Системный Творец III

Глава 19

Зал Безмолвных Решений жил своим особым, замедленным временем. Воздух здесь был густым и холодным, словно пропитанным вечностью, а тишину нарушал лишь шелест дорогих тканей и размеренное дыхание тех, кто вершил судьбы мира. В центре зала, за огромным полированным столом из ночного камня, повторявшим форму гигантского древесного листа, восседал Император Аврелиан, Бессмертный Монарх, Стержень Санкталии. Его черты, высеченные из самой вечности, оставались невозмутимыми, а спокойный, всевидящий взгляд заставлял трепетать даже самых могущественных советников.

Один из мужчин, чье лицо скрывала тень от капюшона богатой мантии, склонился в почтительном поклоне.

— Ваше Императорское Величество, усилия наших соглядатаев пока не увенчались успехом. Первый Игрок не обнаружен.

Император не изменился в лице, но воздух в зале стал еще тяжелее.

— Неудача — это роскошь, которую я не могу себе позволить. — его голос был тихим, но каждое слово отзывалось в костях присутствующих. — Найти его — ваша первостепенная задача. Удвойте, утройте усердие. Он — ключ, щит и меч. Я не потерплю дальнейших промедлений.

Советник, побледнев, склонился еще ниже и растворился в тени. Взгляд Императора скользнул к единственной женщине за столом. Она поднялась, и тонкие пальцы с идеально очерченными ногтями легли на поверхность камня.

— Положение на границе с Лесом катастрофическое. — ее голос был мелодичным, но лишенным всякой теплоты. — Половина приграничных городов стерта с лица земли. Вторая половина… обезлюдела. Принудительная Инициация, проведенная до явления Первого Игрока, выкосила их гарнизоны и население почти полностью. От оставшихся крепостей нет вестей. Связь прервана. Мы считаем их потерянными и временно списываем со счетов.

Император медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, лишенным всякого удивления или сожаления. Взгляд скользнул к седому воину, чье тело, словно древний пергамент, было испещрено шрамами — безмолвными свидетельствами бесчисленных схваток с Лесом.

Воин встал, и его могучий, низкий голос эхом прокатился по залу.

— Явление Первого Игрока перевернуло все наши представления об Инициации. Ритуал, некогда смертельная ловушка, теперь стал источником невиданной силы. Законы Империи устарели в одночасье. Теперь каждый выживший горожанин, каждый солдат — потенциальный Системщик. Потери, разумеется, остались, но они несопоставимы с прежними. Империи Карнхейм и Тиарнвал, почувствовав перемену ветра, остановили наступление, закрепившись на достигнутых рубежах. Мир погрузился в хаос, но… — он сделал многозначительную паузу, — ни одна из империй не объявила о появлении Первого Игрока на своей территории. Это значит, он может быть здесь, в наших землях. Или… его намеренно скрывают.

Аврелиан, выслушав последний доклад, поднял глаза на собравшихся. Казалось, в его взгляде отразилась вся тяжесть мира.

— Система изменилась. И мы должны измениться вместе с ней. Но есть угроза, которую нельзя игнорировать. — его голос стал острым, как отточенный клинок. — Все инициированные Системные Творцы, выявленные с этого момента, подлежат немедленному уничтожению на месте. Их дар слишком опасен в эпоху перемен. Он подрывает сами устои.

Присутствующие, словно единый организм, синхронно кивнули. Ни тени сомнения, ни искры возражения. Седой воин склонил голову.

— Как прикажете, Ваше Величество. Новый указ будет разослан немедленно.

Я стоял как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от жуткой картины. Мир сжался до Горста, сотрясающегося от беззвучных рыданий, и его сына — искалеченного тела на руках. Багровая лужа растекалась по камням, вместо ног — уродливые обрубки… Мозг отказывался верить в эту реальность. Казалось, прошла вечность, но на деле — лишь пара секунд.

Рядом со мной, будто из самой тени, возник Вальтер. Его аскетичное лицо было маской холодной концентрации. Взгляд метнулся к Каэлу, оценивая, сканируя, ставя диагноз за мгновение. Молча, он извлек из инвентаря небольшую хрустальную склянку, наполненную густой, серебристой жидкостью, мерцающей перламутром.

— Держи его. — голос дяди прозвучал резко, не терпя возражений.

