Смерть в вязаных носочках

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Бернард жил именно на такой улице, на какой, по представлениям Джинни, должен жить застройщик. Словно в противовес сельской идиллии, здесь было множество дорогих двухэтажных особняков с идеально ухоженными лужайками, зато почти не было деревьев. Участки отличались друг от друга только благодаря разным машинам, припаркованным на подъездных дорожках. Транспортным средством за номером пятнадцать оказался черный «Рендж ровер» с броскими номерами. О его хозяине Джинни знала только, что он был женат на Элисон, прежде чем завел роман с Луизой. И что он застройщик и владелец фирмы под названием «Аллан и Фарнсуорт Девелопментс».

В шопере Джинни ждала открытка с соболезнованиями, куда она аккуратно вписала свое любимое стихотворение Перси Шелли[10]. Одно из немногих, которые она еще могла читать. Еще Джинни в первый раз после смерти Эрика приготовила запеканку. В последнее время у нее не было ни аппетита, ни склонности готовить сложные блюда. Джинни не знала, понравится ли Бернарду ее простая пища, но явиться с пустыми руками она не могла.

Джинни полагала, что лучший способ поддержать вдову или вдовца — это оставаться незаметной, может быть, помогать собирать распавшееся, а не заниматься какими-то материальными аспектами. И все же она здесь.

У Джинни тряслись колени, но она заставила себя идти вперед. В конце концов, Джей-Эм, Мелочь и Наседка явились сюда ночью и взломали замок, вооруженные только видеороликом бездонной решимостью. По их меркам, дневной визит Джинни — сущий пустяк. Джинни неожиданно для себя рассмеялась.

Она переехала в Литтл-Шоу в надежде преодолеть страшное горе, державшее ее в заложниках. Дружеская легкость, с какой относилась друг к другу эта троица, неожиданно дала Джинни понять, чего ей не хватало в ее собственной жизни.

Приободрившись, она подошла к дому.

Через приоткрытую дверь доносились звуки радио — второй канал. Значит, Бернард уже не спит. Дверной звонок издал хриплое металлическое жужжание, но Джинни решительно нажала на кнопку еще раз, а потом еще. Наконец послышались шаги, и появился хозяин.

О Господи. Бернард выглядел еще хуже, чем накануне в баре: щетина превратилась в бороду, а дышал он перегаром виски. Было всего девять утра, но Бернард уже сжимал в руке бокал красного вина, половину которого успел пролить на рубашку. Джинни тридцать лет была замужем за врачом, и ей случалось видеть людей в их самом отчаянном состоянии.

— Бернард, меня зовут Джинни, я работала с Луизой. Глубоко соболезную вашей потере и хотела бы помочь. Я могу прибраться, сходить в магазин или даже сделать что-нибудь в саду.

Бернард несколько раз моргнул, словно надеясь убрать из налитых кровью глаз красную сетку. Бокал покосился, и Джинни свободной рукой забрала его у мужчины. Она почти ждала, что Бернард разразится бранью, но лицо у него сморщилось, и он отступил в сторону, давая ей пройти.

Просторная прихожая казалась безликой, и, если бы не большой портрет Луизы в облегающем красном платье, дом можно было бы принять за выставленный на продажу. Узкий пристенный столик и пол были завалены открытками и букетами цветов, очень похожих на те, что привезла сама Джинни. Бернард явно еще не оправился от шока.

Чувствуя себя в более привычной среде, Джинни ободряюще улыбнулась ему:

— Давайте я приготовлю вам горячее питье, а потом поставлю цветы в воду? Жаль, если они завянут. Когда вы ели в последний раз?

Бернард опустил взгляд на рубашку, словно надеясь, что пятна подскажут ему время.

— Наверное, вчера вечером. Не знаю.

— Могу приготовить вам тосты. Сейчас, наверное, лучше воздержаться от еды поосновательней.

На кухне и вовсе царил хаос, все поверхности были заставлены пустыми бутылками и бокалами. Не обращая на них внимания, Джинни вылила красное вино в раковину и включила чайник. Бернард, кажется, не без удовольствия смотрел, как она прибирается, загружает посуду в посудомойку, перемывает бокалы. Джинни принесла из прихожей цветы и положила их в раковину, заполненную водой, а открытки расставила на разделочном столе.

