Сирийский рубеж

Глава 26

Полевой аэродром загудел. Вспомогательные силовые установки вертолётов начали запускаться. Следом перешли на запуск двигателей.

Как только раскрутились винты, я глянул на часы. По нашему взлёту будут ориентироваться все экипажи. Особенно группа десантирования.

— 2-й, готов.

— 4-й, готов.

Доклады от сирийцев поступили следом. Вся наша восьмёрка была готова к вылету. Больше проверять и докладывать нечего.

— Внимание, группе контрольное висение, — произнёс я в эфир и поднял рычаг шаг-газ.

Вертолёт медленно оторвался от полосы, зависая над бетонной дорогой. Правой педалью удерживаю Ми-28 от разворота, чтобы его не закрутило.

— Контрольное норма, — проговорил я по внутренней связи и посмотрел вправо. Мои товарищи также, как и я с Кешей, зависли над дорогой.

Воздушным потоком начало поднимать песок и камни, образуя над местом нашего взлёта пылевую завесу.

— Внимание, взлетаем. Паашли! — скомандовал я и плавно отклонил ручку управления от себя.

Ми-28 наклонил нос, начиная разгоняться у самой земли. Лопасти задрожали на переходном режиме, и тут же тряска пропала.

— Прибор 200, — сказал я в эфир.

В зеркало проконтролировал, что вся группа перестроилась в колонну пар.

— 2-й, справа на месте, — доложил Занин.

— Снижаемся 30, — дал я команду и начал прижиматься к земле.

Всей нашей вертолётной гусеницей заняли курс в сторону Голанских высот. Песчаные сопки сменялись каменистой пустыней. Чем ближе к высотам, тем отчётливее виден размах действий.

Вдоль всей линии соприкосновения разрывы от снарядов артиллерии, пуски ракет реактивных систем залпового огня и огромное число техники, движущейся в направлении высот.

Снизились ещё ниже, поскольку впереди граница с Израилем.

— 10 метров, командир, — подсказал мне Кеша.

— Точно так, — ответил я, прослушивая очередной сигнал достижения опасной высоты.

Группой сманеврировали. Теперь следовали курсом к границе с Иорданией. Впереди уже видны холмы, окружающие Тибериадское озеро.

— 101-й, группой пересекаем, — доложил я вход в буферную зону.

— 451-й, понял, — ответил мне самолёт-ретранслятор, который висел в зоне дежурства и передавал наши доклады на командный пункт.

Ещё несколько километров и спокойный полёт закончится. Но он закончился раньше.

— Слева! Отстрел! — громко произнёс я в эфир, наблюдая, как с одного из холмов вверх устремился дымный след ракеты.

Взрыв раздался где-то сзади. Первая напасть ушла в сторону.

— 101-й, район отметки 346. Работают «жалом», — передал я на ретранслятор, намекая на работу «Стингеров».

Отклонил ручку управления вправо, пролетев совсем рядом с сопкой. Сразу же прицелился и отработал с пушки.

Несколько снарядов «похоронили» расчёт ПЗРК под слоем пыли.

— 2-й, отстрел! Справа пуск! — произнёс Василий Занин.

Ещё один манёвр.

Очередной отстрел ловушек, и спутный след ракеты ушёл вверх. Там и прервался.

А следовавший за нами экипаж сирийцев отработал по выявленной цели из пушки.

— 4-й, мимо прошла, — услышал я в эфире голос Вани Зелина.

Начало многообещающее. Инстинкт самосохранения включился моментально. Хотя, когда в тебя летит ракета, даже у самых отбитых сорвиголов, он включится.

Озеро уже ближе. Совсем немного и можно будет скрыться за его берегом.

— «Сварка» справа! — услышал я предупреждение Иннокентия и резко ушёл вниз.

Несколько ударов по фюзеляжу пришлось в районе хвостовой балки, но Ми-28 продолжал быть управляемым.

Ручку управления отклонил влево и вниз, спикировав над обрывистым берегом Тивериадского озера. Берег самого низкого пресного озера в мире очень крутой, но за ним можно и скрыться от локаторов.

— Цель поражена, — доложил в эфир один из сирийских экипажей.

Над водной гладью озера уж слишком спокойно.

— До цели 15. Курс 350, — вышел по внутренней связи Кеша.

По берегам озера протянулись песчаные пляжи. Рыбаки внимательно смотрели за пролетающими вертолётами. Кто-то даже нам махал.

— Командир, тут много людей. Среди них…

— Мы их не тронем. У нас другая задача, — ответил я, отворачивая от берега.

Если даже и отработает по нам ПЗРК, то хотя бы не на людей рухнем.

— 101-й, подошли к берегу. Наблюдаем площадку, — доложил я.

