Сирийский рубеж

Глава 8

После посещения президентом Асадом базы прошла неделя. Полёты по плану наших испытаний шли, чередуясь с совместными полётами с сирийцами. Учить их летать было не нужно. Это они умели.

Их необходимо было обучить боевому применению новых ракет и особенностям тактики. Находящийся рядом полигон Тель-Асфар был в работе постоянно. Рано утром его использовали мы для испытаний новых видов авиационных средств поражения. А вот ближе к вечеру начиналась работа сирийцев.

Сегодня мне нужно было слетать с двумя лейтенантами — недавними выпускниками Военно-авиационного института.

Третий на сегодня вылет подходил к концу.

— Аль-каид, я на сегодня закончил. Что скажете? — спросил мой подопечный.

— Главное, что ты попал. Хотя бы в полигон, — ответил я.

— Вот в полигон я точно попал, — посмеялся коллега.

— Всё у тебя нормально, Асул. Продолжай руление.

Лейтенант Асул Султан — один из моих подопечных, которых мне нужно натаскать в полётах на Ми-25 экспортной версии Ми-24. И с этим арабом не соскучишься. Прозвище у него «Аси». Энергии хоть отбавляй!

И его брат-близнец мало в чём ему уступает. Джанаб Султан был тоже хорош в лётной работе. Объединяло двух этих парней — пристрастие к музыке. Рок-музыке!

Зарулив на стоянку и выключив вертолёт, Асул продолжил весело рассказывать, какой он сегодня молодец.

— Я развернул его. Потом набрал высоту. Далее прошли аккуратно над песками. Аль-каид, хорошо ведь вышло? — напрашивался на комплименты Асул, пока я вылезал из кабины.

— Хорошо. Только не с первого раза. Надо доводить до автоматизма все манёвры, — объяснил я.

Техсостав принялся неторопливо готовить вертолёт к повторному вылету. Несмотря на палящее солнце, в воздухе стоял гул двигателей и свист винтов. Кто-то выполнял полёт парой, уходя на предельно малой высоте на маршрут. Кто-то, завешанный блоками с НАРами, выполнял отход на полигон.

Вся авиабаза в это жаркое время продолжала работу. А ещё в нескольких ангарах шла кропотливая работа советских специалистов.

Я внимательно посмотрел на один из ангаров, ворота которого были приоткрыты. Именно там для моей группы готовили Ми-28 к полётам.

Пока я размышлял над увиденным и проветривался, сняв куртку лётного комбинезона, Асул продолжал бухтеть.

— Ай, Саша! Ты из нас делаешь этих… ваших Чкаловых. Как там по-вашему… «получи рыбу»? — спросил у меня Асил, протягивая раскрытую ладонь.

— Правильнее будет сказать — «держи краба», — крепко пожал я ему руку.

Обсудив с лейтенантом дальнейшие планы на день и вечер, я пошёл присесть на лавочку под навес. В тени не было прохладней, но когда над головой крыша, проще переносить солнечные лучи.

— Зови родственника, — сказал я Асулу, присев.

— Сейчас!

Асул не успел отойти от меня на несколько шагов, как появился его брат. Лёгкой походкой и в солнцезащитных очках, Джанаб Султан шёл в мою сторону.

— Да, я снова в деле! Я вернулся! Да, я вернулся! — громко пел Джанаб одну из песен австралийской рок-группы.

Собственно, в честь именно этого коллектива и получили близнецы свои прозвища Аси и Диси. Легко и просто запомнить!

— Александр! Я готов, и я вернулся, — увидев меня, продолжил напевать композицию AC/DC.

Джанаб присел рядом и готовился слушать мои наставления перед вылетом. Задание точь-в-точь, как и у Асула. Те же манёвры и параметры полёта.

— Всё понял? — спросил я у Диси.

— Конечно! В бою не терпится опробовать.

— Не торопись, а то успеешь, Джанаб. Мы готовим вас к войне с очень сильным противником. Легкомысленно относиться нельзя.

