Служба по расчету

Глава 14

Не подчиниться приказу главы семьи я не мог, хотя прекрасно понимал, что разговор получится нелегким. И если матушка могла спустить на тормоза некоторые мои «проделки», то отец вцепится в меня бульдожьей хваткой.

Что ж, однажды это все равно должно было случиться. Быть может, и хорошо, что мы многое проясним сейчас.

— Как пожелаете, ваша светлость, — легонько поклонился я.

Отец вышел из комнаты, и столпившиеся у входа слуги бросились врассыпную. Лишь Яна и Аграфена остались у порога, ожидая приказаний. Здесь же караулили присланные дядей Федором Николаевичем лейб-медики, а чуть поодаль расположились охранники. Мне стоило немалых усилий избавиться от них для поездки на Коневец, но это был частный случай — теперь наш дом сторожили едва ли не как Петропавловскую крепость.

Я последовал за светлейшим князем, и тот быстро перешел на мужскую половину, где кабинет соседствовал с библиотекой. Один из дежуривших лакеев справился, не принести ли нам напитков.

— Ничего не нужно, спасибо, — бросил отец.

— Я бы выпил чашку кофе.

Иоанн Карловичтак резко развернулся на каблуках, что лакей в испуге шарахнулся в сторону.

— Потерпишь, Алексей, — приказным тоном сказал он.

Что ж, глава семейства был настроен серьезно. Решив не раздражать его сверх меры, я пожал плечами.

— Ладно, давайте сразу к делу, раз уж оно не сочетается с кофе.

Отец сверкнул глазами в ответ на мою дерзость, но не стал отчитывать меня при лакее. Мы вошли в кабинет и, велев никого к нам не пускать, князь запер двери изнутри. Уже интересно. Дверь в библиотеку была распахнута — ее перестали запирать после того, как отец и Виктор перебрались в особняк.

Светлейший князь обошел массивный дубовый стол и устало опустился в кресло, но мне сесть не предложил. Понятно, значит, у нас предполагается выволочка.

— Я дам тебе возможность первым все мне рассказать, Алексей, — мрачно сказал отец. — Ничем не хочешь поделиться?

Я пожал плечами.

— Боюсь, ваша светлость, я не понимаю, о чем именно должен рассказывать.

— Ты еще смеешь придуриваться⁈

— Я действительно не понимаю, какого рассказа вы от меня ожидаете.

Сейчас отец плохо скрывал гнев — все слишком распереживались из-за последних событий, и его светлость просто не желал сдерживаться. Или больше не мог. И всех собак спустят на меня — просто потому, что являлся источником всей «движухи» и попался под горячую руку.

— Начнем с того, что ты устроил пожар в зале Александровского дворца, — раздраженно проговорил отец. — И едва не сжег драгоценные подарки. Что, Алексей, думал, я не узнаю. Ты забыл, кем я служил при дворе?

Ну и кто меня сдал? Сама София Петровна, охранники или кто-то другой? Честно говоря, я уже и забыл о самом факте пожара. Получилось нейтрализовать подарочек — и хорошо. Последствия из моей головы просто вылетели, ибо пришлось срочно позаботиться о других вещах.

Вряд ли меня сдала сама кузина София — она не производила впечатление болтушки. Либо ее как следует прижали, либо информация пришла из других источников.

— Я правильно понимаю, что после всего, что совсем недавно имело место в нашем доме, вы сейчас решили отчитать меня за небольшой инцидент во дворце? — улыбнулся я.

Отца аж перекосило. Да, я слишком поздно вспомнил, что, даже уйдя со службы, он оставался верен своему делу. Мне тоже следовало аккуратнее выбирать выражения.

— По-твоему, поджог и угроза безопасности императорской семье — это просто небольшой инцидент? — прошипел отец, медленно поднимаясь из-за стола. — Ты хоть понимаешь, какая паника могла начаться? Благодари бога за то, что все удалось замять!

Я кивнул.

— Обязательно поставлю свечку в ближайшее воскресенье. Отец, я понимаю ваше беспокойство случившимся в Царском Селе, но сейчас меня куда больше волнует состояние моей сестры.

