Шлимазл

Глава 16

— Харуми-сан, сделайте мне кофе! — бросил Стефан, вваливаясь в приемную. — Ну, и себе заодно.

Сара права — нужно исправлять совершенные ошибки. Пока не слишком поздно. Зайдя в кабинет, свалился в кресло.

Уф! Последняя неделя выдалась суматошная. Даже больше.

Практически целиком он провел последние десять дней на второй изнанке. Устанавливал разъединительные механизмы и ревниво следил, чтобы никто их не обнаружил.

Это отнимало столько времени и сил, что он так и не выбрал момента заглянуть в сверток, что оставила Сара.

К его удивлению, за это время к нему никто не нагрянул. А значит, слежки за ним нет. Ну, разве что его ухватят за руку в последний момент. Когда наступит пора тотального отключения. А наступит она совсем скоро — нынче утром он отчитался, что все готово. Сразу после этого позвонили из управления ему — очередной вызов на ковер. Так что в контору Стефан явился взмыленный, но настроенный решительно.

После визита Сары он пересмотрел свои планы.

По здравом размышлении, оставлять в гетто Харуми и правда — дрянная идея. Ей здесь будет скверно, даже если положение дел останется прежним. А оно не останется. Из строя выйдет вся энергосистема. И уж он, Стефан, позаботится о том, чтобы восстановить ее в полной мере не сумели.

Энергия отрубится и в самом гетто. Для многих рядовых граждан это — верная смерть. А Харуми — одна из наиболее незащищенных.

Денег и связей у нее нет. Запасов продуктов — тоже. Да и были бы — все, что есть, в любой момент могут отобрать. Никто не пожалеет молодую вдову с двумя детьми. Мальчишкам тоже не поздоровится.

Чем дольше Стефан думал, тем отчетливее понимал: Харуми надо уводить с собой. Даже если она будет против. И как он додумался до мысли предоставить девчонку ее судьбе?

Помутнение нашло, не иначе. Тем более, что насчет Отори и его семьи даже сомнений не возникло: этих он собрался увести наружу. Без вариантов. Правда, они пока об этом не знали. Придется им собираться в последний момент.

Дверь тихо хлопнула.

Поднял взгляд на секретаршу. Да, ее стоит отправить наружу даже раньше, чем все здесь накроется. Потому что если он под колпаком, ей не поздоровится. Сама она уйти не сумеет.

— Ваш кофе, — прошелестела девушка, ставя перед ним чашку.

Одну. Она что, не расслышала приказ — принести вторую для себя?

— А почему чашка только одна? — удивился он, поднимая на нее взгляд. — Я, по правде сказать, хотел с вами, — он смолк, увидев красные глаза, обведенные черными кругами.

Лицо слегка опухло. Да, это могло быть результатом бессонницы или долгих слез... или того и другого вместе. Но запах перегара! Как он ухитрился не заметить, когда зашел в приемную?! То, что очки закрывают лицо, не оправдание! Ничего они не закрывают. Был слишком занят своими мыслями...

— Это что такое? — выговорил он, поднимаясь и шагая из-за стола.

— Простите! — девушка отшатнулась.

— А ну, стоять! — шикнул он, ухватывая ее за руку, чтоб не выскочила за дверь.

Принюхался. Ну да, так и есть — перегар. Это сколько же надо выпить? Хотя запах не такой и сильный. Просто непривычно — не сочеталось это с привычным обликом Харуми.

— Простите, — повторила она, упрямо опустив голову. — Я... если я в чем-то виновата, что-то напутала... я готова понести наказание.

— Да вы сами — сущее наказание, — возмутился Стефан. — Постойте. Вы что, всю бутылку выпили, которую мне тогда приносили?! Или нет. Если достали одну — могли достать еще и не одну.

Она сжала зубы — аж желваки заходили ходуном.

— Вообще, у меня к вам был серьезный разговор. Но я теперь сомневаюсь, что вы в состоянии, — он смолк. — Что у вас стряслось?

— Все в порядке, простите, — она, не поднимая головы, пыталась вытянуть руку из его пальцев.

Что еще за новости?

— Нет, не в порядке. Что-то с детьми?

— Дети в порядке, — мотнула головой.

— Значит, сами расстроились. Ну, и, — примолк. Она в последние дни ходила сама не своя — на тень была похожа. Все после того, как он выставил ее с бутылкой за порог. А ему и некогда было взглянуть на нее внимательнее! — Это что, я вас так расстроил?

— Все в порядке, — повторила Харуми. — Простите, такого больше не повторится! Я пойду работать...

— Значит, точно я, — заключил Стефан. — Харуми-сан, простите меня, я идиот! — притянул ее голову к своему плечу. На удивление — она не попыталась вырваться. — Я не думал, что вы так расстроитесь, — он запнулся.

