Системный Творец III

Глава 21

Миг передышки, вырванный у ярости Леса, оказался обманчивым и коротким. Тишина, наступившая после разгрома второй волны, была не мирной, а зловещей. Мы стояли на стене, пытаясь перевести дух, но отдых не приносил облегчения. Воздух стал густым и тяжелым, словно перед грозой. И тогда началось.

Сначала это был едва уловимый фон, напоминающий отдаленный шум водопада. Но вскоре он превратился в навязчивый, противный шепот, проникающий прямо в голову, минуя уши. В нем не было слов, только эмоции: леденящий страх, гнетущее отчаяние, парализующая уверенность в собственной ничтожности. Он струился по краям сознания, пытаясь найти трещину в нашей воле.

Я непроизвольно сжал рукоять топора, чувствуя, как по спине бегут мурашки. «Страж Порогов» на моей груди отозвался теплой, уверенной пульсацией, отсекая львиную долю воздействия. Но шепот пробивался даже сквозь его защиту, настойчивый, как зубная боль.

И тогда из тьмы, клубящейся на краю леса, вышли они.

Первым появился исполин, больше напоминавший настоящую ходячую крепость. Его тело, сложенное из спрессованной земли, камня и пульсирующей древесины, поднималось метров на десять. Каждый шаг отдавался в стене глухим ударом, заставляя вибрировать камни под ногами. Руки, больше похожие на сваи, были способны, я не сомневался, разломать нашу стену на куски.

Рядом с ним, словно порожденный самой тьмой, возник шестирукий убийца. Его длинные и гибкие конечности заканчивались клинками из чистейшего мрака, которые, казалось, впитывали даже скудный лунный свет. Он двигался с изящной, смертоносной плавностью, и от него веяло такой концентрацией убийственного хладнокровия, что кровь стыла в жилах.

Но самым страшным был третий. Бесформенный, колеблющийся сгусток энергии и плоти, паривший в метре от земли, излучал мощнейшее ментальное давление, превращавшееся в шепот в наших головах. Он не атаковал физически, а являлся мозгом этой операции. Шепчущим.

— Не отвлекайтесь! — голос Вальтера, резкий и властный, прорезал ментальный гнет. — Наш плантаков: первая цель — таран, вторая — палач, третья — их разум. Аррас, Горам — на Исполина! Сера, Лис, Ворон — на Шестирукого! Не дайте им прорваться. Основная цель — Шепчущий, но сейчас он вне досягаемости.

План был прост и жесток.

Исполин, игнорируя наши атаки, достиг стены и обрушил на нее кулак. Грохот был оглушительным. Каменная кладка треснула. Еще пара таких ударов — и пролом неминуем. Аррас и Горам обрушили на него всю свою мощь. Белый свет и кинетические удары не столько ранили гиганта, сколько отвлекали и сковывали, приковывая его внимание. Они были двумя титанами, удерживающими гору от падения.

Тем временем Сера, Лис и Ворон вступили в смертельный танец с Шестируким. Девушка кружилась вокруг него огненным вихрем, а тени атаковали с тыла, заставляя монстра отбиваться сразу с трех сторон. Это была не попытка убить, а отчаянная борьба за время. Их схватка была яростной и молниеносной — ни одна из сторон не могла позволить себе затяжной бой.

Шепчущий оставался в тылу, вне радиуса поражения, и продолжал свой ментальный нажим. И что-то в этой картине тревожило меня. Все было слишком прямолинейно. Зачем бросать самых сильных бойцов в лобовую атаку, имея за спиной целое войско, способное нас, как минимум, ослабить? Это противоречило хитрой и изощренной тактике, которую я видел совсем недавно. «Боевое Чутье» ныло глухим, тревожным звоном. Какая-то деталь не сходилась, но в хаосе боя я не мог ухватить ее.

Ментальные атаки были мощны и предсказуемы, как удар тарана по воротам. Волна страха, затем гнетущее отчаяние, потом навязчивая мысль о бессмысленности сопротивления. «Страж Порогов» пока держался, но я чувствовал, как его защитная аура истончалась, словно камень, точимый каплями. Мы были в осаде, и враг методично истощал наш гарнизон.