Не спрашивая разрешения, я устроился в кресле напротив отца. Да, я дерзил и вел себя слишком уж по-домашнему. Отец всегда был большим формалистом и уделял много внимания мелочам, которые в обычной семье вообще не имели бы никакого значения. Это тоже можно было понять — Иоанн Карлович буквально выгрыз титул светлости.

Титул светлейшего князя был единственным княжеским, который можно было получить от самого императора за личные заслуги. Остальные князья наследовали свои титулы и право называться сиятельствами от предков. Но государь Петр Первый сломал систему, и с тех пор история знала немало противоречивых имен светлейших князей.

Все светлейшие сталкивались с недоброжелательным отношением светского общества. Их считали выскочками, людьми не своего круга, завидовали и порой даже интриговали против них. «Из грязи в князи» — часто именно такой сценарий ассоциировался с припиской «светлейший». Лишь последующие поколения чувствовали себя комфортнее, но с новичков спрос в свете всегда был очень высок.

Реальность была такова, что этот титул давали за исключительные заслуги. Часто вместе с орденом Андрея Первозванного. Моему отцу орден не дали, а вот титулом наградили, причем заслуженно. И это понравилось далеко не всем, особенно с учетом того, что позже матушка решилась на столь неравный брак.

Я прекрасно понимал, что отец всю оставшуюся жизнь будет доказывать то, что достоин оказанной чести. И будет требовать того же от каждого из своих детей. Единственный человек, которому ничего не нужно доказывать — моя матушка, но и она поддерживала устремления отца.

Только вот я большого пиетета перед ним не испытывал. Любил — в какой-то степени, да. Был привязан — вполне. Уважал — безусловно. И все же я давно чувствовал себя равным с ним, поскольку именно на мои плечи легла забота о матери и Татьяне, когда отец с Виктором перебрались на службу в Гельсингфорс, а мы остались в Выборге.

— О твоей сестре будет отдельный разговор, — отец пристально глядел мне в глаза. — Алексей, я хочу, чтобы ты знал — я ценю все твои усилия. Я вижу, как много ты делаешь для нашей семьи, и не намерен этого обесценивать. Но что меня пугает — так это то, насколько много ты стал брать на себя. Почему меня не отпускает ощущение, что ты знаешь, что именно произошло с Татьяной?

Это не ощущение. Это профессиональное чутье, отче. Ты слишком долго тренировал наблюдательность и теперь даже неосознанно подмечаешь то, что игнорируют другие. Потому-то тебе и не кажется.

Но вслух я сказал другое.

— Да, знаю. Таня отравилась ядом твари, которая вылезла из аномалии. Той самой аномалии, какие отравляют артефакты, за которыми гоняется вся «Четверка».

— И откуда ты это знаешь?

— Додумался. Связал одно с другим — и вуаля.

Отец приподнял брови, разумеется, не поверив ни единому моему слову. Ситуация была патовая. Он понимал, что никак не мог вытащить из меня нужную ему информацию. Все же Черный Алмаз против его Сапфира. И еще он прекрасно понимал, что я тоже это знал. Ему оставалось довольствоваться только тем, что я сам решу сказать.

— Ты знаешь больше, чем говоришь, Алексей. Но не торопишься рассказывать. И я не понимаю, почему.

— Потому что некоторые знания не проверены, некоторые — и вовсе плод моих догадок. Вы, ваша светлость, прекрасно осознаете, насколько губительной может оказаться непроверенная информация. Тем более для нашей семьи.

— Но сейчас дело как раз касается нашей семьи, Алексей! — воскликнул отец. — Татьяна едва не погибла! Я понятия не имею, что за чертовщина происходит. Не понимаю, что с этим делать. А единственный человек, который может пролить свет на происходящее, какого-то дьявола отмалчивается!

И это еще отец знал не обо всех моих подвигах и планах на будущее…

Я лишь вздохнул и поднял на него глаза.