Когда она приступила к завариванию двух кружек чая, Бернард наконец открыл рот:

— Это же вы нашли ее тело, да?

— Боюсь, что да. Это был мой второй рабочий день в библиотеке.

— И верно. Луиза, когда вернулась в понедельник вечером, сказала, что от вас никакого толку и что у Мэриголд Бентли, наверное, опилки в голове, — доверчиво поделился Бернард, и его глаза налились слезами. — Не могу поверить, что Луизы больше нет. Что мне теперь делать?

— Ах, если бы я могла вам сказать. — Джинни постаралась не отвечать на оскорбления Луизы, хотя они ее не удивили. Заведующая не давала себе труда скрывать, что думает о служебных достоинствах Джинни. Или что думает о ней как о человеке. Джинни стиснула зубы. Она сейчас постарается выяснить как можно больше, а потом уедет. — Вы наверняка пережили потрясение. Когда Луиза в понедельник вернулась с работы, в ее поведении не было ничего странного?

Лицо у Бернарда вдруг помрачнело, и он разразился лающим смехом:

— То есть не сидела ли она на заднице, попивая вино, вместо того чтобы готовить ужин? Нет, тут она осталась верна себе. Даже не забыла пожаловаться, что я не так дышу, а потом сказала, что я жмот, потому что не отвез ее на лыжный курорт в Тинь. Да она на лыжах-то не любила кататься. — Он отхлебнул чаю и закашлялся. — Это не виски.

— Не виски.

— Луиза как она есть. Деньги, деньги, деньги. Я для нее был просто банкоматом. Иногда я жалею, что женился на ней. Но как там говорится — как постелешь, так и поспишь? — Еще один взрыв безумного смеха. — А в постели ей равных не было.

— Хотите тост? — Джинни встала, пытаясь раздуть в себе сочувствие к этому человеку. Он так откровенничает, потому что вино развязало ему язык? Или он вообще такой? Тут она вспомнила про закваску. Луизу же отравили. Может, лучше предложить ему хлопьев? Однако Бернард, кажется, был отнюдь не против тоста. — Где у вас хлеб?

— Понятия не имею. Еду убирает домработница. — Бернард неопределенно махнул рукой по направлению к кладовой. Джинни отыскала полбуханки и сунула два куска в тостер, после чего отважилась осмотреться в кладовой повнимательнее. Как она и подозревала, бо́льшая часть содержимого исчезла. Полиция забрала продукты, чтобы исследовать их? И что это за домработница? Если она убирает продукты, значит, брала в руки и хлеб, когда его доставили.

Когда тосты выпрыгнули, Джинни смазала их маслом и положила перед Бернардом:

— У вас хорошая домработница? Я бы тоже хотела найти помощницу. Но я в Литтл-Шоу недавно.

Бернард моргнул, словно Джинни попросила его произнести вслух таблицу умножения:

— Мне-то откуда знать, хорошо она убирается или нет? У меня заботы посерьезнее, чем бабьи дела.

Джинни поморщилась от отвращения. Однако презрительные слова Бернарда делали его менее вероятным кандидатом на роль отравителя жены. В конце концов, подсыпать яд — это типичное «бабье дело».

Джинни остро захотелось убраться и из этого дома, и от этого человека.

На стойке лежала стопка неоткрытых счетов — и черный кожаный ежедневник, как две капли воды похожий на серый. «Он и Она»? Как бы Джинни ни хотелось покинуть этот дом, сначала следовало взглянуть на почерк. Да, она действует наугад, к тому же как Элисон могла не узнать руку мужа? Но раз Джинни ничего не удалось выяснить, не заглянуть в ежедневник будет упущением.

— Мне надо выпить. — Бернард вдруг оттолкнул тост и встал.

— Вы уверены?

— На все сто. — Хозяин рыгнул раз, другой и, не обращая внимания на винные бутылки на стойке, нетвердой походкой направился в прихожую.