— Он выматывает нас. — произнес Вальтер сквозь стиснутые зубы. Его взгляд был прикован к клубящейся вдали темной сущности. — Тактика примитивна, но чертовски эффективна. Мы не можем вечно отсиживаться в обороне. Нужно нанести удар по источнику прямо сейчас.

Дядя резко повернулся ко мне, и в его ледяных глазах вспыхнул холодный огонь решимости.

— Макс, ты — переменная, которую он не мог просчитать. Системный Творец. Он готовился к схватке с солдатами и системщиками, но не с тобой. Придумай, как вскрыть этот ментальный кокон? Я смогу пробить небольшую брешь в его поле, но ты должен быть готов.

Он не спрашивал, смогу ли я. Вальтер констатировал факт и возлагал ответственность. Его вера легла на меня тяжелым доспехом в разгар боя. И это зажгло во мне не панику, а холодную, сфокусированную ярость. Мысли понеслись с бешеной скоростью, выстраиваясь в цепочку логики и озарений. Пробить ментальную защиту… Лобовая атака бесполезна… Нужно не сломать щит, а… создать нечто, что он не сможет классифицировать. Не обычное умение, не физический удар, а нечто, рожденное на стыке правил.

Виртуальная мастерская «Живого Ремесла» мгновенно раскрылась перед моим внутренним взором. Голубые узоры пульсировали, откликаясь на мой призыв. В голове зародилась безумная, но еще не до конца сформированная, мысль. И для этого мне сперва нужно было создать «Колючих Часовых».

Но я не просто активировал создание артефактов, а запустил конвейер. Я почувствовал, как мой резервуар опустошается с головокружительной скоростью: минус 48… 96… 144 единицы. Три будущих «Часовых» материализовались в виртуальном пространстве, но я не позволял им обрести конечную форму.

«Колючий Часовой» (Эпический)

Тип: Мина/Ловушка.

Описание: Создает из Живой Древесины пассивного стража, невидимого для большинства способов обнаружения. При приближении врага активируется, обрушивая веер острых шипов, пропитанных энергией жизни. Они наносят проникающий урон и на несколько секунд опутывают цель сдерживающими корневыми структурами. Особенно эффективен против групп низко- и среднеуровневых противников.

Начиналось самое главное. Используя «Взгляд Творца», я увидел не отдельные предметы, а идентичные энергетические матрицы — песни созидания, спетые в унисон. Следующим шагом сосредоточился на их общей сути — шипах. Силой воли, опираясь на интуитивное понимание, дарованное моим классом, я приказал Системе преобразовать их.

Это требовало титанического ментального усилия, невозможного без виртуальной мастерской. Она служила мне одновременно инструментом, усилителем и посредником с фундаментальными законами бытия. Я не сплетал сущности, а переписывал их.

Затем применил «Плетение Сущностей» и соединил три инвертированные матрицы в одну, создав единый, нестабильный и смертоносный концепт.

— Готовься! — голос Вальтера прозвучал как удар хлыста, возвращая меня в реальность.

Я вышел из транса. В руке, зажатой в кулак, лежали три только что созданных «Колючих Часовых», но теперь они ощущались как одно целое — раскаленный, вибрирующий сгусток искаженной реальности.

— Сейчас! — проревел дядя.

Магистр резко выбросил руки вперед. Пространство между нами и Шепчущим исказилось, помутнело, словно открылся временный тоннель. Это был коридор, пробитый чистой силой воли, на долю секунды отсекающий ментальные помехи и прокладывающий прямую траекторию сквозь хаос боя.

Я не бросил снаряд, а выпустил концепт. Вся мощь «Стальной Плоти», концентрация «Абсолютного Тела» и ярость Творца, впервые осознавшего свою истинную силу, слились в одном движении. Три сплетенных артефакта, превращенные в изумрудный шар с пульсирующей черной сердцевиной, исчезли в моей ладони и мгновенно материализовались в метре от бесформенного сгустка Шепчущего. Они не летели, а переместились по проложенному Вальтером пути, игнорируя расстояние.

