Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

Песнь 2 Первый рассказ о "Дарумзу"

Великий правитель Исграмор, Предвестник нас всех, отправил тогда двух своих любимых сыновей (единственных, кроме него самого, кто спасся во время резни в Саартале) на поиски храбрейших воинов, чтобы положить начало великому Возвращению.

Их звали Ингол и Илгар, и в Атморе они были известны как воины с ярким взором и великим будущим. Старший, Ингол, был храбрым стратегом, чей ум выигрывал битвы еще до того, как его враги понимали, что битва началась. Младший, Илгар, был решителен духом, и стойкость его вела его к великим победам в бою, которые он одерживал даже в одиночку. Вместе они, разум и сила, могли сокрушить любого врага и покрыть себя неувядаемой славой.

Перед тем, как расстаться, чтобы набрать каждый свой отряд, они по древнему обычаю обнялись и засмеялись, запрокинув головы к небесам, обещая богам порадовать их грядущими историями.

Затем молодой Илгар отправился в великие верфи Йолкурфика на южном побережье и заказал два крепких корабля для себя и для брата. Он сам должен был управлять "Дарумзу", а его брат — "Харакком"; названы же корабли были в честь двух любимых звезд братьев. Те же, кто строил корабли, уже были наслышаны от Исграмора о диких, беспощадных эльфах, и приложили все свое мастерство, чтобы спустить на воду корабли, которые были бы достойны их великой родины.

Как братья и договорились, Илгар направился в самые известные академии, где обучались великие воины, разыскивая своих самых преданных друзей и советчиков, чтобы вместе с ними выполнить рискованную, но доблестную задачу Возвращения. Рассказы о новой земле на юге от Атморы бежали впереди него, и в тот же миг, когда он появлялся, лучшие воители откладывали свои дела и отправлялись за ним.

Так он сумел призвать на свою сторону сестер-щитоносиц Фро и Гросту (что думали и говорили как одна), а они позвали за собой мудрую учительницу войны Адримк, что первая научила их танцу среди лезвий. А она, в свою очередь, собрала всех своих учеников, которым еще только предстояло прославить свои имена. Среди них были те, кто теперь известен нам как Хермескр (Бросивший Свой Щит), Урлак (Дышащий Огнем), Рамт Старший, Меркиллиан Рамт и Атч Дальнозоркий, кто первым из остальных видел рассветы.

В день Великого Перехода, когда многовесельный флот в последний раз увидел далекие зеленые берега Атморы, братья уже шли по следу своего отца, ибо только что собранные Пять Сотен стремились как можно скорее достигнуть берегов Тамриэля. Илгар видел корабль своего брата, видел, как он улыбался ему с борта, и они обменялись боевыми криками друг с другом, предвкушая тот скорый день, когда их объединенные отряды прольют кровь предателей-эльфов на землю, которую люди назовут своей.

Но благоволение Кин непостоянно, и хотя по ее милости резвые ветра надували паруса храбрых моряков, спешивших навстречу своему предназначению, от ее слез море вскипело, и братья потеряли друг друга из вида. Когда Шторм Разделения набрал силу, молодой Илгар не испытал страха, ведь команда его была сильна и опытна, а корабль их шел по отвесным волнам вперед, будто бы ведомый самой судьбой.

Когда небеса очистились и Илгар вновь увидел землю, что была его домом и что стала им снова, он долго всматривался в горизонт, надеясь увидеть корабль своего брата, "Харакк". "Дарумзу" вынесло на пески негостеприимного берега, и Илгар поспешил к отцу, чтобы узнать, прибыл ли уже его брат. Великий Исграмор, Предвестник нас всех, лишь разрыдался в ответ, оплакивая своего погибшего сына и крепче прижимая к себе оставшегося в живых, свою последнюю радость и надежду. Те, кто плыл на "Харакке", стали первым из Пяти Сотен, что погибли в ходе Возвращения, и Илгар был настолько одержим яростью и стремлением отомстить за смерть брата, что имена его воинов очень скоро стали известны повсюду; мы же знаем их как славных и благородных первых Соратников.