Впереди уже видна серая полоска ВПП Рош-Пинна. Продолжаем прижиматься к земле. Жилых строений вокруг аэродрома много, и не задеть их будет чудом.

— Аппаратура включена. Готов к работе, — доложил Кеша.

— Цель видишь? — спросил я.

— Не… вот вижу! «Авенджер» в торце посадочного 330°, — объявил Кеша.

Он продолжал наводиться на цель, а я просматривать пространство вокруг. Территория аэродрома уже отчётливо видна. По лётному полю началось движение машин и техники.

Пошли первые пуски ПЗРК.

— Атака справа! Отстрел! — скомандовал я, уводя вертолёт в сторону.

— 1-й, цель вижу в захвате. Пуск! — доложил мне Занин, следовавший за мной.

Отвернув в сторону, я увидел выпущенную в меня ракету. Ушла выше и взорвалась в километре от земли.

— 2-й, работаю первым. Ты за мной, — произнёс я в эфир.

Похоже, придётся поработать приманкой.

— Кеша, работаем на живца, — объявил я.

— Ой, понял…

Снизился к земле, пролетев у самой крыши диспетчерской вышки. Тут же слева и справа начали работать пулемёты.

— Строение 1 и 3. Рядом с вышкой два пулемёта.

Остальные экипажи начали выстраивать вокруг аэродрома круг и следовать моим целеуказаниям. Следом за мной по крышам строений отработал из пушки Ми-24.

— Отработал. Уничтожил, — доложил сирийский лётчик.

И вновь манёвр! У самой земли я резко отвернул в сторону, уйдя от очереди из «Вулкана». Пара снарядов, кажется, зацепила обшивку под брюхом.

— Справа от меня. Обозначаю пушку, — произнёс я, выпустив несколько ловушек после прохода позиции крупнокалиберного пулемёта.

— Работаю. Пуск, — услышал я Василия.

Выполняю боевой разворот, а расчёт «Вулкана» уже уничтожен.

— Плотно работают. Ухожу на торец 150°, — доложил Зелин.

Я быстро переключил выбор оружия на неуправляемые ракеты С-8. Разворот на цель, которую не смог поразить Ваня.

— Цель вижу, — доложил я.

— Параметры расчётные, — подсказал Кеша.

Гашетку ПУСК перевёл в нижнее положение. На индикаторе лобового стекла высветился тип авиационного средства поражения НАР.

Рядом с ограждением вижу позицию установки вулкан и несколько человек личного состава. Прицельная марка на цели.

— До цели 3… 2… — отсчитывал Кеша дальность на цели.

— Пуск! — прервал я отсчёт, выпустив 4 ракеты. — Выход влево.

Реактивные снаряды ушли к цели, оставляя за собой дымный след. Несколько секунд и позиция «Вулкана» погрузилась в пылевое облако. Тут же произошёл взрыв и появился огонь.

— Пуск справа! — произнёс я, наблюдая, как из лесопосадки устремились в сторону одного из Ми-24 две ракеты.

Небо моментально расчертил целый «фейерверк» ловушек.

— Работаем, — проговорил я и выпустил несколько снарядов из пушки.

Вместо участка леса появилась целая поляна.

Сирийский «шмель» пытался сманеврировать, но уйти не так уж и просто. Рядом с вертолётом взорвалась одна ракета. Следом вторая.

Вновь взрыв, но Ми-24 продолжал полёт.

— 317-й, борт порядок? — запросил я.

— Эм… нет. Сажусь на вынужденную.

Этого ещё не хватало! Ми-24 сирийцев начал медленно планировать в торец полосы. Из правого двигателя повалил чёрный дым, а вертолёт начало болтать по курсу из стороны в сторону. И это не осталось не замеченным подразделениями, охранявшими аэродром.

— Наблюдаю две машины. Атакую, — произнёс я в эфир.

Надо было как можно быстрее отработать, иначе лётчиков будет сложно прикрыть. Отвернул вертолёт влево по направлению. Два автомобиля оказались прямо по курсу.

— Работаю, — произнёс я по внутренней связи.

Пушка в носовой части начала отрабатывать по целям. Первая машина взорвалась от первого же попадания. Вторая начала маневрировать, но так просто от калибра 30 мм не уйти.

— Площадка готова, 317-й, — сказал я в эфир, уходя на противоположный торец полосы.

— Понял, — выдохнул в эфир сириец, заходя на посадку.

Экипаж приземлился и быстро занял оборону.

Только я развернулся к полосе, как в эфир ворвался ещё один сирийский лётчик.

— Справа! Справа! Пуск! — буквально прокричал он в эфир.

На дальней стороне лётного поля ещё один вертолёт буквально взорвался в воздухе. Я успел увидеть только, как огненный шар упал на землю и произошёл ещё один взрыв.