— Изложи я свои соображения раньше, ты бы объявил меня сумасшедшим и запер в особняке с правом выходить только в уборную, и то под надзором. Пока вы с Виктором пытались хоть как-то восстанавливать карьеру — разумеется, во благо семьи, я очень много занимался. Перечитал все, что попадалось под руку и не входило даже в расширенную программу подготовки. Через мои руки проходило очень много сомнительной информации и фальшивых ритуалов. Но кое-что оказалось рабочим.

— Хочешь сказать, что ты пользуешься уже готовой ритуалистикой? Что ты где-то вычитал об этих… аномалиях?

Аккуратнее, Алексей. Полуправда — очень опасная вещь. Чем больше вяжешь лжи, тем выше риск однажды в ней запутаться.

— Однажды я увидел ее своими глазами, эту аномалию, — сказал я. — Относительно недавно. Вспомнил, что когда-то мне попадалась в руки одна книжонка, в которой описывалось нечто похожее. Беда в том, что в тот момент со мной была Таня. Аномалия быстро закрылась, но странное создание, которое из нее выпрыгнуло, успело в нас плюнуть. Мы закрылись щитами, но, видимо, на Таню все же попало. С тех пор она и начала слабеть, но я слишком поздно связал одно с другим…

Отец пришел в ярость.

— И вы оба ничего не сказали⁈ Молчали все это время?

— Таня ничего толком не помнит. А я подумал на гомункула — это ведь был не первый раз, когда они сбегали с полигона. Никто же тогда не знал об аномалиях, губительной энергии и прочем!

— Алексей…

— Знаю, ошибся. Следовало рассказать, но, согласись, тогда бы мы все равно ничего не смогли бы сделать. Никто не знал, как действовать.

— Но ты нашел способ. В книге?

Я усмехнулся.

— Не совсем. Точнее, вспомнил, что читал в книге про то, что есть такая очень ядовитая змея, которая питается другими ядовитыми созданиями. И что она тоже вылезает из этих аномалий. И параллельно я выяснил, что большая концентрация губительной энергии провоцирует открытие новых аномалий… Поскольку я способен чувствовать эту энергию, то просто начал искать места ее концентрации. Было предположение, что аномалия стала причиной Трагедии, поэтому я отправился на Коневец. Просто хотел понять, есть ли там высокий фон. А заодно обнаружил и кое-что поинтереснее…

Отец явно запутался и пытался разложить в своей голове все по полочкам. Он обхватил голову руками, возвел очи к потолку, а затем, увидев графин с виски, поднялся и плеснул себе немного. Ну, у него сегодня был тяжелый день, не осуждаю.

— Так, Алексей, погоди… — сделав глоток, проговорил светлейший князь. — Я знаю, что у тебя есть дар чувствовать эту скверную силу. Но почему тебя вообще понесло на Коневец? С чего ты вообще решил, что искать надо там?

— С того, что мои придворные журналисты кое-что раскопали. — Я подмигнул ему. — Или ты думал, что я разместил у нас хорошенькую рыжеволосую девушку лишь потому, что мне хочется развлекаться, не выходя из дома? Она кое-что раскопала, я воспользовался этой информацией… И оказался на острове.

Отец выглядел ошарашенным.

— Подожди, Леша… Подожди, ты сейчас переворачиваешь вверх тормашками последние пятнадцать лет моей жизни. Ты что, хочешь сказать, что причиной той трагедии стала… Аномалия⁈

— Более того, она, скорее всего, была спланирована заранее. В любом случае я все сильнее убеждаюсь, что аномалии существовали задолго до самой Трагедии. И считаю, что кое-что из Великих домов может обладать секретными сведениями об этом и использовать ее в своих интересах.

Князь залпом осушил стакан и уставился на меня.

— Алексей, — строго сказал он. — Ты сейчас рассуждаешь о заговоре против императора и его семьи. Ты это понимаешь?

— Несомненно. К такому же выводу пришла журналистка, но она строила гипотезы. Я со своими способностями просто начинаю это доказывать.

— Ты осознаешь, насколько это скользкий путь?

Я усмехнулся.

— Выбор невелик, отец. Если я найду доказательства, мы сможем, пусть и с опозданием, но раскрыть серьезнейший заговор. И вне зависимости от того, запретишь ты или нет, я продолжу свое расследование. Потому что сейчас налицо факты, что организатор этого заговора не остановится. Уже были попытки погубить государя и его сына. Пока что робкие, но я не сомневаюсь, что однажды эти люди пойдут ва-банк.

