Сирийский рубеж

Глава 27

Дыма над аэродромом становилось всё больше. Чёрные клубы, всходившие из-за сопок, скрывали истинный масштаб потерь противника. В лесопосадках ещё догорали позиции средств ПВО противника, а на стоянке авиационной техники так и остались стоять не взлетевшие «Кобры» и один «здоровяк» СН-47 «Чинук».

— 2-й, ухожу влево, — произнёс я в эфир, подсказывая Занину начало моего следующего манёвра.

Вертолёт послушно «шёл» вслед за отклонением ручки управления. За величиной крена на столь малой высоте никогда не следишь. Смотришь, только чтоб лопасти не задели поверхность торца полосы.

— Справа пулемёт. Атакую! — докладывает Вася Занин.

Только я вышел из разворота, как мой ведомый отработал из пушки по наземной цели в районе приводного радиомаяка. Очередь из 2А42 в носовой части не оставила шансов расчёту, огрызнувшемуся в сторону пролетевшего над ним экипажа сирийского Ми-24.

— Готов. Ухожу к забору, — доложил Занин, не меняя курса.

Выполнил очередной пролёт над торцом полосы для успокоения. Высадки уже ничего не должно помешать.

— 101-й, 901-му, минута до посадки первого.

По моим расчётам, нашей группе пора уже уходить на аэродром посадки. Проверив топливомер, я уже не видел возможности продолжать виражировать над Рош-Пинна. Если, конечно, кроме нас некому было бы прикрыть группу.

Но у десантной группы прикрытие было своё.

— Понял, готовы на обратный, — запросил я.

— 101-й, заканчивайте. Полосу наблюдаем. Готовы сами работать, — молодцевато объявил в эфир сирийский главком ВВС.

Я дал команду в эфир всей группе взять курс на обратный путь. Но тут очередная напасть.

— Саныч не разойдёмся, — запереживал Кеша.

И было отчего. Группа десантирования «пёрла» напрямую, не меняя курса. Уйти нам влево было уже нельзя — периметр аэродрома начали занимать сирийские Ми-24.

Спикировать вниз нереально, а вверх не успеем.

Дистанция между нами была предельно малая, времени на принятие решения не было от слова совсем. И у ближайшего к нам Ми-8 инстинкт самосохранения затупился окончательно.

Я уже видел, как в его блистере отсвечивается солнце.

— 8-ка по курсу. Повторяй за мной. Ручку вправо, разойдёмся левыми… паашли! — скомандовал я в эфир и отвернул вертолёт.

Наш Ми-28 начал «валиться» вправо. Лопасти вот-вот должны были уже подстричь зелёную траву или пробить забор аэродрома.

Вертолёт начало трясти, а сам я уже почти лежал на двери кабины.

Вижу, как в зеркале заднего вида Занин отвернул вслед за мной. А за ним отворот пошли выполнять остальные. Несколько секунд спустя я выровнял вертолёт.

Десантная группа осталась в стороне, а впереди уже была видна гладь Тивериадского озера.

— Это мы типа «ножницы» сделали? — спросил Кеша, когда я выровнял вертолёт уже за территорией лётного поля.

На высоте 10 метров и количеством в несколько десятков вертолётов — большие «ножницы» получились. Почти кустарниковый секатор.

— Предлагаешь такой манёвр включить в пилотаж на вертолёте?

— Нет. Я бы сейчас поел, командир. И… пописал бы.

Полёт проходил спокойно. Маршрут мы слегка изменили, чтобы не нарваться на засаду противника.

Голанские высоты были охвачены боями и огромными пыльными смогами. Сирийские войска постепенно развивали наступление на позиции Израиля, который не был готов к столь плотному натиску.

А в эфире продолжался радиообмен нашей «крыши».

— Вижу. Работаю.

— Слева-слева.

— Уходит за ленточку. Накрываю сверху.

Представляю, что там на больших высотах творится. Похоже, что у сирийского командования получилось нанести мощный удар и прорвать фронт.

— Командир, вот и колонна справа, — услышал я Кешу.

Среди сопок можно было увидеть поднимающуюся пыль от машин, стремящихся к Рош-Пинна. Им до аэродрома оставалось не так уж и много.

— Всё идёт по плану. Сейчас заправимся и очередную волну десанта сопроводим, — ответил я.

Но кое-что меня насторожило. Я не увидел вертолёты прикрытия и сопровождения колонны. Такое непростительно.

— Колонна идёт. Может и новая волна десанта не нужна? — спросил Кеша.

— Вон уже летит, — сказал я, заметив, как на горизонте появились несколько Ми-24, уходящих вдоль Голанских высот.

