Древние легенды двемеров (Маробар Сул)

Часть I. Выкуп за Зарека

Джалемил стояла в саду и читала письмо, которое ей только что принес слуга. Букет роз выпал из ее рук. На мгновение ей показалось, что все птицы вдруг перестали петь, и темные тучи закрыли небо.

"У нас твой сын, — было написано в письме. — Скоро ты узнаешь, какой выкуп надо заплатить".

Зарек никогда не выезжал за пределы Акгана. Наверное, разбойники, орки или проклятые данмеры, увидели его богатую повозку и захватили его в заложники. Джалемил облокотилась о колонну. При мысли, что ее мальчик мог пострадать, ей стало дурно. Он был студентом, он не стал бы сопротивляться вооруженным людям. Они его били? Сердце матери не могло этого вынести.

"Только не говори, что они уже прислали письмо о выкупе", — сказал чей-то голос, и знакомое лицо выглянуло из-за изгороди. Это был Зарек. Джалемил бросилась обнимать сына, не в силах сдержать слезы.

"Что случилось? — спросила она. — Я думала, тебя похитили".

"Похитили, — ответил Зарек. Три огромных норда атаковали повозку у Фримворна. Братья, как я понял, Матаис, Улин и Коорг. Ты бы видела этих громил, мама. Ни один из них не прошел бы в нашу дверь".

"Что случилось? — повторила Джалемил. — Тебя спасли?"

"Я хотел подождать, пока спасут. Но я знал, что они пошлют письмо с требованием выкупа, и я знал, как бы ты стала волноваться. Поэтому я вспомнил, чему учил меня наставник в Акгуне: нужно всегда оставаться спокойным и найти слабость противника, — ухмыльнулся Зарек. — Но на это ушло немало времени, потому что эти парни были просто монстрами. Но потом, послушав, как они хвастают друг перед другом, я понял, что тщеславие и было их слабостью".

"Что же ты сделал?"

"Они держали меня в лесу неподалеку от Каела. Там протекала широкая река. Один из них, Коорг, сказал, что, чтобы переплыть эту реку туда и обратно, понадобится почти час. Они все согласились, и тут заговорил я".

"Я переплыву эту реку туда и обратно за полчаса", — сказал я.

"Невозможно, — сказал Коорг. — Я плаваю намного быстрее, чем такой щенок, как ты".

"Итак, мы решили, что мы должны спрыгнуть с утеса, доплыть до острова посередине и вернуться. Пока мы шли к утесу, Коорг прочитал мне целую лекцию о пользе плавания. Как важна синхронность в движении рук и ног, чтобы развить максимальную скорость. Как важно делать вдох после трех или четырех гребков — не слишком часто, чтобы не потерять в скорости, но и не слишком редко, чтобы не задохнуться. Я кивал и соглашался. Мы нырнули. Я вернулся через час с лишним. Коорга я больше не видел. Он разбил голову о подводные скалы внизу утеса. Я их видел и взял немного вправо, когда прыгал".

"Но ты вернулся? — спросила Джалемил удивленно. — Почему же ты не сбежал тогда?"

"Это было слишком рискованно, — ответил Зарек. — Они могли снова меня поймать. Я сказал им, что не знаю, куда делся Коорг. Они решили, что он забыл о соревновании и отправился ловить рыбу. Они знали, что я не имею отношения к его исчезновению, так как меня отлично было видно с утеса. Два оставшихся брата стали выбирать место для лагеря".

"Один из братьев, Матаис, начал говорить о качестве почвы и небольшом спуске вниз по заливу. Он сказал, что это идеальное место для бега наперегонки. Я отметил, что не знаю, о чем он говорит. Он с огромным рвением принялся мне объяснять, как нужно правильно бегать. Он корчил смешные лица, показывая, что вдыхать нужно через нос, а выдыхать — через рот; как нужно ставить ногу на колено, выдерживая правильный угол старта; говорил о важности прочного упора ноги. "Самое важное, — объяснил он, — чтобы выиграть, бежать нужно энергично, но не слишком резво". Он сказал, что можно всю гонку пробежать вторым, если в конце будут силы обогнать противника".