Том 5

Как-то раз наш великий лорд Исграмор, Предвестник нас всех, сидел у походного костра. Команды «Йоррваскра», «Пламенного» и «Каал Кааза» необходимо было кормить, поить и восхвалять. Самые закадычные друзья из Пятисот Соратников пребывали в чужих землях, все истории давно рассказаны, сердца завоёваны и потеряны, запах жарящегося мяса неизменно витал в воздухе — и величайший из нас всех подозвал к себе воинов и поведал историю создания Вутрада.

Все до единого меры, поверженные Предвестником, слегли от удара Вутрада. За всю долгую военную кампанию единственным оружием, ложившимся в руку Предвестника, был мощный Вутрад. И рассказал он историю, как легендарнейший из топоров был выкован в темнейшую из ночей.

Это была Ночь Слёз. Исграмор сидел, не отводя глаз от воды. Корабль его стоял на якоре, намереваясь последним из всего флота отбыть от Тамриэля к берегам Атморы. С этой точки наблюдал он за Саарталом — первым основанным им городом — как горел он. Набухшее небо поливало дождём и пожар, и море, а величайший из нас всех ронял горькие слёзы.

И так велика была скорбь Предвестника, что вместо солёной воды проливал Исграмор чистейший эбонит. Старший сын его, Ингол, собрал слёзы в кружку и заключил отца в горячие объятия. Он влил мёд в горло Предвестника, обернул тёплым мехом могучие плечи его и, увлёкши Предвестника вниз с палубы, уложил в подвесную койку.

А сам приступил к работе, потому как Ингол, старший сын Предвестника нас всех, был величайшим кузнецом, которого когда-либо знал наш народ. Там, в море, Ингол принялся за работу своим инструментом. Он использовал молнию, чтобы расплавить Слёзы Ночи, поднявшуюся океанскую воду, чтобы закалить их, а удары его молота звенели в такт бушевавшему ветру.

Когда на следующее утро Исграмор проснулся, Ингол подарил ему мощную секиру, сотворённую из плача, что пролит был в ночь накануне. И Предвестник нас всех обнял сына и возопил от восторга, печали и ярости. И там, на палубе последнего корабля, отбывающего из Саартала, Исграмор дал своей секире имя Вутрад, что означает на языке Атморы «Слёзы бури».

В этом месте рассказа Исграмор остановился. Предвестник нас всех вспомнил погибшего Ингола, бывшего со своей командой на борту «Харакка» во время Шторма Разделения. Сын его, старший сын его, величайшая его радость, пребывал с ним всегда. Тот, кто соединил слёзы бури, сказал он, всегда путешествовал с ним в дни благородных и прославленных Пяти сотен.

Песнь 7 Рассказ о "Йоррваскре"

И когда наконец Саартал был вновь захвачен и отомщен, а эльфы-убийцы бежали в свои горделивые города, великий Исграмор обернулся и издал устрашающий крик, который прокатился эхом по всем океанам. Пять сотен же стояли рядом, сплотив свои ряды, радуясь своей праведной победе и оплакивая павших. Говорят, что крик Исграмора донесся до подернутых стужей зеленых берегов Атморы, и наши предки узнали, что пришло время и им отправляться в путь через ледяные моря.

Когда раскаты громоподобного голоса Исграмора затихли, и затихло все вокруг, герои все как один посмотрели на него. Исграмор, переполненный гневом человечества, потрясая священной Вутрад, во всю силу своих легких провозгласил свой следующий приказ — он приказал героям продолжать войну, чтобы коварные меры узнали, какой ужас они навлекли на себя своим предательством.

"Идите вперед, — взревел он. — Идите в самое сердце этой новой земли. Изгоните презренных эльфов из их дворцов, где они предаются праздности. Втопчите их в грязь, обреките на каторжный труд, и поймут они, что их обман стал их неискупным грехом против нашего рода. Не знайте милосердия. Не проявляйте доброты. Ибо они не знают и не проявят ни того, ни другого." (Наш великий предок отдал такой приказ, пока еще не ведая о пророчестве Змей-Близнецов, о том, что ему уготовано умереть до того, как он увидит истинную судьбу своих потомков.)

