Сирийский рубеж

Глава 29

Картина мира продолжала оставаться огненной и чёрной от едкого дыма. Пролетая через буферную зону, невозможно было не остановить свой взгляд на разрушенных укреплениях и сожжённой технике. Будто кто-то пронёсся огненным вихрем по этим местам, превратив машины в обгоревшие скелеты.

Вертолёт Занина следовал справа от меня, держась на дистанции.

— 2-й, остаток расчётный? — запросил я Василия.

— Подтвердил.

Гул в кабине не действовал успокаивающе. Перед глазами всё ещё крутилась, подобно повтору на видеокассете, сцена с расстрелом моих товарищей. И каждый раз финальным аккордом была та самая змеюка, нарисованная на борту Апача.

— Командир, может, поговорим? — спросил у меня Кеша, который взял управление вертолётом.

— Давай.

— Откуда они появились? Сразу четыре вертолёта. И почему нас не атаковали?

Вопросов много, а ответов пока я найти не мог.

— Предполагаю, что засада, — добавил Иннокентий.

— Возможно. Но это не отвечает на вопрос — почему нас не атаковали. Ещё и стрельнули по Зелину и Керимову.

— А вдруг у них патроны… точнее, ракеты закончились?

— Вполне возможно, — ответил я.

Показания топливомера приближались к аварийному остатку. И в это время показался наш полевой аэродром. Но ориентир для его определения был самый плохой в данный момент.

— И куда теперь? — спросил Кеша.

Площадка была уничтожена. Два топливозаправщика ещё горели, испуская вверх чёрный дым и столп огня. Кунги, где мы ночевали прошлой ночью, были разрушены, а ещё несколько объектов были повреждены.

Вертолётов здесь не было. Похоже, что успели вывести из-под удара.

Несколько человек перемещались среди разбитых строений, пытаясь в них что-то найти. Я взял управление и отвернул в сторону, облетая нашу площадку. Разглядел два УАЗа «таблетки» и ещё несколько машин, в которые сажали или укладывали на носилках раненых.

— 1-й, куда дальше? — запросил меня Занин, отошедший в сторону.

Он начал выписывать виражи, не выходя на саму площадку.

— 2-й, ждём, — ответил я, продолжая искать хоть какой-то условный сигнал с земли.

— 101-й, 452-му, — запросил меня самолёт-ретранслятор.

— Ответил, 452-й.

— 101-й, вам посадка в точке два. Связь с «Клёном», — передал он мне.

— Понял. 2-й, в точку два. Пристраивайся, — дал я команду Занину.

Вертолёт вывел из разворота, облетев площадку. С севера уже подлетали Ми-8. Наверняка для эвакуации раненых.

— Техники мало. Скорее всего, успели вывести, — сказал я по внутренней связи, выравнивая вертолёт в направлении указанной нам точки.

— Я тоже в это верю, — выдохнул Кеша и скорректировал меня по курсу и скорости полёта.

Перед началом операции нам выдали не только основные площадки подскока, но и запасные. Что-то вроде запасных аэродром как раз на такие случаи, когда противник «накрывает» основные места дислокации.

Один из таких был нам определён в окрестностях города Изра в мухафазе Деръя.

Пожалуй, это одна из самых аграрных местностей Сирии. Даже сейчас, следуя на посадочную площадку в Изре, под нами проносятся участки равнины Хауран, в это сложно поверить. Сирия всегда представляется страной-пустыней. Но это не совсем так.

— Не обращал внимания, что здесь столько пшеницы, — произнёс Кеша, когда мы пролетали над большим полем.

— Тут ещё и томаты выращивают, — ответил я.

Впереди показались окрестности городов Изра, Эзраа и Шейх-Маскин, составляющих фактически одну агломерацию. Почему именно здесь выбрали место для нашей посадки, пока непонятно.

Основные дороги из Дамаска ведут не только сюда. Также через несколько километров отсюда и граница с Иорданией.

— Ах вон оно чё! — сказал я по внутренней связи, увидев стройные ряды нескольких колонн техники, въезжающих в окраины Изры.

— Ещё одно наступление планируют? — спросил Кеша.

— Думаю, это вторая колонна, — сказал я.

— 101-й, Клёну, — запросил меня на русском языке руководитель на вертолётной площадке.

— 101-й, на приёме. Приветствую! Двумя единицами к вам с посадкой, — ответил я на запрос.

— Вас понял. Ветер на старте 180 до 3 метров. Подход разрешил. Заход на шоссе рассчитывайте.