"Я выразил желание научиться этому виду спорта, и мы решили устроить гонку по берегу, пока не стемнело. Улин велел нам собрать хворост на обратном пути. Я следовал его советам касательно постановки ног и дыхания, но я с самого старта бежал изо всех сил. Несмотря на то, что ноги у него были длиннее, он отставал от меня на несколько шагов к первому повороту".

"Не спуская глаз с моей спины, Матаис не заметил яму, которую я перепрыгнул. Он споткнулся и перелетел за край обрыва, не успев даже крикнуть. Я собрал хворост и вернулся к лагерю".

"На этот раз ты действительно сглупил, — нахмурилась Джалемил. — Ты мог бы спокойно сбежать".

"Это тебе так кажется, — сказал Зарек. — Но ты не знаешь, где мы были — вокруг лишь несколько высоких деревьев и очень низкие кусты. Улин заметил бы мое отсутствие и быстро бы меня нашел. Тогда мне пришлось бы объяснять, куда делся Матаис. Однако, внимательно оглядевшись, я увидел несколько деревьев неподалеку, так я придумал последний план.

"Вернувшись в лагерь, я сказал Улину, что Матаис тащит огромное дерево, поэтому я пришел раньше. Улин высмеял силу брата, сказав, что за то же время, он смог бы выкорчевать живое дерево и бросить его в костер. Я выразил свое сомнение".

"Я тебе покажу", — сказал он, с легкостью вырывая десятифутовое дерево.

"Да это просто молодой побег, — возразил я. — А мы говорили о деревьях". Он проследил за моим взглядом. На краю поляны стояло древнее дерево. Улин схватил его и начал трясти изо всех сил, чтобы ослабить корни. Вместо этого ему на голову упал улей.

"И вот тогда-то я и сбежал, мама, — сказал Зарек, не без гордости. — Матаис и Коорг покоились на дне ущелья, а Улина скрыл рой диких пчел".

Джалемил снова обняла сына.


Комментарий издателя:

Мне не хотелось опубликовывать работы Маробара Сула, но когда Университет журналистики Гвилима попросил меня отредактировать это издание, я решил использовать этот шанс, чтобы покончить с ошибками и непониманием раз и навсегда.

Ученым точно не известно, когда Маробар Сул писал свои работы, но они сходятся на том, что записаны они были драматургом Гором Фелимом, известным своими популярными комедиями и романами в период междуцарствия между падением Первой сиродильской империи и восшествием на престол Тайбера Септима. Считается, что Гор Фелим мог слышать несколько оригинальных двемерских сказок и затем, желая подзаработать, адаптировать их для театральной сцены.

Гор Фелим придумал "Маробара Сула" как человека, переводившего с двемерского языка, чтобы придать работам значимость, а также, чтобы они выглядели достовернее в глазах непосвященной публики. Заметьте, что, несмотря на то, что работы "Маробара Сула" стали поводом для ожесточенных дискуссий, нет никого, кто встречал бы его лично, а также нет записей о нем в Гильдии магов, Школе Джулианоса или другом научном учреждении.

В любом случае, двемеры в рассказах "Маробара Сула" мало похожи на злобную расу, которую боятся даже данмеры, норды и редгарды и которая оставила после себя руины, до конца не понятые даже сейчас.

Часть II. Семечко

Крошечная деревушка Лорик была тихим и мирным селением двемеров, приютившимся среди однообразных серо-коричневых дюн и камней Деджасита. Во всем Лорике не нашлось бы и травинки, хотя кое-где в деревне можно было увидеть почерневшие останки давно погибших деревьев. Приехавшая с последним караваном Камдида в тоске смотрела на свой новый дом. Она привыкла к лесам севера, где жила семья ее отца. Здесь же совсем не было тени и очень мало воды. Только огромное, открытое небо над головой. Это была мертвая земля.

Семья ее матери радушно приняла Камдиду и ее младшего брата Невита. К сиротам относились очень хорошо, но девочка чувствовала себя одиноко в чужой деревне. Так продолжалось до тех пор, пока она не познакомилась со старой аргонианской женщиной, работавшей на водяной фабрике. В ее лице Камдида нашла настоящего друга. Женщину звали Сигерт, и она рассказала девочке, что ее род жил здесь за много веков до появления двемеров, и что тогда в этом месте рос огромный и прекрасный лес.

