Шайтан Иван 8. В тени двуглавого орла.

Глава 23

Тифлис встречал цесаревича по уже привычному сценарию: ликующие толпы, торжественные речи и прочие атрибуты высочайшего визита. На сей раз я в этой церемонии участия не принимал. Моя полусотня расположилась в пригороде, в строгом порядке.

С наступлением вечера я отправился в город, в духан на Малом рынке. На мне была тёплая чёрная черкеска; меня сопровождали Аслан и Паша. Резкий, тяжёлый воздух нечистого помещения, в котором смешались самые противоречивые запахи, обрушился на нас, и поначалу заставлял морщиться. Однако спустя некоторое время к этому смраду удалось привыкнуть. Необъяснимо, но к нашему столику долгое время никто не подходил. Крох указал хозяина этого духана для связи с ним. Наконец к нам подошёл молодой парень с когда-то белым полотенцем на поясе.

– Чего изволите, господа? – равнодушно поинтересовался он.

– Хозяина позови, – тихо сказал Паша. Лениво скользнув взглядом, официант проигнорировал просьбу Павла.

– Так будите заказывать или как? – нарочито громко сказал парень, явно подавая кому-то сигнал. К нашему столу подошёл крепко сбитый, неказистый с виду мужик. Но один взгляд в его глаза был достаточен, чтобы понять: связываться с ним – себе дороже.

– Чё тут у тебя? – буркнул он в сторону официанта.

– Да сами посмотрите, хозяин, – тот засуетился, – сидят, ничего не берут, тебя вызывают.

– Я хозяин. Вам чего?

– Крох. Мне нужен Крох, и быстро, у меня мало времени, – мои слова прозвучали спокойно, но не терпели возражений.

Хозяин насторожился, в его глазах мелькнула неуверенность.

– А я могу узнать, кто спрашивает?

– Скажешь, Шайтан Иван.

С хозяином произошла разительная перемена. Как только он услышал, кто спрашивает, просветлел ликом.

– Прошу вас, ваше благородие, пройти в другую комнату. Там спокойней.

Нас провели куда-то вглубь помещения.

– Прошу, ваше благородие. – Хозяин открыл дверь в комнату. Светлая, чистая, приличных размеров. Оформленная в восточном стиле.

– Присаживайтесь, поужинайте. Не побрезгуйте, ваше благородие. От всей души. – Суетился хозяин.

Появились два парня, которые сноровисто и быстро накрыли стол. Сели ужинать, чего отказываться, если предлагают.

– Мой шашлик люче, – поморщился Аслан.

– Не буду спорить, но этот тоже хорош, – согласился Паша, с удовольствием жуя мясо.

Минут через тридцать дверь бесшумно отворилась, и на пороге возник Крох.

– Здравия желаю, ваше сиятельство, – он склонился в почтительном поклоне. Хозяин, наблюдавший за этим, не смог скрыть удивления на своём лице.

– Хватит и «благородия». Оставьте нас, – приказал я тоном, не допускавшим дискуссий.

– Садись, Крох. С твоими крестниками всё в порядке. Пока обживаются в Пятигорске, о дальнейшем решим позже.

Крох молча кивнул, и в его глазах читалось глубокое удовлетворение.

– Что известно о князе Хитогурове?

– Внезапно собрался и отбыл в своё родовое селение. Поговаривают, будто бы в некоторой спешке, – на губах Кроха промелькнула хитрая усмешка.

– Это потом. Сейчас мне нужен торговец Худовердян.

– К завтрашнему утру будет у вас человек. Он всё расскажет и проведёт. Вообще, хлопот нынче много, потому и прошу простить хозяина за нерадушный приём. Вышла небольшая накладка с бродягами, вот он и опасается чужих. Если что-то важное – связывайтесь через него.

– Мы расположены в пригороде, у мельниц. Твой человек должен быть там завтра, с утра. Дело сказано, я спешу. Аслан, рассчитайся.