Руководитель на площадке объяснил, где сама площадка на автомагистрали, но я уже видел, куда садятся другие вертолёты. В очередной раз для посадки была использована дорога с нанесённой разметкой.

На проезжей части уже выстроились несколько Ми-24 и Ми-8. К вертолётам спешили топливозаправщики. Длинная колонна техники уже подъезжала к окраинам города, обходя его стороной. Но вдоль проезжей части выстраивались люди, приветливо махая солдатам, сидящим на танках и БМП.

— 101-й, площадку наблюдаю. Готов к посадке по одному.

— Разрешил, — ответил руководитель полётами.

Вертолёт аккуратно коснулся колёсами поверхности, слегка качнувшись из стороны в сторону.

Лопасти остановились, и я открыл дверь кабины. Воздух снаружи был знойным, с частицами пыли и песка. Я медленно начал высвобождаться из подвесной системы, чтобы выйти на раскалённый асфальт. Спрыгнув с вертолёта, быстро осмотрелся по сторонам.

Недалеко только что приземлился вертолёт Занина. Двигатели его Ми-28 ещё гудели, а лопасти продолжали отбрасывать воздушный поток, который поднимал пыль вокруг борта. Посмотрев влево, я обнаружил несколько Ми-8, стоящих друг за другом. На грунте были Ми-24, рядом с которыми бродили лётчики и несколько человек техсостава.

— Тут же ничего нет, — сказал Кеша, когда обошёл вертолёт и встал рядом со мной.

Его лицо и волосы было мокрыми, а под лямками разгрузки прослеживались тёмные полосы от пота.

— Ну почему же. Вон командно-диспетчерский пункт, — кивнул я в сторону небольшого прицепа на колёсах с прямоугольником на крыше.

То самое СКП-9, рядом с которым торчали антенны радиостанций. Рядом с этим пунктом управления прохаживался плотного телосложения человек в майке и тапках.

Рядом с ним стояли две большие палатки, а ещё чуть дальше возводились всем хорошо знакомые модули. Недалеко от них были уложены три площадки из подобия плит К-1Д.

Почему-то всё это напоминает подготовку этого района для размещения авиационной комендатуры.

— Фух, как думаешь, мы на сегодня всё? — спросил Иннокентий, присев на корточки и достав из кармана пачку сигарет.

— Возможно. Дело идёт к вечеру. Первая колонна должна уже была дойти.

Двигатели Ми-28 Занина выключились, и лопасти постепенно начали замедляться. В это время по степи, поднимая за собой шлейф пыли и песка, неслись машины. Грузовые ЗИЛы и топливозаправщики. За ними следом и машины АПА.

С севера приближалась ещё одна группа вертолётов. Два Ми-24 сопровождали Ми-8.

— А нам почему не дали сесть на эти площадки? — спросил у меня Кеша, когда тройка вертолётов зашла на посадку, разместившись на трёх отдельных площадках из плит К-1Д.

— Потому что так надо. Тебе на дороге плохо?

— Просто я думаю, мы сейчас пойдём к ним. А тут идти далеко… — продолжил ворчать Петров.

К нам подошёл Занин, который с ходу начал рассказывать о произошедшем в воздухе.

С его слов, Апачи появились тройкой. Как раз в тот момент, когда забарахлил локатор на борту. Тут же экипажи американских вертолётов начали преследовать Ми-8, но сразу зажать не получилось.

— Я следовал за вертолётом ПСО постоянно. Старался не отставать. Хоть бы один бок, но прикрыл. Тут ещё помехи пошли. Доложить не получается, — объяснял Занин.

— Понятно. Накрыли из засады, значит? — спросил я.

— Выходит так. Ощущение, что специально поджидали. Ещё и четвёртый по Ване и Шамилю отработал. Смысл?

Знать бы ещё ответ на этот вопрос. Можно только гадать. Единственная деталь, которую я заметил — у четвёртого Апача не было ракет на точках подвески.

— Думаю, что у них уже боекомплект закончился к этому времени. Может были НАРы, но по воздушной цели ими работать не так эффективно. К тому же четвёртый борт попадал в наши с тобой «клещи», — ответил я, вспоминая, что уже почти развернулся в хвост Апачу со змеёй на борту.

Через минуту появились наши техники. Взмокшие, грязные, но в хорошем расположении духа. Их рассказ про удар по площадке тоже занял некоторое время.

— Успели уехать за минуту до удара. Говорят, прилетело несколько бомб. Никто не погиб, но раненых много. У нас все целы, — сообщил нам старший испытательной бригады.

Конечно, ранения, будь то сирийцы или наши специалисты, не могут не вызывать тревогу. Людей и так мало.

