Штатский

Глава 14 Удача начинающего пулеметчика

— Это мы удачно сходили на разведку, почаще бы так!

— Да, Александр, хорошо спрацювали. Фрицы с гансами теперь приедут и упрутся в напасть. Понятно, что отремонтируют, только сначала им надо брёвна подобрать да доски, потом всё это сладить, как было. Почитай, два дни уйдёт на починку.

— Два дня, говоришь?

— Так понятно, что за завтра ничего не сделают. Приедет их начальство, посмотрят ущерб, посчитают потребное, а уже потом зачнут строить мост. Что мы порушили, а еще что сгорит, то быстро не сладить. Будут целый день топорами махать.

— Так может тогда им помочь послезавтра?

— Как помочь?

— Выписать отпуск по ранению и смерти их сапёрам. Похулиганить и сбежать отседа.

— А что, можно!

Так у нас с Василием родился очередной план из серии «придем, а там видно будет». Идти нагруженными как два ослика было не очень сподручно, особенно по лесу. Разговаривать в такой позиции — тем более. Зато на привалах да отдышках как раз этим они и занимались — оперативным планированием.

Встречали двух товарищей как героев, никто не ожидал, что разведка принесет такой улов.

— Василий, Александр! Вы опять кого-то повстречали по пути! Генка, помогай людям, снимай с них всё — обвешались как жид на ярмарке, они же сейчас упадут. Ванька, сидора принимай у товарищей.

— Дядь Саш, сколько в этот раз⁈

— Дюжина, и все строевые. Были.

— Вот здорово! С теми, которых вы еще до меня положили, получается, — он зашевелил губами, считая в уме, — тридцать два выходит!

— С тем, который там, — Парамонов мотнул головой в сторону того куска леса, куда свели на расстрел диверсанта, — тридцать три. На пятерых неплохо выходит. А может, еще больше. Вдруг наша закладка под трупом часового сработала как надо?

— Александр, не знаю, как вас по батюшке, — подошла врачиха, — а на пятерых, это на кого? Вас же четверо было без нас с Иваном. — Она уже спокойно воспринимала информацию, что труп часового можно заминировать. Этим было можно всё. Вдова краскома осознавала, что немногие красноармейцы сейчас могут похвастаться таким счетом убитых фашистов.

— Пятеро нас было. Мишка еще. Хороший парень Михаил пал в бою. Он к нам с Генкой пришёл, тоже пятнадцатилетний. Как у Жуля Верна в романе.

И сразу кончились шутки и балаган, все вспомнили: война своё у каждого забирает.

— Ольга Иванна, вот держите, медицинская сумка под руку попала. А то какой вы врач без всякой этой хреновины.

— Большое спасибо вам! Я и правда себя как голая чувствовала без медикаментов.

Парамонов крякнул, кто-то хмыкнул. Война войной, но было заметно, что сейчас практически все представили врачиху голой. А ей хоть бы хны, что значит медицина. Врачи, они все на голову свернутые, ни стыда, ни брезгливости. Их и мудями не напугать, и в гное ковыряются запросто.

Сама женщина сейчас ходила в мужском исподнем, потому как единственное своё платье она постирала и сушила на ветках. Мужики всё время в открытую пялились на такое диво, а Парамонов ничего особенного в этом не находил. Он даже поймал себя на мысли, что обуй эту дамочку в кроссовки, размести пару принтов на одежде — и вполне можно ходить по Москве двадцать первого века, Москва и не такое видала.

Народ за эти дни, да и сам Александр порядком истаскались, и не удивительно — сменной одежи ни у кого нет. Только Ванька молодцом в своей красноармейской форме — сменил гимнастерку на покрепче из запасов отряда — и огурцом. А прочим где прикажете гардероб обновлять? К вечеру на невысказанный вопрос Парамонова пришел квази-ответ: Ольга Ивановна сгандобила ему из запасов исподнего косоворотку. Самую натуральную. С низеньким воротом-стоечкой и скромной вышивкой или намёком на неё. Во всяком случае, мужики одобрили, можно такую под пиджак надевать. А то его фуфайка от ползанья на пузе уже начала расползаться.

Врач-хирург не может не уметь шить, после косоворотки она взялась кроить из своей шинели, вернее, из той, что была на ней, юбку. А что, ткани кусок есть, иголки-нитки и даже ножницы тоже имеются — дальше никто не помешает женщине пошить себе что-нибудь эдакое. А заодно и за своими мужиками поухаживать на предмет штопанья их дыр и прорех.

