Системный Творец III

Глава 16

Я не мог ничего предпринять, мсчерпав всю Живую Энергию на покупку новых рецептов, потому решил продолжить сон, запрограммировав себя на пробуждение через четыре часа.

Сознание возвращалось медленно, словно продираясь сквозь толстый слой ваты. Через сомкнутые веки, я ощущал знакомое пульсирующее свечение в углу сознания и заставил себя открыть глаза. В доме царил предрассветный полумрак, и первым делом я мысленно взглянул на показатель Живой Энергии.

Резервуар Живой Энергии: 84/90.

Почти полон. Я проспал чуть меньше четырех часов, но тело, закаленное «Абсолютным Телом», восприняло этот отдых как полноценный. В голове пронеслись обрывки кошмаров: рушащиеся стены, щупальца Леса, хватающие за ноги, искаженные ужасом лица. Я резко сел, отгоняя видения. Времени на страхи не было.

Мозг заработал с бешеной скоростью, выстраивая и тут же отвергая планы. Что мы можем противопоставить орде, ведомой «Шепчущим»? Силы «Когтя» подорваны заражением, гарнизон Горста покинет город вместе с остальными жителями, а мы с Вальтером, при всей нашей силе, не сможем удержать стену в одиночку. Нам необходимо много артефактов. У каждого бойца должен быть хотя бы один «Дубовый Щит» для базовой защиты от ментального воздействия и скрытности, и «Страж Порогов» для усиленной обороны. А для нанесения урона и контроля территории — «Колючие Часовые» и «Гнев Древесного Сердца».

Однако возникла загвоздка. Для «Дубового Щита» требовалась щепа, а вся моя заготовка ушла на амулеты, созданные за последние дни. Черт. Я мысленно выругался. Активировав «Живое Ремесло» и прикрыв глаза, я обратился к знакомому списку доступных манипуляций с материалом, висевшему в сознании, словно инструментарий.

— Анализ состава

— Базовая очистка

— Грубое измельчение

И тут я заметил разницу: раньше эти функции были доступны только для материалов низкого уровня. Теперь же с ростом «Живого ремесла» я мог обрабатывать и материалы среднего уровня! Это был приятный бонус, хотя и не критически важный на данный момент. Я потянулся к бревну Молодой Живой Древесины из инвентаря, подарку от «Когтя».

Сосредоточившись, я мысленно активировал «Грубое измельчение». Никаких инструментов в ладонях не появилось — бревно само сжалось, затрещало и через мгновение превратилось в аккуратную стопку однородной, качественной щепы. Система тут же выдала уведомление:

Получено: Щепа (Качественная) ×100.

Потрачено: Живая Древесина (Молодая) ×1.

Идеально! Я тут же пропустил всю партию через «Базовую очистку». Щепа заблестела, словно сбросив невидимую пыль, став еще более аккуратной и готовой к работе. Проблема с материалом для «Дубового Щита» была решена.

Теперь требовались скорость и точность. Вчера я уже создал один «Дубовый Щит», маскируя лечение. Значит, нужно еще девять — по одному на каждого из нас, кто остается в городе: я, Вальтер, Горст, Эдварн, Крон и вся пятерка из «Когтя».

Я погрузился в привычную белизну виртуальной мастерской. Процесс был отточен до автоматизма. Мысленный приказ, и виртуальные руки принялись за работу. На каждый амулет уходило 6 единиц щепы и 3 единицы Живой Энергии. Они материализовывались в моей руке, теплые и пульсирующие слабым светом, и тут же отправлялись в инвентарь. Девять «щитов» обошлись мне в 54 единицы щепы и 27 единиц Живой Энергии.

Затем пришла очередь «Стражей Порогов». Их нужно было десять, но энергии оставалось лишь на четыре. Каждый требовал 0.25 бревна Зрелой Древесины и 14 единиц Живой Энергии. Когда четвертый «Страж» лег мне на ладонь, я на мгновение задержал его, чтобы оценить изменения, привнесенные «Волей, Воплощенной в Форме».

Рост был впечатляющим, даже пугающим. Если раньше пассивное поле «Нерушимой Обороны» едва ощущалось, словно легкое дуновение, то теперь от артефакта исходило плотное, устойчивое сияние. Я мысленно коснулся его, и Система мгновенно обновила параметры:

«Страж Порогов» (Редкий, Улучшенный)

1. Нерушимая Оборона (Пассивное, усиленное): Вокруг владельца теперь пульсирует постоянное силовое поле, поглощающее на 40 % больше урона от любых атак — физических и магических. В момент непосредственной угрозы его эффективность возрастает, концентрируясь на защите жизненно важных органов.

