У этого скоросшивателя жизней больше, чем у тебя, — сообщила она коту, разглаживая помятый винил.

Вдруг пальцы нащупали какой-то бугорок. Джинни провела рукой еще раз. Винил немного бугрился, словно между картоном и обложкой сунули монетку.

Может, потому на обложке и сидит заплатка? Чтобы скрыть место надреза? Не многовато ли хлопот для того, чтобы просто…

Джинни ахнула. Как там сказал Гарольд?

«Луиза отнюдь не славилась любовью к новым знаниям». Иными словами, учебное пособие — это последнее место, где Луиза стала бы что-нибудь искать.

Джинни снова пришел на ум сломанный ноготь. Тот самый, который привел ее в хранилище, где она чаяла найти отсутствующие страницы еженедельника.

А может быть, Луиза в тот день спрятала там что-нибудь еще?

С гулко колотящимся сердцем Джинни приподняла виниловую заплатку. Вот оно. К картонной обложке скоросшивателя прижалась крошечная флешка — размером с ноготь большого пальца, не больше.

Неужели та самая, из-за которой погибло столько людей? И откуда кот знал, что флешка здесь?

Джинни повернулась к Эдгару. Кот лизнул лапу, протрусил к лазу и исчез за дверью. Ничего, они обсудят этот вопрос потом. Сейчас надо посмотреть, что на флешке.

Перед переездом зять помог Джинни обновить компьютер, и теперь она еще раз мысленно поблагодарила его: флешка прекрасным образом вошла в один из боковых слотов.

На экране открылся диспетчер файлов.

Который содержал всего одну папку: «Случайные рецепты».

Палец Джинни завис над кнопкой тачпада. Там действительно рецепты или это уловка? А что делать, если там пароль? Пароль ведь гораздо надежнее защитит содержимое папки, чем странное название. А может, папка вообще пуста? Как та, что обнаружилась на флешке в пиджаке Тома Аллана?

Проверить это можно только одним способом.

Джинни щелкнула кнопкой. Ее почти удивило, что папка тут же открылась, явив ей два файла.

Электронная таблица и видео.

Джинни открыла таблицу и пробежала глазами ячейки. Множество дат и названий: «Льюис Райдер Траст», «Монкуэлл Грантс», «Семейный благотворительный фонд „Стивенсон”», а также значительные суммы денег. Рядом — короткие приписки: кладбище, историческое общество, ремонт библиотеки.

Джинни не сразу поняла, что перед ней заявки на финансирование, которые подавал окружной совет, а также отметки о том, были ли эти заявки удовлетворены и какие суммы денег получены.

Всего Джинни насчитала почти двести тысяч фунтов. Сумма огромная, но Джинни не владела информацией и не могла даже предположить, что она значит. Может, это те деньги, в присвоении которых Луиза обвинила Софи Хадсон? Или Софи их обнаружила, пытаясь восстановить свою репутацию?

Джинни щелкнула по видеофайлу, увеличила картинку и нажала «Просмотр».

На угольно-черном экране понемногу начали прорезаться плоскости разных оттенков серого, сопровождаемые странными стонами, а также жужжанием и зигзагами насекомых. Стоны перешли в рычание и продолжались несколько секунд, после чего зазвучали приглушенные голоса.

Что это?

Слов Джинни разобрать не могла, а мрачные серо-черные цвета экрана не содержали никаких подсказок насчет того, что она должна была видеть. Потом послышались тяжелые шаги, и картинка изменилась: камера осветила целую чащу деревьев.

— Вот зараза, не в ту сторону было повернуто, — грянул вдруг из динамиков мужской голос, отчего Джинни подскочила.

— Прекрати хрюкать и помоги мне надеть лифчик, — недовольно сказал другой голос. Голос был знакомым, и Джинни нахмурилась. Камера сменила угол, дрожа, повернулась и показала полуодетую женщину.

Луиза Фарнсуорт.

Нет.

Джинни прижала ладонь ко рту. Луиза повернулась к камере и цинично улыбнулась оператору. Джинни страстно хотелось отвести глаза, выключить компьютер и попытаться понять, что все это значит, но другая часть ее сознания отказывалась избегать правды. Джинни вздохнула сквозь зубы. Камера отвернулась от Луизы и снова стала показывать размытые серые тени. Вскоре послышалась отборная ругань, а потом, судя по звуку, на землю упало что-то тяжелое.