Это была вторая волна. Она меньше, но с ней подвезут больше боекомплекта и заберут раненых из первой волны. Надеюсь, им потерь удастся избежать.

К сожалению, нашей группе не удалось.

На подлёте к полевому аэродрому со мной связался Борисов.

— 101-й, 701-му на связь, — запросил он.

— 101-й, ответил.

Борисов был ещё в воздухе, осуществляя прикрытие от истребителей противника. Не смог и он остаться в стороне.

— 101-й, к повтору готовься и побыстрее, — передал мне генерал информацию.

Вот уже и задача нам нашлась.

— А покушать успеем? — уточнил Кеша, когда я начал строить заход на посадку.

— Не знаю, но «по-маленькому» ты успеешь сходить, — ответил я ему по внутренней связи.

— Да я уже и «по-большому» хочу.

Ми-28 подошёл к асфальтированной дороге, с которой мы взлетели два часа назад. Зависание и мягкое касание поверхности.

— Приготовиться к выключению, — дал я команду, опустив рычаг шаг-газ.

Лопасти остановились, и я открыл дверь кабины. Тут же рядом появились и топливозаправщик, и технический состав.

— Сан Саныч, у нас заклёпок столько нет, — развёл руками инженер, показывая на пробоины в фюзеляже.

— Надо искать. Мы ещё не раз туда полетим, — ответил я, снимая шлем.

Пока наш Ми-28 готовили к повторному вылету, а Иннокентий искал в пустынной местности «укромный» уголок, чтобы подумать о вечном с сигареткой и газеткой, меня позвали к связистам.

Забравшись к сирийским мастерам тангенты и катушки, меня связали с командным пунктом в Хомсе.

— Сан Саныч, это Зуев. Как оно?

— Жарко. Очень жарко, — ответил я.

— Все на земле?

Я не сразу ответил.

— Один на вынужденную сел, второй не смог. Оба сирийских борта.

Зуев выдохнул, но продолжил.

— Понял тебя. К делу. Пока Борисов в воздухе, пришла новая задача. Нужно срочно решить один вопрос на фланге, — начал объяснять задачу подполковник.

Я быстро достал карту и карандаш. Отметил район, где сосредоточены подразделения противника. Это было вновь в окрестностях Эль-Кунейтра.

— Задачу понял? — спросил Зуев.

— Да. Танковый батальон на марше. Поменял направление и идёт в сторону южного коридора, по которому идут колонны. Нанести удар и остановить продвижение. Ничего не упустил? — уточнил я.

— Только то, что времени нет.

Закончив получение задачи, я вновь отправился к вертолёту. Мои подчинённые расположились в тени кунгов, в которых мы спали этой ночью.

— Саныч, мы спим или как? — зевнул Лагойко, прогибаясь в спине.

— Мы летим. Колонна танков идёт с севера. Во фланг нашим батальонным группам. Надо остановить, — объявил я.

Достал карту и показал район работы в окрестностях Эль-Кунейтра.

— Тут несколько дорог и дорог хороших. Можем не успеть, — сделал вывод Занин.

— Такой вариант не рассматривается, — ответил я, утёр взмокшее лицо рукавом и надел шлем.

Техники махнули рукой, сигнализируя готовность вертолётов. Василию Занину я поставил задачу прикрывать вертолёт ПСО. Зону барражирования определили в 10 километрах от места боя.

— Мы с Зелиным взлетаем первыми. Ты и вертолёт ПСО через 5 минут. Как только находим цели, докладываем и начинаем работать. Близко не подходить.

Обсуждение закончили быстро. К этому времени Кеша закончил и свою подготовку к вылету. Лицо у него было счастливее, чем у кота после миски с молоком.

— Саныч, ты знаешь какое это блаженство! — довольно улыбался Кеша, протягивая ко мне руки.

— Эм… Иннокентий, а вы руки мыли? — спросил я.

— А зачем? Песочком их потёр и…

Лучше бы он мне этого не говорил. Я показал ему на кабину вертолёта и дал карту на изучение.

А меня больше всего интересовала перспектива встречи с вертолётами противника.

— Вася, ты РЛС давно включал? — спросил я.

— Чего её включать⁈ Она неустойчиво работает. Смысл?

— Вот сейчас смысл есть. Включай и просматривай воздушное пространство вокруг себя, — ответил я.

Дальность обнаружения у надвтулочной РЛС около 20 км. По крайней мере, такую дальность в неё закладывали.

Заняв места в вертолёте, Кеша уже практически рассчитал маршрут.

Пока вертолёт запускался, у Иннокентия появилась идея.

— Командир, самый короткий путь для колонны по шоссе Кунейтра-Цфат. Там есть мост через реку. Если будут обходить — потеряют два часа, а то и больше.

