Смерть в вязаных носочках

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Возьмите вот эту книгу и идите почитайте им.

— Вслух? — Рот у Джинни Коул открылся сам собой. Она была не из тех, кто подвергает сомнению очевидное, но здесь явно имело место какое-то недопонимание.

— Я действительно должна отвечать на этот вопрос? Здесь, в конце концов, библиотека. — Луиза Фарнсуорт вскинула изогнутую бровь. Луизе было, наверное, за сорок: прямой нос, очень светлые волосы и роскошная фигура, выпуклости которой в данный момент прикрывало изящное черное платье.

Джинни подозревала, что это платье какой-нибудь дорогой марки, о которой сама Джинни даже не слышала. Ее собственный наряд составляли те же белая льняная рубашка и темно-синие брюки, которые она когда-то выбрала из соображений удобства и практичности. Джинни составила свой гардероб, когда вышла замуж за Эрика, тридцать пять лет назад; она тогда только-только начала работать в его медицинском кабинете. Она уже в двадцать пять лет усвоила, что на нее никто не смотрит. Ей хорошо удавалось работать, оставаясь незаметной и обеспечивая плавный ход вещей.

— Но я не знаю эту книгу. — Джинни сжала иллюстрированную книжку, которую швырнула ей ее новая начальница.

В темном углу мрачной библиотеки собралась группа мамаш. Одни сидели на стульях, другие, опершись на потертые подушки, пытались сдерживать орущих малышей.

— Перед вами орава двухлеток. Они тоже не знают этой сказки. Не понимаю, почему у вас такой удивленный вид. Вы же сами пришли работать в библиотеку. — Луиза раскрыла ежедневник в серой кожаной обложке, словно чтобы убедиться, что Джинни и правда работает в библиотеке, после чего с разочарованным видом закрыла его.

Джинни постаралась не пасть духом после этого молчаливого удара по своему доброму имени.

Да, она действительно подала заявление на должность библиотекаря на неполный рабочий день в ланкаширском городке Литтл-Шоу, притаившемся в долине Россендейл-Вэлли и окруженном вересковыми пустошами. Джинни переехала сюда из Бристоля всего две недели назад и, честно говоря, не ожидала, что ее примут на работу в муниципальную библиотеку (округ взял библиотеку под свое крыло после того, как ей сильно урезали финансирование, за чем последовало бы неминуемое закрытие). Однако после недолгого собеседования с председательницей, Мэриголд Бентли, имевшего место в пятницу, Джинни сразу предложили выйти на работу.

На собеседовании не упоминалось ни о групповом чтении, ни, собственно говоря, о Луизе Фарнсуорт. К тому же Мэриголд явно не много рассказала Луизе о Джинни. Может быть, заведующая библиотекой ожидала кого-нибудь помоложе? Поярче? Кого-нибудь более способного к спонтанному чтению книжек-картинок детям?

— Я сегодня работаю первый день. И думала, что сначала будет короткое знакомство, — проговорила Джинни с такой покорностью в голосе, что ей самой стало противно.

Если заниматься подобными вещами всю жизнь, то со временем привыкаешь.

— Книги. Туалет. Стойка выдачи. — Луиза тыкала пальцем с безупречным маникюром в разные углы зала, как постовой на проезжей части, которому надоело делать одно и то же каждый день. — Считайте, что ознакомительный тур мы провели. А теперь отправляйтесь читать книжку. Когда закончите, я покажу вам, как обращаться с компьютером. С компьютером-то вы умеете обращаться?

— Да. — Джинни еще крепче вцепилась в потертую обложку, стараясь не замечать, как дрожат руки.

Может быть, Нэнси была права.

Золовка твердила Джинни, что Эрик не стал бы осуждать ее, продай она живописно старомодный домик на две квартиры, купленный по случаю выхода на пенсию. Но через восемь месяцев после смерти мужа Джинни пришлось окончательно отказаться от планов, которые они строили вместе. Она никак не ожидала, что у нее настолько сократятся доходы, а также того, что ей, в ее-то возрасте, придется искать подработку.

Чувства потери, которое теперь тенью ходило за ней, Джинни тоже не ожидала.

— Хм-м, — хмыкнула Луиза и, резко повернувшись, удалилась в глубины зала, не обращая ни малейшего внимания на присутствующих.