Услышав это, Круг капитанов собрал каждый свой отряд. "Отсюда, — постановили они, — мы продолжим свой поход. Пусть команда каждого корабля пойдет своим путем и встретит свою судьбу под лучами солнца." Ночь они провели, пируя и празднуя победу, а наутро вновь принесли друг другу Клятву Соратников, пообещав, что каждый из Пяти сотен (так они продолжали называть себя, отдавая дань уважения тем, чьи щиты были разбиты у стен Саартала) станет братом или сестрой по оружию каждому из атморцев, если богам будет угодно, чтобы их пути пересеклись вновь.

И когда красные пальцы рассвета охватили восток, Пять сотен Исграмора расстались друг с другом, направив свои взоры каждый в свою сторону, продолжая свой путь теперь уже по волнам скал и лесов, которые сгибались под тяжестью их кораблей, что они понесли на руках.

Первой откололась от сухопутного флота команда "Йоррваскра", составленная из ближайших друзей Исграмора. Их капитаном был Йик Речной, названный так самим Предвестником в славные годы их молодости. Менро и Манви, что когда-то построили "Йоррваскр" по слову Йика, теперь несли его благородный корпус по землям Тамриэля. Самыми славными бойцами из команды, самыми яростными были Тиснал (Дважды Названный) и Терр, его близнец и брат по оружию, про обхват талии которого никогда не говорили ему в лицо. Были там и другие — Мексим Ходок, Брунл (Сражавшийся Неправильной Рукой) и Йуст Улыбчивый. Они и другие члены команды дали клятву верности Йику и вместе шли по темным лесам, куда еще не проникли лучи солнца.

Они шли на юг, кто пешком, кто на конях. Встречались им по пути эльфы, но не осталось никого, кто мог бы рассказать о тех битвах. Известно, что ряды "Йоррваскра" никогда не редели — столь умелы были воины, а умы их были остры как их мечи.

Однажды, когда солнце зависло на вершине своего пути, Йондер Малыш, который бежал впереди, поднялся на холм, чтобы осмотреться. На огромной равнине, раскинувшейся перед ним, его взору открылась статуя огромной птицы, чьи глаза и пасть были охвачены огнем. Когда его братья и сестры достигли вершины холма, они тоже увидели это поразительное зрелище, но подивились тому, что в округе вплоть до самого горизонта не было эльфийских поселений.

"Странно, — молвил Колью, что назывался Лотом, когда скрывал свое лицо. — Неужели эта широкая равнина негодна для урожая? Почему эльфы, мерзкие по природе своей, не пришли и не овладели ей?" Они спросили у плененных эльфов (которых во множестве вели за собой), что те нашли непригодным в этих равнинах. Однако же те эльфы, чьи языки еще не были вырезаны, ничего не смогли ответить. Они с ужасом смотрели на крылатый монумент, и из испуганного бормотания мерзввцев воины "Йоррваскра" узнали, что эта статуя старше самой мерской расы. Никто не мог поведать о тех, кто вырезал этот гордый момумент из камня, но известно было, что он источает магию, почти такую же древнюю, как сам Нирн, словно некий след тех времен, когда боги еще пытались создать в Мундусе идеальный мир — еще до того, как Лорхан был расщеплен на части.

Воины "Йоррваскра", первые среди равных, покровители и предки нас всех, не боялись ни богов, ни древних историй. Напротив, они считали честью покорить то, чего страшились эльфы. И вновь за дело принялись Менро и Манви, чьи крепкие руки принялись переделывать благородное атморское дерево, перенесшее воинов через море, и их корабль стал им пристанищем, а долина стала им домом до самой их смерти.

Так началось строительство Великого града у Белой реки, что заложили любимые товарищи Исграмора — двадцать два героя из прославленных Пяти сотен Соратников.

Песнь 19 Второй рассказ об "Илгермете"

И когда последняя битва на перевале через пустоши подошла к концу, а тающий снег унес за собой в море эльфийскую кровь, тогда пути команды "Каал Кааза", команды "Садон Рейта" и самой досточтимой команды корабля нашего повелителя — "Илгермета" — наконец разошлись, и никогда им больше не привелось встать плечом к плечу. Они расстались, не утратив единства, зная, что их сердца бьются как одно. Так велика была любовь первых из Пяти Сотен, и особенно любовь к великому Исграмору, Предвестнику нас всех.

