Служба по расчету

Глава 18

От Виктора не укрылось удивление на моем лице. Брат отпустил край конверта и откинулся на спинку кресла.

— Совсем свежее. Пришло рано утром в особняк в Петербурге, быстро переправили сюда.

— Вскрыто, — я удивленно приподнял брови. — С каких пор у нас в доме начали подглядывать в частную корреспонденцию?

Виктор лишь пожал плечами.

— На меня не думай, оно уже пришло в таком виде. Приди оно прямиком сюда, я бы потребовал права присутствовать при ознакомлении с содержанием, но сам не стал бы вскрывать раньше тебя…

Ой ли? Впрочем, за Витей таких грешков и правда не водилось. А вот отец и матушка привыкли к тотальной цензуре еще с Зимнего. И поскольку статус и будущее нашей семьи зависели в том числе от моих успехов в Спецкорпусе, родители на правах моих опекунов явно решили первыми утолить любопытство.

— Открывай, не томи! — поторопил брат. — Ведешь себя так, словно тебе совсем неинтересно.

Я пожал плечами.

— А мне и правда не особенно интересно. Я и так знаю, что в письме.

Под пристальным взглядом брата я резко вспорол конверт канцелярским ножом и вытащил сложенный вдвое лист из дорогой итальянской бумаги. Пахло чернилами и чем-то синтетическим.

Его светлости Алексею Иоанновичу Николаеву, светлейшему князю Балтийскому

Санкт-Петербург, 22 июля 303 года от основания Российской империи

Почтенный Алексей Иоаннович!

Спешим проинформировать, что Вы удостоены приглашения вступить в ряды Специального Его императорского Величества Корпуса при Департаменте контроля Потенциала Министерства внутренних дел Российской империи.

В случае Вашего согласия мы будем рады приветствовать вас в Регистрационном кабинете Михайловского замка для подписания необходимых документов. Ввиду недостижения Вами возраста совершеннолетия нижайше просим Вас прибыть в сопровождении уполномоченного опекуна.

В случае подписания документов в срок до 31 июля сего года с 01 августа сего года вы будете считаться курсантом Учебного корпуса и получите соответствующее удостоверение, мундир и право на постоянное размещение в стенах учебного заведения.

Учебные занятия начнутся 10 августа сего года…

Я хотел было сложить листок и передать сгоравшему от любопытства Виктору, но тут мой взгляд задержался на подписи.

Начальник Специального Его императорского величества корпуса генерал-лейтенант Шереметева Лариса Георгиевна

Я не знал, плакать или смеяться. Потому что ситуация приняла несколько… неординарный оборот.

— Тебе это понравится, — я протянул бумагу Виктору, и тот, поправив очки, углубился в чтение.

А затем, тоже приметив подпись, удивленно вытаращился на меня поверх очков.

— Шереметева? Та самая, которая…

— Ну, второй Ларисы Георгиевны Шереметевой я не знаю. А ты?

— Вот же стерва крашеная…

Я аж поперхнулся от неожиданности. Обычно Виктор был вежлив и особенно обходителен со знатными дамами. Но в данном случае я мог с ним лишь согласиться.

— Интересно, кто решил поставить ее во главу этой структуры…

Витя позвонил в колокольчик, и через пару мгновений лакей возник на пороге.

— Илья, могу я попросить вас принести два кофе? — тихо спросил брат.

— Разумеется, ваша светлость! Сию минуту!

Лакей скрылся, закрыв за собой дверь, а Виктор бросил письмо на стол и с тревогой уставился на меня.

— Что делать будем, Алексей? Ведь это в корне меняет дело. Мне бы не хотелось отдавать тебя ей на растерзание.

Я лишь печально усмехнулся.

Генерал-лейтенант Лариса Георгиевна Шереметева была личностью во многом выдающейся. Место в истории она уже точно заслужила, несмотря на то, что еще не разменяла шестой десяток. Другой вопрос, что потомки сломают немало копий, споря о противоречивых решениях и достижениях этой личности.

