Штатский

Глава 21 Самый лучший танк

— Ага, хлебушка им. А где закваску брать станете? — Сломал идиллию Парамонов. — Куда не кинь, всюду клин. Не обойдемся мы без контактов с местными. Короче, проведем разведку уже местных деревень, а потом или будем контакты налаживать, или они сами наладятся.

— А хлеб убирать не пойдем?

— Решили же, что пойдем. Одно другого не отменяет. Только не на ближние поля. Пусть на нас обижаются не соседи, а кто-то другой.

В соответствии с откорректированным планом стали действовать. На хуторе постоянно дежурили не меньше двух мужчин, держа оружие под боком. А Ольга Ивановна изображала из себя хлопотливую хозяйку подворья, как умела. Впрочем, она была не настолько городская, чтоб решетом воду носить. Из простых оказалась, не из господ, не из интеллигентов происхождением.

Из плюсов разведки, произведенной Александром и Генкой, было то, что пшеничное поле осталось на своём месте. Никто его не убрал. Из минусов — на дороге они наткнулись на танк. Самый обычный танк, хотелось сказать, не нет — это была самая грозная и величественная боевая машина из тех, что в этот период истории создавал человеческий гений по мнению Парамонова. Французских монстров он в расчет не принимал, советского пятибашенного уродца тоже. А вот КВ-2 успел повоевать, насколько Александр знал историю. Но не этот. Величесвтенной и грозной боевой машиной он этот танк назвал тоже просто из уважения. Потому что этот явно не повоевал — два товарища смотрели на него из кустов и видели — не похож он на подбитую машину, которая до последнего снаряда громила врага.

Брошенный экипажем, если экипаж у него был, танк стоял на платформе-транспортере перед мостом. По всему выходило, что рачительный немецко-фашистские трофейщики подобрали эту машину с заводской маркировкой на башне и повезли в свои закрома. А по пути им попался мост, который только на карте мог выдержать пятьдесят тонн нагрузки. Парамонов уж на что не строитель-мостовик, а и он был согласен с гансами — нельзя этот танк затаскивать на мост — не выдержит. Судя по отсутствию при платформе тягача, вопрос решить быстро не смогли, так что платформа осталась бесхозная и даже без охраны.

— Жалко как, дядь Саш! А то бы мы сейчас и этих трофейщиков того.

— Экий ты кровожадный юноша, Геннадий. Но соглашусь, я бы тоже с удовольствием уменьшил численность вермахта. Давай посидим, вдруг охрана или техники проявятся.

Часовое ожидание не принесло плодов, так что Парамонов смело приготовился лезть в незапертую дверь башни, оставив Генку на страже.

— Смотри, парень, не мелькай только около танка.

— Да знаю, знаю. Находясь на охране, нужно занять такую позицию, которая позволяет контролировать пространство, оставаясь невидимым для возможного врага.

— Молодец, запомнил. Ни костров, ни курева, ни разговоров или прослушивания музыки.

— Какой музыки, дядь Саш? — И Парамонов понял, что в этой исторической эпохе плееры пока в каждом кармане не лежат. Но отвечать надо солидно.

— Кто знает, вдруг у тебя радио с собой, а то патефон. Или губная гармошка. Примешься со скуки наигрывать или патефон достанешь из вещмешка.

— Скажете, патефон! Патефон денег стоит!

— Короче, не дури мне мозги. Прячься. Если кого засечёшь, сигнал — карканье.

И Александр полез в башню танка. Он залез на моторно-трансмиссионное отделение и подошел к дверце в задней части башни. Встал и недоуменно замер — в мощной практически сейфовой двери с солидными петлями не было ни ручки, ни запора. А как открывать? «Сим-сим, откройся!» — не сработало. Визуально задняя дверца крепилась на болтах, чьи головки виднелись, утопленные в толщу дверцы. Так что пришлось лезть через незапертый верхний люк башни. Свет лился в башню открытый люк только тогда, когда Парамонов его не закрывал своими плечами. Он опустился вниз и привык к сумраку, теперь видно было всё. Особенно то, что для четверых тут слишком тесно. И что не с его плечами тут управляться. А еще было видно несколько снарядов в держателях на стенках башни. И много укупорок с порохом. «Значит, раздельное заряжание. Так и запишем, пихать сначала головку, потом укупорку. А лучше три» — сам себе приговаривал наш герой. Найденные с большим трудом взрыватели дали окончательный ответ на вопрос «Что делать?»