Горст, казалось, не слышал. Вальтер, не церемонясь, мощным, но точным движением отодвинул капитана, открывая доступ к Каэлу. Одной рукой он разжал ему челюсть, другой — влил содержимое склянки в рот. Жидкость словно светилась изнутри. Едва попав внутрь, тело Каэла дрогнуло, по бледной коже пробежала слабая волна жемчужного сияния.

Не теряя ни секунды, Вальтер сорвал грязные, пропитанные кровью бинты с культей. Обнажилась ужасная картина: разорванные мышцы, осколки костей… Но уже через несколько секунд кровотечение, казавшееся неостановимым, начало затихать. Плоть на глазах стягивалась, зарастая плотной, багрово-синей тканью, формируя уродливые, но прочные шрамы. Это было не изящное исцеление, а грубая, стремительная работа по спасению жизни, остановка смерти на пороге.

Вальтер провел рукой над ранами, проверил результат и коротко кивнул. Бережно, почти по-отечески, он вернул тело Каэла Горсту.

— Отнеси его в особняк, немедленно. Ему нужен покой, но он будет жить.

Капитан, не в силах вымолвить ни слова, лишь беззвучно кивнул. Слезы ручьями текли по его окаменевшему лицу. Он поднялся, прижимая сына к груди, и медленно, словно сомнамбула, поплелся прочь. Вальтер на мгновение встретился со мной взглядом. Мне показалось, что в глубине его ледяных глаз мелькнула тень тяжелого, почти отцовского сочувствия. Но миг прошел, и передо мной снова был лишь магистр Империи, непроницаемый и холодный.

Я проводил взглядом сгорбленную фигуру Горста. Мне было жалко Каэла, до дрожи. Но это был его выбор… Глупый, юношеский, продиктованный бушующими гормонами и желанием доказать миру свою значимость. В его возрасте это сильнее разума. Однако у всего в этом мире есть своя цена, и Каэл заплатил свою. Сколько таких же юнцов, горящих от самомнения, погубили свою судьбу, пытаясь доказать, что знают жизнь лучше других? С тяжелым сердцем я повернулся и медленно пошел следом за капитаном.

Следующие шесть часов пролетели в одно напряженное мгновение. Подвал в особняке баронессы снова стал нашим временным пристанищем, кузницей, где мы ковали не сталь, а слаженность. Мы с Вальтером, Эдварном и Кроном, который, к моему уважению, успешно прошел первое Посвящение и теперь выглядел более собранным и грозным, пытались наладить то, что военные называют боевым взаимодействием.

Мы все понимали: за такой короткий срок создать безупречно отлаженный механизм немыслимо. Каждый из нас был уникален: Вальтер — словно острая игла, точный и смертоносный одиночка; Эдварн — несокрушимый молот, сметающий все на своем пути; Крон — надежный щит, опытный и несгибаемый; а я… был той самой дикой картой, чьи истинные возможности еще только предстояло раскрыть. Но мы не сдавались, оттачивали простейшие связки, учились чувствовать ритм друг друга, предугадывать движения, обходясь без лишних слов.

Вальтер был беспощаден. Он выискивал малейшую ошибку, заставляя повторять упражнения снова и снова. Но я научился использовать те редкие, драгоценные паузы, которые он давал на передышку Эдварну и Крону. Пока они, тяжело дыша, утоляли жажду и растирали затекшие мышцы, я отходил в угол, прислонялся к прохладной каменной стене и на несколько секунд закрывал глаза.

«Резервуар Живой Энергии: 48/90». Этого было достаточно.

Мгновенное погружение. Виртуальная мастерская, пульсирующая голубыми узорами. Мысленный приказ — и запасы «Зрелой Древесины» в инвентаре исчезали, преображаясь в смертоносную сложность «Колючего Часового». Я ощущал, как энергия покидает меня, оставляя приятную, щемящую пустоту. Всего несколько секунд — и первый артефакт был готов. Я возвращался в реальность, чтобы услышать крик Вальтера: «Макс! Твоя очередь! Не зевай!»

Так, урывками, между спаррингами и отработкой тактических схем, я создал два первых «Часовых». Это было изнурительно — жонглировать между физическим напряжением боя и тончайшей ментальной работой творца. Но другого пути не было.