2. Возвратный Импульс (Активное, усиленное, 1 раз в 18 часов): При активации владелец может направить накопленную энергию защиты в короткую сокрушительную волну, отбрасывающую противников и наносящую им урон, пропорциональный силе полученных за последнее время атак. Мощность волны и наносимый урон увеличены на 25 %.

3. Якорь Воли (Пассивное, усиленное): Повышает сопротивление ментальным воздействиям, страху, панике. Позволяет владельцу сохранять ясность ума в самых критических ситуациях.

Это было не просто улучшение, а настоящая эволюция. Моя воля, вплетенная в самую суть артефакта, превратила его из бездушного предмета в живого партнера.

Закончив, я подвел итоги. На создание девяти «Дубовых Щитов» и четырех «Стражей Порогов» ушло:

— Щепа (Качественная): 54 ед.

— Живая Древесина (Зрелая): 1 бревно.

— Живая Энергия: 27 + 56 = 83 ед.

Мой резервуар энергии снова был почти исчерпан, но зато навык «Живое ремесло» подскочил на 8.5 %, достигнув 14.1 %. Внезапно меня осенило: я поторопился, не проверив, какой прирост дают эпические артефакты! «Колючий Часовой» и «Гнев Древесного Сердца» должны были дать гораздо больше. Придется дождаться восстановления энергии и провести тестирование. Эта информация была критически важна для дальнейшего планирования прокачки.

Сейчас же сил не осталось совсем. Я встал с постели, срешив привести себя в порядок. Выйдя во двор, я подошел к колодцу. Ледяная вода, выплеснутая на лицо и шею, окончательно вернула меня к жизни, смывая остатки сна и тяжелых дум. Я уже собирался зачерпнуть еще, когда из дома донесся знакомый скрип половиц и аромат жареного зерна — Орн принялся за завтрак.

Войдя внутрь, я застал старика за, казалось бы, совершенно мирным занятием: он невозмутимо помешивал кашу в котелке. Несмотря на царивший в доме хаос и предчувствие скорого исхода, его спина оставалась прямой, а движения — выверенными и спокойными. Эта простая, но такая сильная сцена наполнила меня ощущением покоя, и мое внутреннее напряжение немного отступило.

— Проснулся, сынок? — бросил он через плечо, не оборачиваясь. — Садись, сейчас будем есть. Последний раз в этих стенах.

Мы перекусили почти молча, каждый погруженный в свои мысли. Закончив трапезу, мы без лишних слов направились на главную площадь. Город просыпался, но его пробуждение было иным — не суетливым и деловым, а тревожным и поспешным. Из домов доносились приглушенные голоса, плач детей, скрип дверей. На улицы выходили люди, нагруженные узлами и котомками, их лица были бледны и выражали страх перед неизвестностью.

Площадь постепенно заполнялась. У подножия исполинской статуи Топора, неподвижные и мрачные, стояли капитан Горст и магистр Вальтер. Рядом с ними, выстроившись в подобие строя, находились бойцы «Когтя» и Крон. Их вид — холодная решимость, закаленная в боях выдержка — резко контрастировал с перепуганной, неуверенной толпой горожан.

Я заметил бабушку Агату, которая, опираясь на свою резную палку, стояла рядом с Линой, ее матерью и оравой младших детей. Мы с Орном молча присоединились к ним. Лина встретила меня взглядом, полным немого вопроса и страха, я лишь коротко кивнул, стараясь выглядеть увереннее, чем был на самом деле.

Вскоре площадь превратилась в бурлящее море людей. Смесь шепота, всхлипов и приглушенных возгласов сливалась в тревожный гул. Вальтер шагнул вперед. Он не кричал, не размахивал руками, но его усиленный голос, холодный и отчетливый, без труда прорезал шум, заставляя всех замолчать.

— Жители города! — его слова обрушились, как удары молота, не оставляя места для сомнений. — Все видели возвращение наших солдат и воинов Империи. Угроза, что движется на нас, не имеет аналогов. Это не просто набег тварей. Это — спланированное наступление армии Леса, ведомой «Шепчущим». Силы, против которой стены города не устоят.

В толпе прокатился ропот. Многие и так были в курсе от солдат или из слухов, но услышать это от магистра Вальтера — значило поставить окончательную точку.