Когда ругательства стихли, Джинни открыла ежедневник.

Почерк у Бернарда оказался на удивление аккуратным и красивым. Буквы выписаны тесно, равномерный наклон, без завитушек. Письмо, содержавшее угрозы, было написано совсем другой рукой.

Что доказывает: не суди шовиниста по почерку его.

Джинни полистала ежедневник, чтобы убедиться, что Бернард не пишет разными почерками, но манера письма, в отличие от переменчивого нрава, оставалась одной и той же.

Хриплое металлическое жужжание дверного звонка заставило Джинни захлопнуть ежедневник, отчего один конверт выскользнул из вороха писем, разбросанных рядом. В углу конверта значилось «ТКЛ Иншуранс». Судя по толщине, конверт содержал в себе договор страхования.

Но страхования чего?

Может, Бернард застраховал жизнь Луизы? У Джинни руки зачесались от желания открыть конверт и узнать ответ, но звуки голосов из прихожей подействовали на нее как ушат холодной воды, и она сунула конверт обратно в кучу.

— Когда вы ели в последний раз? — спросил знакомый голос.

Через несколько секунд появился Эдуард Тейт, поверенный. За ним следовал Бернард, которому удалось отыскать бутылку виски.

— Сколько еще добрых самаритян мне сегодня предстоит развлекать? Или выпейте со мной, или валите к черту.

— Ну какой из меня добрый самаритянин! Я пришел, чтобы… — Эдуард внезапно замолчал, заметив наконец у разделочного стола Джинни. — А вы что здесь делаете?

Отличный вопрос. Вряд ли ей удастся сделать вид, что она знакома с Бернардом.

— Я работала с Луизой в библиотеке. Мне не хотелось вторгаться, но я подумала, что у Бернарда могут быть вопросы насчет… — Джинни осеклась, не желая называть имя Луизы.

И тут ее осенило. Бернард ничего не спросил о Луизе. Почему? Потому что горюет?

Или потому что ждал случившегося?

— Нет у него вопросов. — Лицо Эдуарда напряглось. — Кроме того, мой клиент не в том состоянии, чтобы вести беседы.

— Понимаю. Хорошо бы вы заставили его поесть, еда более или менее абсорбирует алкоголь. Я приготовила ему запеканку, — сказала Джинни.

— Вы… — Но тут Эдуард замолчал: Бернард, вытянув остатки виски из бутылки, спотыкаясь, направился к задней двери. — Стойте! Что это вы задумали?

Но Бернард вместо ответа толкнул складные двери и выбежал на лужайку, на ходу стаскивая с себя штаны. Эдуард тихо выругался. Джинни заморгала: Бернард уже успел раздеться догола и теперь носился по лужайке, по-волчьи завывая и размахивая рубашкой.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала Джинни. Наконец-то она покинет этот дом.

В смятенных мыслях Джинни вернулась домой, где не без труда убедила Эдгара зайти в переноску: пора было к ветеринару.

В ветеринарную клинику «Карлайл» Джинни вошла запыхавшись и в джинсах, покрытых кошачьей шерстью. Она не винила Эдгара в том, что он насажал на нее столько ворса. Ей бы тоже не понравилось, если бы ее загоняли в переноску.

— Нам надо только убедиться, что ты здоров, и все, — в сотый раз заверила кота Джинни, и он наконец забрался внутрь.

— Здравствуйте, я Пиппа. Мы говорили по телефону. А это, наверное, Эдгар. — Сияющие глаза регистраторши были под стать ее голосу. Заполнив опросник и усевшись ждать, Джинни почувствовала себя спокойнее.

Времени позвонить Наседке и остальным у нее не было. Джинни, не любившая доставать телефон на людях, все же потянулась за ним, размышляя, не сделать ли исключение. Вряд ли она сможет сказать что-нибудь в переполненной приемной. Но отправить сообщение она сумеет.

Она разблокировала телефон и тут только обнаружила, что на нее с нетерпением уставилась вся приемная. Щеки у Джинни запылали. Она положила телефон и натянуто улыбнулась.

— Это вы новая библиотекарша, да? — спросила женщина с коробкой на коленях.