С помощью умелых рук и недюжинных когнитивных способностей взрыватель был вкручен в снаряд. Снаряд заложен в ствол ценой солидных усилий и кряхтенья. Вроде сорок кило не такой уж большой вес, но в тесноте да с непривычки попробуй сунь его так, чтоб не уронить и не втемяшить взрывателем куда-нибудь. Парамонов не был уверен, что удар взрывателем по затвору опасен, но решил не экспериментировать. Заряженное орудие как бы намекало — давай бабахнем! Александр даже попробовал покрутить маховик наводки, о чудо! Казенник орудия начал заметно склоняться к полу. То есть этим колесиком ствол задирается вверх. Пусть так и будет.

Осталось вылезти, закинуть внутрь гранату и бежать отсюда. Блин, а вдруг не успеют? Да, подумал он, а вдруг сила взрыва будет такая, что их самих зацепит ударной волной или осколками. А то еще и башней накроет — вот будет весело! Надо подрывать дистанционно. Или производить отложенный взрыв. Кое-какие мысли в голове крутились давно, но все они были из числа нереализуемых или неподходящих к ситуации. Не было у них такой задачи — взорвать что-то мирно лежащее, стоящее, спящее.

Ладно, сам себя танк не взорвет, а оставлять этот подарок немцам не хотелось категорически даже зная, что КВ-2 немцы в Белоруссии захватывали десятками. Другие пусть, а этот — хрена два! Парамонов взял найденный внутри люковый ключ и запер все люки, дабы никто без него не ломился в танк. Сам ключ он повертел в руках, а потом спрятал под корнями приметного дерева — с собой таскать такую железку глупо.

— Ну чего, дядя Саша, заведется⁈

— Чего?

— Танк заведется? Поедем?

— Сдурел ты, хлопец! На кой нам такая бандура, с кем ты воевать на нем собрался?

— А чего, немцы подойдут, а мы такие им ка-а-ак влупим из пушки!

— Нет, Генка, сейчас мы пойдем до поля, как собирались, всё высмотрим, а потом уже будем заниматься танком.

— Заведем?

— Взорвем. Чтоб фрицам не достался.

Вариантов подрыва танков Парамонов знал два. Зарядить пушку и сунуть в ствол гранату. Подложить гранату под снаряды в салоне танка. Или как называется то место, где совершают свой подвиг танкисты. Про третий способ — что-то такое нажать и дернуть, чтоб разорвало казенник, Александр читал в книжках. Он не был уверен, что в танковых пушках он реализуем.

Уже под вечер, когда разведчики вернулись на хутор, председатель взялся творить мину. Сидящий рядом с ним Генка не только наблюдал глазами, наставник пояснял все свои действия.

— Берем бумагу, вымачиваем в клейстере или киселе. Папье-маше знаешь?

— Знаю, из него игрушки делают всякие.

— Молодец. Вот видишь, у нас пропитанные клеем полосы бумаги получились. Обматываем ими гранату. — Генка хотел спросить, зачем такие сложности, но удержался.

— Бумага высохнет, мы вытащим чеку. Давай к печке положим, чтоб сохло лучше.

— А не взрвется?

— От печки? Нет. Или ты боишься, что чеку вынем, колпачок слетит? Не бойся, папье-маше удержит и рычаг, и колпачок. А если такой гостинец положить в воду, он через несколько минут размокнет и всё, ударник — щелк! Граната — бах!

— Здорово! Это вы сами придумали? А где мы в танке воду найдем?

— Это сам. А воду зальём в ствол вечером, когда на жатву поедем. Так что готовь канистру для воды, можно из-под бензина, нам её не пить.

— И что, одной гранаты хватит для такого большого танка? Там броня — во!

— В стволе уже снаряд, он сдетонирует от гранаты, за ним весь боекомплект — мало не покажется.

В ночь отряд истребителей хлеба и танков уходил сразу с несколькими задачами. Тихо прийти, сжать телегу хлеба, на обратном пути завернуть к танку и уничтожить имущество, бездарно брошенное Красной армией. Или трагически потерянное — выберите понравившееся.

Пункт первый плана выполнялся при свете луны с моральной поддержкой звезд, раскинувшихся по всему небу. Млечный путь не добавлял освещенности, зато создавал масштаб и отвечал за эпичность картины. Александр радовался, что для уборочной его силы оказались не нужны — он мог изредка любоваться ночным небом. Когда не таращился в темноту и не прислушивался к звукам.

А послушать было что. На той стороне поля, которая терялась во мгле, кто-то тоже явно занимался тем же процессом. Где-то вдалеке завыл волк, кто-то стрекотал, наплевав на ночную пору. Дуняша громко хрумкала пшеницу, периодически выдувая свои фирменные рулады из ноздрей. Короче, гробовой тишины не наблюдалось. Крестьяне тоже слышали возню вдалеке, так что сильно в хлеба не углублялись, срезая колосья ближе к своему краю поля.