– Ваше благородие, да зачем же? Это мне обида, – Крох нахмурился, как оскорблённый родственник.

– Я не привык быть обязанным, – Аслан положил на стол ассигнацию в десять рублей.

– На кой тебе, Крох, с такими людьми связываться? – спросил хозяин, едва дверь за гостем закрылась. – Про него жути какие рассказывают. А эти двое, что с ним, взгляд волчий, зарежут и не поморщатся. Уж я-то таких знаю, насмотрелся вдосталь.

– А тебе-то это зачем? Не твоего ума дело. Лучше волка в знакомцах иметь, чем продажного шакала. Есть кое-кто, кому я, при всём желании, укорота дать не могу. А он – может. Так что сиди да помалкивай. Во всём порядок должен быть. Каждый сверчок знай свой шесток.

— Вроде всё так... — хозяин духана задумчиво почесал затылок. — А вот на душе кошки скребут. Чует сердце: ежели что не так хоть в чём-то — убьют, как пса, и в яму безымянную скинут. — Он сокрушённо вздохнул.

— С такими людьми только и есть один уговор — честность. Он своё слово держит, всегда. Но до тех пор, пока и ты честен. А уж если в тебе дурости хватит его обмануть... Ты угадал — убьют. Не спросят даже, как звать-величать.

Ранним утром следующего дня ко мне наведался мужичок неопределённых лет, одетый в поношенную, но опрятную одежду.

— Я от Кроха, ваше благородие, — отрапортовал он, склонив голову.

— Задание тебе известно?— Да, — лаконично ответил мужичок.

— С тобой пойдут Савва и Эркен. Будешь их проводником и ответишь на все вопросы.Мужик молча кивнул, всем видом показывая готовность.

— Аслан, кошелёк, — распорядился я. Достал трёхрублёвую ассигнацию и протянул ему. — Это за труды.— Благодарствую, ваше благородие! — Мужичок осклабился и бережно спрятал бумажку вглубь кармана.

— Ну, пошли, перекусим на дорожку, — Савва по-дружески обхватил за плечи проводника. — А то мы с пустым брюхом никуда.

— Савва! — окликнул я его, когда они собрались отойти. — Если всё сложится, доставьте сюда. Тихо и аккуратно. Повторяю — аккуратно. Возьмёшь у Кости пару надёжных ребят. Я вернусь к шести часам пополудни. Можешь взять карету.

— Будет исполнено, командир.

После завтрака я в сопровождении Паши и Аслана отправился в здание жандармского управления Тифлиса.

За столом в своём кабинете меня ожидал полковник Барович.— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, — приветливо поднялся он мне навстречу. — Как ваше самочувствие? Выглядите весьма неплохо.— Здравия желаю, Юрий Германович. Чувствую себя куда лучше, чем в первые дни, — ответил я. — Благодарю за участие. Для вас — пакет. Адресат, как обычно. — Я положил на стол конверт с очередным докладом на имя Дубельта. — Ничего срочного, но и затягивать с отправкой не стоит.

— Кстати, и для вас есть почта, — вспомнил Барович и кивнул адъютанту. Тот вышел и через мгновение вернулся с пакетом, который вручил мне, протянув журнал для росписи о получении.Я вскрыл конверт и углубился в чтение. Барович, проявляя такт, вновь погрузился в собственные бумаги, давая мне возможность ознакомиться без помех.

Текст предписания гласил:

«Его сиятельству полковнику казачьей службы графу Иванову-Васильеву.Согласно личному приказу его императорского величества, Вам следует безотлагательно прибыть в Петербург. На месте Вам надлежит уладить текущие дела, требующие Вашего личного участия, и передать командование пластунским батальоном войсковому старшине князю Долгорукому. Подробные указания переданы Атаману Кавказского казачьего войска генерал-майору Колосову.»

Внизу стояли число, подпись и круглая сургучная печать.