Она вообще потихоньку начала брать на себя все хозяйственные вопросы, освобождая прочих членов общества на решение чисто мужских вопросов вроде сокращения поголовья фрицев. А Парамонов снова задумался. В читаных им приключенческих книжках все попаданцы лихо истребляли противника, переодеваясь в немецкую форму. Да не в одно лицо, а целыми отрядами.

У Александра так получиться не могло. И дело даже не в отсутствии знания языка. Он понял, что более-менее божеский вид один комплект формы, снятой с убитого человека — это уже целый день. Отстирать, высушить, зашить… А чтобы надеть её в полном соответствии с уставами и традициями ношения, навесить на себя всю снарягу и оружие так, чтоб у встреченного ганса не возникало вопросов — это надо еще несколько месяцев. Несколько месяцев послужить в вермахте. А сейчас он кое-как мог носить лишь красноармейскую форму. Форму бойца, пару недель послонявшегося по лесам, потерявшего почти всё вверенное имущество и память.

Так что выдать себя не выйдет ни за фашиста, ни за коммуниста. Вообще, пользы от почерпнутого в попаданческих романах было меньше, чем он запомнил из книжек про партизан. Как минимум оттуда он знал, как вытапливать тол из снарядов. Может, тогда и взрыватели можно применять, как описывалось в детской книжке? Нет, стремно. Разбирать — можно без пальцев остаться, а тупо класть на капсюль взрывателя доску с гвоздем — это несерьезно. Нет гарантии, что взорвется.

Но и в старых проверенных партизанских рассказах не было разъяснений, как кормить отряд. Кроме редких упоминаний про помощь местного населения. Где брало продукты само население, в советских книжках не писали. Хотя… Кругом поля да сёла, колхозы на оккупированной территории накрылись медным тазом. Не в том ли секрет, что крестьяне просто собрали урожай с брошенных полей? А потом старательно его укрывали от немцев и партизан?

На следующий день к знакомому взорванному мосту пошли всем обществом, включая Ивана, назначенного третьим номером к пулемёту. А если говорить честно, то его определили в качестве вьючного животного, повесив на хлипкого бойца станок от пулемета и патроны к нему же. «Светки» и мосинки стали дополнением к грозному «Максиму», который нёс Генка. Он уже свыкся с мыслью, что за ручками пулемета будет лежать дядя Саша, а на нем приведение аппарата к бою и подача ленты. Ну не верят старшие, что он сможет стрелять короткими очередями. Якобы, пулемёт умеет подавлять волю морально нестойкого стрелка.

Позиция в двухстах метрах от моста на поросшем лесом возвышенном берегу была практически та же, с которой они вчера расстреляли грузовик с немцами, позволяла видеть место бойни как из ложи театра. Они пришли где-то к обеду, обустроились и даже выкопали небольшой окопчик для пулеметного расчета. Такой, чтоб можно было вести огонь сидя. Какое-то движение обозначилось только к вечеру. И это были не саперы.

На низкий берег к разрушенному мосту подошла какая-то колонна. На вскидку явно больше сотни человек, а то и двух. Да вдобавок к ним два танка. Парамонов в очередной раз расстроился, что у него нет бинокля, а то бы он их сейчас мигом пересчитал. «Ага, пересчитал. И что дальше?» — одернул он сам себя? Действительно, особой разницы от того, сто человек тут или двести, не имелось. Их маленькому отряду хватало и пятидесяти фашистов, чтоб остаться на этой речке навсегда, причем в виде фарша.

Еще танки эти, будь они неладны. Популярная игра «Мир танков» дала в своё время представление о том, что у фашистов имелись не только «Пантеры» и «Тигры». Прямо сейчас Парамоном мог с некоей долей уверенности назвать тип боевых машин, стоящих перед рекой — это явно «Панцер-2». В сравнении с Т-34 маленькие и неказистые с автоматической малокалиберной пушкой, больше похожей на пулемет. Но у общества любителей природу не было танка Т-34, они в рейд даже телегу не взяли. И этих несерьезных пушек им за глаза. И броня лёгких немецких «Панцеров» гарантированно защитит танкистов от пуль «Максима».

Через час один из танков полез в воду. Вода с готовностью расступилась перед стальной тушей, а потом также охотно это сделал ил речного дна. Неглубокая речка, где по пояс, где по грудь, надежно захватила в нежный плен вражеской машину. Так, что второй «Панцер» смог выдернуть своего коллегу еще через час.

— Так понятно, что они теперь никуда не уйдут.

— Вот же ж! — Ответил Василию Алексей, — Пусть пехоте вброд переходит и марширует по своим делам. А танки пусть тут останутся.

— Шо, хочешь напасть на беззащитные танки, як коршун на цыплят?

— Нет, Василь, на танкистов. Они ж спать когда-то лягут, а тут мы. Как думаешь, председатель, хватит у нас толу эти танки взорвать?

