Сделка

Эпилог

– Спустя два месяца мы с Катей сыграли свадьбу, уже самую настоящую. Поначалу мы думали сделать что-то скромное, предназначенное лишь для нас двоих и самых близких людей, а потом… – Я улыбнулся, вспоминая то время. – А потом я решил, что Катя заслужила самое невероятное, роскошное, помпезное и обсуждаемое торжество во всей Российской империи. Организовать такое за короткое время было почти невозможно… и Елизавета Андреевна нещадно ругалась, каждый день напоминая мне об этом. Ведь заботы о свадьбе я с почестями передал ее сиятельству.

Я тихо рассмеялся, и мой собеседник тоже улыбнулся, не разжимая губ. Это к лучшему, клыки у него впечатляющие. Прямо из воздуха возник кувшин, и тонкая зеленая струйка пролилась в подставленный кубок, сверкающий множеством драгоценных камней. Мне тоже было предложено угощение – вино, если это, конечно, вино, а не какое-то зелье, и почему-то яблоки – тоже зеленые и на вид твёрдые как камни. Но я отказался и от того, и от другого. Моя жена строго-настрого запретила хоть что-то вкушать в гостях у этого хозяина.

Где-то далеко-далеко стучал шаманский бубен. Там, где сейчас спал я. Вернее – мое тело. Хотя здесь я тоже ощущал себя полностью живым и бодрым. Как это все возможно, я решил не задумываться.

– И что же? – поторопил меня Полоз.

Змей восседал на каменном троне. Длинную белую косу на его плече обвивали золотые нити. Глаза блестели как два самоцвета, тонкие пальцы сжимали ножку кубка.

– Елизавета Андреевна, конечно, справилась. Хотя и уверяет, что эта свадьба отняла десяток лет ее жизни. Но на самом деле она выглядит помолодевшей. Она даже улыбается! Так часто, что я начал переживать. Ядвига Карловна тоже выглядит столь веселой, что внушает мне опасения. Впрочем, я понимаю, – улыбнулся я. – Древний договор был для обеих тяжелой ношей. Ведь женщины по-настоящему привязались к Кате. Полюбили ее. А может, и тех, кто был до нее… я так и не выяснил, сколько этим хранительницам лет. Печорскую годами мучало чувство вины за то, что она вынуждена делать. Думаю, это изрядно портило ее характер. Катю она любит как свою дочь, но боялась становиться ближе, чтобы не причинить девушке новую боль.

Я молчал, снова вслушиваясь в едва уловимый стук бубна.

– Но свадьба получилась роскошной. Невероятной! У Кати было прекрасное платье, белое такое… И очень длинная фата! Мы пригласили почти всю петербургскую знать. Даже Туровых.

– Они не пришшшшли?

– Отчего же, – хмыкнул я. – Пришли. Явились, вели себя как послушные ученики церковной школы – смиренно и скромно. Подарили дорогие подарки. Не помню, куда я их дел… Кажется, отдал сестрам милосердия. В общем, свадьба получилась прекрасной. О ней говорил весь свет. Кто-то даже утверждает, что торжество графа Волковского превзошло венчание самого цесаревича. Да, Михаил наконец-то женился. Но этот праздник мы с Катей уже не увидели. Спустя месяц после бракосочетания мы отбыли в мое родовое поместье. Оно все еще достраивается, и пока мы живем во флигеле, там всего две комнаты… Но мы по-настоящему счастливы. Самое главное -Кате понравились леса и горы вокруг нашего нового дома. Там она снова ощущает себя… крылатой. Петербург не для нас, хотя мы и будем его навещать. Иногда. Люшке пришлось выдержать еще одну дальнюю поездку, хотя в этот раз куда более комфортную: для дороги мы арендовали весь поезд. Кот все еще иногда шипит на Катерину, а она шипит в ответ, но уже как-то… иначе. Без негодования, что ли. Думаю, они подружатся. Однажды.

Я улыбнулся, не в силах удержать рвущуюся изнутри нежность.