Обладательница Алмазного ранга, еще девушкой она наотрез отказалась строить семью, и вместо этого выбрала военную службу. Поговаривали, грозилась и вовсе уйти в монастырь, если ей не позволят поступить в Пажеский корпус. Тогда только-только начали делать поблажки для женщин, и в Пажеском корпусе создали первую группу из знатных дворянок. Судя по тому, что я читал, тогда руководство сделало все для того, чтобы девушки отказались от своей затеи. И многие действительно сошли с дистанции…

Но не Шереметева.

Блестяще сдав все выпускные экзамены, девица снова пошла наперекор воле родителей, желавших видеть ее в Генштабе или на другой мирной службе. Нет, Шереметева отправилась на Каспийскую войну, участвовала в сражении при Ардебиле, брала Решт и провела несколько лет, организовывая блокаду Тегерана, который впоследствии и занял корпус под ее командованием.

На счету Шереметевой были почти все боевые ордена, она знала восемь языков и считалась одним из самых безжалостных людей в русской армии.

А еще именно она приложила усилия, чтобы утопить нашу семью после Трагедии. Раз уж не потонули сами в прямом смысле, она желала организовать все это в переносном. Именно с ее подачи рассматривался вариант лишить моего отца дворянства и даже казнить. Тогда остальные аристократы все же смогли охладить пыл разъяренной Персидской фурии — такое прозвище получила эта женщина еще во времена Каспийской войны.

— Алексей, при всем уважении к твоей силе… — осторожно начал брат. — Но, согласно письму, у тебя еще есть право отказаться. Может, лучше обсудить все с родителями? Мы не ожидали, что главой Спецкорпуса сделают эту сумасшедшую бабу.

— Она не сумасшедшая, — рассеянно отозвался я. — Озлобленная — да. Но мозги у нее явно работают как надо, раз она выжила во всех мясорубках.

— Да она сама их организовывала!

Виктор резко замолчал, когда в дверь постучал лакей, а затем внес в кабинет поднос с напитками. Поблагодарив его кивками, мы дали понять, что обслужим себя сами. Слуга поспешил ретироваться.

— Ну организовывала, — отозвался я, взяв свою чашку. — Но в итоге ее стратегия, пусть и облаянная гуманистами, привела графиню к победе. Азербайджан отбили, размен был грамотный, договор подписали на выгодных условиях. Человек она не самый приятный — это факт. Но сейчас мне куда интереснее, почему именно ее поставили командовать Спецкорпусом. Как ты считаешь, Виктор?

Я давал брату возможность блеснуть знаниями. Зря, что ли, он столько лет протирал штаны за книгами.

Братец добавил две ложки сахара в кофе, размешал, сделал маленький глоток и взглянул на меня поверх чашки.

— Первая догадка — чтобы поставить тебя на место. Или загнобить.

Желаю ей удачи, ага.

— Ты рассуждаешь с позиции эмоций и обиды, — парировал я. — В Совете регентов всем наплевать на личные счеты. По крайней мере, дело важнее. Так что желание закопать меня, как часть нашей семьи, столь изощренным образом, я бы не рассматривал как причину.

Виктор выглядел растерянным.

— Если честно, тогда я и сам не понимаю. Я не военный, но, насколько понимаю, для Шереметевой переход на эту должность — своего рода понижение… Почетная ссылка. Так думаешь, Алексей?

Это было больше похоже на правду. Шереметева славилась мерзким характером. Могла перейти кому-то дорогу, ведь при всех ее отрицательных качествах мастерство плетения интриг в этот список не входило. Шереметева была прямолинейна до зубного скрежета. Била не в бровь, а сразу с ноги в челюсть. И эта прямолинейность как раз-таки могла ее погубить.

Но почему тогда Спецкорпус, а не, например, какое-нибудь командное училище или богом забытый военный округ? Почетная ссылка всегда предполагала комфорт и безвестность — такие, чтобы провинившийся человек от скуки сам полез в петлю.

— Возможно, дело не столько в ней, сколько в самом Спецкорпусе, — задумчиво ответил я, пригубив напиток. — Структура совсем новая, секретная, никто толком ничего не знает о задачах. Но забирают туда не шпану с окраин, а детей из знатных семей, с подтвержденным высоким рангом. Быть может, именно Шереметева с ее стилем руководства должна сделать Спецкорпус таким, каким он нужен Совету регентов.

Виктор совсем растерялся.

— То есть из вас там будут делать мясников?