— Ты… ты действительно во всем этом уверен? Я должен увидеть те доказательства, что ты уже успел собрать. Алексей, это не просьба и не приказ. Я должен…

На отца было больно смотреть. Только что я и правда перевернул часть его мира. Он ведь действительно считал себя полностью виноватым в Трагедии. Не защитил, не уберег. А ведь император Петр IV был его близким другом.

Отец за исключительные заслуги попал на придворную службу и уже во дворце они с государем подружились. Мой покойный дядя-император вообще был довольно простым человеком и часто предпочитал общество людей менее статусных. Поговаривали, он знал по именам почти всех слуг. И благодаря государю мои родители встретились, и сам Петр приложил много усилий к тому, чтобы их союз состоялся.

Отец всегда казнил себя за то, что тогда не смог спасти не только государя — друга. И его семью. Этот крест он будет нести до самой смерти. Но все это время он был убежден, что Трагедия являлась лишь роковым стечением обстоятельств. Форс-мажором, фатальной случайностью…

А сейчас я дал ему призрачную возможность отомстить. Найти организатора и восстановить справедливость. Потому что у каждого заговора есть выгодоприобретатель. А у него, в свою очередь, есть имя и фамилия.

— Непременно, — отозвался я. — Я покажу все, что мы успели накопать. Но работы впереди еще много. Я только начал. Пришлось отвлечься на проблему Тани.

— Выходит, там, на острове, до сих пор открываются эти аномалии? Раз ты поймал ту змею.

— Рядом. Поймал-то на берегу, но там же расстояния плевые.

Отец рассеянно кивал.

— Хорошо, Алексей. После ужина жду тебя с отчетом. И журналистку эту свою приведи, я хочу с ней поговорить. А сейчас, пожалуйста, оставь меня. Мне нужно… Сделать пару срочных дел.

Нет, ему просто требовалось побыть одному. Переварить все услышанное, смириться с новой реальностью и понять, что можно сделать. Отец никогда не признается в слабости, но я-то знал, что эта информация больно по нему ударит. Отчасти поэтому я не торопился все рассказывать. В таких вопросах не может быть предположений — только факты.

Я поклонился.

— Как прикажете, ваша светлость.

— И еще. Ты говорил о той книге, в которой вычитал важные сведения. Она мне нужна.

А вот с этим проблема. Потому что книгу я выдумал. Такой просто не существовало в природе.

— К сожалению, я не помню ни автора, ни названия, — ответил я. — Но поищу. Не уверен, что взял ее в нашей библиотеке. Может, ходил в городскую…

— От этого многое зависит. Поищи внимательнее.

— Разумеется, ваша светлость.

Поднявшись из кресла, я был уже готов уходить, но внезапно отец меня окликнул.

— Благодарю тебя за откровенность, сын.

— Я хотел бы попросить вас о разрешении. — Отец удивленно на меня взглянул. — Татьяна. Я хочу увезти ее на неделю домой. То есть в Выборг. Для нее обстановка здесь все же стрессовая, а вдали от петербургской цивилизации она быстрее пойдет на поправку.

— Опять чего-то не договариваешь?

— Просто прошу мне поверить. Так будет лучше. Заодно и книгу поищу. Потому что здесь я ее точно не видел.

Светлейший князь устало вздохнул.

— Ваше путешествие повлечет за собой некоторые сложности, ты же понимаешь? Нужно выделить для вас отдельную охрану…

— Отец, у меня Черный Алмаз.

— Но от яда ты ее не уберег.

Шах и мат. Пришлось согласиться.

— Признаю поражение. Я недоглядел.

— Дело не в том, что ты тогда недоглядел, — неожиданно мягко сказал светлейший князь. — Мы не можем предугадать всего, что может случиться. Именно поэтому нужно подстраховываться и прикрывать тылы. Я не против того, что ты отвезешь Танюшу в Выборг, но если лекари разрешат. Я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку, слишком сильно поверив в себя.