Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

Часть I

Я, Лирис из Скайрима, — или, как некоторые меня называют, Титанорожденная — пишу эти слова по велению моего союзника и соотечественника, который должен упоминаться в истории только как Пророк. Именно с помощью его видения и интерпретации Древних свитков мы пришли к пониманию истинной природы угрозы, нависшей над всем Тамриэлем.

Да будет известно читающим эти строки, что судьба, обрушившаяся на мир в 579 году Второй эры, была связана с предательством одного эльфа — Маннимарко, Короля Червей, повелителя некромантов и слуги одного из самых мерзких даэдрических принцев — Молага Бала.

Некогда Маннимарко считал себя главным советником при дворе Варена Аквилароса, герцога Чейдинхола и императора Тамриэля по праву завоевания. Его мудрость и советы принесли герцогу Варену огромное влияние, а также способность подавить прежние династии и дикий режим предельцев известный как Палата императоров.

Лишь тогда мы осознали тщетность усилий — так много исторических записей и знаний о правлении Тамриэлем было потеряно на протяжении столетий небрежных и некомпетентных правителей.

Несмотря на его завоевания, Варен не был истинным императором: как предельцу Леовику и его родственникам, ему не хватало драконьего огня в крови чтобы зажечь Драконьи огни в храме Единого. Из поколения в поколение они медленно тлели как простые угли в храмовой чаше, едва обеспечивая покровительство богов над этим миром. Правитель истинной крови, способный зажечь их снова, был утерян в веках после падения династии Реманов.

Я пишу об Амулете Королей, выкованном в древние времена, когда Акатош вручил его святой Алессии. Эта божественная реликвия, которую носили императоры Первой эры, могла зажечь огни и придать легитимность правлению императора.

Маннимарко убедил Варена и его спутников, среди которых были редгард Саи Сахан и сам великий канцлер Абнур Тарн (чья дочь Кливия удачно вступила в политический брак с Вареном), отправиться в путешествие, чтобы восстановить амулет. В течение многих лет мы рыскали по всему Тамриэлю, следуя бесчисленным указаниям, пока Империя сохраняла хрупкое равновесие под управлением Варена.

Играя на неуверенности Варена, Маннимарко утверждал, что ритуал коронации, должным образом измененный, может не только зажечь Драконьи огни, но и заставить Акатоша наделить смертного божественной силой и драконьей кровью. Император стремился заставить богов изменить его судьбу во благо человечества и положить конец бесчисленным прецедентам борьбы за власть среди потенциальных завоевателей.

Лишь когда состоялся ритуал коронации в храме Единого, как в древние времена, мы узрели масштаб заговора Маннимарко. Его магия, наложенная на печати храма, извратила магию Амулета и вызвала бедствия, известные как Взрыв Душ. Я помню мало из произошедшего, но могу сказать одно: хаос был чудовищный.

Варен погиб, поглощенный огненной бурей бога, доведенного до крайних мер. Саи Сахан и я приложили руку к его смерти, после чего Саи сбежал с восстановленным амулетом. Великий канцлер, всегда бывший оппортунистом, тут же связал свою судьбу с Королем Червей и стал держать свою семью железной хваткой в Имперском Городе — даже под давлением некромантов восходящего Ордена Черного Червя, властелином которого являлся Маннимарко.

История Пророка окутана тайной: он вышел из утреннего тумана на ступени аббатства жрецов Мотылька в Сиродиле. Они приютили его, приняв за обычного бродягу; их удивлению не было предела, когда в ту же ночь они поймали Пророка в библиотеке. Под его пальцами лежали сверхъестественные гравюры Древнего свитка, которые могли читать лишь монахи Мотылька, не сходя при этом с ума и не теряя зрения.

Пророк же был и без того слеп и безумен. Легкость, с которой он принялся за чтение пророчества, побудила монахов пожаловать ему титул, а его собственное имя стало навсегда потеряно для него. Пророк предсказал приближающуюся великую беду, простирающуюся далеко за пределы хаоса в Империи. Рассказы об этом случае быстро расползлись далеко за стены аббатства.