"А почему погибли деревья?" — спросила Камдида.

"Когда на этой земле жили только аргониане, мы никогда не рубили деревья, потому что не нуждаемся в деревянном топливе и материале для строительства, как вы. Когда появились двемеры, мы позволяли им использовать растения для своих нужд, только следили, чтобы они никогда не трогали хисты, потому что они были священны для нас и для этой земли. Многие годы мы жили мирно. Не было ни ссор, ни споров".

"И что произошло?"

"Кто-то из ваших ученых открыл, что если очистить сок определенных деревьев, залить его в форму и высушить, можно получить эластичные и упругие доспехи, которые они назвали канифолевыми, — ответила Сигерт. — У большинства здешних деревьев сока почти не было, но хисты другое дело. Они-то просто блестели от сока, и в душах двемерских торговцев проснулась жадность. Они наняли дровосека по имени Джунин, чтобы он срубил священные деревья ради выгоды".

Старая аргонианка поглядела на пыльную землю и вздохнула: "Конечно же, мы, аргониане, пытались спорить. Это был наш дом, а если хист умирают, они никогда не вырастают вновь. Торговцы передумали, но Джунин решил взяться за дело на свой страх и риск. Он хотел сломить наш дух. В один ужасный, кровавый день он доказал, что его искусство владения топором применимо не только к деревьям, но и к людям. Он разрубал на части всех аргониан, которые попадались ему на пути, даже детей. Двемеры Лорика закрыли окна и двери, заткнули уши, чтобы не слышать предсмертных криков".

"Ужасно", — выдохнула Камдида.

"Это трудно объяснить, — продолжала Сигерт, — но смерть наших людей была для нас и вполовину не так ужасна, как гибель деревьев. Ты должна понять, что для моего народа хист это то, откуда мы пришли и куда отправимся. Уничтожение наших тел ничего не значит для нас, а вот, уничтожив наши деревья, вы губите нас навеки. Когда Джунин поднял свой топор на хисты, он убил эту землю. Пропала вода, погибли животные, и вся та жизнь, которую поддерживали деревья, превратилась в пыль".

"Но вы все еще здесь? — спросила Камдида. — Почему вы не уезжаете?"

"А мы оказались в ловушке. Я одна из последних в моем гибнущем народе. Немногие из нас оказались достаточно сильны, чтобы покинуть рощи наших предков, и сейчас, возможно, только запах воздуха Лорика поддерживает в нас жизнь. Пройдет совсем немного времени, и мы исчезнем окончательно".

Камдида почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. "Тогда я останусь одна в этом ужасном месте, где нет ни деревьев, ни друзей".

"У нас, аргониан, есть выражение, — сказала Сигерт с грустной улыбкой и взяла Камдиду за руку. — Мы говорим, что нет лучше почвы для семени, чем наше сердце".

Камдида посмотрела на свою ладонь, и увидела, что Сигерт дала ей крошечный черный шарик. Это было семечко. "Оно выглядит мертвым".

"Оно может вырасти только в одном месте во всем Лорике, — сказала старая аргонианка. — У старого дома в холмах за деревней. Я не могу пойти туда сама, потому что владелец дома убьет меня, если увидит, а я, как и весь мой народ, теперь слишком слаба, чтобы защищаться. Но ты можешь добраться туда и посадить зернышко".

"И что тогда будет? — спросила Камдида. — Хисты вернутся?"

"Нет. Но вернется некая часть их власти".

В ту ночь Камдида тайком вышла из дома и пошла в холмы. Она знала дом, о котором говорила Сигерт. Ее тетя и дядя говорили ей, чтобы она даже близко к нему не подходила. Как только она приблизилась к дому, на пороге появился старый, но крепко сбитый человек с топором на плече.

"Что ты тут делаешь, девочка? — сердито спросил он. — В темноте я чуть не принял тебя за человекоящера".

"Я заблудилась, — поспешно ответила она. — Я пытаюсь добраться до дома, в Лорик".

"Тогда ступай своей дорогой".

"А не могли бы вы одолжить мне свечу? — жалобно попросила она. — Я давно хожу кругами и боюсь, что без света опять вернусь сюда же".