– Костя остался в столице, вместе с Тимофеем. Последний ворчит, что его снова приставили смотреть за младшим, но я вижу, что он тоже доволен. Да и Костя ведет себя иначе. Гораздо осмотрительнее и даже мудрее. Я рассказал ему правду о своей поездке в тайгу, и брат несколько дней ходил бледный и смурной, а потом притащил из какого-то архива целую гору книг и уселся за чтение. Древние тайны сильно изменили его взгляд на мир. Похоже, брат действительно повзрослел, я больше не боюсь за его судьбу. Костя сумеет постоять за себя. И даже за меня, если понадобится. Так что здесь я спокоен. А вот Остап и Дарья уехали с нами в глушь, говорят, столица прекрасна, но им обоим не по нутру. Денщик наконец решился и сделал Дарье предложение. Думаю, нас ждет еще одна свадьба.

– Дальшшшше…

– Елизавета Андреевна решила восстановить «Золотой луг». Вернее – отстроить новое здание и снова открыть пансионат для девушек. Я обещал помочь. Не то чтобы меня так уж волновала судьба пансионата, но известие сделало Катю счастливой. И этого мне достаточно. Так что строительство уже началось.

– Хорошшшо… – Полоз моргнул, словно на миг погасли желтые лампы. – Мне не хватало… живых… Пусть строят… я помогу. Это место будет красивым… Невероятно красивым… И небо останется чистым, пока не застелют крышу. В этом году зима в тайге будет поздней…

Я сглотнул – вот так поворот! Надеюсь, Печорскую он обрадует. Впрочем, пусть сама разбирается со змеем. Ей будет полезно!

– Дед Кузьма уже вернулся в Околицы, как и Орест Валерьянович. Последний, едва прослышав о восстановлении «Золотого Луга», тут же бросил работу в Йеске и примчался. Он даже похудел, бедняга, от переживаний! Правда, не думаю, что надолго. Печорская уже нашла новую кухарку, и говорят – едва ли не искуснее Дарьи!

– Выходит… ты счастлив… человек?

– Очень, – честно сказал я. – Скажи мне кто-то, что, соглашаясь на бесчестную сделку, я обрету свою судьбу – не поверил бы. Но все вышло именно так. Я нашел ту, которую люблю больше жизни. А она любит меня. Благословение духов по-прежнему со мной, а в горах на моей земле исправно добывают алмазы… Говорят, какой-то невероятной чистоты.

Я вновь замолчал, глядя на Полоза. Тот улыбался. Кончики его клыков тоже блестели, словно те самые алмазы.

– Так что да. Я счастлив. Мы с Катей оба счастливы.

– Хорошшшо…

Бой невидимых бубнов стал сильнее, тревожнее. Змей недовольно повел головой, шевельнулась белая коса. И снова взглянул на меня.

– Иди, человек… ты слабеешшшь… нельзя долго… пора уходить.

Я кивнул, поднимаясь с каменного кресла. Голова закружилась. Малахитовая пещера начала таять. Полоз смотрел на меня, мерцали желтые глаза.

– Спасибо, – снова сказал я.

– Придешшшь через год?

Я оглянулся. Полоз уже не сидел, – стоял, и драгоценные жилы на стене пещеры мерцали, извиваясь и складываясь в удивительные и пугающие узоры. Всмотрись внимательнее – и увидишь тайны сотворения мира. Приглядись пристальнее – и никогда не покинешь эти недра… Здесь нечеловечески красиво. Странно и чуждо. Холодно.

– Приду, – твердо сказал я. – Обязательно приду.

– Хорошшшо… – Снова блеснули алмазные клыки. И уже просыпаясь, я услышал его последние слова: – Приходи, человек… Раскажешшшь, как растет твой первенец…

Что? Первенец? Но Катя не говорила, что она… Она!

Понимание сменилось горячей радостью. А потом я проснулся и смеясь раскрыл руки для бросившейся в них жены.

Конец