Его отряд двигался на восток, надеясь добраться до моря, когда вышел к кургану Ингола, сына могучего Исграмора, что погиб не из-за предательства эльфов, но по капризу Кин. Наш повелитель не ожидал увидеть напоминание о сыне так скоро, и горе охватило его вновь, словно из затянувшейся раны с новой силой хлынула кровь.

Он обратил свой взор на юг, где река впадала в море, и взял обет, что команда "Илгермета" во главе с ним построит в этом месте великий город, и будет стоять он воплощенной славой человеческой расы, а сам же Исграмор всегда сможет из своего дворца увидеть могилу сына и утешиться тем, что на этой новой земле род Исграмора обрел мир, которого не знал на Атморе.

Пленные эльфы ломали камень и строили город для победителей. Множество рабов умерло во время великого строительства — столько же, сколько погибло от руки воинов "Илгермета" по пути. Исграмор без пощады подгонял этих несчастных тварей, чтобы город становился все выше, чтобы он оседлал реку, чтобы никто мог добраться до внутренних земель, не выказав должного почтения их законному хозяину.

Посему был построен огромный мост, на века соединивший два берега реки, чтобы ни один эльф не сумел пробраться к городу и отомстить за своих коварных собратьев. Но не меньше длины моста была высота нового дворца — его шпили достигали небес, словно бы покоряя сами штормовые ветра, которые принесли Исграмору горе утраты.

В подземных сводах глубоко под городом была сооружена великая гробница, ожидая того дня, когда Исграмор, Предвестник нас всех, будет призван домой, праздновать свои подвиги в Совнгарде. Но, как мы знаем, он предпочел быть похороненным на берегу, лицом к Атморе — хотя его сердце и жило, и перестало биться на этой новой земле, оно будет вечно тосковать по вечнозеленой Атморе, какой она была до того, как ее сковали морозы.

Так был основан Виндхельм, Город королей, и так началась его долгая и славная история, поистине достойная славы его великого основателя.

Песнь 24 Первый рассказ о "Крилот Локе"

[Когда пришло время] тронуться в путь, не все команды двинулись на юг по холмам и лесам новой земли. Некоторые из них поспешили вернуться к своим кораблям, ибо сердца их принадлежали морю, как принадлежали они друг другу, [ведь были они верными Соратниками].

Среди них была команда "Крилот Лока" — все как один сильные, жилистые, высокие, уроженцы [восточного] побережья Атморы. Они были румяны словно рассветное небо, и часто про них говорили, что небо позаимствовало [свои чудесные цвета] от тех, кого первыми увидело при свете восходящего солнца. Великая же Кин наполнила их паруса ветрами, наполнила души их силой, подталкивая их на запад, оставив новые земли Тамриэля вечно манить их на юге.

Шло время, и этим неутомимым странникам открылись места пугающие и удивительные. Королевства людей, но таких, которых никто раньше не видел — с кожей, обожженной солнцем до цвета пережаренного мяса. Эльфы [еще более коварные, чем их северные собратья-предатели] преграждали им путь, но научились Соратники находить укромные тропы и проходить сквозь кордоны эльфов незамеченными. Великие пустыни, подобных которым не видели они на родине, населенные зверями, что говорили словно люди, но [дикостью?] были подобны эльфам. На копьях ходячих змей, что обитают в южных болотах, окончили свой путь многие достойные и прославленные Соратники.

Были в команде "Крилот Лока" Роет и Брет Старший, великие братья по оружию (что часто менялись копьями), и [их] боевые подруги, Бритт и Гриф (светловолосая юная дева), сестры по оружию в своем праве, что несли [ужас?] по ледяным морям. Вместе эти четверо смотрели на переплетение деревьев, на этот отвратительно пахнущий хаос — родину змей-людей. Были они благословенными атморцами, не страшил их ни единый берег Тамриэля, и посему отправились они вперед, искать победу и славу на этой самой опасной из новых земель.