Старик заворчал и ушел в дом. А Камдида быстро выкопала ямку в сухой пыли и закопала зернышко как можно глубже. Тут хозяин дома вернулся с зажженной свечой.

"Да смотри, больше не появляйся здесь, — прорычал он. — А не то я тебя пополам разрублю".

Он вернулся в дом, к своему очагу. А на следующее утро, проснувшись и отворив дверь, он обнаружил, что из дома невозможно выйти из-за огромного дерева. Он схватил свой топор и начал рубить дерево, но у него ничего не вышло. Он попробовал рубить сбоку, но раны, которые он наносил дереву, тут же закрывались. Тогда он попробовал рубить ветки справа и слева, чтобы сделать клин, но дерево стояло нерушимо.

Спустя много времени после этого кто-то обнаружил истощенное тело старого Джунина, лежащее перед открытой дверью его дома, в руках он все еще сжимал разбитый, тупой топор. Никто не знал, что он пытался разрубить, но ходили слухи о том, что на топоре был засохший сок хиста.

Вскоре после этого из сухой пыльной земли деревни показались маленькие пустынные цветы. Заново посаженные деревья и растения росли теперь хоть и не пышно, но вполне терпимо. Хисты не вернулись, но Камдида и другие люди в Лорике часто заметили, что в определенное время, в сумерках, на улицы и холмы ложаться широкие, длинные тени погибших деревьев.


Комментарий издателя:

"Семечко" — одна из сказок Маробара Сула, чей источник очень хорошо известен. Эту сказку рассказывали аргонианские рабы из южного Морровинда. "Маробар Сул" просто заменил данмеров двемерами и утверждал, что нашел запись сказки в двемерских развалинах. Более того, впоследствии он даже говорил, что аргонианская версия сказки не более чем пересказ его "оригинала!"

Лорик, явно не двемерское название, просто не существовал, а имя "Лорик" часто использовалось как данмерское в пьесах Гора Фелима. Аргонианская версия этой истории произошла в Вварденфелле, в телваннийском городе Садрит Мора. Разумеется, так называемые "ученые" из Храма Зеро пытаются доказать, что сказка имеет какое-то отношение к "Лорхану" только потому, что название деревни тоже начинается с буквы Л.

Часть III. О важности места

Вождь Отробара собрал своих мудрецов и сказал: "Каждое утро я нахожу десять овец из моего стада зарезанными. В чем причина?"

Фангбит Военачальник сказал: "Может быть, чудовище спускается с гор и поглощает твое стадо".

Горик Целитель сказал: "Может быть, новая болезнь тому виной".

Берна Жрец сказал: "Надо принести жертву Богине, чтобы она спасла нас".

Мудрецы принесли жертвы, и, пока они ждали ответов от Богини, Фангбит отправился к Наставнику Джольтерегу и сказал: "Ты научил меня, как сделать дубину Золии и как обращаться с нею в бою, но теперь я хочу знать, когда разумнее всего будет применить мое искусство. Подождать ли мне, пока ответит Богиня, или пока подействует лекарство, или идти охотиться на чудовище, которое живет в горах?"

"Не важно когда, — ответил Джольтерег. — Важно только где".

И тогда Фангбит взял свою дубину и пошел через темный лес к подножию Великой горы. Там нашел он двух чудовищ. Одно, все в крови стада вождя Отробара, вступило в бой с ним, его подруга бежала. Фангбит не забыл о том, чему учил его наставник, о том, что важно только "где".

Он ударил чудовище в каждую из пяти важнейших точек: в голову, пах, горло, спину, и грудь. Пять взмахов и пять ударов, и чудовище было убито. Оно было слишком тяжелым, чтобы его можно было взять с собой, но Фангбит все равно ликовал, возвращаясь к Отробару.

"Я говорю, что убил чудовище, пожиравшее твое стадо", — вскричал он.

"Как ты докажешь, что убил какое-то чудовище?" — спросил вождь.

"Я говорю, что спас стадо своим лекарством", — сказал Горик Целитель.

"Я говорю, что Богиня спасла стадо, смилостивившись после принесенных мною жертв", — сказал Беран Жрец.