Человек, державший камеру, явно уронил ее. Послышался шорох, приглушенный говор, и наконец камеру снова подняли. Пошарив некоторое время вокруг, видео показало мужчину, которому принадлежал голос.

Этого человека — высокого, с толстой шеей и широкими плечами — Джинни никогда не встречала, но в последнее время видела достаточно фотографий, чтобы опознать в нем Тома Аллана.

— Ты куда так торопишься? — лениво, пьяным голосом проговорил Том — он теперь стоял рядом с треногой. — С первого раза не сняли как следует, так, может…

— Так, может, повторим? У тебя опилки в голове и мысли такие же. — Язвительный комментарий Луизы прозвучал совсем близко, и Джинни предположила, что теперь камеру держит она. — Когда созреешь для следующего свидания, ты уж раскошелься на четырехзвездочный отель.

— Я думал, ты любишь некоторую лихость. — Белые зубы Тома сверкнули на фоне зернистой темноты. — Помнишь, как…

— Ш-ш-ш! — оборвала его Луиза. Камеру резко повело вперед, и она показала тусклый свет воскового полумесяца, висящего в темном небе. Посмотрев несколько секунд на лунный серп, камера прошлась по спутанным веткам, которые шевелил ветер. — Я что-то слышала.

— Лиса, наверное, — проворчал Том, на этот раз тише.

Судя по положению луны, была полночь или первые часы после полуночи. Луиза и Том явно находились в поле или в лесу.

— За дуру меня держишь? — Голос Луизы упал до шепота.

Вдали сверкнул свет. Камера снова сменила угол, и стало окончательно ясно, что ее держит Луиза.

— Смотри. Вон там. Что это?

— Ты что, чокнулась? Я не собираюсь в два часа ночи переться через лес проверять, кто там может кататься.

— Попрешься-попрешься, — поправила его Луиза с сарказмом в голосе. — Если они остановят машину там же, где и мы, то узнают нашу пафосную тачку. И номера тоже узнают.

Ответа не последовало, и следующие несколько минут Джинни слышала только шорох листьев и приглушенные шаги, а мутная картинка показывала то землю, то небо: Том и Луиза шли по лесу. Потом все остановилось, и на экране появились неясные очертания чьей-то фигуры.

Вновь прибывший терялся в глубинах длинного пальто; на голову был надвинут капюшон. Камера следила, как он или она идет сквозь тьму, таща за собой большой куль.

— Это еще что? Он уже почти у старого карьера. Там глубина тридцать футов[18], — прошипела Луиза.

Камера кое-как увеличила фигуру. Куль оказался свернутым и привязанным к туристической тележке ковриком.

— Зачем кому-то понадобилось посреди ночи перетаскивать обрывок ковра? Не говори мне, что здесь стихийная свалка.

— Не знаю, что и куда он хочет выбросить, но точно не хочет, чтобы его застукали. — Том больше не казался пьяным.

Человек в пальто наклонил тележку, и ковер скатился на землю. Куль исчез в темноте, но камера успела уловить его, и стало видно, что из ковра свесилась бледная рука.

Луиза тихо выругалась и навела камеру на ковер, подтверждая худшие подозрения Джинни.

В темноте вдруг что-то блеснуло: на пальце было золотое помолвочное колечко. Потом блеск потух, и послышался глухой удар.

Джинни судорожно вздохнула: ей вспомнилось кольцо, которое Митч носил на цепочке. То самое, что он подарил Софи за месяц до ее самоубийства. А карьер, о котором говорит Луиза, — это, наверное, Блюхед. Место, где обнаружили труп Софи.

По щеке Джинни скатилась слеза. Фигура в пальто внезапно остановилась и сдвинула капюшон. Камера, следившая за каждым ее движением, отчетливо показала лицо. Луиза и Том потрясенно ахнули.

Джинни их понимала. Перед ней было лицо председательницы окружного совета Литтл-Шоу.

Перед ней была Мэриголд Бентли.