— Вряд ли прямо уж мясников, но убийц — возможно. Всякая военная структура — это школа жестокости, Витя. В любом случае программа подготовки будет насыщенной и напряженной. Я бы предположил, что из нас будут делать людей, которые не должны вообще ничего бояться.

Потому что именно этому Шереметева научилась сама и, возможно, могла научить и остальных. Во всем, что касается тяжелых сражений, умения выбираться из западни и воевать с численно превосходящим противником, графиня имела опыт. Честно говоря, ее персона — выбор удивительный, но не худший.

— И все равно я опасаюсь, что Шереметева начнет прицельно тебя уничтожать.

— Ну пусть попробует. Заодно и выясним, отвечает ли сын за деяния отца в ее картине мира.

— Ты так просто об этом говоришь…

— А что? — искренне удивился я. — Если уж выбирать врагов, то я предпочту как раз такого. Понятного и прямого. Такой не станет травить за спиной, а вызовет на поединок.

— Тебе лишь бы сразиться с кем-нибудь, — проворчал брат. — Все равно нужно связаться с родителями. Уверен, они знают больше, чем мы…

Виктор хотел сказать что-то еще, но в этот момент на письменном столе зазвонил старинный телефон. Брат аж вздрогнул от внезапной трели и поспешил снять трубку.

— Слушаю! — Казалось он не сразу понял, кто звонил. Затем морщина на его лбу разгладилась, и сам брат расслабился в кресле. — Да, Иван Иванович. Конечно, узнал, ваше благородие!

Слушая звонившего, Виктор внимательно смотрел на меня. Неужели речь опять шла обо мне?

— Да, Иван Иванович, уже наслышан. Согласен… Вот как⁈

Виктор уставился на меня еще пристальнее, затем жестом показал в сторону Выборга и показал мне кулак. Понятно, снова по мою душу.

— Благодарю за приглашение, Иван Иванович, — ответил брат и покосился на меня. — Пока не могу сказать точно. Сами понимаете, сроки… Но я непременно выясню, что можно сделать. Разумеется. Я перезвоню вам через час. Да, всего наилучшего, ваше благородие.

Виктор положил трубку на рычаг и залпом выпил свой кофе.

— Значит, так, дорогой мой младший братец. Ты заварил эту кашу, а я теперь не знаю, как все расхлебывать.

— Поясни.

Он снял очки и подслеповато уставился на чашку, а затем на меня.

— Только что звонил барон Винкен. Знаешь такого?

— Обижаешь! — отозвался я. — Кто же в Выборге не знает градоначальника? И чего понадобилось барону?

— Хотел бы я сказать, что твоя самонадеянная башка на частоколе замка, но увы мне. Барону уже доложили о пожаре и твоем участии в той ситуации.

Я вздохнул.

— Требует денег за разрушенные конструкции? Так это не ко мне, а в страховую контору.

— Ах, если бы, — усмехнулся Виктор. — Нет уж, Алексей, теперь ты просто так от него не отвертишься. Барон требует твоего присутствия на завтрашнем открытии фестиваля. Точнее, видеть он хочет всех нас, но тебя — особенно.

Как же я не любил подобные сборища! Нет, сам фестиваль мне нравился, но все эти церемонии открытия, закрытия, награждения, парады и рулады — это не ко мне. Скука смертная, слишком много внимания, да и не сбежишь никуда — ведь все на тебя пялятся.

Я улыбнулся.

— Что ж, Виктор Иоаннович, вы же еще утром запретили мне выход в город. Пожалуй, я соглашусь с вашим запретом и останусь дома.

Старший брат неожиданно скрутил дулю и сунул мне в лицо.

— Ну уж нет, Алексей Иоаннович! Как ты теперь о правилах-то вспомнил! Теперь будешь отвечать за свои поступки. Ушел в город в обход моего запрета, решил поиграть в героя — теперь придется доиграть до конца! Или ты думал, что я обо всем забыл?

— Надеялся, — пожал плечами я. — Не прокатило, бывает.

Виктор налил себе еще кофе.

— Дурачка из себя не строй, а, Леш. Это твой родной город, наша семья популярна среди местных жителей. Мы не можем проигнорировать приглашение.

— А как же безопасность?