Ближе к концу шестого часа, в очередную короткую передышку, когда знакомый прилив сил наполнил меня, а в углу сознания заветные «48/90» засияли ярче обычного, я снова погрузился в себя. Последний «Колючий Часовой». В него я вложил всю свою усталость, ярость и надежду. Энергия утекала, словно вытягивая мою суть через тончайшую соломинку…

И тогда это произошло.

Когда последний виток энергии был вплетен в артефакт, виртуальное пространство мастерской содрогнулось. Светящиеся голубые узоры на стенах вспыхнули ослепительным пламенем, а в центре зала символ — рука с резцом и ростком — разразился сиянием, от которого перехватило дыхание. Мимио, паривший рядом, радостно завибрировал, его листики-ручки расправились, а из его груди хлынул ответный, мощнейший поток энергии. Над Скрижалью всплыло сияющее, торжествующее уведомление:

Поздравляем! Навык «Живое ремесло» достиг 4 уровня!

Я почти физически ощутил, как внутри меня расширился резервуар, превратившись из озера в безбрежное море силы. Мысленно вызвав обновленное описание, я с жгучим интересом принялся его изучать:

Навык: Живое ремесло IV (4 уровень навыка)

Прогресс: 0.01 %

Шанс получения Одухотворённой щепы: 8.5 %

Резервуар Живой Энергии увеличен до 540 ед.

Резервуар Живой Энергии Помощника увеличен до 1080 ед.

Скорость восстановления Живой Энергии: 144 ед./час

Пассивный бонус «Природная настройка» увеличивает шанс получения щепы на 5 %. Совокупный шанс: 13.5 %.

Отлично! Все расчеты оправдались. Теперь, имея запас в 540 единиц, я мог наконец приступить к главному. Желание немедленно изучить новые возможности четвертого уровня, пришлось отодвинуть. Каждая единица энергии была на счету. Сейчас — только Системное оружие.

Я открыл глаза и поднялся. Вальтер, почувствовав перемену, тут же подошел.

— Получилось? — спросил он без предисловий.

— Да. Через два с половиной часа, когда энергия восстановится, я смогу сделать первое оружие.

Одобрительный кивок дяди был лучшей наградой. Затем он сунул руку под полы своей строгой мантии и извлек оттуда оружие. Это был боевой кистень. Не грубая деревянная дубина с шипами, а изящное, смертоносное произведение искусства. Рукоять из темного, почти черного металла, украшенная серебряной инкрустацией, а ударная часть — идеально отполированная сфера размером с крупное яблоко. Вот чем пользовался магистр Империи в настоящем бою.

— Держи. — он протянул его мне. — Рассчитываю на тебя.

Кистень удобно и уверенно лег в ладонь, его баланс был безупречен. Кивнув, я направился к выходу, чтобы привести себя в порядок. Но едва я выбрался из подвала в гулкий коридор особняка, до меня донеслись приглушенные голоса. Горст и… Каэл. Значит, парень очнулся! Облегчение теплой волной прокатилось по телу. Не желая вторгаться в их тяжелый, интимный разговор, я прошел в свою комнату, смыл с себя пот и пыль тренировки и переоделся в чистое.

Едва я закончил, как в дверь постучали. На пороге стоял капитан Горст. Его лицо все еще хранило следы страдания, но в глазах зажглась новая, твердая решимость.

— Макс… Он зовет тебя.

Я лишь кивнул и пошел за капитаном. Мы молча поднялись на второй этаж, к одной из комнат. Капитан открыл дверь, жестом приглашая меня войти, а сам остался в коридоре, всем своим видом давая понять, что предоставит нам уединение.

Войдя, я увидел Каэла. Он лежал на широкой кровати, бледный, как полотно. Его запавшие глаза встретились с моими. Парень слабо, беззвучно улыбнулся, и в этой улыбке было столько тоски, что сердце сжалось.

Я сел на стул у кровати.

— Ну, герой. — тихо произнес я. — Доложи обстановку.

Каэл вздохнул, и его взгляд скользнул к окну.

— Я пошел на это… из-за тебя. — прошептал он. — Видел, как ты изменился, стал сильным… Невероятно сильным. И я… захотел так же. — он сглотнул, и голос его дрогнул. — Но все пошло совсем не так, как я себе представлял.

Он закрыл глаза, словно вновь погружаясь в пережитое.

— Я оказался где-то высоко в горах. Холод, опасность и… ни души. Но монстров было предостаточно. Таких я не видел никогда. Стремительные, как ветер, с когтями из черного льда. Приходилось прятаться в пещерах, без еды и воды. Выбирался лишь изредка, чтобы подкараулить одиночною тварь, и то выжил лишь чудом. А в самом конце… — его голос сорвался на шепот, — они нашли мое укрытие. Их было несколько, из-за темноты я не успел заметить их появления. Они вцепились в ноги… Я чувствовал, как они вгрызаются в плоть. С трудом убив последнего, я ощущал, как умираю сам. Но последний монстр дал мне недостающие очки, и меня выбросило обратно. А дальше… помню лишь крик отца и темноту.

Он беспомощно обвел рукой комнату.

— Отец сказал, что меня спасли каким-то имперским зельем. Раны зажили, но ноги… не вернуть. — он посмотрел на меня, и в его глазах застыла пустота. — И выходит, все было зря. Я получил свою силу… класс «Странник Скал»… но какой в этом толк? Я стал калекой, бесполезным обрубком. Какой смысл жить теперь? Ведь я…

Он не успел договорить. Мое тело среагировало само, прежде чем мозг успел отдать хоть какую-то разумную команду. Я встал и врезал ему по лицу. Не смертельно, но достаточно сильно, чтобы его отбросило на подушки. Каэл ахнул, схватился за расквашенную губу и уставился на меня в полном шоке, не понимая.

— Возьми себя в руки и перестань хныкать! — мой голос прозвучал резко и холодно, как удар стали. — Передо мной сейчас не воин, который учил меня драться, а плаксивая девчонка, у которой юбка испачкалась! Да, ты потерял ноги! И виноват в этом только ты! Твоя глупость и самоуверенность! Теперь тебе придется жить с этим. Помнить свой выбор. Но не опускать руки, черт возьми! Сдаться — это удел слабых. А ты слабым не был. Так что хватит сопли распускать! Вытри их и начни думать головой!

Каэл взорвался. В его глазах плескалась обида и ярость.

— Ты понятия не имеешь, что значит стать калекой! — выкрикнул он, и в его голосе впервые проснулся огонь, вытеснив прежнюю апатию. — Как ты можешь мне что-то советовать⁈

— Да, я не знаю, каково это! — парировал я, не отступая. — Но я знаю, что такое вера! Вера в себя! В какой бы заднице ты ни оказался, ты не проиграл, пока не сдался! Какие бы испытания ни бросала тебе жизнь — борись! Держись! Цепляйся за нее зубами, когтями! До последнего вздоха! И даже после! И тогда… ты никогда не проиграешь по-настоящему!

Мы уставились друг на друга. Он тяжело дышал, лицо пылало. Я стоял, сжав кулаки, весь натянутый как струна. И вдруг я увидел, как что-то изменилось в его взгляде. Пустота и отчаяние начали уступать место чему-то новому. Еще хрупкому, но уже более твердому. Задумчивости. Пониманию.

Я не собирался читать ему лекций. Это не моя работа. Но я сделал то, что мог — не дал ему рухнуть в бездну. Дал крюк, за который можно ухватиться. Подсказал, куда смотреть. А дальше… все зависело только от него.

Развернувшись, я вышел из комнаты, хлопнув дверью. В коридоре меня ждал Горст. Он смотрел на меня, и в его глазах я прочитал целую палитру чувств: боль, благодарность, надежду. Я молча кивнул ему и направился к своей комнате, чувствуя, как после эмоциональной бури накатила страшная усталость.

Но дойти мне было не суждено. В тот миг, когда я шел к своей двери, главный вход в особняк с грохотом распахнулся. На пороге, залитые предзакатным светом, стояли две фигуры, закутанные в плащи, покрытые пылью и следами недавнего пути. Лис и Ворон.

Практически одновременно с их появлением, словно по мановению волшебной палочки, в холле материализовались Аррас и Вальтер. Никто не произнес ни слова. Лис и Ворон переглянулись, и их голоса, на удивление, прозвучали абсолютно синхронно, холодно и безэмоционально, как приговор:

— Враг близко.