Сам Маннимарко прибыл вместе со своим холопом, Абнуром Тарном, чтобы посадить Пророка в тюрьму за сплетни и предательство. Аббатство вместе со всем содержимым было сожжено до основания — бесчисленное множество исторических сведений со времен Первой эры было утеряно, однако судьба Древнего свитка, что читал Пророк, неизвестна.

Катастрофа, предсказанная Пророком, случилась несколькими днями позже: обширные участки Империи были поглощены даэдрическим огнем, и первый Темный Якорь упал на землю.

Вторжение Молага Бала началось. И стало возможным благодаря предательству Маннимарко.

Часть II

Видения Пророка ухудшились. Может показаться, что эти образы не слишком влияют на него, когда он бодрствует, но я знаю, что он постоянно видит ужасные картины, где Молаг Бал правит миром. Ночью, в эти драгоценные несколько часов, когда он может уйти от этих мыслей, видения становятся еще более реальными. Он не делится особыми подробностями со мной, но я могу со всей уверенностью сказать, что они сводят его с ума каждый день.

Он не просил меня делать эту запись. Для меня было облегчением сделать крайнюю запись. Этого хватило для того, чтобы я почувствовала необходимость продолжить. Наш друг уже доказал свои необычайные способности. Побег из тюрьмы Плача был лишь началом. Я задолжала им свою жизнь, свою душу, и что угодно еще, когда они пришли за мной в литейную Скорби.

Теперь мы гоняемся за любыми слухами, которые до нас доносятся, чтобы найти Саи Сахан и Амулет Королей. Пророк полагает, что, если нам удастся воспользоваться им, мы сможем на равных бросить вызов Молагу Балу и освободить мир от его когтей. В своей манере он использовал кучу закрученных слов и словосочетаний, которые мне не дано понять — должно быть это результат смешения воспитания с тем, что ему довелось испытать.

Порой я мечтаю, что вообще не приезжала в Сиродил. Я сражалась за одного великого человека, в которого верила, затем встретила другого, которого я опекала, и заработала много славы. Тем не менее, это место, где я впервые повстречала Маннимарко и его холопа, патриарха семьи Тарнов, Абнура. Маннимарко был обходительный и чарующий, но Тарн был грубый и невежественный.

Абнур ненавидел идею Империи под властью кого-либо, кроме коловианцев или нибенийцев — истинных людей Империи, по его мнению — и норда в качестве охраны для лорда. Пока он помогал падению ричменов, которым вынуждена была служить его семья, его презрение к остальным из нас возрастало троекратно.

Пророк думает, что Тарн еще сыграет свою роль в этой истории. Этот хнычущий сын козла переметнулся на сторону Маннимарко сразу после Взрыва душ, чтобы спасти свою шкуру и сохранить статус в Имперском Городе. Чем этот предатель вообще нам полезен?

Часть III

Ну что ж, свершилось. Тарн снова с нами, и мне это нисколько не нравится.

Наш друг храбро сражался против сил Ордена Червя и даже против воли Маннимарко, но вместо спасения моего друга Саи Сахан мы наткнулись на этого скользкого имперского лорда. Он врал нам, что не знает ничего о местонахождении Амулета или о месте, где держат Саи.

Он утверждает, что может помочь найти и то, и другое. Что он замышляет? Понятно, что наш друг может найти ему применение, но как насчет Тарна, использующего нас в ответ?

Все, о чем когда-либо заботился Абнур, это о своей Империи и о статусе его семьи. Я не доверяю ему, и, если он хоть чихнет как-то не так, я пну его с такой силой, что он залетит на скалы.

Часть IV

Какой-то день 2Э 582. Я потерял счет дням от тяжести монументальной задачи, возложенной на нас. Видя, что другие излагают события на бумаге, я счел своим долгом осветить историю со своей стороны, поэтому записи не будут искажены историками.

Я великий канцлер Абнур Тарн, владыка Нибении. Являлся главой Совета Старейшин и советником императоров и мелких королей на протяжении 117 лет из моей 164-летней жизни. Я пришел к своему положению и власти не по удаче или кумовству, но по крайней дисциплинированности, честолюбию и хитрости.