И тогда мое творение сработало. Оно не взорвалось, а медленно раскрылось, будто цветок из преисподней. Вместо острых шипов оно выпустило поток концентрированных лучей, которые, словно раскаленные иглы, вонзились в бесформенную плоть Шепчущего. На краткий миг тело просветилось изнутри, обнажив пульсирующее в агонии ядро, и испустило беззвучный ментальный вопль, от которого содрогнулся воздух.

Наступила тишина. Настоящая, оглушительная, ворвавшаяся в сознание после долгой какофонии шепота.

И в тот же миг перед моим мысленным взором всплыло сияющее системное уведомление, торжественное и уникальное.

СОЗДАНО КОМБИНИРОВАННОЕ УМЕНИЕ!

Умение: «Копье Анархии Жизни»(Уникальное, классовое)

Уровень: I

Прогресс: 0.1%

Описание: Вы впервые вышли за рамки ремесла, используя сущность вашего класса — право изменять и комбинировать системные правила на фундаментальном уровне. Вы создали не предмет, а новую форму атаки, рожденную из парадокса и воли.

Эффект: Позволяет мгновенно создать и объединить несколько однотипных артефактов (в текущей реализации — до 3-х) в единый снаряд, кардинально меняя их изначальные свойства на противоположные или качественно новые. Снаряд обладает свойством ментально-энергетического прорыва, игнорируя часть нематериальных защит.

Стоимость: Артефакты (материалы и энергия, необходимые для создания).

Откат: Отсутствует. (Умение основано на прямом творчестве, зависящем от ментальной концентрации и доступных ресурсов).

«Творец видит не вещь, а ее потенциал к изменению. Истинная сила — не в следовании правилам, а в праве их переписать».

Я стоял, тяжело дыша, чувствуя не физическую усталость, а глубокое ментальное истощение, сопровождаемое головокружительной эйфорией. Это было рождение моего первого настоящего умения как Системного Творца.

— Да! — проревел Эдварн. — Получилось, Макс!

Но мой взгляд был прикован к Вальтеру. В его глазах, помимо усталости, читалось нечто новое — безмолвное, тяжелое уважение. Он видел, понимал, что только что произошло. Этот немой диалог длился всего миг, потому что триумф, увы, был невероятно краток.

Шепчущий был мертв, но его смерть, похоже, не лишила орду управления. Наоборот, монстры пришли в ярость. Исполин, словно обезумев, удвоил напор. Аррас и Горам, уже измотанные, с трудом сдерживали его, отступая под градом каменных ударов. Стена трещала по швам.

Вокруг Шестирукого разгорелся настоящий ад. Лишившись сдерживающего разума, он обрушил всю свою ярость на Серу, Лиса и Ворона. Его движения стали непредсказуемыми, яростными. Шесть клинков из тьмы описывали смертоносные дуги, заставляя соперников отскакивать в последний миг. Воздух свистел, рассекаемый лезвиями, рожденными из самой сущности мрака.

Их бой превратился в сюрреалистичный, кровавый балет. Сера, как главная актриса этой пляски смерти, кружилась вокруг монстра, ее клинки парировали удары, высекая снопы багровых и стальных искр. Но она была лишь приманкой, ярким и яростным центром, приковывавшим к себе взгляд убийцы.

Лис и Ворон действовали как тени, словно отражения друг друга. Они не шли на прямой штурм, а появлялись лишь на мгновение: один слева, вонзая кинжал в сустав задней конечности, другой справа, пытаясь дотянуться до основания черепа. Их движения были пугающе синхронны, словно ими управлял единый разум. Шестирукий, отбиваясь от Серы, метался между ними. Клинки монстра проносились в сантиметрах от тел воинов, вспарывая камень стены, но не плоть.

Я видел, как на теле противника множились раны — глубокие порезы, обожженные участки от пламени Серы. Но он, казалось, не чувствовал боли. Черные, бездонные глаза были полны лишь холодной, нечеловеческой ярости, а одна из рук, удачно раненая Серой, двигалась чуть медленнее. И в этот миг тени сделали свой решающий ход.