— Долго еще ждать? — спросила одна из мамаш, изо всех сил удерживая девочку, на которую напали какие-то странные корчи. — Уже на десять минут задерживаете.

— Извините. Я сегодня первый день, — сказала Джинни, и тут другой малыш боднул ее под коленки. Джинни едва удалось устоять на ногах.

— Нельсон, прекрати. — Мать малыша нахмурилась, не делая при этом ни малейшей попытки приструнить его. — Тетя сейчас почитает тебе книжку. Да, тетя?

— Д-да. Конечно. — Джинни воззрилась на ожидавший ее стульчик. Стульчик, изготовленный для маленького ребенка, был рассчитан также на детский зад и детские колени, но никак не на слегка артритные суставы шестидесятилетней вдовы, которая после похорон в попытке обрести душевный покой немного увлеклась бейквеллскими тартами[1].

Джинни опустилась на стульчик и отважно взглянула на обложку. «Как Кролик и Медвежонок учились петь». Что ж, пока не страшно. Приободрившись, она раскрыла книгу на чудесном акварельном рисунке, изображавшем кролика и мишку посреди цветущего весеннего луга. К сожалению, некто, прибегнувший к помощи маркера, пририсовал им усы, вампирские клыки и то, что, по мнению Джинни, могло оказаться только экскрементами.

Утро обещало быть долгим.

К трем часам пополудни Джинни поняла, что внушавшее ей такой ужас «Время сказок» было одним из самых ярких моментов. Но это не означало, что чтение прошло гладко, слово «катастрофа» тут куда уместнее. Джинни читала слишком тихо, ее не слышали, к тому же она не обладала ни темпом речи, ни интонациями хорошего рассказчика. Эрику такие вещи всегда давались лучше.

Еще студентом-медиком он поучаствовал во множестве любительских постановок, и Джинни иногда думала, что именно сценический опыт подарил ее мужу умение убеждать больных. Конечно, будь Эрик жив, она ни за что не переехала бы в Литтл-Шоу на свой страх и риск. И начинать новую карьеру в таком возрасте не потребовалось бы.

В защиту Джинни стоит сказать, что она подала заявление на место библиотекаря только потому, что, по ее мнению, она этому месту соответствует. Джинни, по натуре человек тихий, любила читать и изрядную часть жизни провела в клифтонской библиотеке. К тому же ее очаровала библиотека Литтл-Шоу, похожая на старую приходскую школу и сложенная из видавшего виды камня; по соседству располагался небольшой парк, снабженный фонтаном.

Однако изнутри библиотека оказалась унылым, тускло освещенным местом с разрозненной мебелью, которую пинали, толкали и царапали много раз. Джинни страстно хотелось сделать это место поживее, принести сюда цветы, яркие подушки. А еще избавиться от пыли, устилавшей все поверхности.

— Вы меня слушаете? — Над плечом Джинни нависла Луиза, отрывисто объяснявшая, как пользоваться каталогом.

Джинни, мысленно обставлявшая библиотеку заново, заставила себя вернуться к действительности и кивнула.

— Да, вы показывали, как записывать новых абонентов. — Хотя бы здесь Джинни чувствовала себя более уверенно и спокойно.

Система оказалась проще той, что была принята у них в клинике, и Джинни усердно записывала в блокнот, лежавший под рукой, все инструкции Луизы касательно того, как управляться с разнообразными экранами. Джинни бы очень пригодилось какое-нибудь учебное пособие для начинающих библиотекарей, но пять часов с Луизой уже научили ее по возможности воздерживаться от вопросов.

— Хорошо. А теперь… — Тут Луиза что-то прорычала и устремилась к стойке выдачи, у которой стояла женщина лет семидесяти с лишним. — Эсме Уикс! Вам запрещено здесь появляться. Запрещено, вы меня слышите?

— По-моему, вас все слышат. — Серебристые волосы Эсме были дерзко пострижены под горшок, а улыбка ширилась по мере того, как она поглаживала бугристую сумку, висевшую у нее на плече. — Хотя вы бы потише. Я слыхала, здешняя заведующая — зверь лютый.

Темные глаза Луизы сузились, а плечи застыли.