— Единственный разумный выход — эвакуация. — продолжил он, игнорируя реакцию. — Мы не можем защитить здесь каждого. Но мы можем дать вам шанс уйти. Сегодня, до полудня, город должен быть покинут.

Тут же раздались отдельные выкрики. Седовласый старик с пылающими глазами завопил, что не покинет землю, на которой родился и где покоятся его предки. Другой, помоложе, требовал дать ему оружие, чтобы умереть с честью.

Но прежде чем Вальтер или Горст успели произнести хоть слово, вмешались сами горожане. Соседи, оказавшиеся рядом с бушующими крикунами, решительно схватили их за руки, пытаясь утихомирить шиканьем и уговорами.

— Замолчи, старый дурак! Ты хочешь погубить всех нас? — рявкнул на седого мужчину кто-то помоложе, вероятно, его сын.

— Ты думаешь, мы тут одни? Здесь же дети и женщины! — поддержала его соседка, ее голос звучал встревоженно.

Энтузиазм одиночек был мгновенно и безжалостно подавлен пробудившимся коллективным инстинктом выживания. Люди, еще недавно готовые к геройской гибели, под давлением тех, кому они были дороги, замолкали, опуская головы.

Тогда слово взял капитан Горст. Его голос, привыкший отдавать приказы, прозвучал громко и властно, возвращая толпе утраченное ощущение порядка.

— Времени на сборы нет! — отчеканил он. — Берите только самое необходимое: теплую одежду, личные вещи, еду на два-три дня. Все остальное оставляйте! Вас будет сопровождать гарнизон города. С вами пойдут обозы со всем продовольствием, что мы успели закупить на зиму. О еде и безопасности в пути мы позаботимся. Ваша задача — слушаться командиров и не поддаваться панике!

Закончив, Горст и Вальтер развернулись и отошли от статуи, погрузившись в тихий разговор с Аррасом. Их уход стал сигналом. Площадь взорвалась движением. Город превратился в гигантский, обезумевший улей. Люди бросились по домам, кричали имена детей, лихорадочно собирали пожитки. Воздух наполнился оглушительным гамом, плачем и скрипом повозок.

Орн тяжело вздохнул и коснулся моего локтя.

— Пойдем, сынок. У нас тоже есть дела.

Мы направились в его мастерскую. Войдя внутрь, старик на мгновение замер, окинув взглядом свое детище. Затем он резко встряхнулся и принялся за работу. Движения его были быстрыми и точными. Он не суетился, а методично собирал самые ценные и необходимые инструменты: наборы резцов, специальные пилы, шлифовальные бруски, упаковывая их в прочный кожаный ранец.

Внезапно его взгляд упал на входную дверь. Он замер, уставившись на место, где висела вывеска в виде резного топора и дерева. Она была символом его мастерской, жизни и пристанища.

— Макс. — тихо сказал Орн, и в его голосе прозвучала непривычная неуверенность. — Помоги-ка мне ее снять.

Я удивленно посмотрел на него, но, не задавая лишних вопросов, взял невысокую, видавшую виды стремянку, вышел на улицу и прислонил ее к стене у входа. Я осторожно снял вывеску и передал ее Орну.

Старик принял ее из моих рук с такой бережностью, с какой священник берет древнюю реликвию. Он провел ладонью по шероховатой поверхности, ощущая каждый завиток резьбы, каждую трещинку. Его пальцы дрожали.

— Это не просто кусок дерева, сынок. — прошептал он, не поднимая глаз. — Это… моя история. Моя честь. Моя жизнь, вырезанная в этом дереве. Я не могу… не оставлю ее здесь, чтобы она сгнила или была растоптана тварями Леса.

Его взгляд остановился на мне, и в глубине старых, мудрых глаз застыли непролитые слезы. В них отражалась вся боль расставания, вся горечь утраты, но вместе с тем — несгибаемая воля. Затем он прижал вывеску к груди, словно оберегая самое дорогое, бережно обернул ее тряпкой и положил в сумку, рядом с инструментами. Часть его души и мира теперь была в безопасности, готовая к своему пути в неизвестность.

Выпрямившись и стряхнув с рук невидимую пыль, он кивнул:

— Теперь пойдем за остальным.

Мы зашли в бывший дом моих родителей, служивший ему дополнительной кладовой. Орн направился к сложенным в углу бревнам — остаткам его драгоценных, системных запасов ценной древесины. Он прикоснулся к ним, и одно за другим они стали исчезать в инвентаре.

— Почему ты не сделал этого раньше? — не удержался я от вопроса. — Это же куда удобнее и безопаснее.