Лис, словно призрак, возник прямо перед грудью монстра, отвлекая его. Шестирукий с ревом, напоминающим скрежет разрываемого металла, обрушил на него два своих клинка. Ворон в тот же миг, используя спину Лиса как трамплин, взмыл вверх, нацеливая кинжал в основание черепа.

Это был идеальный расчет, но монстр оказался хитрее. Третий клинок, двигаясь по немыслимой траектории, изогнулся в воздухе, как хлыст, и вонзился Ворону в спину, когда он был в наивысшей точке прыжка. Воин не вскрикнул, лишь коротко, судорожно выдохнул, и его тело, обмякшее, рухнуло вниз.

Лис, увидев падение напарника, на миг замер, и это мгновение стало для него вечностью. Два других клинка монстра, словно клешни, сомкнулись на нем, пронзив насквозь. Мужчина исчез в облаке брызнувшей крови и клочьев теневой маскировки.

Их жертва не была напрасной. Замедленная рука монстра на долю секунды осталась без прикрытия. Сера, с тихим, яростным воплем, в котором смешались боль, ярость и торжество, сделала молниеносный выпад. Ее клинок, пылающий алым пламенем, прошел по идеальной траектории, отсекая конечность по самую лопатку. Шестирукий, потеряв равновесие, качнулся вперед. И в этот миг клинок Серы, описав короткую дугу, вонзился ему в шею, под самым затылком, и вышел наружу, пробив горло.

Монстр замер, его тело застыло в безмолвном крике. Черные клинки рассыпались в прах, и массивное тело, грохнувшись о камень, навсегда затихло. Сера, тяжело дыша, стояла над поверженным врагом. Ее плечи вздымались от напряжения, но взгляд был устремлен не на Шестирукого, а на два темных пятна на земле — все, что осталось от ее товарищей.

В это же время, на другом участке стены разворачивалась не менее ожесточенная битва. Исполин, лишившись сдерживающего разума Шепчущего, впал в слепую, разрушительную ярость. Его кулаки, размером с повозку, методично долбили стену, в которой уже зияла огромная трещина. От нее во все стороны расходились паутины более мелких. Каждый удар отзывался глухим стоном в самой основе города.

Аррас и Горам сражались как титаны. Командир «Когтя», бледный от непрерывной концентрации, вызывал один за другим столпы очищающего света. Они прожигали исполина, оставляя на теле черные, обугленные воронки, но не могли остановить его. Гигант, казалось, черпал силу из самой земли. Раны медленно зарастали свежей порослью и спрессованной грязью.

Горам, могучий и несокрушимый, был похож на древнего бога войны. Его кинетические удары, похожие на невидимые тараны, откалывали от монстра целые пласты породы. Но исполин был слишком массивен.

Именно в этот момент, когда казалось, что стена не выдержит еще одного удара, в бой вступил Вальтер.

Дядя не стал слепо бросаться вперед. Он просто шагнул к краю стены, его серая мантия полоскалась на поднимающемся ветре. Воздух вокруг него загустел и зазвенел, наполнившись запахом озона и статического электричества.

— Отойди! — его голос прозвучал негромко, но с такой неоспоримой властью, что даже Горам инстинктивно отпрыгнул в сторону.

Пространство перед исполином исказилось, словно реальность сжалась и с силой распрямилась. Не было ни света, ни огня — лишь сокрушительный, беззвучный импульс чистой воли. Он обрушился на грудь исполина, и тот, не издав ни звука, отлетел на несколько метров назад, как кукла, с грохотом упав на землю, подняв облако пыли.

Но монстр был жив. Он попытался подняться, его тело с треском восстанавливалось. Вальтер не дал ему шанса. Его атаки посыпались одна за другой — не такие масштабные, как у Арраса, но невероятно точные и смертоносные. Он не жег и не дробил, а разрывал связи. Молниеносные, невидимые лезвия его воли вонзались в стыки каменных плит на теле исполина, в узлы живой древесины, и разрывали их изнутри. Глыбы камня откалывались и падали, щупальца корней чернели и рассыпались в труху.