Семья Тарнов всегда занимала высокие должности во всем Сиродиле еще со времен выдвижения первого монарха. Наш род высоко ценится за лояльность, ловкие манипуляции в политике, безжалостное подчинение или уничтожение инакомыслящих на территории Империи. Наша работа трудна, но она должна быть сделана ради благополучия Империи.

Возможно, это прозвучит хвастливо или эгоистично — возможно, это так и есть. Но я излагаю все это на бумаге, так что вы, читатель, понимаете значение моих трудов.

Вот уже около тридцати лет я консультирую диких людей Предела, от Дукорача до Леовика, в то время как их жестокая династия разоряла Империю. Эта династия длилась дольше многих других правящих родов, что вылилось в мечты о завоевании всего Сиродила и его территорий. И все же их натура не позволила им встать на одну ступень с сыновьями истинной крови Коловии и Нибении.

Наиболее тяжким оскорблением для Леовика, младшего в роду, было принять в дикий союз мою шестнадцатнлетнюю дочь Кливию после того, как его дед сделал то же самое с Вераксией.

Варен Авилариос, герцог Чейдинхола, в тайне связался со мной и попросил помощи в свержении неугодных пришельцев с севера, и я охотно согласился. Мы боролись за свободу всех людей Империи, и в конечном итоге одержали победу при поддержке его компаньонов и огромной армии повстанцев. Я был благодарен, и даже счастлив, выдать Кливию за него замуж после того, как Варен вонзил свой меч в черное сердце Леовика.

Знайте же, как это больно — вручить бразды правления Империей очередному чужеземцу после того, как Варен был предан. Маннимарко быстро установил господство некромантии над всеми прочими формами волшебства, распуская гильдии и убивая любого, кто казался врагом государства. На какое-то время мне было позволено править Имперским городом вместе с Кливией, императрицей-регентом, в качестве номинального правителя Империи.

Как и Варен, я был предан, как только перестал быть нужным. Униженный, заточенный далеко в башне костей, с дочерью, обернувшейся против меня, и мечтающей об абсолютной власти над силами жизни и смерти, почерпнутыми у Маннимарко.

Дорогой читатель, знай, что я верну Империю для имперских мужчин и женщин и восстановлю порядок. Это моя цель. Это мое желание. Пусть каждый, кто бросает вызов этому желанию, будет поражен даэдрическими огнями по моей команде. Пусть каждый, кто сомневается в этом обещании, будет проклят на обитание в глубинах Обливиона.

Часть V

Вытащить редгарда из Залов мучений в конце концов оказалось довольно простой задачей. Интересно то, как на Саи Сахана повлияло пребывание среди соратников. Несмотря на то, что я нахожу его терпимость — и привязанность — к неповоротливой самке тролля отвратительной, нельзя отрицать, что его воля на протяжении всего заключения была поистине легендарна.

Мы знаем, где в данный момент находится Амулет Королей. Пожалуй, то, что он вернулся туда, вполне уместно. Сахан более эрудирован, чем я ожидал, однако слишком поэтичен. Умный и патриотичный человек имперского наследия мог бы моментально подумать о древней цитадели Санкр Тор, ее связи с Алессией и завете богословов. Это, пожалуй, послание небес, что эльф Маннимарко не питает особой любви к истории Сиродила.

И такой широкой кистью я сам себя рисую глупцом: в конце концов, я и сам не думал о Санкр Торе.

Саи Сахан — любопытная личность. Я никогда не считал редгардов такими презренными, как считали нибенейские лорды, и считаю его самым приятным из оставшихся в живых соратников. Он понимает, что есть долг и преданность делу; служит тем, кто отвечает его интересам, и оттачивает мастерство с особым упорством. Несмотря на его неспособность возродить утерянную традицию — что, как я считаю, к лучшему, ибо, возможно, это послужило причиной гибели родины редгардов — способности Саи Сахана в обращении с длинным мечом воистину невероятны.