Джинни хотела поправить ее, указав, что она всего лишь ассистентка, но побоялась выглядеть грубой и потому признала себя библиотекаршей.

— И вы ее нашли? А правда, что там все было залито кровью?

Другая женщина схватила за ошейник белую собачку, которая укусила пластмассовый стул за ножку.

— Ну-ну, мисс Флоренс. Прекрати.

— Нет. Крови не было.

Обе женщины разочарованно вздохнули и повернулись друг к другу:

— Я слышала, кровь была разбрызгана по всему кабинету, как на этих бессмысленных картинах.

— Но это не отменяет того, что среди нас ходит убийца. — Мужчина средних лет фыркнул. — Чем, интересно, занимаются полицейские?

— Не вини их, Билл. Они уже опросили с полдюжины человек, и у всех был мотив. Плохо только, что полиция сузила круг подозреваемых всего до одного.

Так этот разговор и продолжался до тех пор, пока участников одного за другим не начали приглашать в разные смотровые. Вскоре очередь дошла до Джинни и еще одной женщины — молодой, лет двадцати пяти, с иссиня-черными волосами и смуглой кожей; женщина была со вкусом накрашена.

— Надо было и меня добавить в этот список. — Женщина внезапно повернулась к Джинни и ткнула пальцем с безупречным маникюром в направлении опустевших стульев. — Для многих это все равно что детективный сериал, но я одна из тех, кто попал на деньги.

— Она осталась вам должна? — Джинни подумала об Элси Уикс, чей счет к Луизе так и остался неоплаченным.

— Еще как. Мне пришлось отменить два полных сета и педикюр, и все ради того, чтобы подклеить сломанный ноготь, который явно был оторван.

От удивления Джинни выпрямилась. Ей и в голову не пришло сходить к маникюрше, а ведь когда Луиза выговаривала несчастной девушке по телефону, она, Джинни, стояла рядом.

— Она рано ушла с работы, чтобы попасть к вам. А вы говорите, что Луиза так и не появилась?

— Да нет, появилась. — Женщина пожала плечами. — И не пожалела времени, чтобы расписать клиенткам, какой я дрянной мастер. Потом у нее зазвонил телефон, она начала на кого-то орать и свалила. Даже не заплатила за отмененную услугу.

— Она с кем-то спорила? Вы не знаете, кто ей звонил?

— Нет. Да она и сама не знала. Просто все повторяла: «Кто это?» и «Записи у Тома, у меня их нет». А потом выругалась и нажала «отбой».

Том? Джинни открыла было рот, но ее прервало появление медсестры.

— Тильда? Вы следующая.

— Это мы. — Женщина поднялась, держа в руках переноску, в которой дрожала кошечка, и повернулась к Джинни; в ее глазах читалась тревога. — Рада знакомству. И простите, что я тут разболталась. Вы, наверное, думаете, какая я скотина. Но мне в последнее время туго приходится. Да еще эта бедная кроха. Я не могу позволить себе терять деньги.

— Я тоже рада. Мне очень жаль, что Луиза забыла заплатить. — Джинни всегда испытывала тяжелое чувство, видя чужой страх перед безденежьем. Ее собственный бюджет тоже был ограниченным, но она всегда почитала себя счастливой, ведь им с Эриком удалось построить жизнь, которая их полностью устраивала. Джинни машинально вытащила кошелек и извлекла оттуда две десятифунтовые купюры. — Она не нарочно, я уверена. Пожалуйста, позвольте мне заплатить за нее.

— Нет, нет. — В округлившихся глазах женщины надежда сменялась неуверенностью, и Джинни сунула ей деньги в свободную руку. Голова шла кругом. Кто звонил Луизе? Кто этот Том… И какие еще записи?

— На лечение Тильды.

— Спасибо вам. Кстати, меня зовут Сара. — Женщина проглотила комок в горле и пошла за медсестрой.

Тут появилась еще одна сестра:

— Эдгар Коул?

Из переноски донеслось шипение, и Джинни вскочила. Ей почему-то казалось, что ее кот будет сложным пациентом.