Навалили, накинули брезент от росы и прихватили веревкой — можно ехать. Ехали снова по дороге, на телеге с грузом без дороги пройдешь. Даже на рассвете, когда вроде уже всё видно. Ближе к тому месту, где приметили танк возле моста, свернули сначала на обочину, а после разведали место, где можно было совсем спрятаться. С собой Парамонов взял Алексея, оба на всякий случай вооружились автоматами.

Задача перед унтер-офицером со смешной фамилией Штро, командиром отделения трофейной команды стояла простая только на первый взгляд. Ему было поручено перевезти целенький советский тяжелый танк невообразимого калибра сто пятьдесят два мм с непробиваемой броней на временный склад трофейного бронетанкового и артиллерийского вооружения. Первая попытка была провалена. На приписанном тягаче танк начали перевозить на платформе по утвержденному маршруту, пока не уперлись в мост. По карте капитальный мост грузоподъемностью двадцать тонн. С учетом стандартного пятикратного запаса прочности должно хватить за глаза. Оказалось, что еврейско-комиссарские строители никакого запаса прочности не заложили. Весь жизненный опыт подсказывал командиру отделения, что при попытке протащить по этому мосту трофей, он потеряет трофей и обвалит мост.

Два дня простоял брошенный танк на берегу, пока до него дошли руки. Всё это время команда решала другие задачи, не забывая про стоящего монстра. А когда вернулись за ним, начались проблемы. Сначала танк оказался заперт, при этом никто не признавался, куда дели ключ. Стандартные места, то есть на решетке МТО, под гусеницей, в коробке для инструментов — перерыли всё, а потом плюнули. И вообще, даже непонятно, зачем нужно открывать люки? На складе разберутся, откроют советским типовым ключом, оприходуют, разгрузят боеприпасы…

Второй проблемой, куда более серьезной, стало то, что трофейный тягач, реквизированный в механизированной колонне, по сути, просто сельскохозяйственный трактор, заглох и категорически отказывался заводиться. Командиру не к лицу самому решать проблемы подчинённых, но и он до полуночи при свете костров помогал этим бездарям вернуть у жизни уродливое советское железо, по идейным соображениям противодействующее планам Германского командования. Когда «свинособачий» трактор в конце концов завелся, командир отделения не решился ехать в ночи, учитывая, что у тягача не было даже фар. Решено было переночевать и ехать утром, когда развиднеется.

Утро разбудило не пением птиц, не криком дневального, а очередями немецких пистолетов-пулеметов, которых в отделении не было. А еще криками и руганью на немецком языке. Впрочем, быстро прекратившимися. Подскочивший со своей лежанки унтер-офицер успел увидеть двух варваров, окруживших их стоянку со всех сторон. Как такое может быть, он не успел понять, потому что безотказный в умелых руках машинен-пистолет расцвел оранжевым бутоном и для господина Штро, примерного семьянина и отца двух сыновей всё кончилось.

— Генка, походи еще, не расслабляйся пока. Вдруг еще кто-то прячется. Потом обшмонаешь. А я пока воду в дуло залью.

Парамонов достал из вещмешка складное ведро из прорезиненной холстины и пошел к речке за водой. Когда он заливал воду, поймал себя на мысли, что что-то упускает. Что? Снаряды? Да ну, они тяжеленные, к тому же устанешь греть, чтоб тротил выплавить. Порох из укупорок? Да не нужен ни на что, разве что печку растапливать. Вопреки обыденному мнению, порох не взрывается, а быстро сгорает. Инструмент? Пулемет? Пулемет! В ЗИПе должен или может лежать запасной пулемет ДП, Дегтярева-Танковый! Блиииин! Чуть своими руками не взорвал, а ведь там и короба могут быть с патронами, а патроны те же, винтовочные! Что я творю!

— Генка! Генка, туды тебя и сюды!

— Чего, я туточки!

— Дуй к мужикам, пусть подгоняют транспорт под погрузку.

— Это как? Телегу сюда гнать? Это мы сейчас. Только того, дядь Саш, не взрывай пока, охота посмотреть. И я этих всё — показал Генка пальцем на трупы. Вот мешок, всё в него сложил.

— Не вешай мешок на спину, налегке беги, потом положим на подводу.

Оставшись один, Парамонов поискал глазами то самое дерево, под корнем которого прячется так нужный ему ключ, не золотой, но вроде того. «Тупые фашисты, без ключа даже люк открыть не смогли!» — сквозь зубы прошептал Александр, пытаясь понять, где может храниться пулемет.