— Придется запросить еще одну группу на усиление, — вздохнул брат. — Делать нечего. Но я буду вынужден согласиться на предложение барона. Он глава города, завтра будет пышная церемония, и мне ясно дали понять, что ты там нужен.

— Интересно, зачем. Просто ради объявления благодарности?

— А тебе этого мало?

— Я не ради благодарностей полез в этот пожар. И не ради геройства. Просто вытащил людей.

— Ну вот теперь слава тебя нашла, — ответил брат. — Благодаря тебе она нашла всех нас. Придется идти втроем — ты, я и Татьяна. Барон очень просил привести нашу сестрицу.

— Добро пожаловать в «Средневековый город», почтенные господа!

Все улочки в центре Выборга сегодня были перекрыты. На протянутых между домами гирляндах весело болтались флажки, гербы и вымпелы. По старинной мостовой катили телеги лошади, а погонщики были облачены в средневековые костюмы.

Сегодня даже лавки, кофейни и пекарни подхватили дух праздника и оформили свои вывески и меню в соответствии с фестивалем. Оно и понятно — чем аутентичнее будет выглядеть магазин, тем больше получится выручка. Туристы были очень уж падки на такие декорации.

Две девушки с уложенными в косы волосами подметали улицу длинными платьями и раздавали брошюры. Одна из них подошла к нам и, явно не признав в нас местную знать, заговорила по привычному сценарию.

— Судари, счастливы приветствовать вас на фестивале! В этом году в каждой лавке есть товары, которые вы можете купить только за особые монеты. Эти монеты можно приобрести за обычные деньги или выиграть в викторинах или конкурсах. Возьмите, пожалуйста, карту — на нее нанесены все фестивальные места…

Таня завороженно глядела по сторонам, но крепко держалась за мою руку. Я взял для нее рекламный листок, и сестра тут же принялась его изучать.

— Леша, там есть настоящая кузница! А еще за углом пекут лепешки… И я бы зашла в ювелирную лавку…

— Тише, сестрица, — Виктор положил руку ей на плечо. — Ты нас разоришь! Помни, что мы здесь по иному поводу.

Ага, поди переубеди Танюшу, если она решила иначе. Не столько избалованная, сколько упрямая. Да и соскучилась она по обычной городской прогулке — ведь в том же Петербурге организовать подобную будет куда сложнее из-за требований безопасности. И пусть сейчас мы тоже были окружены охраной, но в Выборге дышалось спокойнее.

Виктор попытался пройти мимо ювелирной лавки, но Таня встала возле витрины, как вкопанная и решительно отказалась идти дальше. Я прочитал название: «Сокровища Карелии».

— Витя, не тащи ты меня! — отмахнулась она, когда братец попытался мягко увести девушку. — Я хочу купить подарок матушке.

— Мы сможем подойти сюда позже, — убеждал он. — До начала церемонии двадцать минут, а нам еще нужно поприветствовать барона.

Но сестра, казалось, не слышала наследника. Она замерла, словно ее поразило заклинание оцепенения. Мне на секунду сделалось не по себе и почудилось неладное, и я подошел ближе, отстранив брата.

— Тань, что ты там увидела?

Сестрица даже не взглянула на меня, а просто подняла руку и указала на лежавшую в окне витрины бархатную подушечку. Их там было несколько, и на каждой были разложены различные украшения в старинном стиле: камни не в огранке, а гладкие, кое-где металл обработан нарочито грубо, да и сами некоторые предметы казались чудными — такое давно уже не носили.

— Таня, идем! Пожалуйста! — поторопил Виктор.

— Шшш! — хором ответили мы.

Не сговариваясь, мы с сестрой одновременно шагнули вплотную к стеклу витрины, и, наконец, я смог разглядеть, что именно привлекло ее внимание.

Это был крупный медный или латунный медальон грубой работы с большим круглым камнем, похожим на кварц.

— Я хочу его, — прошептала сестра и даже хотела было протянуть руку, но пальцы врезались в стекло. Эта вещица явно манила девушку и заставила ее забыть обо всем. — Он мне нужен. Я хочу. Мне надо…

И только теперь я понял.

На подушечке лежал артефакт, содержавший в себе остаточную энергию Искажения. И судя по всему, он здесь был не один.