Два дня подряд стадо оставалось нетронутым, но на утро третьего дня еще десяток овец нашли зарезанными. Горик Целитель начал искать новое лекарство. Берна Жрец приготовил новые жертвы. А Фангбит снова взял свою дубину и пошел через темный лес к подножью Великой горы. Там нашел он другое чудовище, все в крови стада вождя Отробара. И начали они бой, и снова Фангбит не забывал о том, чему учил его наставник, о том, что важно только "где".

Пять раз он ударил чудовище в голову, и оно обратилось в бегство. Преследуя чудовище, он ударил его пять раз в пах, но оно бежало. Через лес бежали они, и Фангбит ударил чудовище пять раз в горло, но оно бежало. Добравшись до поля Отробара, Фангбит ударил чудовище пять раз в спину, и оно бежало. И тогда вождь и его мудрецы в крепости услышали, как ревет чудовище. И там они увидели того, кто крал стадо вождя. Фангбит же ударил чудовище пять раз в грудь, и оно было убито.

И устроили тогда великое празднество в честь Фангбита, и больше не страдало стадо Отробара. Джольтерег же обнял своего ученика и сказал: "Наконец-то ты понял важность того, где наносить удар".


Комментарий издателя:

Это еще одна сказка, происходящая из эшлендских племен Вварденфелла, и она относится к самым древним из сказок. "Маробар Сул" просто заменил имена персонажей, чтобы они звучали более "двемерскими" и включил сказку в свою коллекцию. Великая гора в сказке на самом деле, безусловно, "Красная гора", хотя она и описана, как заросшая лесом. Звездопад и другие стихийные бедствия уничтожили растительность Красной горы и привели ее в то состояние, которое знакомо нам сегодня.

Эта сказка представляет определенный научный интерес, поскольку принадлежала она примитивной культуре эшлендеров, и при этом в ней говорится о жизни в "крепостях", очень напоминающих разрушенные крепости Вварденфелла, известные нам сегодня. Существуют даже ссылки на существование крепости "Отробара" где-то между Вварденфеллом и Скайримом, но вне малонаселенного Вварденфелла крепостей осталось очень мало. Ученые спорят о том, кто и когда построил эти крепости, но я считаю, что эта история и другие свидетельства убедительно доказывают, что в древние времена эшлендеры жили в крепостях, а не в хижинах из виквита, как теперь.

Игра со словами, формирующая мораль сказки — то, что важно знать, где убить монстра, и это место крепость, а также в какие места на теле чудовища нужно ударить, чтобы убить его — типична для многих эшлендерских сказок. Загадки, даже такие простые как эта, нравились и эшлендерам и пропавшим двемерам. Хотя двемеров обычно изображают загадывающими загадки, а не разгадывающими их, как в эшлендерских сказках.

Часть IV. О пользе иголок и стеклянных шариков

Норд, каймер и двемер пришли в трактир.

«Что желаете, мутсэры?» — спросил хозяин.

«Кружку мёда мне», — ответил норд.

«Возьму стаканчик шейна — хорошая штука, однако», — сказал каймер.

«Будьте добры, принесите мне настой чала, игрушечный стеклянный шарик и иглу для пошива кожи», — промолвил двемер.

«Хо, хо, — загоготал норд. — Шоровы кости! Малыш-молокосос собрался играть в бирюльки, но управляться умеет только с одной палочкой!»

«Зато я не клянусь богом, который не просто плод воображения, а вообще мёртв», — сказал двемер, пока трактирщик расставлял на стойке заказанные им предметы.

«Эй! Чего? — проревел норд. — Так, я сейчас!..»

«Он достанет тебя, клянусь звездой Азуры, — заметил каймер, потягивая свой шейн. — У тебя проблемы, гном».

«С другой стороны, норд, по крайней мере, не считает возможным поклоняться демонам из других миров», — ответил двемер, помешивая чал.

«Боэтия и Мефала! Ты зашёл слишком далеко!» — вскричал каймер, выхватывая трёхгранный клинок.

«Да! Давай выпустим кишки карлику!» — прорычал норд, потянувшись за топором.