Не говорить ведь, что последние дни ему было не до нее! Наверняка ведь заметил бы, что с ней творится что-то неладное. Если бы смотрел внимательнее. Харуми шмыгнула носом и попыталась отстраниться.

— За что мне это? Ну не умею я нервных барышень утешать, — посетовал Стефан. — Харуми-сан, у вас голова разболится, если будете плакать.

— И так болит, — она снова шмыгнула носом.

Черт! Главное, чтобы никого не принесло сейчас. А закона подлости никто не отменял — он не удивится, если в приемную вломится или Сато, или сам Накамура. Последний вызывал его уже на этой неделе на ковер. В последний раз — нынче утром. Новоиспеченный бригадир не единожды успел нажаловаться на самоуправство начальника отдела контроля. Правда, Стефан не остался в долгу — напенял на то, что техника безопасности не соблюдается. Только у него сложилось впечатление, что на главу администрации это особенного впечатления не произвело. Только что заставило сбавить обороты.

Кинул взгляд на дверь, невольно насторожив слух. Нет, пока вроде все тихо.

— Как вас так угораздило? — посетовал он.

— Бутылка ваша стояла все это время у меня в столе, — буркнула она. — Вы про нее так и не вспомнили. А мне она глаза мозолила! До вчерашнего вечера.

— Ясно. И вы решили ее уничтожить, чтоб перестала мозолить.

В кабинете повисло молчание. Харуми сопела, ткнувшись носом ему в плечо.

— У меня был к вам разговор, — снова заговорил Стефан минуты три спустя. — Только отнеситесь серьезно. Это... не шутки.

— Я слушаю, — вяло отозвалась она. — Может, мне принести блокнот? — попыталась отстраниться.

— Ну, какой блокнот?! — возмутился он. — Разговор не о работе. Так что записывать ничего не надо, — и смолк.

С чего начать? Накрыл иррациональный страх — он сейчас озвучит то, что хотел сказать — а она пойдет в жандармерию. Но спрашивать, не ставя ее в известность о своих планах, не получится.

— Вы хотели бы выбраться из гетто? — выдал он. Ощущение, словно нырнул в бассейн с ледяной водой. — Я имею в виду — с детьми, наружу. В большой город.

— Наружу? — она подняла на него недоуменный взгляд. — Ру-сан, вы собрались удрать из гетто? А меня с собой зовете?

— Именно так, — а она, кажется, и не слишком удивилась! — Только... сразу хочу предупредить: со мной вам будет опасно.

— Так вы наружу меня зовете, или уже отговариваете? — Харуми поморщилась, словно ей свет глаза резал.

— Нет, я не отговариваю. Я бы хотел, чтобы вы отправились со мной. Только... боюсь, я буду не слишком надежным попутчиком. Да и снаружи будет не так хорошо и спокойно, как хотелось бы. Нет, постойте, — остановил он ее, видя, что она собирается что-то сказать. — Я имею в виду — там будет совсем неспокойно. В большом городе идет передел власти, на улицах стреляют. И продлится это долго.

Черт! Что делать с этим клятым косноязычием? То, что он наплел, не влезает ни в какие рамки.

— Интересно, — протянула она. — Вы, кажется, неплохо осведомлены. У вас есть знакомые там, в большом городе?

— А вы, кажется, не удивлены.

— Меня трудно удивить, — хмыкнула она. — Вы осведомлены о событиях снаружи. Более того — вы, похоже, намерены в них поучаствовать, — помолчала с полминуты. — Здравый смысл подсказывает, что вас следует послать к черту. А может, вовсе донести на вас жандармам. Но он же подсказывает, что хуже, чем здесь, вряд ли где-то будет. А вы меня в качестве кого зовете с собой? — она подняла голову, поглядела ему в лицо, лукаво щуря глаза.

Эк она быстро пришла в себя! Вон, и взгляд оживился, глаза заблестели. Или это — хваленое умение местных держать лицо?

— В качестве... моей жены. Вы согласны?

— Эм... Ру-сан, а вы не слишком торопитесь? Ну, то есть, я все понимаю, но...

— Да черт с вами! — вспылил Стефан. — Харуми-сан, готовьтесь к выходу наружу. Я в любом случае не собираюсь вас здесь оставлять. А куда торопиться или не торопиться — определим на месте.

— Сколько у меня времени? — она нахмурилась. На лице проступило привычное деловитое выражение — как всегда, когда она записывала очередной приказ.

— Дня два-три. Вряд ли больше. Вещи и документы можете не собирать — едва ли все это понадобится. Деньги нашего района снаружи тоже не котируются.

Харуми саркастически фыркнула.

— То есть — можно вовсе не собираться, — заметила она. — Хорошо, Ру-сан. Я просто приготовлю удобную одежду себе и детям. Похоже, забрать с собой имеет смысл лишь то, что можно унести на себе.

Фух. Хотя бы вид у нее сделался не такой отчужденный. А ведь она сама помянула жандармерию! Не зря ли он затронул тему стрельбы на улицах? В конце концов, он не собирался оставлять ей выбора — идти за ним или оставаться. И снаружи у нее тоже особого выбора не будет. Слишком опасно отправлять ее в свободное плавание. Он-то знает, что совсем скоро на улицах Сан-Сана воцарится анархия!

Анархия и энергетический коллапс.

— Ру-сан, — она глядела на него, хмуря брови. — Что происходит? И что нас всех ждет?

Стефан моргнул.

— Нас ждет дорога в большой город. Прочь из гетто.

— Недавнее отключение. Это все-таки была диверсия, — она не спрашивала, а утверждала. — И диверсия эта — ваших рук дело.

Н-да. И вот теперь ее молчание — исключительно вопрос ее доброй воли. Винить некого — сам проболтался. Точнее — сам дал ей пищу для размышлений, а Харуми — барышня смышленая. Опровергать ее догадку... да он сам себе не поверит!

Взгляд Харуми сделался испуганным. Она что, решила — он сейчас угрожать ей начнет?

— Это важно? — выдавил Стефан. — Харуми-сан, та поломка давно устранена. Электроснабжение городских районов восстановлено. Вы и правда считаете, что это — моих рук дело?

— Мне никто не поверит, — она нахмурилась.

— То есть у вас было желание кому-то рассказать, что я предлагаю вам покинуть гетто? А заодно — и о своих предположениях?

— Нет, — секретарша медленно покачала головой, не отрывая взгляда от его лица. В глазах проступил испуг.

Перемена во взгляде Стефану категорически не понравилась. Еще не хватало! Неужели он так ошибся? Вид настороженный — словно ждет в любой момент подвоха. Оно и понятно — до нее, видно, не сразу дошло, что она ляпнула. А он запросто может свернуть ей шею прямо сейчас. И труп не сразу обнаружат.

— Вы ведь не просто так намереваетесь покинуть гетто, — заговорила Харуми. — Получается, будет еще одна диверсия. Вероятно, крупнее первой. Снаружи... там тоже станет неспокойно, вы сами сказали.

— Харуми-сан, а зачем вы это говорите мне? — лучше спросить прямо.

— Нормальный террорист свернул бы мне шею, — закончила она за него. — За детей боюсь. Что их ждет снаружи?

— Здесь, внутри, их точно ничего хорошего не ждет. И вас тоже.

— И не поспоришь, — она криво усмехнулась, снова опустила голову.

— Я бы не стал тянуть вас наружу. Еще и с детьми. Но, — Стефан запнулся. — Мне показалось, — смолк, пытаясь подобрать слова.

Ему показалось — она расстроилась, когда он оттолкнул ее. До того — показалось, что ей нравились их совместные прогулки. А еще — он просто-напросто решил, что не выпустит Харуми из рук.

— Мне показалось, я вам не вполне безразличен, — неловко выдал он. — Ну, или, во всяком случае, — запнулся, силясь подобрать слова.

— Не вполне, именно, — она хмыкнула. — Вы — мастер подбирать аккуратные формулировки, Ру-сан. Могли бы сделать карьеру, если бы использовали этот талант в мирных целях. А не ругались с начальством.

— Карьера уже неактуальна, — резковато заметил он. — Сейчас для меня актуальны вы. Вы ведь согласны?

— Ну, похоже, вы мне выбора не оставляете.

— Не оставляю. Вам придется уйти из гетто заблаговременно. Вас приютят, я договорюсь. Как бы ни сложилось — вы снаружи устроитесь. Я уверен. Там у вас будет больше выбора, чем здесь.

— Что значит — как бы ни сложилось? — она все-таки отстранилась, взглянула в глаза. — Вас могут арестовать?

Черт! Чего она такая догадливая? И озвучивает все свои догадки.

— Все может быть, — сдержанно отозвался он. — Я, конечно, сомневаюсь, что наша жандармерия стала бы ждать так долго, прежде чем прижать меня к ногтю. Но кто их знает? Я предпочту знать, что вы в относительной безопасности.

Нахмурился. В гетто наступит темнота, холод и голод. Беспросветность. Но здесь у Харуми есть хотя бы жилье. И соседи, и знакомые. А снаружи начнется пальба и паника на улицах. Что хуже?

— Я не слышу в вашем голосе уверенности, — заметила она. — Вы сомневаетесь?

— Я пытаюсь взвесить, как будет лучше.

«Где окажется хуже», — подумал про себя. Вслух лучше не говорить — зачем ее пугать раньше времени? Хотя рассказать, что ее ждет, придется. Хотя бы для того, чтоб повысить ее шансы выжить. Но это ждет. До момента, когда отправит ее наружу. Сара расскажет.

— У меня есть знакомые снаружи, — снова заговорил Стефан. — Я не знаю подробностей. Но у них есть база... там должно быть безопасно. На первое время отправитесь туда. Я договорюсь.

Интересно, что скажет на это Сара. В конце концов, она ничего ему не обещала! А он согласился помочь их организации по доброй воле. Потому что надеялся, что со сменой власти станет лучше.

— База... что я там буду делать? Еще и с детьми.

— Переждете первое время. Пока я не присоединюсь к вам, — заявил он. — Если вдруг нет, — запнулся. — Если нет — Сара вам расскажет, что можно сделать и как устроиться.

— Н-да, отказ здесь не подразумевается, — она чуть нервно усмехнулась.

— А вы отказаться собираетесь?! — возмутился Стефан.

Харуми негромко фыркнула.

— А вы примете отказ? — осведомилась насмешливо.

— Не приму, — он посерьезнел. — В гетто вам оставаться нельзя. Знаете, даже если бы... словом, если бы не ожидалось никаких перемен — ну, что вы тут забыли? С вашей хваткой, с вашим умом.

— Мне это не нравится, — она покачала головой.

— Вас это пугает,- поправил Стефан. — Как и все новое. Серьезно, вы никогда не думали над тем, чтобы сбежать?

— У меня двое маленьких детей, — напомнила Харуми. — Да и побег — слишком ненадежное предприятие. Очутиться в незнакомом городе — без денег, без связей. Наши деньги ведь там не котируются, верно? Без документов, ничего не зная о местном устройстве. Нет, это надо было делать раньше — когда только из интерната выпустилась. Хотя и тогда, — она поморщилась.

Понятно. Неизвестность пугала больше, чем привычная жизнь.

— Ну, вот теперь у вас нет выбора. Остаться здесь — верная смерть.

— Мне это не нравится, — Харуми нахмурилась.

— Мне тоже не нравится, — слегка слукавил Стефан. — Только ни от вас, ни от меня уже ничего не зависит, — тут он тоже погрешил против истины — ну, да что поделать! — Все, что я могу — это уберечь вас. И собираюсь это сделать. Мне хватило одной ошибки, не собираюсь повторять ее с вами.

— Ру-сан. Как вы ухитрились ввязаться в такое? Вы же, — она запнулась. — Вы — такой правильный, благонадежный человек.

— Харуми-сан. Давайте обсудим этот вопрос, когда окажемся снаружи. Там будет больше времени и возможностей.

Она кивнула. Несчастное выражение давно сошло с ее лица. Но теперь на его месте появилась настороженность. Не зря ли он взялся болтать прежде времени?

— Я никому ничего не собираюсь говорить, — тихо проговорила она — видимо, сомнения отразились у него на лице. — И... я не хочу здесь оставаться. Тем более, если станет так скверно, как вы говорите. Единственное, — она запнулась. — Люди, — взгляд сделался печальным. — Многим придется плохо, верно?

— Всем я помочь не могу. Хотел бы. Но не могу, у меня нет таких ресурсов. Я хочу вывести семью Отори, — Стефан помолчал. — Но я не сумею вывести половину гетто. Даже десятую часть не могу.

— А что станет с садом? — ее голос дрогнул. — Электричество ведь отключится и здесь тоже?

— Не знаю, — честно сознался он. — Надеюсь, питание в гетто восстановят достаточно быстро. Здесь ведь дублированные сети — так что починить будет проще, чем в любой другой части города.

На миг сделалось стыдно за беззастенчивое вранье. Его задача — сделать так, чтобы гетто оставались отключенными двое-трое суток минимум. И он даже знает, как это осуществить. Набросал план, провел подготовку.

— Харуми, это необходимо. Чтобы гетто перестали быть такими, как сейчас. Люди живут в отвратительных условиях, без возможности выбора. Без возможности выехать, посмотреть на другие места. Устроиться как-то иначе. Так не может продолжаться. Я уж молчу об образовании для женщин. Да и допуск к работе — это же бесчеловечные условия!

— Вы всерьез считаете, что может что-то поменяться?

— Я все сделаю для того, чтобы это изменилось. Полностью.

— Слова фанатика, — Харуми вздохнула. — Но... ладно, пусть будет так. Спасибо, что решили забрать меня с детьми.

А ведь мог оставить, — расшифровал он. И тогда ей пришлось бы так же скверно, как и остальным несчастным, которые в одиночку колотятся с маленькими детьми. А таких в каждом гетто немало. И она сейчас думает о судьбах всех, кто похож на нее.

Вот только... что он может с этим поделать? Прямо сейчас — точно ничего. Возможно, спустя каких-нибудь несколько недель все переменится.