Пулемет нашелся в корме башни, опять же если морское слово «корма» тут уместно. Новенький, практически «ненадёванный» пулемет порадовал наличием раскладных сошек и набитых патронами коробов. Вот это подгон, дорогая редакция! «Я что, хотел взорвать своими руками такую красоту⁉» — спросил он себя и успокоил себя же. Самое страшное не произошло. Вопрос морали и душевные терзания от убийства спящих просвещенных жителей цивилизованной Европы перед ним не стоял. Привыкли уже, чего там.

Подводу встречал счастливый человек, добравшийся в своем приключении до условно нормального ручного пулемета весом всего в десяток килограммов, со складным прикладом и откидными сошками под винтовочный мощный патрон. Мечта поэта! Дуняша ничего не сказала по поводу того, что на её телегу опять что-то кладут. Не поморщилась она и от запаха смазки, топлива и крови. Лошади, они вообще ограничены в мимике. Поржать, оскалиться, состроить грустные глаза — их максимум. А вот этот сарказм, осуждение или напряженная работа мысли, эти эмоции остаются невысказанными мимикой. Изобразить осуждение она может копытом, а сарказм — уже нет.

Две канистры солярки не побрезговал забрать Василий, чего-то вытащил из трактора Алексей. Дуняша, она кобыла, она всё утащит. Винтовки было решено не брать, их покидали в открытый люк башни танка. А вот пистолет, Вальтер, который легендарный Парабеллум, был отобран у Генки вместе с кобурой. Это вам не игрушка, заявил Парамонов и повесил на себя трофейный ремень вместе с кобурой.

Когда крестьяне увели телегу подальше, а потом еще дальше, Парамонов взялся пояснять свои действия насупленному Генке.

— Смотри, в ствол я залил воду, сейчас мы избавим нашу Эфку от чеки и закатим в него. Как я уже говорил, бумага разойдется, граната рванёт, за ней снаряд и вообще всё.

— Да понял я уже, понял.

— А раз понял, отходи подальше, как засуну гранату, бежим нафиг как можно дальше! Тут такой тарарам будет, я даже не представляю!

С земли дотянуться до ствола не получалось, пришлось залезть на покрытую росой скользкую броню. Ухватившись за обрез дула, Парамонов примерился засунуть гранату, но успел себя одернуть — чеку не вынул! Выпрямился, аккуратно вынул чеку с готовностью тут же отбросить гранату, если хлопнет капсюль. Но нет, самоделка повела себя штатно. «Ты еще в стволе сделай всё, как я тебя учил, лапуша. Я про тебя хорошую потом рассказывать буду, какая ты умница» — приговаривая так, он осторожно положил лимонку на край ствола и толкнул её пальцами внутрь. Вроде покатилась вниз. А теперь ходу!

И они с Генкой побежали. Не изо всех сил, а ходко и одновременно экономно. Чтоб успеть за пару минут пробежать подальше.

— И чего, — на ходу шипел Генка под ритмичные удары автомата по груди.

— Ждём! — отвечал Парамонов, стараясь не наорать на третий раз задавшего этот вопрос парня.

Он сам не мог даже предположить, сколько времени требуется на срабатывание такого «замедлителя», изобретение не испытывалось ни разу. Взрыв, раздавшийся за деревьями, прошелся по ним ветром, сбил кучу сухих веток и окрасил рассветный пейзаж яркой вспышкой. А потом снова что-то бумкнуло, уже значительно тише. Почти догнав телегу, Александр с Генкой остановились, пытаясь продышаться и найти подходящие слова. Слов не было.

— Я это… схожу… А вы домой… Погляжу…

— Я с тобой… Один не надо… — Генка стоял рядом, выдавая порции звуков.

Василий молча махнул рукой, и процессия продолжила путь к хутору. А Парамонов и Генка пошли обратно. Причин спешить не было, если только чтоб успеть нагнать телегу. Причин идти на место взрыва не было тоже, если не считать чисто пацанское любопытство. Это надо, целый танк взорвали, да как! Как взорвали, стало понятно, когда не доходя до стоянки, они наткнулись на башню. Она лежала сама по себе, обгоревшая и без люка. Да что «без люка», у неё не было верхнего броневого листа, то есть крыши! Зато задняя дверца, прикрученная на болты, стояла на своем месте. Ствол пушки превратился в какое-то растение, состоящее их одной ботвы, так его разорвало.

— Я не пойду дальше, возвращаемся! — Скомандовал Александр и повернулся на месте. Подумаешь, наш танк взорвали. Если бы целый полк, да немецких…