Орн обернулся, и на его морщинистом лице расцвела смущенная, почти робкая улыбка. Он пожал плечами.

— Признаться, сынок, для меня все это… — он повел рукой, словно указывая на сам факт существования инвентаря, — все еще в диковинку. Непривычно. Старая собака, новые трюки… — он хмыкнул.

В этот миг на пороге возник Вальтер. Его высокая, аскетичная фигура мгновенно заполнила дверной проем, словно тень.

— Орн. Макс. — кивнул он нам.

— Магистр. — ответил старик, выпрямляясь.

— Я за своим заказом.

Орн кивнул, и мы вернулись в мастерскую. Затем он начал один за другим выкладывать на верстак артефакты. Это были не амулеты, а более сложные предметы: что-то похожее на ловушки для животных. Все они излучали слабое, но уверенное системное свечение. Я не успел вникнуть в их свойства, но по тому, как загорелись глаза Вальтера, понял — работа была выполнена безупречно.

— Все, что вы просили, магистр. — сказал Орн, отступая на шаг. — Я вложил в них все свое мастерство.

Вальтер молча протянул руку, и артефакты один за другим исчезли в его инвентаре.

— Благодарю, мастер Орн. Работа превосходна. — его похвала прозвучала сухо, но для Вальтера это было равноценно восторженной овации. Затем он повернулся ко мне. — Макс, как только последние жители покинут город, я буду ждать тебя у особняка для тренировки. Переоденься в форму. Нам нужно использовать каждую минуту.

— Я понял, дядя. — кивнул я.

Вальтер коротко кивнул в ответ и вышел, растворившись в сутолоке улицы. Мы с Орном в последний раз окинули взглядом мастерскую и направились в наш дом.

Сборы Орна заняли не больше получаса. Он упаковал в простой вещевой мешок немного одежды и пару самых дорогих сердцу безделушек. Больше он ничего не брал, понимая, что лишний груз будет лишь обузой.

Я молниеносно переоделся в тренировочную форму. Мы двинулись к главным воротам, где нас встретило настоящее море людей. Солдаты гарнизона, сами явно напуганные и растерянные, тщетно пытались навести хоть какой-то порядок. Их попытки выстроить людей в колонны выглядели жалко. Воздух сотрясал оглушительный гул: детский плач смешивался с женскими криками, сержантские окрики тонули в ржании лошадей, запряженных в повозки, доверху набитые продовольствием.

Сквозь эту хаотичную толпу к нам пробился капитан Горст. Его лицо было измождено, но взгляд оставался сосредоточенным. Он протянул Орну сложенный в несколько раз лист плотного, слегка мерцающего пергамента.

— Возьмите, мастер Орн. — понизив голос, произнес он. — Это документ, заверенный магистром Вальтером. Он официально подтверждает ваш класс «Творец» в Империи. С ним вас не посмеют заключить под стражу ни в одном городе Санкталии, если вас будет проверять другой Системщик.

Орн с удивлением взял пергамент.

— Но… зачем?

— Вы получили свой класс уже после того, как гонцы магистра отправились к Императору с донесением о Первом Игроке. Поэтому он официально не уведомлен о появлении нового Творца. Однако влияние и авторитет магистра Вальтера достаточно велики, чтобы его слово и печать были приняты во внимание. Никто не посмеет тронуть того, кого он взял под свою защиту. — капитан кивнул на пергамент. — Документ создан с использованием системных материалов. Вы можете поместить его в свой инвентарь, и он будет в полной безопасности.

Орн, все еще не веря в происходящее, мысленно убрал пергамент в инвентарь. Его лицо выражало смесь облегчения и изумления перед открывающимися перспективами.

— Спасибо вам, капитан. И передайте мою благодарность магистру.

— Передам. — ответил Горст, и в его глазах на мгновение промелькнуло что-то тяжелое. — Берегите себя, мастер Орн.

— Обязательно. — ответил старик, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

Капитан коротко кивнул, сжал плечо старика своей мощной ладонью и, развернувшись, снова погрузился в хаос, отдавая приказы.

Пока мы ждали выхода, я заметил, что мой резервуар Живой Энергии почти восстановился, показывая 84 единицы. Решил не терять времени и проверить, какой прирост дадут эпические артефакты. Мой выбор пал на «Гнев Древесного Сердца». Процесс создания оказался сложнее и энергозатратнее. Я чувствовал, как из меня вытягиваются целые пласты энергии, а виртуальные руки с трудом формовали сферу нестабильной мощи, заключая ее в оболочку из черной, отполированной Старшей Древесины. Когда артефакт наконец материализовался, я с облегчением выдохнул.