Я вспоминаю времена войны против Длинного дома императоров, когда он скакал верхом во главе колонны наемников, которые были наняты Вареном для оказания поддержки в освобождении Лейавина. Оказалось, что Леовик, отпрыск Тага Дроилоча, и тогдашний правитель Имперского Города завербовали этих наемников в качестве двойных агентов. Когда Саи и его «верные» воины были уже у ворот Лейавина, они вдруг обратились на сторону противника, намереваясь принести Леовику голову легендарного командира Драконьей стражи из войска Варена.

Сложно доверять народным слухам, но если прогнать туман преувеличения, то становится ясно, что Саи пробил дорогу через два войска, которые намеревались отделить его череп от шеи. Когда он вернулся на базу мятежников в Бруму несколько недель спустя, он принес с собой скальпы восьмидесяти шести мужчин и новость об освобождении Лейавина.

Лично он мне этого не рассказывал, несмотря на мое упорство. Варен, конечно же, не проболтался: использовав свое обаяние, он начал сочинять сказки о славной битве. Саи Сахан, который в одиночку освободил Лейавин от контроля Леовика.

Подозреваю, что правда гораздо более жестока и кровава. Один человек не срезает кожу у восьмидесяти шести без сильного гнева или приступа кровожадности. Один человек не бросается в битву против шестисот: редгард, вероятнее всего, сражался с крайней жестокостью, ведя бой на улицах города несколько дней, убивая командиров и гвардейцев, покуда предельцы и их наемники не бросили свои укрепления.

Именно это делает Саи Сахана таким опасным. Он из тех, кто прячется в темных переулках, едят мусор и разделывают людей с такой первобытной жестокостью, что напугать их можно лишь став убийственным невидимым призраком, бродящим ночами по оккупированному городу.

Часть VI

Учения Дивада, Абаха, Калама и Сатамеха говорят о том, что воин может оттачивать свое мастерство до совершенства или заострять свой меч настолько, что он способен разрубать камень и сталь как горячий нож масло, но истинное достоинство мечника определяется врагами, которых он притягивает. Меня охватывает праздный интерес, как бы они пересмотрели свое заявление, если бы увидели нас сейчас, учитывая, что нашим врагом является один из князей даэдра.

Поначалу я хотел написать, что меня не готовили к подобным событиям, но после часов медитации и напутствия некогда моего императора я пришел к выводу, что это как раз именно то, к чему готовили нас с Касурой. Певчие мечи старой Йокуды были, согласно рассказам, чем-то большим, чем просто смертными; они обладали навыками и концентрацией такого уровня, каких не смог бы достичь ни один другой человек за всю жизнь. Сейчас я не могу сказать, что сумел достичь этих высот, однако мое последнее испытание было направлено не на ведение войн рядом с императорами, но на несение праведной стали для борьбы с противниками всего живого.

Меня гложут сомнения насчет моей готовности к предстоящей борьбе. Я не дал предателю то, чего он хотел, но не могу сказать, что вышел из Залов мучений невредимым. Торн вяжет плоть при помощи магии исцеления моего господина, а мои дикие сны прогоняет теплый голос Лили, в то время как я в ужасе просыпаюсь в мертвой ночной тишине.

Пока я восстанавливался, мы с Тарном много говорили об играх искусства и стратегии, и я говорил абсолютно открыто о том, что меня беспокоит. Его презрение к моим очевидным недостаткам служит необходимым антиподом к ласковым словам Лили. Я терплю и принимаю это, ведь для воина без человечности недостатки — словно лезвие меча, выкованное недостаточно гибким. Его слова укрепляют мою уверенность и заставляют ум оставаться острым.

Трудно оставить позади столько смертей в Аббатстве. И хотя мы сделали все, что было в наших силах, пройдет еще много лет, прежде чем Касура готова будет вновь обучать студентов пути лезвия и разума. Когда все это закончится — мы должны выжить, конечно — я бы хотел вернуться туда и помочь в восстановлении.

Возможно, я попрошу Лили отправиться со мной.