Неожиданный вызов заставил меня замереть в растерянности. Моё состояние не укрылось от Баровича.

— Что случилось, Пётр Алексеевич? — тревожно спросил он.

Я молча протянул депешу. Барович взял бумагу, и я следил, как его взгляд скользит по строкам. Прочтя, он поднял на меня задумчивый взор.

— Сидя здесь, мы ничего не узнаем, — наконец произнёс он. — Явно нечто важное, раз последовал личный приказ государя. Вам стоит воспользоваться вашими связями, Пётр Алексеевич. Навестите его императорское высочество — быть может, он сможет пролить свет на эту загадку.

– Нет, не думаю, что цесаревич знает причину моего вызова.

Я отбросил тревогу и принялся холодно анализировать предписание. В нём указывалось: «Уладить все дела, требующие личного участия». Вот оно, главное! Значит, мне не велено бросать всё и мчаться в Петербург сломя голову. Следовало спокойно завершить дела и передать командование Андрею, недавно произведённому в войсковые старшины ( подполковник). Выходит, меня готовят к чему-то долгосрочному. А если всё держат в секрете, значит, дело — не для чужих ушей.

Наступившая ясность разом развеяла все опасения. Я встретил внимательный взгляд Баровича, который молча наблюдал за мной.— Вы, кажется, пришли к какому-то решению, Пётр Алексеевич?— Так точно, Юрий Германович.— Простите моё любопытство, ваше сиятельство, но не сочтите за труд… поделитесь мыслями, если это возможно?— Почему же нет? — я изложил ему ход своих размышлений.

Барович выслушал, задумался на мгновение и изрёк:— Всё логично и обоснованно. Позволю себе добавить лишь одно: требование завершить дела, которые не терпят вашего отсутствия, — верный признак скорого нового назначения. — Он многозначительно улыбнулся.— И что это означает? — подыграл я.— Что именно? — оживился Барович.— А то, что мы с вами — умные персоны! — после короткой паузы мы не сговариваясь рассмеялись.

Барович лишь озвучил мою заключительную мысль: меня, скорее всего, ожидало новое назначение.

По пути в лагерь полусотни меня внезапно накрыло чувство, которое даже грустью назвать было нельзя — вселенская, беспросветная тоска. Придётся оставить всё, что было нажито за эти годы. Дела, доходы — всё это мелочи, суета. Батальон! Вот что стало главным делом моей жизни. И теперь страх, что всё это рухнет без меня, буквально выворачивал душу наизнанку.

«Стоп!» — резко одёрнул я себя и для верности ущипнул. С чего это вдруг — развалится? Андрей вполне справится с батальоном, вернее, уже с бригадой. Наверняка вопрос о преобразовании уже решён. И другие офицеры не дадут пропасть моим начинаниям. Если всё пойдёт так, как я думаю, то мне нужно найти в себе силы… просто отпустить своё детище в свободное плавание. Егор со своими дружками не позволит, чтобы всё развалили. Да и я буду настаивать, чтобы меня назначили шефом бригады. Так что я буду незримо присутствовать и смогу вовремя поправить, если что.

Эти мысли немного успокоили меня. Паша и Аслан, заметив моё молчаливое и задумчивое состояние, встревожились не на шутку. Они уже научились без слов читать моё настроение.

— Командир, случилось чего? — озабоченно спросил Паша.Аслан же молча следил за мной, и на его лице было написано напряжённое ожидание.

— Пока нет. Всё в порядке, — отозвался я. — Следи за спиной. Не дай бог, опять подстрелят.

Паша мгновенно подтянулся и начал внимательно озираться по сторонам. Он до сих пор винил себя за моё ранение.

— Аслан, а ты зачем все деньги с собой таскаешь? — перевёл я взгляд на кожаную сумку у него на груди, где были наши дорожные деньги.

— Гиде оставлат? Места хароший нет, — спокойно ответил он.