— Что вы себе позволяете! Я уже заявила на вас в полицию. И еще заявлю, не сомневайтесь.

— О… намечается кое-что интересное. — Мужчина, изучавший ближайшую витрину с недавно вышедшими книгами, ухмыльнулся. — С их последней битвы прошло уже дня три, не меньше.

— Последней битвы? — Джинни свела брови. — Что произошло?

— Эсме два месяца назад отлучили от библиотеки, потому что она не уплатила штраф. Но Эсме утверждает, что попала в должники по ошибке, потому что в коробочке оказался не тот диск, а следовательно, имело место вторичное привлечение к ответственности за одно и то же преступление.

— А в чем она, бедная, виновата? За что платить приличные деньги, если собираешься посмотреть Ричарда Армитиджа в «Севере и Юге», а в итоге оказываешься в компании придурковатого Джереми Кларксона, — подключился еще кто-то. — Так что теперь Эсме проводит одиночные пикеты на улице. Насчет своих гражданских прав. Но Луиза Фарнсуорт гражданские права в грош не ставит и отказывается пускать Эсме, пока та не уплатит штраф. И даже не делает ей скидки как пенсионерке. По-моему, ужасно грубо.

Тут Эсме, словно по команде, поставила на пол сумку, из которой показался тощий черный кот. Не сводя с Луизы сузившихся золотистых глаз, животное вкрадчивыми шагами двинулось к стенду с книгами по вязанию.

— Не вздумай, — предупредила Луиза.

Но кот только тихо зашипел, вытянулся всем своим длинным телом и прыгнул. Книги посыпались во все стороны.

— Вот это по-настоящему сильный ход. Этот бродяга болтался тут не одну неделю. Похоже, он доводил Луизу не хуже, чем сама Эсме. — И мужчина, стоявший возле стенда с книгами, тихо присвистнул.

— Вон отсюда, старая ведьма, и кота своего проклятого заберите.

— Это не мой кот. И не мне он только что перешел дорогу. Вам теперь семь лет удачи не будет. — Эсме широко улыбнулась и вышла.

— Это если зеркало разобьется! — крикнула Луиза; она зажала кота в угол и выгнала маленькое создание за дверь. После этого ее ледяной взгляд прошелся по посетителям, которые внимательно следили за ее движениями. — Есть желающие присоединиться к Эсме? Говорите, не стесняйтесь.

Слова возымели эффект. В зале стало тихо, а двое посетителей, вскользь поделившиеся с Джинни своими соображениями, ретировались.

— Все в порядке? — спросила Джинни, когда Луиза вернулась к столу выдачи.

— Если я увижу эту облезлую скотину еще хоть раз, то, честное слово, закричу. Наверняка эту тварь кто-то прикармливает.

— Он бродячий. Наверное, надо отнести его к ветеринару, посмотреть — чипирован он или нет?

— Чипирован он или нет? — Презрение капало из слов Луизы, как ледяная вода с сосульки. — Нам платят не за благотворительность. А это значит, что сейчас самое время заняться штрафами за просрочку. Они не обсуждаются. Все должно быть уплачено полностью. Исключений нет. Да, мы муниципальная библиотека, но это не значит, что нам не нужны деньги.

Джинни открыла было рот, чтобы запротестовать. За многие годы она повидала достаточно издерганных пациентов и знала, что у людей бывает туго с деньгами, что необходимость платить может тяжким бременем лечь и на плательщика, и на его семью. Но Луиза одним взглядом пресекла все ее возражения.

— Хорошо. Не станем закрывать глаза на штрафы. Как мы взимаем плату?

— Мы принимаем наличные и карты. И никаких чеков. — Луиза принялась подробно описывать процесс, причем ее монолог походил на пулеметную очередь, и прервалась, лишь когда у нее зажужжал телефон. Схватив его, Луиза тут же ответила: — Ну?

Последовала тишина; кто-то на том конце что-то говорил Луизе. Лицо заведующей потемнело, и Джинни тут же стало жаль звонившего.

— Это просто смешно. Вы обязаны меня записать. Я не могу ходить без акрилового ногтя. Халтурщики!

Луиза взмахнула рукой, и Джинни разглядела, что один из кроваво-красных ногтей, украшавших руку заведующей еще утром, действительно отсутствует. После нескольких минут тишины Луиза швырнула телефон. Обручальное кольцо с крупным бриллиантом заискрилось на полуденном солнце.