Потрачено: Живая Энергия: 56 ед.

Потрачено: Живая Древесина (Старшая): 0.5 ед.

Навык «Живое ремесло» +4 %. Прогресс: 18.1 %.

Поздравляем! Вы впервые создали эпический предмет с помощью навыка «Живое ремесло»!

Навык «Живое ремесло III» — прогресс +20 %.

Прогресс: 38.1%

Дыхание перехватило от удивления. Двадцать процентов! Это был не просто скачок, а настоящий рывок, эквивалентный нескольким часам напряженной работы. Я совершенно забыл, что Система щедро вознаграждала за первое создание артефакта высокой редкости!

Картина окончательно прояснилась: за создание эпического артефакта я получал 4 % к опыту. Чтобы повысить уровень, мне оставалось создать всего 16 эпических артефактов. Учитывая текущую скорость восстановления энергии и время на сон, я должен был уложиться до завтрашней ночи. Но никто не знал, сколько у нас оставалось времени.

Я создал еще два «Стража Порогов», потратив 28 единиц энергии и 0.5 бревна Зрелой Древесины. Теперь у меня было шесть «Стражей» — оставалось создать еще четыре, чтобы обеспечить защитой всей бойцов.

Наконец, колонна тронулась. Это было медленное, тягучее шествие, больше напоминавшее похоронную процессию. Люди шли, оглядываясь на родные улицы, на дома, где прошла их жизнь. В глазах читалась пустота, страх и покорность судьбе.

К нам с Орном подошли бабушка Агата и Лина с семьей. Младшие братья Лины, прижавшись к матери, испуганно озирались по сторонам. Сама девушка бережно держала на руках спящую сестренку. Ее мать пыталась улыбнуться, но улыбка выходила натянутой и печальной.

— Ты… остаешься? — тихо спросила Лина, глядя мне в глаза.

— Да. — ответил я. — Мы их задержим. Чтобы вы успели уйти.

Она лишь кивнула. В ее глазах блеснули слезы. Резко обняв меня одной рукой, прижавшись щекой к плечу, девушка так же быстро отстранилась. Не сказав больше ни слова, Лина пошла за своей семьей, растворяясь в реке беженцев.

Настала очередь прощаться с Орном. Это был самый тяжелый момент. Я повернулся к старику, и слова застряли в горле. Он смотрел на меня своими мудрыми, добрыми глазами, в которых я видел все: гордость, страх, бесконечную тревогу и любовь.

— Орн… — начал я, и голос предательски дрогнул.

— Ничего не говори, сынок. — перебил он, положив свои мозолистые, твердые ладони мне на плечи. — Я все понимаю. Ты должен это сделать. Для них. Для всех нас.

Старик притянул меня к себе. Это было не быстрое, формальное объятие, а крепкое, долгое. В нем было все: благодарность за спасение и кров, гордость за ученика, страх потерять последнюю родную душу и бесконечная, щемящая нежность.

— Ты обещаешь мне, что будешь осторожен? — прошептал он мне в ухо, и его голос впервые за все время нашего знакомства дрогнул. — Обещаешь, что выживешь?

— Обещаю. — выдохнул я, чувствуя, как по лицу катятся горячие, предательские капли. — Я обещаю, что вернусь к тебе. Обязательно. А ты… — я отстранился, вкладывая в взгляд всю свою волю, — а ты никуда не пропадай! Держись за них. — я кивнул в сторону уходящей колонны. — Помогай им. Твое мастерство нужно живым. Мы скоро встретимся. Я обещаю.

Орн сжал мои плечи так, что кости затрещали. Резкий кивок, смахивание влаги тыльной стороной ладони — и он, не в силах больше говорить, развернулся, устремляясь к хвосту колонны. Его прямая, но внезапно такая одинокая фигура медленно растворялась в толпе.

Я стоял, провожая взглядом уходящих жителей моего города. Повозки с продовольствием, последние телеги, груженые скарбом — все исчезло в пыли и отчаянии, высевших над колонной. Ворота, готовые захлопнуться, казались теперь границей между хрупкой жизнью и неминуемой смертью.

В городе оставались лишь мы. Системщики. Большинство из нас никогда не покинет этих стен. По крайней мере, живыми.

Я глубоко вдохнул, сжамая кулаки. Моя битва только начиналась.