Аррас, увидев шанс, сконцентрировал остаток сил в один, финальный луч. Ослепительный столб света ударил в основание шеи гиганта, туда, где Вальтер своими атаками уже расчистил и ослабил броню. Раздался оглушительный треск, и голова исполина, оторванная от туловища, с грохотом покатилась по земле, а тело осело, превратившись в груду булыжников и гнилой древесины.

Решающий вклад внес именно Вальтер. Его холодный, аналитический подход оказался тем самым ключом, который не смогли подобрать ни грубая сила Горама, ни очищающая мощь Арраса.

Пока титаны сражались с титанами, мы с Эдварном и Кроном спустились вниз, за главные ворота. Наша задача была проста и смертельно опасна — не подпускать к основному бою орду мелких и средних монстров.

— Встали, как в старые добрые! — проревел Эдварн, его боевой топор с новым системным лезвием свистел в воздухе, рассекая надвое двух лесных порослей одновременно.

Крон, молчаливый и неумолимый, стал нашим щитом. Его меч, теперь легкий и отзывчивый, описывал перед ним смертоносные дуги, отсекая щупальца скользней и лапы гуманоидов. Он не атаковал, а держал линию, создавая пространство для наших маневров.

Я же стал живым тараном. Топор, связанный с волей и Мимио, был не просто оружием, а продолжением меня. «Боевой Размах» срывался с рук, сметая целые группы тварей. «Меткий Бросок» выбивал из толпы особенно назойливых зараженных зверей. Времени на раздумья не было, и я действовал на инстинктах, доверяя своему «Боевому Чутью», которое подсказывало мне, куда сместиться, нанести удар. Мы были тремя скалами, о которые разбивалась зеленая волна, а за нашей спиной бушевала буря.

После падения высших монстров наступила звенящая, неестественная тишина. Орда, лишившаяся своих лидеров, отхлынула и замерла вдалеке. Сера, с ненавистью подняв глаза, расчистила пространство перед нами от оставшихся монстров. Мы, изможденные, в крови и пыли, смогли вернулись в город. Треснувшая часть стены превратилась в груду обломков, но главные ворота устояли. Атмосфера была тяжелой, пропитанной горечью потерь.

Вальтер и я поднялись на уцелевший участок стены, чтобы контролировать подходы. Его лицо выражало усталость, но глаза, как всегда, зорко сканировали горизонт. Я чувствовал то же истощение, но заставлял себя бодрствовать.

Внизу, у подножия стены, Крон помогал Гораму перевязывать рану на плече. Гигант сидел на обломке, его могучее тело сгорбилось от усталости. Эдварн прислонился к стене, его глаза были закрыты, он ровно и глубоко дышал, пытаясь восстановить силы.

Самая душераздирающая картина разворачивалась рядом с Серой. Она сидела на камне, ее плечи были сутулыми, а взгляд — пустым. Девушка смотрела в никуда, и казалось, весь огонь, что горел в ней, потух вместе с жизнями Лиса и Ворона. Рядом с ней стоял Аррас. Он не касался ее, а просто стоял, тихо что-то говоря. Его низкий, глухой голос был едва слышен. Возможно, он называл имена павших или отдавал им последнюю, безмолвную команду.

Именно в этот момент я почувствовал нечто странное. «Боевое Чутье», до этого предупреждавшее о физических угрозах, сейчас билось в истерике, словно сигнализируя о надвигающемся цунами, которое не видно глазу. Но я не понимал источник опасности. Врагов перед нами не было, орда стояла на месте.

— Слишком легко. — тихо, словно читая мои мысли, произнес Вальтер. Его взгляд был прикован к застывшим рядам монстров. — Для такого существа, как Шепчущий, так глупо умереть и потерять двух высших монстров выглядит слишком… бездарно. Тактически неоправданно.

Ледяная змея сжала мое сердце.

— Дядя… — я сглотнул сухой комок в горле. — А могло ли быть так, что мы уничтожили не Шепчущего? Что это была… приманка?