— Работать не умеют. Придется ехать туда сейчас. Пусть кто-нибудь из волонтеров подежурит на выдаче, пока меня нет, а вы приберите читательский уголок и подготовьте все для кружка вязания. С нас чай и кофе, но ни при каких обстоятельствах не предлагайте вязальщицам печенье. Когда они закончат, расставьте книги на полки. Начало — в семь ноль-ноль.

Все это было сказано таким тоном, будто Джинни сама обязана была все знать. Не дожидаясь ответа, Луиза с рассерженным видом устремилась прочь. В душе у Джинни крепло чувство, что она совершила ужасную ошибку.

К концу дня у Джинни гудели ноги, а точка между бровями наливалась тупой пульсирующей болью. Однако стоило Джинни выйти из библиотеки в предвечерний сентябрьский свет, как ей полегчало. Литтл-Шоу даже осенью был прекрасен. Когда-то, во времена промышленной революции[2], он дал приют нескольким небольшим мельницам, поменьше тех, что располагались рядом с ближними городами. Возможно, именно поэтому и народу здесь жило не так много.

В центре городка протекала узкая речка; берега соединял выгнутый каменный мост. Джинни шла мимо скрипевших на ветру ив; качались ветки, и листья отливали бронзой.

В одном конце переулка расположилась старинная каменная церковь, а на противоположном берегу реки виднелся паб под названием «Заблудшая коза». За уличными столиками съежились несколько человек, бросивших вызов похолоданию. Джинни знала, что владелец каждый день пишет на доске что-нибудь шуточно-философское. Сегодня надпись гласила: «Я не могу сделать погоду получше, но налить вам выпить — в моих силах».

Дальше потянулась главная улица, состоявшая из разнообразных магазинов, почты, старомодной бакалеи и даже хрестоматийной галантереи — казалось, из нее вот-вот выйдут сестры Беннет. Мощенная булыжником улица, извиваясь, поднималась по склону долины, к другим мощенным булыжником улицам и фасадам домов, но Джинни свернула направо и пошла по ровной дороге, уводившей из городка; дорога поворачивала налево, к небольшому перекрестку. Десять минут приятной прогулки — и Джинни добралась до своего нового жилища.

Если верить риелтору, то опрятный дом на две квартиры, с общей стеной, выстроенный из характерного для этих мест желтого кирпича, всегда был известен как Миддл-коттедж — Средний. Наверное, по той же причине, по которой кто-то назвал эту дорогу Десятимильной, хотя тянулась она от силы на милю[3].

Кирпичи были обновлены, окна заменены, а входная дверь выкрашена жизнерадостной нежно-розовой краской; Джинни никому не решалась признаться, что во время прошлогоднего осмотра она влюбилась в Миддл-коттедж еще и поэтому. Эрика же очаровал чудесный сад на заднем дворе. Перед домом было достаточно пространства, чтобы поставить машину, хватало места и для вазонов с лавандой и другими травами; Джинни планировала поставить сюда садовую скамейку и посадить что-нибудь луковичное. Но все это подождет. Прямо сейчас ей хотелось чашку чая, и больше ничего.

Джинни сняла белые кроссовки, покрытые мокрыми листьями, и оставила их под скамеечкой у входной двери, чтобы потом почистить.

— Дорогой, ты не представляешь, какой у меня был день. Я только поставлю чайник — и все тебе расскажу.

Ответа не последовало. Джинни влезла в шлепанцы и направилась на кухню, располагавшуюся на задах дома. Сказать по правде, ее куда больше поразило бы, если бы Эрик ответил, поскольку Джинни не слишком верила в загробную жизнь. И все же она никак не могла бросить привычку беседовать с ним.

Да и кому вредит эта привычка.

С чашкой в руке Джинни через весь дом вернулась в гостиную. Компания по перевозке сумела втиснуть сюда диван, который они купили после свадьбы. Нежные розово-зеленые букеты выцвели, диван требовал перетяжки, но Джинни все не могла на нее решиться, так же как не могла махнуть на диван рукой. К тому же он так подходил к бледному турецкому ковру и деревянному журнальному столику.