Одним быстрым движением двемер смахнул со стойки стеклянный шарик, который приземлился прямо под ноги каймера, уже готового к броску. Но поскользнувшись на шарике, он завалился набок и совершенно неожиданным образом по самую рукоять засадил свой клинок в грудь изумлённого норда. А двемер тем временем ловко подцепил пальцем большую иголку; и та, крутанувшись в воздухе, воткнулась остриём вверх в зазор между половицами. Каймер, отступавший назад от умирающего норда, потерял равновесие и полетел кувырком на пол, где и встретился с иголкой, проткнувшей золотой его глаз и вонзившейся в мозг по самое ушко. Несколько минут ещё бился каймер, постепенно затихая, но вскоре скончался вслед за нордом.

Двемер снял кошелёк с монетами с пояса каймера, отдал его трактирщику, залпом проглотил мёд, недопитый нордом, взял стаканчик с шейном, сделал глоток, затем кивнул хозяину и вышел наружу со стаканом в руке. Было слышно, как он сказал: «На базар. Мне нужны щипчики для удаления костей, яйцо гуара и упор для снимания сапог».

Часть V. Песня алхимиков

Алхимика лишился король Маранеон,

Когда огромный взрыв услышал он.

Король народу объявил,

Что новый нужен ему был

Ученый. Тот, что мог бы знать,

Как делать зелья, доказать,

Что может он наукой управлять.

Глупцов король решил не нанимать.

И после долгих споров и дебатов

Избрал король двух кандидатов,

Иантипуса Минтурка и Умфатика Фару,

Очень способную пару.

Чтобы понять, кто больше знает,

Их испытать король решает.

Пришли они в комнату с травами и драгоценными камнями,

Пробирками, горшками и толстых книг томами.

"Хочу невидимым я стать", —

Улыбнулся король и ушел отдыхать.

Поняли тут Минтурк и Фара,

Что наступила работать пора.

Очищали масла, мололи травы,

Кипятили растворы, добавляли приправы,

Каждый из них свое тесто месил,

Но за другим незаметно следил.

И вот прошло почти сорок минут,

Закончили дело Фара и Минтурк.

Каждый уверен, что победитель он.

Тут вернулся Маранеон.

"Пора узнать, кто из вас победитель.

То, что вы сделали, вы должны выпить".

Минтурк исчез, как только ложку поднял,

А Фара остался там, где стоял.

"Думаешь, твоя смесь из желтой травы, синего камня и серебра! —

Улыбнулся король. — Ты не заметил потолок из стекла.

Через витраж проходит свет.

И компоненты поменяли цвет".

"А что если, — спросил невидимка, боясь помешать, —

Красные камни, синюю траву и золото смешать?"

"Ох [Бог двемеров]", — злобно дал Фара ответ, —

Так можно лишь улучшить интеллект".


Комментарий издателя:

Судя по стилю, эти стихи, несомненно, принадлежат Гору Фелиму. Заметьте, что используется простая ритмическая схема AA/BB/CC, монотонная, со специально придуманным неуклюжим ритмом, а также повторяющиеся шутки с абсурдными именами. Умфатик Фара и Иантипус Минтурк. Кроме того, финальная шутка о том, что глупый алхимик случайно сделал снадобье, сделавшее его умнее, направлена на антиинтеллектуализм публики периода междуцарствия, хотя двемерам она явно бы не понравилась.

Заметьте, что "Маробар Сул" не называет имени бога двемеров. Религия двемеров, если ее вообще можно так назвать, один из самых запутанных аспектов их культуры.

Через тысячелетие эта песня стала популярна в тавернах Хай Рока, а затем исчезла отовсюду, кроме ученых книг. Как и сами двемеры.

Часть VI. Каймервамидиум

После многих сражений стало ясно, кто победит в Войне. Каймеры владели магией и боевыми искусствами, но против бронированных батальонов двемеров, доспехи для которых изготовил Джнагго, у них не было шансов. Чтобы сохранить хоть какой-то мир, Стовин Предводитель согласился на переговоры с Каренитхилом Барифом Зверем. В обмен на спорные земли Стовин подарил Барифу могущественного голема, который должен был защищать территорию каймеров от набегов северных варваров.

Барифу очень понравился подарок, и он привез его в лагерь, где все воины собрались посмотреть на него. Он был весь золотой, напоминая двемерского конника. Чтобы проверить силу голема, они поместили его в центр арены и стали запускать в него магические стрелы. Голем был настолько проворен, что лишь несколько ударов попали в него. При этом он ни сходил с одного места, лишь отклоняя корпус в разные стороны. Тогда была запущена очередь огненных шаров, от которой голем также уклонился, согнув колени и немного присев. Если в него все же попадали, он старался, чтобы удары приходились на грудь и талию — это были самые защищенные части его тела.