Диси кивнул. Он задумался и снял очки. Султан молчал, а я в это время остановил взгляд на стоянке. Туда несколько минут назад зарулил вертолёт Занина. Как раз сейчас лётчик-испытатель пытается объяснить подопечному — командиру эскадрильи, как выполняется поворот на горке.

Василий выписывал руками в воздухе, как выполняется этот манёвр. Комэска сирийцев весьма скептически поглядывал на Занина, пытаясь что-то ему доказать.

— Знаешь, аль-каид, нам командование говорит, что мы не будем сразу ввязываться в войну. Мол, только если израильские войска подойдут к реке Захрани, — сказал Султан, отвлекая меня от спора Занина и командира эскадрильи.

— Ваше руководство знает, что делает.

— Конечно. Я верю своему президенту. Но…

— Воевать не хочешь? — спросил я, и Джанаб кивнул. — Это нормально. Первые, кто старается избежать войны — военные. Потому что все мы знаем, что боевые действия заканчиваются переговорами.

Сложная ситуация. У Израиля и Палестины полный карт-бланш начать боевые действия, из-за недавних терактов. Сирия не сможет остаться в стороне.

Войну ещё можно избежать, но позволят ли «ястребы из-за океана»? Там спят и видят, как бы больнее ударить по интересам Советского Союза, столкнув Израиль и Сирию — главного на данный момент союзника СССР на Ближнем Востоке.

Очередной фронт холодной войны, который может быть весьма «огненным».

После вылета с Диси, я решил собрать моих подчинённых. Краткое подведение итогов дня мы проводили постоянно.

Рассевшись в беседке рядом с нашим модулем, все поочерёдно выступали и рассказывали о проведённой работе.

— Я ему говорю вниз, а он вверх шаг тянет, — возмущался Горин, рассказывая о своих впечатлениях от полёта с одним из сирийцев.

— Вызываю его, а он молчит. Весь полёт молчит. Потом выходит и говорит, что фишка отсоединилась. Ничего не слышал, — удивлялся Ваня Зелин.

Он, будучи коллегой Василия Занина по работе военным испытателем, был более сдержан с подопечным. Скомпоновав все хвалебные и отрицательные отзывы, сделал для себя вывод: всё у сирийцев в порядке. Есть лётчики посильнее, есть послабее. Так в любом подразделении.

— Саныч, тут появилось предложение от местного командования. Мы же сейчас в Дамаск, на выходные? — спросил у меня Занин.

— Да. В Ми-8 грузимся и летим.

Пару дней назад прилетела «восьмёрка», но из-за поломки обратно не улетела. Экипаж, кроме бортового техника, убыл. Нам же поручили, как вертолёт починят прибывшие техники, перегнать обратно. Сегодня тот самый день.

— Короче, комэска Рафик нам презент пообещал. Есть деревня, в которой его брат сестры жены дяди племянника… — начал говорить Занин, загибая пальцы на руке.

— Василий, я понял, что там его родственник, — остановил я коллегу.

— Ну так я о том же! По пути сядем и возьмём мяса. Хорошего! И, соответственно, употребим по назначению.

Идея с шашлыком неплохая. Давненько не ел жареного мяса.

— Так, Вась, ну а запивать чем?

Лагойко озабоченно посмотрел на Занина.

— Разберёмся. Саныч, ну только от тебя всё зависит. Рафик так и сказал: как решит командир, — продолжил уговаривать Василий.

По глазам подчинённых я понял, что все уже устали быть трезвенниками.

— Раз у вас нет сил вести здоровый образ жизни, будем вести нездоровый. Как минимум, в выходные, — принял я командирское решение, чем вызвал восторг товарищей.

Через полчаса всей группой загрузились в вертолёт. Я занял место командира, а Кешу посадил лётчиком-штурманом. Бортовой техник Сергей из отдельного вертолётного отряда, который базировался в Дамаске, начал процедуру запуска.

Вспомогательная силовая установка загудела. Вскоре начали запускать двигатели.

— Кеша, ты отметил на карте, где деревня? — спросил я.