Джинни перевела взгляд на синее вольтеровское кресло в углу и принялась рассказывать Эрику, как прошел ее первый день. Рассказ прервался, лишь когда у Джинни зазвонил телефон и на экране высветилось имя Нэнси. Джинни вздохнула. В глубине души ей не хотелось брать трубку, но ведь золовка не оставит попыток дозвониться.

— Ну, рассказывай, как все было, — потребовала Нэнси вместо приветствия.

— Нормально. Люди дружелюбные, приветливые.

— Вирджиния Коул! Я знаю тебя половину твоей жизни, даже больше. И прекрасно слышу, когда ты врешь. Признавайся, что произошло.

Джинни закрыла глаза. Она не хотела отвечать на звонок еще и по этой причине. Но рано или поздно выдержать разговор все равно пришлось бы.

— По-моему, заведующая думала, что я и до этого работала в библиотеке, поэтому учить меня не придется. Мне долго не надо было искать новую работу, а это тоже не очень хорошо. Я совсем заросла мхом, и мне страшно не нравится, что я не знаю, как все устроено и где лежат скрепки.

— Никаким мхом ты не заросла. Во всяком случае, в смысле работы. Заведующая что, моложе тебя? Может, ее смутил твой опыт или возраст?

— Нет, дело явно не в этом. — Джинни вспомнила, с каким раздражением говорила Луиза, какие уничижительные взгляды на нее бросала. — Заведующая — роскошная женщина и, кажется, не из терпеливых. Не уверена, что она вообще любит людей.

— И при этом работает в библиотеке маленького города? Странное место она выбрала. Ну ладно. Рассказывай, чем еще занимаешься. Уже познакомилась с соседями? Пригласила их на чашку чая?

— Я разбирала вещи, а потом готовилась к собеседованию. То есть, само собой, знакомилась с людьми. Точнее, с одним человеком. А теперь я работаю пять дней в неделю — естественно, мне надо будет общаться с самыми разными людьми.

— Да, но вот ты поговорила с ними в своей обычной вежливой манере, а потом засела дома? Так не пойдет. Какой смысл начинать новую жизнь, если она ничем не отличается от старой?

Джинни старалась не смотреть на свою мебель. На свои удобные шлепанцы, на любимую чашку в руке. Она понимала, что Нэнси права. Между ней и всем остальным миром словно выросла стеклянная стена. И как бы она, Джинни, ни пыталась, на ту сторону ей уже не вернуться.

Где-то в глубинах дома муж Нэнси крикнул, что приехала Эмили. Это спасло Джинни от необходимости отвечать золовке.

— Ну, тебе пора. Обязательно передай привет Иэну, Эм и обоим малышам. Я тебе скоро перезвоню, хорошо?

Нэнси вздохнула:

— Прости мне мою откровенность, но Эрику бы сильно не понравилось, что ты сидишь по вечерам дома. Как будто застряла между жизнью и смертью.

— Знаю, — с преувеличенной бодростью ответила Джинни и отключилась.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла взглянуть на пустое вольтеровское кресло, но ей все же удалось сдержаться.

В шесть вечера Джинни включила новости, чтобы они оба были в курсе событий, и потянулась за сборником кроссвордов.

Они с Эриком познакомились тридцать пять лет назад, во время автобусного тура по Южной Америке. Это был самый дерзкий и, как оказалось, лучший поступок Джинни за всю ее жизнь. Она не только полюбила этого скромного человека и блестящего врача; случилось так, что они разделили этот поразительный опыт. Ни интернета, ни телевизора не было, и у них вошло в привычку разгадывать кроссворды: по одному за вечер. Они поженились всего через несколько недель после возвращения в Лондон.

— Ну, что у нас тут? Слово из одиннадцати букв, начало новой жизни?..

Неужели сборник кроссвордов осуждает ее? Подслушал, что Нэнси говорит по телефону, и подменил вопрос, желая преподать ей урок? В припадке раздражения Джинни совершила несвойственный ей поступок: она вырвала страницу с кроссвордом, смяла ее в комок и запустила бумажным шариком через всю комнату.

Вот. Видите? Стоит постараться, и ей отлично удается новое.

Настроение чуть-чуть улучшилось. Джинни перелистнула страницу:

— Ладно, попробуем лучше вот это…