— Хватит, вздохнул Парамонов, — если пехота уйдет, если танкисты не выставят пост. Если… А если они тут будут стоять до подхода сапёров, то все наши планы коту под хвост!

Пока одни немцы путались утонуть в речке, другие повытаскивали из грузовика своих сгоревших камрадов, так что в отличие от Парамонова и его товарищей, у немцев было чем заняться. Впрочем, наши герои тоже не сильно скучали, они тихо сражались с комарами, одновременно пытаясь не нарушить маскировку.

А пехота так и не ушла, не бросили они танкистов. В сумерках Парамонов наблюдал, как батальон, если это был батальон, готовится ночевать на своём берегу, всё еще дожидаясь сапёров.

— Погодите, мужики, не разбирайте пулемёт.

— Что-то придумал, дядя Саша?

— Да. Давайте его закатим вон на тот взгорок. Я чую оттуда сотни три метров до противника. Вполне сможем причесать.

— А потом?

— А потом, Алексей, мы бежим вниз вместе с пулеметом, и они своими пушками нам ничего на этом склоне не сделают. Внизу разбираем и бежим за мной, прямиком к лагерю не пойдем.

— Думаешь, пойдут по ночи за нами?

— Думаю, если им скучно станет, пойдут по следам утром. Но недалеко. Так что если сделаем хороший крюк, то хвост не притащим. Особенно, если по речке пойдем какое-то время.

План был принят единогласно, только Ваня промолчал, он был вообще не сильно разговорчивый. Единственный из всех в военной форме, он смотрелся немного чуждо в этом энергичном коллективе штатских людей. Парамонову иногда казалось, что этот самый Ваня смотрит на них как на детишек. Взглядом взрослого человека, уже наигравшегося в войну, которому что круглое носить, что квадратное катать — лишь бы накормили.

На пригорок улеглись Александр и Генка, все остальные присели в низинке, собрав всё имущество и винтовки. Задачу отстреляться и тикать поняли и приняли все. Генка поднял стойку прицела, опустил хомутик почти до самого низа, хмыкнул и прокомментировал свои действия: «Целик оставляю на нуле, мы ж его не пристреливали». А Парамонов вздохнул, он и в самом деле упустил этот момент. Еще и трассеров у них нет, по которым можно было бы ориентироваться. Одна надежда: что две с половиной сотни патронов просто по теории вероятности смогут нанести какой-то ущерб скоплению живой силы противника.

— Дядь Саш, чего мы ждем?

— Ужина, чего ж еще. Видишь, народ потихоньку подбирается к полевой кухне?

— Вон там что ли? Это кухня?

— Ага. Сейчас у них доготовится, солдаты встанут в очередь. Тогда мы по ним и шарахнем.

— Здорово! А еще можно им в кашу сыпануть отравы какой-нибудь!

— На да, и где ты эту отраву возьмёшь? Фантазер ты, Генка.

— И ничего не фантазёр! Я поганки видел в лесу, такие, зеленоватые, самые ядовитые которые. Вот их можно насыпать.

— Убедил, можно. Но не сейчас, сейчас сыпанем пулями.

Видимо, танкисты столовались на той же кухне, что и все прочие гансы. Только этим можно объяснить ту невероятную удачу, которая выпала любителям природы. Они успели расстрелять всю ленту раньше, чем их бугор причесали автоматические пушки танков. Даже парочка перекосов ленты не помешала Парамонову с Геной успеть прицельно добить все патроны по врагу и скатить пулемет вниз. А там ищи ветра в поле, а штатского в лесу! Почто мгновенно разобранный «Максим» занял место на плечах взрослых дядек, винтовки перекочевали к более хлипким парням, и они побежали.

Говорят, что новичкам везет. И правило это распространяется исключительно на азартные игры, где игрок никак не может повлиять на результат своих действий. Глупо звучит — нельзя повлиять на результат своих же действий, не находите? Зачем тогда вообще что-то кидать, тянуть или нажимать, если ты не знаешь, что судьба тебе подкинет в ответ? Глупо, но такой человек. Вот и пулеметчик-самоучка накидал пуль в сторону расположившихся на отдых немцев скорее наудачу, чем с уверенностью в своих действиях. Судьба в этот раз была к нему благосклонная, вторая пулеметная очередь таки попала в очередь солдат, выстроившихся с котелками перед полевой кухней. Третья погуляла в стороне и над головами, четвертая слегка прошлась по уже рассыпавшимся в стороны и прижавшимся к земле фрицам, она задела всего троих. Пятая была дана второпях, последняя очередь ушла в никуда. Но вторая, вторая была золотой по классификации морских артиллеристов. Почти тридцать человек убитыми и ранеными потерял батальон, в недобрый час вставший на ночёвку у разрушенного моста. И не жалко, никто их сюда не звал.