— Предложение? — спросил я.

— Давай сразу к мосту. Там и сопки есть. Пройдём как у себя дома. Как ты любишь, — посмеялся Петров.

Я вновь посмотрел на карту, чтобы понять, как нам обогнать колонну, которая выигрывает у нас 30 минут минимум.

Придётся снова лететь через юг. Зато так будет и безопаснее — в северной части буферной зоны и в окрестностях Эль-Кунейтра идут бои. Там ещё сирийцам не удалось достаточно глубоко вклиниться.

Винты уже раскрутились. Обороты двигателей на режиме малый газ. Пора и взлетать.

— 101-й, группе доложить, — доложили в эфир.

— 2-й.

— 4-й, норма. Готов.

Оставался экипаж сирийского Ми-8, который осуществляет поисково-спасательное обеспечение.

— 777-й, принял. Контрольную карту выполнил. К взлёту готов! — доложил сирийский лётчик.

Если он так постоянно будет говорить, в эфире, кроме него, никого больше слышно не будет.

— 777-й, будешь 7-й, принял? — запросил я.

— 7-й, готов, — сориентировался парень.

Другое дело!

— 4-й, внимание! Взлёт, — скомандовал я.

Несколько секунд спустя я уже разгонялся в 10 метрах от земли. Курс вновь был выбран на юго-восток. В этом направлении двигалась и ещё одна колонна техники.

Здесь были и танки, и грузовики с личным составом, и другая вспомогательная техника. И вновь я не обнаружил вертолётов прикрытия.

— Воздух, ответь Торосу.

Похоже, что в колонне также следует авианаводчик.

— Я 101-й, Торосу ответил.

Знакомый позывной и голос. Помню, что такой встречался мне в Афганистане.

— 101-й, с вами контрольная связь. Вам хорошей работы.

— Взаимно. Удачи, мужики!

Если есть передовой авианаводчик, значит, в штабе не забыли про прикрытие.

— Курс 340. Паашли! — дал я команду Зелину, отворачивать вслед за мной.

Солнце припекало через блистер изрядно. Система кондиционирования хоть и работала, но не спасала полностью от жары.

— 4-й, ниже, — подсказывал я Ване Зелину, чтобы он сильнее прижался к земле.

Маневрировать среди сопок, конечно, сложно. Я и сам уже изрядно взмок, ощущая, как капля пота сползает по переносице.

— Две минуты до моста, — доложил Кеша.

Но я уже и сам понял, где мы находимся. Впереди, поднимая осевшую пыль на асфальте, неслась колонна техники. Скорость у них была не меньше 50 км/ч.

Через несколько секунд первая единица техники — танк «Магах» — въедет на мост.

— Аппаратура готова, — доложил Иннокентий.

На индикаторе лобового стекла высветилась дальность до первой цели — головного танка в колонне.

— 3… 5… 8 «слонов» Магахов. 3… 4… 5 штук арты М109 и несколько БМП. Идут хорошо.

155 мм гаубица М109 может бить с дальности 15–18 километров. Если такие штуки окружат аэродром, долго парни там не протянут.

— 4-й, работаем с ходу. Атакую по первой машине.

— 1-й, понял. За тобой.

На индикаторе лобового стекла загорелся символ ПР, а в наушниках прозвучал сигнал о разрешении пуска.

— Марка на цели. Готов, — доложил Кеша.

— Пуск! — дал я команду, и одна из управляемых ракет сорвалась с направляющей.

Виток дымного следа и «Атака» устремилась к цели.

— Держу, держу. Саныч, аккуратно, — приговаривал Кеша.

— Пуск! — в эфир доложил Зелин.

Справа от меня пролетела его ракета, выпущенная по колонне. Осталось продержаться на этом курсе несколько секунд.

— Вот он. Зае… заё… заёрзал! Есть! — громко произнёс Кеша.

Ракета атаковала танк под углом в 30° в крышу кормы, буквально разворотив двигатель. Судя по взрыву, пострадал и топливный бак. Огненный шар буквально окутал корму и заднюю часть танка.

— Ушёл влево на повторный, — доложил я.

В это время в эфире появился и Занин. Его сообщение не сразу разобрал.

— Азимут 20°, от меня дальность 8. Идут две метки! — громко повторил Вася.

Я уже вывел вертолёт и оказался как раз на курсе одной из этих меток. В плывущем от жары горизонте едва можно было заметить песчаный вихрь, неумолимо приближающийся к нам.

Силуэт «Кобры» трудно разглядеть. Как и выпущенные в меня ракеты.

Расстояние крайне маленькое, а тёмная точка с дымным следом продолжает быстро приближаться.