Взгляды наши встретились, будто ведомые невидимой силой, а затем устремились вниз, к товарищам, но было слишком поздно.

Крон застыл. Руки, только что уверенно накладывавшие повязку Гораму, повисли в воздухе. Лицо, всегда твердое и невозмутимое, исказилось от внутренней борьбы. Мускулы на щеках дергались, губы сжались в тонкую белую нить. По грязной, исцарапанной щеке медленно потекла алая, густая слеза — капилляры в глазу не выдержали невыносимого ментального напряжения и лопнули.

— Крон? — хрипло окликнул его Горам, пытаясь приподняться.

Внезапно, с неестественной резкостью, Крон взметнул системный меч и приставил острие к горлу Горама. Движение было настолько стремительным и неожиданным, что никто не успел среагировать.

И тогда Крон заговорил, но это был не его голос. Он был срывающимся, шипящим, чужим, в нем слышался скрежет камней и шелест гнилых листьев. Это был Шепчущий.

— Ваша защита… оказалась сильнее, чем я думал. — просипел он устами Крона. — Ментальные артефакты такой мощи, что ломать этот щит было… грубо и неэффективно. Однако сила в ментальной атаке… не главное. Пока вы отвлекались на обманку, что я вам подбросил… я искал пути. Тончайшим лучом… почти неощутимым, я искал слабину… И нашел.

Он сделал паузу, и на лице мужчины на мгновение промелькнула настоящая, человеческая агония, тут же подавленная чужим разумом.

— Она оказалась… не в силе духа. А в опыте… вот якорь и уязвимость. Ветеран, видавший сотни смертей… недавно обретший силу, но все равно оказавшийся не в силах ничего сделать… Его психика… оказалась натянута, как струна. И в момент, когда он, глядя на могущество своих товарищей, в очередной раз ощутил свою ничтожную, жалкую неполноценность… я впрыснул свой разум. И теперь… вы проиграли.

Речь оборвалась. Свободной рукой он сорвал «Стражи Порогов» с себя и Горама. Затем, держа артефакты на ладони, с силой сжал кулак. Раздался короткий, хрустальный хруст, и оба «Стража» рассыпались в мелкую пыль, испустив последние всплески энергии.

Шепчущий, вселившийся в Крона, вложил всю свою ментальную энергию в один точечный, сконцентрированный импульс и направил его не в нас, а в Горама. Гигант ахнул, его глаза закатились, тело затряслось в конвульсиях. Он потерял контроль, но не над телом, а над силой, над даром системы, который так помог нам ранее.

Раздался оглушительный, низкочастотный гул, исходящий от самой земли, и каменная кладка под нашими ногами просто рассыпалась, превратившись в груду щебня. Горам бессознательно, подчиняясь чужому внушению, уничтожил часть стены, образовав гигантский провал, словно от локального землетрясения, что поглотил уже поврежденный участок стены и площадку перед ним.

Мы с Вальтером, моментально переместившись вбок, в ужасе наблюдали за происходящим. И тут, в облаке пыли, произошло самое страшное. Крон, чье лицо на миг исказилось в последней, отчаянной попытке сопротивления, взметнул меч. Молниеносным, точным ударом он отрубил голову все еще бьющемуся в конвульсиях Гораму, а затем, не медля ни секунды, развернул клинок и вонзил его себе в грудь.

Мужчина рухнул замертво рядом с телом гиганта, которое он только что обезглавил. Шепчущий, потративший на этот гениальный и подлый ход все свои силы, исчез из ментального эфира.

Мы с Вальтером стояли, вглядываясь в клубящуюся пыль. Перед нами лежали груды обломков, а в них — тела наших товарищей. Крон, Горам. Где-то под камнями были Эдварн, Сера и Аррас. Живы ли они?

В тот же миг, когда ужас происходящего достиг своего апогея, а тактическая катастрофа превзошла все наши ожидания, орда монстров пришла в движение. Без шепота, без команд, с тихим, зловещим скрежетом тысяч когтей, она поползла на нас. На город. Для нашего полного и окончательного уничтожения.