И шли они, пробираясь через болота, пробивая тропу от своего корабля так, чтобы никогда не терять из виду берег. В далекий день, когда Роет наконец падет, когда Бритт издаст свой знаменитый боевой крик и болота от него опустеют, эта тропа снова заполнится вероломными змеелюдьми. А пока же начинался [пылающий?] поход этих великих капитанов нашего народа.

Том 27

Наконец Синмур прибыл в залив. Исграмор, Предвестник нас всех, уверенно повёл оставшихся соратников в заключительную битву. Многие храбрые Соратники уже стали жертвой гигантов. Стойкий и преданный Вальдур и лукавый Хакра, да пребудет с ними слава, пали при нападении коварных полугигантов, и множество других воинов проследовало в Совнгард священной тропой. Но весь род Синмура был сражён, и только он один продолжал сопротивляться величайшему среди нас.

Во мраке кургана Синмура мелькнул блеск секиры Вутрад, омытой кровью сотен поверженных гигантов. Исграмор сделал шаг вперёд, одним жестом остановив соратников, а другим бросив Синмуру вызов на смертельный поединок. Гигант, принимая его, взвыл в ответ и бросился в битву. Огромная дубина, обитая железом, взметнулась в воздухе, готовая сокрушать всё перед собой, но наш лорд Исграмор отпрянул в сторону, и только в шаге от него разлетелись разбитые камни. И тут Вутрад затянула свою кровожадную песню, одним ударом разрубив дубину пополам, словно соломенную.

Синмур взвыл от ярости и швырнул обломки своего когда-то грозного оружия в голову нашего лорда Исграмора. Он обхватил Исграмора, намереваясь раздавить его, но лишь взрыв смеха достался ему в ответ. Два мощных удара коленом и лбом — и Синмур захрипел и рухнул на колени перед нашим лордом.

Песнью восторга и смерти звенела Вутрад, когда Исграмор раскалывал череп гиганта. Под разлетающиеся брызги крови и предсмертный хрип Синмура издал Исграмор победный клич. Соратники ликовали, секира плясала над головой, бесчинствам гиганта и его гнусного рода был положен конец, а слава Исграмора, Предвестника нас всех, возвеличилась в тот день многократно.

Том 49

Когда Круг капитанов постановил, что команды всех кораблей должны идти вперёд по собственному выбору и сами творить себе славу, экипаж «Пламенного» возрадовался. Они стремились в новые земли, чтобы поселить страх в душах меров, ещё не отведавших нордских мечей. В самое их сердце проникли слова лорда Исграмора: «Не давать пощады. Не проявлять милости».

На берегу на палубе «Пламенного» был сложен погребальный костёр. Пепел любимого корабля высыпали в воду, и поплыл он в Атмору, обрывая все связи с родной землёй. Экипаж «Пламенного», ведомый капитаном Гурилдой Акулий Зуб, развернулся спиной к морю и зашагал вглубь материка.

Они двигались на юг в поисках земель, не занятых другими командами Исграмора. Всё дальше и дальше к югу пробирались они, сея кровавую месть, как требовал того Исграмор. Ни один мер не избежал их топоров при встрече, ни одно поселение на пути не избежало огня. Поистине жарким пламенем обрушился гнев их повелителя на вероломных эльфов. По мере их продвижения всё больший ужас разрастался среди меров.

Гурилда вела свою команду к подножию величественной горной гряды, наречённой ими Зубы Исграмора. Долго искали они проход в горах, а обнаружив — проникли через него в новую страну. Они назвали эту землю «Рифт» из-за глубоких ущелий и быстротекущих рек. В память о «Пламенном» и о своих павших Соратниках, и об Инголе тоже, они опустошали землю, сжигая все поселения меров и рубя топорами всех встречных.

Наконец меры приняли бой. Бесчисленная толпа трусливых эльфов сгрудилась на вершине каменистого холма. Они подзадоривали Соратников Гурилды к атаке — и те пошли! Поединки, храбрые подвиги, явление новых героев — битва гремела весь день, а когда солнце коснулось макушек гор на западе, разбитые меры бежали. Гурилда полегла, пронзённая множеством клинков, но всё же дожила до заката. Душа её отправилась в Совнгард с мыслью о победе, одержанной её командой.