Проклятые мысли вновь и вновь возвращались к одному — к предстоящему расставанию. С батальоном, ставшим частью души, и с дельными вложениями, обеспечивавшими его и мой тыл. Чтобы упорядочить хаос в голове, я принялся набрасывать план. На бумаге думалось куда легче.

Ближе к семи часам показалась моя карета. Она плавно подкатила к фургону, служившему мне временным пристанищем. Из экипажа вышел Эркен.— Привезли, командир, — коротко доложил он, кивнув в сторону кареты. — Всё чисто и аккуратно, как ты приказывал.

Я вышел и шагнул в карету. Внутри, на мягких сиденьях, кроме Саввы, сидел армянин в традиционной одежде, лет сорока. Лицо его было напряжено, а в глазах читался испуг. Он пытался сохранить достоинство, но страх от него исходил почти осязаемой волной.

— Здравствуй, Арам Худовердян, — медленно проговорил я, впиваясь в него взглядом.— Здравствуйте, ваше благородие, — хрипло ответил он. — Зачем вы меня украли?Паша, не говоря ни слова, двинул его локтем — несильно, но чувствительно.— Тебя не украли, а пригласили на беседу, — спокойно поправил я. — Не бойся. Мы просто поговорим. Прочти.

Я протянул ему записку от Ашота. Арам пробежал глазами по строчкам, и лицо его резко побледнело. Бумага в его руках чуть заметно задрожала.— Что вы хотите знать? — тихо выдохнул он.

— Почему братья бывали у тебя? Всё, что знаешь о них, и всё, что с ними связано. Ответишь честно — никто не пострадает. Тебя отвезут домой, и я о тебе забуду.

– Хорошо, я всё скажу. Даёте слово, что я не пострадаю? – в его голосе слышалась не просто просьба, а отчаянная мольба.

– Да, Арам. Начинай.

– Я пользуюсь их услугами больше пяти лет. Один знакомый когда-то посоветовал. Они могли свободно перемещаться по турецкой территории — кажется, у них был какой-то фирман. Делали свою работу, помогали переправлять товары, но всегда настаивали, чтобы караван был не больше двух, трёх телег. Останавливались обычно у меня, когда бывали в Тифлисе. С моими людьми старались не общаться. А в тот день… в тот день Ефим неожиданно прибежал ко мне один и попросил лошадь. Исчез. И только на следующий день я узнал, что они на кого-то напали и второго брата… убили. Можно воды? – голос его сорвался на хрип.

Паша молча подал ему котелок с водой. Арам сделал несколько жадных глотков, рука дрожала.

– А теперь расскажи всё, что слышал о них от своих людей, – тихо, но настойчиво попросил я. – Каждую мелочь. Даже то, что казалось неважным.

Арам снова заговорил, и я утонул в потоке его слов, внимательно фильтруя и просеивая информацию. Время от времени я останавливал его, уточняя детали. И вот, среди этого потока, мелькнуло нечто стоящее.

– Они часто делали остановку в урочище у селения Ачман, на турецкой стороне. Один из братьев всегда уезжал в сторону селения, а второй оставался с караваном. И мой человек пару раз слышал, как они говорили о неком Фарухе-аге. Говорили о нём с опаской, как о большом начальнике, гнева которого следовало бояться. Думаю, они ездили именно к нему. И фирман, видимо, был от него. И ещё, это я слышал сам. Когда они остановились у меня и хорошо выпили, то Ефим стал жаловаться, что не знает англицкого языка. Кажется всё, ваше благородие. – Арам вопросительно посмотрел на меня.

Я задал ещё несколько вопросов. – Скажи, Арам ты знаешь отца и сына Степанян?

Арам задумался. – Те, что подрабатывают проводниками?

– Да, они.

– Да, ваше благородие, знаю.

– Замечательно. Передай им, чтобы завтра навестили меня, обязательно. Тебя отвезут домой. И да, благодарю тебя за помощь. – улыбнулся хищно я.