Но ещё больше голова забита состоянием наших товарищей. А уж судьба десанта в Рош-Пинна не отпускает с самого утра.

Последнее, что слышал — аэродром контролируется нашими и сирийцами. Все ждут подход наших сил. Тем более что фронт на юге Голанских высот прорван и туда уже ринулись сирийские войска.

— Да и… это… колонну первую сожгли, Саныч. Не дошла. Вторая вернулась по приказу из штаба.

Я уже начинаю теряться, за кого переживать больше.

— Там же человек 200 всего. На территории противника, без поддержки и под постоянными атаками израильтян, — покачал головой штурман Занина Лагойко.

Разговоры нужно было закончить, чтобы дать указания на подготовку вертолётов. Их теперь меньше, но объём работы вряд ли снизится.

— Попали в экранно-выхлопное устройство. Вон пробоины, — указывал я техсоставу на повреждения, когда мы обходили вертолёт.

Инженеры уже привыкли к тому, что наши Ми-28 нужно заделывать после каждого вылета.

— Саныч, я закрою дырки, но с такими повреждениями вертолёт ожидает почётная пенсия после этой командировки. Если… — опустил голову старший испытательной бригады.

— Давай без «если». Живы будем, не помрём, — ответил я, снимая с себя «лифчик» и укладывая его на кресло в кабине.

Старший инженер подошёл ко мне и тихо заговорил.

— Сан Саныч, в тебе я уверен. И за Кешу не переживаю, потому что он с тобой. Но… эти «индейцы Апачи» такое ощущение, что охотятся на вас. Два вертолёта потеряли. Один погиб, и ещё двое в тяжёлом состоянии. Занин и Лагойко меня беспокоят. Они хоть и опытный экипаж, но война не их профиль.

Я убрал автомат и закрыл кабину.

— Война для всех одна. Мне кажется, что Вася и его штурман сейчас бы не поехали домой. Мы ещё здесь не закончили, — сказал я.

К вертолёту подъехал УАЗ, из которого вышел Зуев и подошёл ко мне.

— Сан Саныч, рад, что хоть ты в добром здравии. Ситуация… короче, у нас «жопа». Давай в машину, и поехали к палаткам.

— Я дойду со своими, товарищ подполковник. Проветримся.

— Как знаешь. Там и Борисов, и главком ВВС Сирии. Есть задача.

Кто бы сомневался, что нам вновь нашли применение. Однако у меня появилась идея.

— А что у нас есть из управляемых ракет по воздушным целям? — спросил я у инженера.

— Ну, мы взяли на всякий случай Р-60 м. Сейчас работаем над тем, чтобы ракеты ПЗРК «Игла» адаптировать.

Я повернулся к Занину, который уже понимал, к чему я клоню.

— Вася, ты давно стрелял «шестидесятками»?

— Два года назад, — ответил Занин.

— Придётся вспомнить.

Я позвал за собой остальных, и мы пошли в сторону палаток. Туда уже потянулись и сирийские лётчики с Ми-24 и Ми-8. Со стороны города начала появляться и колонна техники, которую мы видели с воздуха. Что-то мне подсказывает, это те самые силы, которые должны прорваться к Рош-Пинна.

Войдя в большую палатку, я сразу встретился взглядом с генералом Борисовым. Иван Васильевич махнул мне рукой, чтобы я не спрашивал разрешение войти. В это время с докладом у карты выступал Рафик Малик.

— Атаковали сразу ракетами с предельной дальности. Бой навязать не получилось. При преследовании один вертолёт был сбит, а второй сел на вынужденную. Когда моя пара оказалась в месте остановки колонны, было уже поздно…

— А почему вы не летели звеном? Такую колонну и сопровождает только пара Ми-24⁈ Вы издеваетесь, Малик? — грозно посмотрел на него Борисов.

Главком сирийских ВВС пока был в стороне, но уже был готов сказать своё слово.

— Мы действовали по обстановке. У меня нет столько лётчиков и техники, чтобы обеспечить каждую колонну прикрытием.

Иван Васильевич выдохнул и подошёл к Рафику ближе. Борисов был чуть ниже Малика, но гораздо шире. А в лётном комбинезоне, который был промокшим от пота, выглядел он совсем грозно.

К Борисову подошёл ещё один сирийский офицер в генеральских погонах и что-то шепнул на ухо. Иван Васильевич кивнул и вернулся к карте, а сирийский генерал продолжил.