Войска были довольны таким сильным и ловким существом. Если он будет стоять на страже, варвары Скайрима никогда больше не будут разорять их деревни. Голема назвали Каймервамидиум, надежда каймеров.

Бариф привез голема в свои палаты. Там его стали проверять дальше: его силу, его скорость, его гибкость. В его конструкции не было недостатков.

"Представьте, что почувствуют голые варвары, когда встретят его в чистом поле", — рассмеялся один из воинов.

"Жаль только, что он создан по подобию двемера, а не по-нашему, — размышлял Каренитхил Бариф. — Варвары будут бояться наших врагов, а не нас".

"Не следовало нам соглашаться на те условия, на которые мы согласились, — сказал еще один, гораздо более агрессивно настроенный воин. — Уже нельзя разве напасть на Стовина?"

"Напасть никогда не поздно, — сказал Бариф. — Но как же их воины в тяжелых доспехах?"

"Кажется, — сказал главный шпион Барифа. — Их солдаты всегда спят на рассвете. Если мы нападем за час до восхода солнца, мы сможем захватить их без сопротивления, они не успеют продрать глаза, не то, что надеть доспехи".

"Если мы схватим их оружейника Джнагго, мы тоже узнаем секреты кузнечного дела, — сказал Бариф. — Да будет так. Мы нападем завтра, за час до рассвета".

Все было решено. Ночью армия каймеров выступила и на рассвете накинулась на лагерь двемеров. Каймеры поставили в первую линию атаки Каймервадиума, но он как будто сломался, стал атаковать войска каймеров. Кроме того, двемеры были все одеты в доспехи, явно уже давно не спали и были готовы к битве. Внезапное нападение не удалось, в результате сражения большинство военачальников каймеров, в том числе и Каренитхил Бариф Зверь, были захвачены в плен.

Гордость не позволяла им спросить, что случилось, но Стовин сказал, что в лагере у каймеров у них был один свой человек, который передал им послание об атаке.

"Кто же этот человек?" — возмутился Бариф.

И тогда Каймервамидиум снял голову. Внутри голема находился Джнагго, оружейник.

"Двемер восьми лет может создать голема, — сказал он, — но лишь величайший воин и оружейник может стать им".


Комментарий издателя:

Это лишь одна история из данного собрания, которую можно отнести к двемерам. Текст сильно отличается от старой версии на альдмерис, но суть сохранена. "Каймервамидиум" может быть двемерским "Нчмартурнидамцем". Это слово несколько раз встречается в чертежах двемерских доспехов и в Анимункули, но что оно значит — неизвестно. Однако очевидно, что это не "Надежда каймеров".

Двемеры, возможно, первые стали пользоваться тяжелыми доспехами. Очень важно обратить внимание на то, как человек, полностью закованный в броню, смог одурачить каймеров в этой истории. Также обратите внимание на реакцию воинов-каймеров. Когда впервые рассказывалась эта история, доспехи, покрывающие все тело, еще не были известны, тогда как двемерские центурионы и големы были широко распространены.

Также стоит обратить внимание на то, что Маробар Сул оставляет несколько строчек оригинального текста на альдмерисе: "Двемер восьми лет может создать голема, но лишь один из восьми двемеров может стать им".

Еще на один момент в этой легенде стоит обратить внимание. Очень интересно упоминание "послания". Существуют предположения, что вся раса двемеров могла общаться молча посредством магии. Существуют также записи ордена Псиджиков, в которых говорится, что они тоже обладают этим секретом. Как бы там ни было, нет ни одного заклинания "послание". Сиродильский историк Боргусилус Мальер первым предположил, что в этом кроется загадка исчезновения двемеров. Он считает, что в 1E 668 двемерский народ был "призван" одним философом-чародеем (в некоторых документах его называют "Кагренак") отправиться в великое путешествие. Строятся различные предположения, например, что они оставили все свои города и земли и отправились на поиски другой цивилизации.