Часть VII

Мне больно видеть город с подобной историей утонувшим и поверженным силами некромантии Маннимарко и его Черных червей. Хотя сыны и дочери Сиродила не являются моим народом, разорение чего-либо, имеющего культурную значимость, заставляет мое сердце обливаться кровью. Во многих смыслах — хотя ни корона, ни предки этого не признают — мы больше похожи на имперцев, нежели отличаемся.

Варен оказал мне честь, попросив руководить его Драконьей стражей. Я обучал многих капитанов лично, натаскивая их в искусствах фехтования, командования и тактики. Они были разных рас и вероисповеданий: был набожный Нетинал из Морровинда, который мог бы спокойно читать проповеди о своих языческих полубогах каждый рассвет. Также я помню юного Лукаса Эвани, изгнанного из семейных владений в Хай Роке вследствие политических конфликтов. Не все из нас были имперцами, но мы все же легко приняли их традиции, учения и даже еду. Мы все верили в Империю.

Но теперь я вижу, что Империя была лишь мечтой, а Санкр Тор — разрушенная тень этой мечты. Я поклялся Варену Аквиларосу защищать его и вижу, как его мечта о воссоединении Империи сбывается, но, как мы все видим, выполнить эту клятву будет невозможно. Даже сейчас Имперский Город осаждается теми, кто хотел бы видеть своих представителей сидящими на Рубиновом троне. И очень немногие из них родом из здешних земель.

Я буду оплакивать потерю Санкр Тора и разрушение Империи как результат опустошительных конфликтов — мирских и космических. Не то чтобы я питал особую любовь к учениям Империи, просто это более похоже на путь Певчего меча, которому я следую: ломаная линия, которую хотят возродить лишь немногие, чьи мотивы бескорыстны и нетленны.

Часть VIII

Если бы я получал по одному дрейку за каждого царька или потенциального императора, который хотел наложить свои грязные лапы на Амулет Королей, моя семья могла бы позволить себе приобрести Акавир и выдернуть его из-под ног тех отвратительных чешуйчатых змеелюдей.

Его потеря после падения династии Реманов и наступление Второй эры, века до моих времен, считалась великой катастрофой того времени. Многие говорили о гибели мира без истинного императора на Рубиновом троне, но, как и многие предсказания провинциальных прорицателей, это оказалось плодами воспаленного воображения.

Без Амулета Тамриэль продолжил свое существование как прежде, когда избранники богов носили его на своих шеях. Взошло солнце, люди убивали друг друга из-за своих мелких амбиций и жадности, сильные мира сего диктовали свою волю тем, кто был ниже их по статусу, и просыпались на следующий день, чтобы делать это снова и снова.

Я не особо оптимистичен в оценке наших шансов против даэдрического принца. Просто глупо полагать, что даже если заклинание сработает, кто-то может и в самом деле сразиться со столь мощным существом и выйти победителем. Вестайг огромен, но все еще бесполезен. Я ненавижу это говорить, но я предпочел бы послать Титанорожденную попытаться выполнить это глупое поручение и спасти Вестайг, в то время как мы могли бы лучше подготовиться. По крайней мере ее не жалко.

Однако, даже я понимаю, насколько глупы подобные настроения. И да, если вы, нордские морские коровы, сейчас читаете это, не крутите свои смешные косички в попытке понять смирение Тарна.

Наш шанс здесь и сейчас. Мы примем его или же погибнем навсегда. Большая часть Тамриэля уже была избавлена от ужасов этого воздействия, и земля восстанавливается в местах падения якорей.

Большая часть населения примет это как провидение и прославит усилия тех, кто остановил слияние миров, но в их невежестве есть блаженство. Мои знания о даэдра позволяют мне видеть те ужасы, которые ждут нас, если Молаг Бал не будет полностью изгнан из нашего мира.

Представим, дорогой читатель, что мир, в котором мы живем, представляет собой спелое яблоко, опасно свисающее с цветущих ветвей большого дерева. Оно висит высоко над голодными пастями животных под ним, — даэдра — для которых это яблоко было бы настоящим праздником. Раздор в космосе вызван Взрывом душ, грязным ритуалом коронации Маннимарко. Это дала трещину ветка, на которой вышеупомянутое яблоко растет.