— Конечно. Нам по пути. Вот она, — протянул мне Иннокентий карта-держатель, показывая точку, где следовало забрать мясо.

Искомый населённый пункт Бурак расположен возле трассы, ведущей на Дамаск. То есть, плутать и искать деревню в сирийской пустыне нам не нужно.

Бортач Серёга осмотрел вертолёт и вернулся на своё место, показав мне, что всё в норме.

— Взлетаем, — проговорил я по внутренней связи и начал поднимать рычаг шаг-газ.

Медленно оторвались от площадки, выполнили контрольное висение. Немного повертелись на месте, чтобы проверить, как вертолёт себя ведёт после устранения неисправности.

— Разгон, — сказал я, когда убедился, что всё в порядке.

Ми-8 начал разгоняться вдоль земли, отбрасывая мощные потоки воздуха. Набрали нужную скорость и заняли высоту 150 метров.

Под нами простиралась выжженная солнцем равнина. Каменистая почва с редкими пятнами низкорослых кустарников, извилистые дороги, теряющиеся среди холмов, и разбросанные вдалеке бедуинские шатры.

Через несколько минут обнаружили и тот самый Бурак.

Это была небольшая деревушка в южной части Сирии. Несколько десятков домов из светлого камня теснились вдоль единственной главной улицы. Крыши плоские. Возле каждого дома небольшие огороженные дворики. В центре деревни выделялся высокий минарет, а рядом с ним старая мечеть. Вдоль улицы тянулись крытые навесы, под которыми местные жители прятались от солнца.

Я решил, что нужно пройти над домами и обозначить себя. Сотовых телефонов ещё нет, а искать в Бураке нашего Рафика у нас времени нет.

— Зашевелились. Справа нам машут, командир, — произнёс по внутренней связи Кеша.

Я быстро развернул вертолёт, заложив крен в 30°. Как раз прошли очень близко над крышами отдельно стоящих домов. Возможно, жителям не понравилось такое приветствие.

— Площадку наблюдаю, — ответил я, заметив пустырь рядом с большим домом на окраине.

Туда уже ехали на нескольких белых пикапах и внедорожниках местные жители. Из кузовов видно, что нам приветливо машут. Враждебно настроенных сирийцев в эти годы ещё нет.

После посадки выключаться я не стал, поскольку можно было потом не запуститься. И потом объясняй, как так получилось.

Когда пыль немного осела, к вертолёту подбежали двое сирийцев. Среди них я узнал и Рафика, который размахивал бутылкой с какой-то жидкостью.

Впереди двое сирийцев несли огромный свёрток брезента с пятнами крови. Видимо, то самое мясо.

Презент быстро загрузили, бортач Серёга закрыл дверь и вернулся на место.

— Сан Саныч, там мясо на весь аппарат советников в Сирии, — объяснил он.

— Будет чем угостить, — ответил я и махнул Рафику, который стоял метрах в пятидесяти от вертолёта.

Стоило нам выполнить посадку в Дамаске, нас тут же приехала встречать делегация из «Синего дома» во главе с начальником оперативного отдела.

Не успел я даже выйти из кабины, как услышал перепалку у вертолёта.

— Что привезли? Откуда? Показывайте быстро, — спрашивал начальник оперативного отдела.

Этот подполковник был невысокого роста, лысый и с противным голосом, похожим на писк комара.

Каким образом к мероприятиям по досмотру вещей относится начальник оперативного отдела, я понятия не имею.

Естественно, что он был послан Васей Заниным в направлении «Синего дома» быстрее, чем это сделал я.

Мне довелось только увидеть красное от злобы лицо подполковника.

— Вы у меня все будете писать объяснительные! — ругался этот лысый сморчок.

— Одну на всех напишем, товарищ подполковник, — ответил я на эту угрозу.

Начальник оперативного отдела фыркнул что-то невнятное и пообещал вновь с нами разобраться. Прыгнул в УАЗ и уехал.

— Странное поведение, — покачал головой Занин, пока парни выносили из кабины сумки и презент от Рафика.

— Меня больше интересует, как он узнал, — ответил я.

Тут всё нам объяснил бортач Серёга, который в Сирии уже не первый месяц. Оказывается, их вертолётный отряд частенько покупал у местных сирийцев домашний алкоголь и мясо. Это не особо нравилось некоторым представителям командования.

— К нам даже начальник особого отдела приезжал. Разговаривал долго, но вошёл в положение. А этот до сих пор гадит, — кивнул в сторону уезжающего УАЗа Сергей.

Поделившись мясом с вертолётным отрядом, мы загрузились в наш микроавтобус и направились в «Синий дом». Пока ехали, мои товарищи обсуждали с чего начать сегодняшнее застолье.

Выбор был неплохой. Командир эскадрильи Рафик Малик угостил нас араком и вином.

— Сан Саныч, с чего думаешь начать? — спросил моего совета Кеша.

— Как будто я в Сирии уже был и всё попробовал, — соврал я. — Начните по алфавиту с арака. И говорят, что лучше его не разбавлять. А то будет привкус лекарств.

У арака действительно специфический вкус. Напоминает микстуру, если его разбавить, но всё зависит от того, как он приготовлен.

Я смотрел в окно микроавтобуса, любуясь Дамаском. Узкие улочки пересекались с широкими проспектами, среди домов возвышались минареты и купола церквей. Здесь мечети и христианские храмы соседствовали веками, вплетаясь в жизнь города. Солнце ложилось на золотые купола, тени пальм скользили по крышам, и Дамаск жил, словно не замечая тревог времени.

Заехав на территорию, все начали разгружаться. Шашлык решено было пожарить на заднем дворе, где уже кто-то до нас сделал так называемую зону барбекю.

Выйдя из машины, я посмотрел по сторонам. Рядом с бассейном бегала девочка 6 лет от роду. Почему-то в этот жаркий вечер одна. Остальные дети играли на заднем дворе.

В окнах дома и на балконах можно было увидеть наших коллег всех должностей и званий. Играли мелодии советской эстрады, а из какого-то окна можно было услышать перепалку между мужем и женой.

Обычный советский двор, находящийся далеко от Родины.

— Саныч, ты чего задумался? — спросил у меня Кеша, подойдя сбоку с большими авоськами фруктов и восточных сладостей.

— Давай солдат угостим. А то нас охраняют день и ночь. Чуть подкормим. А попозже и мяса отнесём, — сказал я, переложив свободную авоську несколько фруктов и сладостей.

Кеша кивнул и пошёл в дом. Я же направился к КПП. Обособленное положение обитателей «Синего дома» и не самая спокойная обстановка в стране повлияла и на обеспечение безопасности периметра.

Вся территория была обнесена бетонным забором. Вдоль забора установлены кубы-надолбы. Въезд во двор только через КПП со шлагбаумом. Внешний периметр нашей резиденции охраняли сирийцы, а внутри объекта службу несли советские солдаты. Все с автоматами.

Идти до КПП было недолго — не больше ста метров. Всё здесь расположено компактно и рядом.

— Как служба? — подошёл я к рядовому, стоявшему на проходной.

— Идёт, товарищ майор, — ответил парень, и я протянул ему авоську.

— Держи. С товарищами поделись.

— Спасибо.

— Когда домой?

— Скоро. Через 10 дней 20 лет исполнится, а там и не за горами дембель.

Я кивнул и почувствовал, как что-то ударилось мне в ногу. Это подкатился резиновый мяч, которым игралась девочка. Нагнувшись, подобрал его и посмотрел в её сторону. Девочка стояла рядом с бассейном и махала мне.

— Бросьте, пожалуйста! — крикнула она.

Весёлая, симпатичная, с двумя косичками, подпрыгивающими вверх при каждом прыжке. Как такой не помочь.

Я замахнулся и бросил мяч. Через КПП быстрым шагом прошёл недавний мой знакомый Алексей Карелин.

Он был в чёрной футболке, джинсах и кроссовках. На плече рюкзак, а на глазах солнцезащитные очки.

— Ты куда угодно попадёшь, Лёха, — повернулся я к нему и пожал руку.

Карелин, хоть и выглядел уверенно, но что-то явно хотел сказать.

— Работа такая. У вас всё нормально? Ничего странного не произошло?

— Только то, что один военкор интересуется такими вещами и появляется из «ниоткуда», — улыбнулся я.

— Значит, всё «ок».

Весьма современно сказал, но для не советского журналиста.

— Лёша, ты ж не мимо шёл, верно?

Карелин кивнул и отвёл меня за угол КПП. Очередная информация?

— Обстановка накаляется. Израиль начинает развёртывание войск у границы. Принято решение атаковать лагеря Организации освобождения Палестины. Американцы ведут авианосную ударную группу в район Кипра. Дальше… дальше как карта ляжет. Что-то будет.

— Что? Неужели сразу атакуют?

Но на мой вопрос Карелин не ответил. Всё закрутилось молниеносно.

Один хлопок. Второй. Третий. Мирную тишину разорвали автоматные очереди, эхом отскакивающие от стен КПП. Я успел в последний момент толкнуть Лёху в сторону, и мы рухнули за угол здания. Пули засвистели над головой, выбивая куски бетона.

— Стоять! — рявкнул солдат за спиной, срывая автомат с плеча и открывая огонь по улице.

Очередь загрохотала, но тут же прервалась. Парень вскрикнул и начал захлебываться кровью. Он упал на спину, хрипя, хватаясь за шею, где пуля разорвала артерию. Кровь била фонтаном, заливая песок багровыми лужами.

— Забираем! — крикнул я, бросаясь к раненному.

Мы с Карелиным подхватили парня под руки. Его тело обмякло, а кровь текла по моим ладоням, горячая и липкая. За углом я прижал руки к его шее.

— Держись, брат, держись! — кричал я.

Ещё одна очередь. Определить откуда стреляют сложно. Пули продолжали дырявить стены и рикошетить от шлагбаума. Одна просвистела так близко, что я почувствовал её жар у виска.

Где-то рядом раздался вопль — сирийский солдат упал, схватившись за ногу. Его автомат выпал из рук, а кровь хлынула на пыльную землю, смешиваясь с песком.

— Иди, — прохрипел наш солдат.

— Лёха, прикрой! — крикнул я, выползая из-за угла.

Пока затягивал за собой раненого сирийца, Карелин продолжал отстреливаться. Тут же он дал длинную очередь по грузовику, что нёсся к воротам. Стёкла кабины разлетелись, но машина не остановилась. Сирийские солдаты тоже не стояли и отчаянно пытались остановить огнём несущийся грузовик.

Выглянув из-за угла, я увидел, как грузовик замедляется, но продолжает ехать к шлагбауму.

— Там бомба! — хором заорали мы с Карелиным.

Из кабины выпрыгнул стрелок в разгрузке. Он продолжал стрелять, пока его не расстреляли. Через разбитое лобовое стекло было видно водителя. Он был весь в крови от осколков, но всё ещё вёл машину прямо на въезд во двор.

Выстрелы в нашу сторону не смолкали. Кажется, что с окрестных домов наш двор обстреливали несколько человек. Очередная пуля ударила в стену надо мной, осыпав бетонной крошкой. В этот момент ещё один сирийский боец рухнул у КПП, выронив автомат. Пуля попала ему в руку.

— В укрытие! — кричал Карелин, когда грузовик сменил направление.

Кровь была повсюду — на моих руках, на земле, в воздухе.

Я обернулся и замер. Та самая маленькая девочка, дрожащая и закрывающая от страха лицо, сидела на корточках в 20 метрах. Она закрыла уши, её крик тонул в грохоте выстрелов.

Я рванулся к ней, забыв о выстрелах и пресловутом инстинкте самосохранения.

— Саня, рванёт сейчас! — слышал я голос Карелина за спиной.

Очереди не стихали, грузовик приближался к забору, рядом с которым и была девочка. Счёт шёл на секунды.

Резко схватив ребёнка, я прыгнул в сторону и тут же раздался взрыв.