Часть X. Больше, чем смертный или Приданое

Иналейг был самым богатым землевладельцем в Гунале и за долгие годы скопил богатое приданое, которое собирался отдать будущему жениху своей дочери, Женефры. Когда она достигла возраста, подходящего для замужества, он запер свое золото для сохранности в надежном месте и объявил о своем намерении выдать ее замуж. Она была привлекательной девушкой, образованной и хорошо сложенной, но задумчивой и не склонной к веселью. Этот недостаток не беспокоил ее будущих женихов, они предпочитали обращать внимание на хорошие ее стороны, которые действительно были достойны внимания. Каждый знал, что ему достанется значительное богатство, в том случае если он станет мужем Женефры и зятем Иналейга. Этого оказалось достаточно, чтобы несколько сотен кандидатов собрались в Гунале на сватовство.

"Человек, который хочет стать мужем моей дочери, — сказал Иналейг собравшимся, — не должен быть привлечен лишь алчностью. Он должен доказать, что богат, и я должен удостовериться в этом богатстве".

Это простое объявление заставило отказаться от цели довольно много поклонников, которые знали, что не могут произвести впечатление на землевладельца своим скромным состоянием. Несколько дюжин соискателей остались — из тех, что приехали в роскошных каретах, разряженные в одеяния из килларка, расшитые серебром, да еще со свитами из слуг-чужеземцев, И из тех, кто подходил под условие Иналейга, никто не был более блистателен, нежели Велин Нэриллик. Этот юноша, о котором никто раньше не слышал, приехал в карете, сделанной из полированного эбонита, а впряжены в нее были драконы, одежды же его были все из редких стран, и слуги в его свите были таковы, что никто во всем Гунале не мог даже и припомнить подобных. Лакеи у него имели глаза на все стороны света, и служанки казались оправленными в золото и драгоценности.

Но и этого было недостаточно для Иналейга.

"Человек, который женится на моей дочери, должен доказать, что он умен, ведь я не хочу иметь невежду в зятьях и партнерах", — объявил он.

Так отсеялись еще и многие из богачей, те, кто мог, живя в роскоши, не очень беспокоить себя размышлениями. Но все же некоторые остались, те, кто смог в последовавшие несколько дней продемонстрировать свою мудрость и образованность, цитируя великих мудрецов прошлого и рассказывая о собственных размышлениях в области метафизики и алхимии. Велин Нэриллик пришел также и попросил Иналейга отобедать с ним в поместье, которое жених снял на время сватовства в пригороде Гунала. И там землевладелец увидел множество писцов, который работали над переводом трактатов альдмеров, а также насладился общением с молодым человеком, который обладал дерзким умом.

Но все же, хоть он и был впечатлен успехами Велина Нэриллика, Иналейг предложил еще одно состязание.

"Я очень люблю свою дорогую дочь, — сказал Иналейг. — Надеюсь, что тот, кто на ней женится, также сможет сделать ее счастливой. Пусть кто-нибудь вызовет улыбку на ее лице, и тогда он получит и ее, и приданое".

И вот, вновь пытались женихи получить желанное — они в течение нескольких дней развлекали невесту, пели ей песни, изъяснялись в любви, описывали ее красоту самыми поэтичными словами. Но Женефра взирала на них с ненавистью и тоской. Иналейг, который стоял рядом с ней, уже начинал отчаиваться. Женихи его дочери один за другим терпели неудачу. Наконец, Велин Нэриллик вошел в зал.

"Я вызову улыбку на лице вашей дочери, — сказал он. — Осмелюсь сказать, она будет смеяться, как никогда не смеялась, но только если вы пообещаете нас поженить. Если часа после помолвки окажется недостаточно, вы ее отмените".

Иналейг повернулся к дочери. Она не улыбалась, но ее глаза сверкали нездоровым любопытством, глядя на молодого человека. Поскольку ни один другой жених не привлек даже такого внимания, он согласился.

"Но приданого вы не получите, пока не поженитесь, — заметил Иналейг. — Помолвка это еще не все".

"Но все же, можно ли мне взглянуть на приданое?" — спросил Велин.

Зная, как далеко разнеслась весть о приданом, понимая, что этот молодой человек очень близок к тому, чтобы получить его, Иналейг согласился. Ему определенно нравился Велин. