Шайтан Иван 8. В тени двуглавого орла.

Глава 30

Утром ко мне подошёл Флетчер, бодрый и деятельный. — Присаживайтесь, Дэниэль, разделите со мной завтрак. Вполне возможно, мы не скоро увидимся. А может статься, и никогда.

Флетчер пристроился на соседнем камне, наложил в котелок густого кулеша и принялся энергично уплетать его содержимое. — Признаться, весьма вкусная каша, — заметил он, запивая еду глотком горячего компота. — А это что за напиток? — Сушёные фрукты, заваренные кипятком. — Полковник, я должен вас предупредить, — он отставил котелок и вытер губы. — Я подал рапорт об отставке. Полагаю, его удовлетворят. — Флетчер испытующе посмотрел на меня, ожидая реакцию.

— Вам прекрасно известно, Дэниэль, что в нашем деле бывших не бывает, — спокойно проговорил я. — Сегодня отставят, а завтра — «приставят» снова. И не удивляйтесь, подполковник, если это произойдёт куда быстрее, чем вы ожидаете. Год, надеюсь, вам хватит на то, чтобы поправить здоровье, — я позволил себе лёгкую усмешку.

Флетчер несколько секунд молча смотрел на меня, пытаясь оценить степень серьёзности моих слов. — Надеюсь, позывной «Англичанин» не режет ваш слух? — продолжил я. — Нет, вполне… уместно, — чуть запнувшись, ответил он. — Что ж, Дэниэль, пора прощаться. — Выразительно посмотрел на него.

— Не знаю, как бы я поступил на вашем месте, полковник. Скорее всего — ликвидировал бы угрозу, — отчеканил он, не отводя взгляда.

— Благодарю за откровенность. И слава богу, что вы не на моём месте. Прощайте, Дэниэль. И помните мои слова: не разочаруйте меня.

Я одарил его своим фирменным взглядом — тем самым, что врезается в память надолго. На прощанье. С Флетчером убывали наш проводник, Азим, Халид и Артём.

Мы не спеша возвращались на свою территорию. Проезжая мимо егерского секрета на небольшом холмике, поросшем кустарником, услышал насмешливый крик Паши. — Эй, горные куропатки, это что за секрет, задницы ваши за версту видно? — С прибытием, ваше благородие. Что-то меньше вас стало? — с беспокойством спросил ефрейтор. — Трое, позже вернуться. Эй, Паша, поделись хабаром с егерями. — С какой радости, командир? Лежат себе, пузо греют, а с ними ещё хабаром делиться. — Не жмись, Паша, — добродушно проворчал Эркен. — Дай бойцам фруктов сушёных, да халвы. Видел я, как ты банку прятал.

— Фруктов дам, а халва — личный трофей командира. И вовсе я не прятал, а уложил для лучшей сохранности.

— Небось Лукашке гостинец готовишь? — уточнил Савва. — У него задница не слипнется от сладкого.

— Так он не один есть будет, он у меня пластун с понятием. С братами поделится. — Улыбнулся Паша.

Савва, шурша пальцами в мешочке, отсыпал пару пригоршней золотистого кишмиша в заботливо подставленное кепи егеря.— Бывайте, братцы. Наших не проглядите, да с чужими не спутайте, — строго наказал он.— Передам по смене. Благодарствуем за гостинец! — Ефрейтор отдал честь и бесшумно скрылся в густой поросли кустов.

В крепости царил образцовый порядок. Подполковник Мангер был человеком строгим: не терпел ни малейшего нарушения устава, ни капли хозяйственного разгильдяйства. Большинство местных офицеров и рядовых нас не знало — и меня, и моих бойцов. От первоначального состава осталась едва ли треть, остальные были новым, необстрелянным пополнением. Я не стремился к сближению с офицерским составом, ограничиваясь деловым общением с самим Мангером и его начальником штаба.

Вечер мы завершили в батальонной бане, смыв с себя дорожную пыль и усталость. После короткой, негромкой беседы легли спать.

Дорога в Тифлис тянулась долго, давая время для размышлений. Я перебирал в уме возможные причины своего вызова в Петербург, да ещё и по личному повелению императора. Строить догадки было делом пустым — причин могло быть десятки. Решил отбросить бесполезные домыслы: прибудем — узнаем. Самое вероятное — новое назначение.

По прибытии я сразу направился на приём к князю Воронцову. В просторной, строгой приёмной мне пришлось провести полчаса в томительном ожидании.

Наконец дверь кабинета распахнулась.— Прошу, ваше сиятельство, — пригласил адъютант.

Я вошёл.— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, — генерал встретил меня с лёгкой улыбкой, сразу задавая дружеский, почти приятельский тон. — Но куда же вы пропали? Вас весь город искал.

— Вынужден был отлучиться по службе, Фёдор Иванович, — скромно опустил я глаза.

Дружелюбие в лице Воронцова тут же сменилось озабоченной серьёзностью.— Его императорское высочество остался крайне недоволен вашим отсутствием. Велел непременно это вам передать. Впрочем, — князь смягчил интонацию, — он был полностью доволен состоянием дел на линии и в частях Кавказского корпуса. О чём лично доложит государю.

Воронцов отодвинул чернильницу на столе и понизил голос, его взгляд стал пристальным и тяжёлым.— Пётр Алексеевич… Я прекрасно понимаю, какую роль вы сыграли в том, чтобы представить наши дела в выгодном свете. Особенно во всей этой истории с последним набегом. Я не забуду услуги оказанной мне.

Я спокойно встретил его взгляд.— Фёдор Иванович, я всегда стараюсь держать данное слово. И полно об этом.

Я выдержал небольшую паузу, давая князю прочувствовать окончательность этой темы, и затем плавно перешёл к другому вопросу.

— Ваше высокопревосходительство, позвольте обратить ваше внимание на один вопрос. Вам, конечно, известен отдельный горно-егерский батальон под командованием подполковника фон Мангера?

— Как же, — кивнул Воронцов, с интересом всматриваясь в моё лицо. — Отличился при отражении нападения на Армянскую область. А что, с ним неладно?

— Напротив, всё в полном порядке. Я только от него. Батальон не просто восстановил силы — он пребывает в отличной форме, просто рвётся в дело. И потому я осмелюсь предложить… Не сочтите за дерзость, Фёдор Иванович, мой совет.

— Я весь внимание, Пётр Алексеевич, — откликнулся князь, отодвинув в сторону лежавшие перед ним бумаги.

— Пока есть время и затишье, разверните батальон в полк. Хотя бы двухбатальонного состава. Егеря фон Мангера уже вооружены и оснащены по моему образцу, а обучены по программе пластунского батальона. По сути, это часть, равная по боеспособности моей, пусть и в армейском исполнении. Поверьте, имея под рукой такой манёвренный и крепкий кулак, вы сможете решать множество задач на любом участке фронта. Но всегда стоит помнить, — я сделал многозначительную паузу, — что это всё же не гренадеры. Их сила — в скорости и меткости.

Воронцов задумался, постукивая сложенными в щепоть пальцами по полированной столешнице.— Допустим, идея имеет право на жизнь. Но где взять людей и офицеров для укомплектования? И, главное, средства на их вооружение и оснащение по вашему образцу? Казна, я вам доложу, не резиновая.

— Это не так сложно, как кажется на первый взгляд, Фёдор Иванович, — я позволил себе лёгкую, уверенную улыбку.

— Тогда просветите меня, старого кавалериста, — усмехнулся в ответ князь, складывая руки на груди.

— Во все пехотные части Кавказского корпуса и линейные батальоны можно направить циркуляр — выделить по пять, десять солдат для формирования нового батальона. С вооружением и снаряжением помогите, но подполковник и сам знает, как наладить этот процесс с минимальными затратами. Главное — у него будет время обкатать и подготовить полк к настоящим делам. Выгода двойная: во-первых, полк сможет прикрыть значительный участок фронта, а во-вторых, у вас всегда будет под рукой боеспособная часть для решения срочных задач. Остриё, которое можно воткнуть куда угодно. Важно лишь правильно её применять, не бросая в лобовые атаки. Это можно назвать, манёвр внутренними резервами.

Князь Воронцов снова погрузился в раздумье. Его взгляд был устремлён куда-то в пространство за моей спиной, будто он мысленно сверялся с картой Кавказа. Наконец он тихо, будто бы самому себе, произнёс:— Да… В этом что-то есть. Серьёзное.

— Поверьте, Фёдор Иванович. Турция не успокоится надолго. Даже если в Стамбуле и возжелают мира, им никогда не позволят этого ни англичане, ни французы. Слишком много в них вложено, чтобы они сидели сложа руки. Конфликт с ними неминуем. Войск у нас, на первый взгляд, достаточно, но их настоящая боеспособность оставляет желать лучшего. Вам нужна именно такая часть — живая, гибкая, готовая к любому повороту событий.

— Что же, совет дельный. Я над ним подумаю. Как вы изволили выразиться: «Манёвр внутренними резервами».

— Прошу разрешения быть свободным, ваше высокопревосходительство! — Я поднялся с места.

— Можете быть свободны, полковник.

Дверь кабинета закрылась, однако князь Воронцов всё ещё смотрел на неё. Вновь он ломал голову над загадкой, которую представлял собой полковник граф Иванов-Васильев. Кто он такой? Человек, который пропускает мимо ушей неудовольствие цесаревича? Пускай он спас его императорское высочество во время покушения, но проигнорировать назначенную аудиенцию — несусветная наглость. Или же это позволенная вольность? А его дерзость — давать советы командующему Кавказским корпусом, чином куда выше его! Впрочем, надо признать, совет был дельный. Но всё же…

Воронцов так и не смог прийти к однозначному выводу и сформировать своё отношение к графу.

Поскольку в Тифлисе дел у меня не было, я решил ехать в Пятигорск. По пути планировал заехать к Хайбуле. Преодолев Военно-Грузинскую дорогу и миновав Владикавказ, мы добрались до базы третьей сотни. Во Владикавказе Савва с Эркеном продали телеги, принадлежавшие Флэтчеру, и загрузили остатки барахла в мою карету. Кратко переговорив с Веселовым, я отправился к Хайбуле.

Хайбула и Мелис встретили меня очень радушно. Мелис, узнав, что вскоре я уезжаю в Петербург, тут же принялась писать письма детям. Было заметно, как сильно родители по ним скучают.

— Пётр, не могу выразить тебе свою благодарность за детей. Они живут в твоём доме, ты обеспечиваешь их всем…

— Хайбула, успокойся уже. Сколько мы говорили на эту тему? Лейла и Мурат мне не чужие. Да и Лейлу, как ты знаешь, обеспечивает муж. Я приехал к тебе по очень важному делу.

Хайбула сразу стал серьёзен. — Я слушаю тебя.

— Хайбула, ты можешь устроить смерть одного человека в Стамбуле?

Он переменился в лице. — Это всегда можно устроить, — после паузы сказал Хайбула. — Плати, и всё сделают. Ты хочешь, чтобы это сделал я?

— Не говори глупостей. У тебя остались верные люди в Стамбуле?

Хайбула надолго задумался. — Как скоро это нужно сделать?

— Чем быстрее, тем лучше.

— У меня таких людей нет, но они есть у Гасана. Ты не против, если я поручу это дело ему?

— Нет. Лишь бы была уверенность, что задание выполнят.

Хайбула кивнул и велел слуге позвать Гасана.

— Ассаляму алейкум, Иван! — приветствовал меня Гасан, легко входя в комнату.— Присаживайся, к тебе дело, — кивнул я. — Важное.

Я изложил ему всё, не утаивая ни одной детали. Гасан, подобно Хайбуле, выслушал молча, а затем погрузился в долгое раздумье, его пальцы медленно перебирали чётки.— Кто он? — наконец прозвучал единственный, но исчерпывающий вопрос.— Полковник Желтов. Тот самый, что продавал сведения Абдулах-амину.— Убить его в Стамбуле — не трудно, — безразличным тоном констатировал Гасан. — Он не шишка, которую стерегут. Скорее, сам прячется, как крыса, и боится возмездия. Дело я возьму, но за всё нужно платить. И желательно знать, где искать.

Я сообщил ему адрес, который удалось раздобыть, и обстоятельно описал внешность Желтова. Как художник, я хорошо запомнил каждую черту: особую посадку глаз, форму подбородка, манеру движения.— Теперь он зовётся Эмин Барат. Это имя в его турецком паспорте. Сколько тебе нужно?— Думаю, сотни золотых лир хватит. Плюс дорожные расходы. Сроки?— Чем раньше, тем лучше. Может сбежать в Англию.

Я знаком велел Паше подать сумку, отсчитал сто золотых турецких лир и добавил сотню серебряных монет на дорогу.— Не стану откладывать. Выеду сегодня, — Гасан ловко припрятал монеты в складках одежды. — Постараюсь выполнить твоё задание, Иван.

С его уходом в комнате повисло молчание.— Сколько я должен твоему брату? — спросил я у Хайбулы.— Ничего, Пётр. С Гасаном я разберусь сам. Это моя забота.

(Забегая вперёд, скажу: Гасан своё слово сдержал. Полковник Желтов, он же Эмин Барат, был найден зарезанным в ста шагах от своего дома. Официальная версия — ограбление. Городские газеты Стамбула кратко сообщили о гибели иностранного коммерсанта. До меня эта весть докатилась лишь спустя четыре месяца.)