Всего этого Парамонов и его отряд не знали, так что в их головах билась только одна мысль: «Хоть бы не зря! Обидно было бы знать, что весь этот бег с пулеметом на спине впустую»

— Генка, беги в реку, проверь брод!

— Не могу, дядь Саш, у меня короб патронный! Мочить нельзя!

— Да ладно тебе, патроны все расстреляли, чего бояться?

— Ленту надо держать сухой, говорили! Если намокнет, расползется по длине. А потом как высохнет, её коробить начнет. Затыкаться «Максим» станет каждую секунду.

— Вот же! И не поспоришь, Ванька — беги в воду, посмотри глубину!

И Ванька с тремя винтовками на спине бежал в речку, проверяя брод. Падал, вставал, выкарабкивался на другой берег, показывая её проходимость в этом месте. А потом снова бежал, подправляемый командами Парамонова. Понятно, что нельзя бежать все три часа. Где пробежкой, где скорым шагом, один раз заблудившись, но ближе к рассвету уставшие штатские приползли в свой лагерь. И никто не стал ужинать, так вымотались. Только чаю попили, вкусного травяного чаю, а не той ерунды, которую делал Алексей, дергая для заварки первые попавшиеся под руку листья. Во всяком случае Парамонову казалось именно так. С другой стороны, у докторицы и времени на это имеется побольше, и человек она образованный, медицина. Сказать, что её чаи прибавляли силы не получалось, но вкус был чуть отличный от вкуса просто соломы.

Утром она как умная женщина не стала тормошить мужчин расспросами про результат их боевого выхода. Она и ночью к ним не приставала — пришли все, никто не нуждается в перевязке — довольно и этого.

— Нормально мы сходили, Ольга. Что-то там сделали вроде. В кого-то попали. Не так, как собирались, но и так хорошо. А вот у Генки нашего стратегическая мысль родилась. Требуется ваше мнение как специалиста.

— Ха, где я, а где стратегия! Ладно, спрашивайте.

— Так вот, продолжил Парамонов, он предлагает травить гадов бледными поганками. Я пока не представляю, как их заставлять кушать грибочки эти, но в принципе такое возможно? Реально сильный яд?

— Да уж. Про законы ведения войн вы ничего не слыхали.

— Нет их, законов этих. Да и мы не военные. Скажите прямо: модно потравить людей поганками? Или брехня?

— Бледная поганка одно из самых ядовитых растений. Читала, что вероятность летального исхода при отравлении больше девяноста процентов.

— Это много? — Встрял в разговор Василь.

— Это почти гарантированная смерть. И что примечательно, токсин, содержащийся в грибах, не разлагается при приготовлении. Совсем на разлагается. Хоть вари, хоть суши. Четверти шляпки взрослому человеку достаточно, чтоб умереть.

— Сразу?

— Нет, конечно. На следующий день человек почувствует недомогание, понос рвота, как при обычном отравлении.

— Только на следующий?

— Да. Потом симптомы проходят даже без лечения. И два-три дня пациент чувствует себя здоровым.

— А потом? Потом-то он помрет, или так и будет ходить довольный⁈ — Генка не выдержал такого неспешного развития заболевания и начал возмущаться.

— А потом всё. Сначала слабость, расстройство сознания, начинают отказывать внутренние органы. Четыре дня — и почти гарантированная смерть.

— Да уж. Неэффектно, зато эффективно. Осталось понять, как заставить немчуру жевать твои поганки, Гена.

— Не надо их заставлять. Я уже всё продумал. Соберем, мелко нарежем и высушим, а потом засыпем в котел с кашей или супом. Сварится, никто и не почувствует.

— Молодой человек отчасти прав, мелко нашинкованные поганки никто не почувствует. Вкуса они не имеют, почти идеальный яд в этом плане.

— Ага, — Алексей засмеялся, — всего-ничего, насыпать в полевую кухню немцам. А они в это время отвернутся или вообще в сторону отойдут: пожалуйста, дорогой Геннадий, сыпь нам в суп свою отраву! Ерунда это всё.

— Ерунда не ерунда, а грибов я насушу. — Насупился Генка оттого, что его песне наступили на крыло.

— Суши, только в свободное от выполнения основной задачи время.

— А что, есть задача?

— Есть. Василий, скажи мне как специалист в области сельского хозяйства: овес убирать не пора?

— А ведь пора! Погоди, москвич, это ты про то поле, через которое мы давеча пробегали?

— Про него.