— Твою мать! — воскликнул Кеша.

Ребят жалко, но сейчас не время оплакивать. У нас есть работа.

— 2-й, работаем. Цель у забора, — дал я команду Занину, который держался от меня в стороне и был готов выполнить пуск в любой момент.

Спутный след от ракет ещё был виден в воздухе. Так что примерное местоположение расчёта можно было определить.

— Наблюдаю. Готов «гвоздями» отработать, — ответил Вася.

— Работаю первым. Цель вижу. После работы выход влево, — ответил я.

На лобовом стекле прицельная марка уже на цели. Кеша отсчитывает дальность. Пальцы аккуратно лежат на гашетке.

— Пуск! Влево ушёл, — произнёс я, пустив две серии по две С-8.

Через несколько секунд отработал и Занин.

— Наблюдаю взрыв. Большой! — сказал кто-то из сирийцев в эфир.

В зеркале заднего вида я увидел взрыв на земле. А обломки сирийского Ми-24 продолжали гореть на земле.

Аэродром уже был в огне и дыму, но противник продолжал сопротивляться. В лесополосе то и дело возникали установки «Чапарэль». С крыш зданий периодически были обстрелы из ПЗРК или крупнокалиберных пулемётов.

Прохожу над ангаром и вижу, как к нему бегут бойцы. Начинают отстреливаться, пытаясь нанести нам хоть какой-то урон.

— 3-й, ангар рядом со стоянкой. Видел пехоту там, — произнёс я.

— Понял, — ответил мне Занин.

Только мы пролетели над ангаром, как Ваня выпустил по нему несколько НАРов. Тут же в здании начался пожар, а из ворот начали выползать люди.

— С вышки стреляют! С вышки стреляют! — вышел кто-то в эфир.

Командно-диспетчерский пункт сейчас слева от меня. Я дал правую педаль и начал двигаться боком. Вертолёт быстро развернуло. Да так, что у меня чуть шея не хрустнула.

— А мы их вот так! — отвечаю Иннокентию по внутренней связи.

Нажимаю гашетку, и пушка вновь начинает разбивать укрепление.

— Командир, близко! — крикнул по внутренней связи Кеша, переживая, что мы рядом с КДП и можем сейчас в него войти.

Тот самый полёт боком, на который способен Ми-28. Сейчас, когда нужен был резкий разворот, этот манёвр пригодился. Мы просто прошли недалеко от вышки и расстреляли её верхний этаж.

— А так можно было? — усомнился в манёвре Кеша.

— Этот вертолёт и не такое может, — объяснил я, выравниваясь по курсу.

Я бросил взгляд на часы. Оставалось пару минут до появления группы десантирования.

— 2-й, вижу цель. «Коробочка» на подъездной дороге, — сказал я в эфир, выходя на боевой курс.

Начали заход на цель с Заниным.

— Аппаратура в работе. Цель… вижу. Марка на цели! — произнёс Кеша.

— Пуск!

Ракета сорвалась с пилона. Воспринималось всё так же медленно, как и с эффектом Матрицы. Видно каждый виток ракеты. Как она встаёт на нужный курс, как отбрасывает дымный след и как огненным шаром впивается в башню танка.

Из дымного облака взрыва летят обломки брони и изувеченный станковый пулемёт.

Со стороны города Цфат уже потянулись колонны техники, которые готовились оборонять аэродром. Но их уже разбирала пара Ми-24.

Всего шесть минут длится наш бой с местными войсками. То и дело приходится уходить от вновь появившихся расчётов крупнокалиберных пулемётов или пусков ракет ПЗРК.

— Командир, у нас остаток для возврата предельный.

— Значит сядем в пустыне. Чем больше уничтожим ПВО, тем меньше десанта погибнет, — объяснил я.

— Понял, работаем, — решительно заявил Кеша.

В эфире начал кто-то пробиваться, называя мой позывной. Но я продолжал выполнять проход за проходом над полосой. Огневые точки возникали по всему периметру аэродрома, но уже минуту, как не было пусков ПЗРК.

— 101-й, 901-му.

— 101-й, на связи.

И это был позывной командира вертолёта не из моей группы. Развернувшись над полосой, я увидел приближающуюся армаду.

— 101-й, 901-му, на связь, — услышал я повторно запрос в эфире на ломанном русском языке.

Это был старший группы десантирования. А именно, сирийский главком ВВС.

— Ответил.

— Идём первой группой. Как обстановка?

— Полоса для посадки готова, — объявил я в эфир.

— Понял! Начинаю высадку, — произнёс сирийский главком.

«Начало положено» — подумал я и вытер взмокшее от пота лицо.