Наша странная сельская метафора представляет Молага Бала в виде скотины, которая щиплет зелень рядом с треснувшей веткой. Его перемазанные навозом копыта дают ему рычаги, которые позволяют тянуть ветку в надежде полакомиться яблоком.

Усилиями тех, кто остановил слияние миров и сброс якорей, эта скотина потеряла ноги. Тем не менее, его зловонные зубы продолжают копаться в зелени, и если дать ей восстановиться, она начнет борьбу снова.

Мы должны выбить зубы Молагу Балу, опираясь на невероятную силу. Конечно мы не можем использовать Амулет второй раз тем же образом, как мы делали при Взрыве душ, но, если я не ошибаюсь, — а я никогда не ошибаюсь — изменение заклинания позволит смертным быть сосудом божественной мощи, которая содержится внутри амулета. Принципиальное отличие заключается в том, что ритуал коронации может проходить и в обратном порядке.

Сведений об этой магии хватило бы для создания целой книги, но я пощажу читателя и не стану рассказывать о тонкостях, которые находятся за гранью понимания величайших ученых мужей. Это требует могучего интеллекта Тарна, — и нет живых, которые были бы более великими, чем я — чтобы постичь чары.

Если мы преуспеем в этом начинании, то в истории должно быть записано, что это было сделано знаниями и амбициями Тарнов, которые помогли в спасении этого мира, ведомые рукой Вестайга и пророчеством Древних свитков. Если мы потерпим неудачу, то, полагаю, никто не будет мудрее, потому что мы все станем безжизненными и бездумными слугами даэдрического принца до конца времен.

Часть IX

И действительно, Пятеро не испугались мрака владений Молага Бала, и отправились дальше, чтобы задать ему жару! С гордостью могу сказать, что я, сэр Кэдвелл Бредовый, Неустрашимый, Придворный рыцарь Холодной гавани, Герой рыцарей, Защитник беззащитных, Пастух Искупленных душ, с большого расстояния наблюдал за приближением этого момента.

Я буду скучать по прекрасным пейзажам Холодной гавани с ее морями кристально-голубого пламени, дымчато-темным небом и ее скалистым вершинам, уходящим в пепельные облака. Тамриэль — неуклюжий подражатель ее совершенства, которого я нахожу скучным, в то время как другие думают, что Холодная гавань представляет из себя лишь тень! Можете себе это представить?

Моим добрым другом была проделана прекрасная работа, хотя я считаю это имя грубым и неприятным для произношения. Тем не менее, я вовсе не собираюсь судить! Они уложили Бога интриг и нашли для меня новую наложницу.

Ах, лучезарная Меридия! Ее блестящие золотом глаза наполняют меня вдохновением! Это ей я должен служить теперь, за что рыцарь без дамы любит защищать? Она была твердо уверена, что я принесу ей свет в Вестайг, чтобы они могли использовать его для пересечения Тамриэля вдоль и поперек. Осмелюсь сказать, что слышал намек на страх в ее голосе, когда она говорила о грядущих днях, когда Тамриэль падет под когтистой трясущейся лапой Молага Бала, как будто это было не самое худшее!

Это, конечно, не в моем праве — вытягивать из нее детали, которыми она не готова поделиться. Прерывистый, естественно гулкий голос и сверкающая магия даэдрической злобы убедили меня, что продолжать давить было плохой идеей. Прекрасная и сияющая, но не добрая или нежная. Даэдра, даже самые порядочные из них, напоминают ураган у побережья. Это вид темной красоты, но вы молитесь, чтобы они не пришли на ваши земли и не разорили их.

Гавань более подходит для меня в качестве дома на данный момент. Все выходящее за пределы для меня сложно: я полагаю, Тамриэль стал еще уродливее с тех пор, как я отделился от него. Теплый свет Меридии успокаивает мою душу все больше.