— Это была «не каждая» колонна, Малик. Ей был пробит коридор. Ради этого многие сирийские солдаты и офицеры положили жизни, выполняя прорыв на этом участке фронта. Я уже не говорю, что на других направлениях тоже были проведены наступательные действия. А вы не справились с прикрытием колонны, оставив высаженный десант без поддержки.

— Я защищал колонну…

— Это халатность, господин подполковник. И очень напоминает трусость. Салех бы такого не допустил. Вы свободны пока что, — высказал недовольство главком, и указал Малику на выход из палатки.

Рафик прошёл мимо Кеши, бросив на меня потерянный взгляд. Не думаю, что вся вина за сгоревшую колонну лежит на нём. Слишком уж чётко сработали Апачи, появившись столь неожиданно.

В палатку вошли ещё несколько командиров сирийских вертолётов. В их числе появились и мои друзья Аси и Диси.

— Саша аль-каид! А мы тут летали над равниной, сопками, над озером. Бам! Бам! — выражал эмоции Аси, совершенно не стесняясь присутствия генералов.

— Да там всё было… как это… в строю, короче, — продолжил Диси, желая сказать, что всё «в порядке».

Борисов поднял голову и сурово посмотрел на говорунов. Аси и Диси явно мешали своими эмоциями.

— Так, парни, тише, — но не так-то просто остановить словесный понос Диси.

— Александр аль-каид, после таких полётов я… ну как вы там говорите… очень много травы съел.

Только я хотел его поправить, за меня это сделал Борисов.

— Охренел? — громко сказал он.

Тут же оторвались от карты и сирийские генералы.

— Точно! Чтоб я без вас… чтоб меня… желаю вам быть большим, господин советский генерал, — повернулся к Борисову Диси, попытавшись сказать ему «здравия желаю».

Естественно, Диси получил взбучку от своего главкома, который пару раз сравнил парня с «осликом» и «бараном».

Не прошло и минуты, как генералы отошли от напряжения, а все собравшиеся сирийские лётчики прекратили тихо посмеиваться.

— Надеюсь, минутка юмора закончилась. Не до смеха, знаете ли, — объявил главком сирийских ВВС.

Далее слово взял незнакомый мне сирийский генерал. Диси шепнул, что это один из командующих бригад Республиканской Гвардии по фамилии Газали. Этот генерал и довёл обстановку в районе Голанских высот.

К концу дня войска сирийцев прорвали фронт в районе высот и отодвинули противника к бывшей границе Израиля. К той, которая была ещё до оккупации Голан.

— Только сняв резервы с других участков, ЦАХАЛ остановил наше продвижение. Плюс десанту в Рош-Пинна удалось закрепиться и отбить первую атаку. Но обстрелы аэродрома продолжаются. Израильтяне уже провели очередной призыв резервистов. По нашим данным, через 48 часов в строю будут ещё порядка 10 тысяч человек. Итого, общая численность группировки Израиля, участвующая в войне, достигнет 70 тысяч, — сказал Газали.

Вот что-что, а в Израиле мобилизовать людей умеют.

— Наша задача — пробиться к Рош-Пинна. Пока все возможности у нас есть. Наступление в районе высот развивается.

Главком ВВС Сирии прокашлялся, подозвал переводчика и начал ставить задачу.

— Ваша задача — сопроводить эту колонну. На подходе к Рош-Пинна по возможности оказать поддержку обороняющимся…

— Если кто-то там ещё будет, — покачал головой Газали.

— Будет. Продержатся, — кивнул Борисов.

Генерал Газали вышел из палатки. Вернулся к нам Рафик Малик. Сирийский главком быстро поставил задачу и начал всех распускать.

— Клюковкин, у вас есть предложения по проводке колонны? — спросил у меня Борисов.

Я взглянул ещё раз на карту. Дорога, по которой пойдёт колонна, проходит в основном по равнинной местности. Уже на подходе к Рош-Пинна есть участок, где машинам придётся либо обойти высокие сопки, либо оказаться между возвышенностями.

— Вот здесь опасный участок, — указал я на окрестности населённого пункта Эль-Мушайрифа.

— Потому что рельеф меняется? — спросил Борисов.

— Да. Плюс колонне придётся поворачивать несколько раз. Скорость движения упадёт. А ещё близко к местам боёв. Уйти будет некуда, кроме как двигаться вперёд. Идеальное место для атаки.

К карте приблизился Малик, скривив лицо.

— Почему вы так думаете? — спросил Рафик.

— Потому что будь у меня несколько вертолётов Апач, я бы сделал именно так.

В палатку заглянул сирийский солдат и громко доложил:

— Колонна готова выдвинуться по маршруту.