В тот день с господством эльфов над Рифтом было покончено. Соратники провозгласили, что эта земля теперь принадлежит Исграмору, Предвестнику нас всех, и сделали её открытой для всех нордов. Чтобы почтить память павших, Соратники долго пробивали углубление на склоне холма для устройства гробницы. Там похоронили Гурилду со всем её оружием и доспехами, туда поместили останки Бергитты Беззубой и Каджорда Орлиного Глаза, защищавших своего капитана и павших вместе с ней в той битве. И других славных воинов также захоронили. А у входа в гробницу в качестве вечного памятника насыпали большой курган из камней.

Викорд Одноухий, долгое время бывший первым помощником Гурилды, а теперь и сам капитан, глядел на возвышающиеся перед ними холмы, на лежащие перед ними долины. Землю, на которой его народ мог жить и процветать, легко можно было полюбить. Он решил, что странствия окончены, и повелел построить у места битвы огромный зал. Так появился зал Пламенного камня, названный в честь корабля, донёсшего их до этих берегов. С того самого момента исчисляется время Соратников в Рифте. Да пребудет их слава вечно!

Песнь 56 Последний рассказ о "Шрионе"

Вечны и бесконечны песни Возвращения, ибо те первые Пять сотен, Соратники Исграмора, что расчистили роду человеческому путь к величию, несли в себе огонь, подобного коему мы более не видели с той древней поры. Подвигов команды каждого из кораблей достаточно, чтобы напоить любой народ гордостью на тысячу лет вперед. И в то время великого расселения Соратники путешествовали повсюду, неся свет истинных богов по дикой земле эльфов и зверей.

Однако Соратники были смертны, и со временем каждый из них пришел на пир под сводами Совнгарда.

Многие годы прошли после возвращения Саартала, и команда "Шриона" бросила вызов судьбе на восточных землях близ Красной горы. Лагерь "Шриона" окружали трупы эльфов-убийц, которые пытались внушить им, что несут в сердцах один лишь мир и не хотят вражды. Но проницательный Рорлак, капитан "Шриона", не проявил милосердия к обманщикам с юга, ибо следовал он заветам своего лорда Исграмора, Предвестника нас всех.

Они пировали победу, когда в лагерь вдруг вбежал молодой запыхавшийся посланник братской команды "Каал Кааза". Этот мальчик (Асгейр, как теперь поется его имя) пробежал невообразимые расстояния на головокружительной скорости от самих залитых кровью полей Померкшего солнца, спеша донести ужасные новости. Когда он достиг лагеря "Шриона", то издал судорожный всхлип, прежде чем сбросить с души невыносимый груз — весть о том, что сердце могучего Исграмора больше не бьется.

Асгейр продолжил свой путь, стремясь оповестить остальные команды так быстро, как только он мог их найти (ибо немало команд выступило в поход, выковывая нашу историю в горниле сражений). Лагерь же "Шриона" погрузился в пучину глубочайшего горя. У костров без сил сидели храбрейшие мужчины и яростнейшие женщины, с достоинством преодолевшие все опасности, что поджидали их на новой земле, но с такой новостью справиться они не могли. Ибо мы, нынешние, знаем лишь отблески славы Исграмора, отразившиеся сквозь толщу веков. Первые же Соратники видели его мощь и его мудрость своими глазами, и потеря повисла необоримой тяжестью в их сердцах, и никакие слова не способны описать того, как в один миг перевернулся весь их мир.

Как повествуют легенды, сам Рорлак, наиболее закаленный и боях и самый твердый духом из всех капитанов, рухнул на землю, не выдержав горя, и никогда больше не поднял свой могучий топор. И по всему Тамриэлю, докуда доходила эта весть, темная, словно облако, затянувшее все небо от горизонта до горизонта, гасли яркие огни, беззвучно отдавая последние почести павшему вождю и полководцу.

Так закончилась эпоха Возвращения и завершились легенды о деяниях Пяти сотен Соратников Исграмора, Предвестника нас всех.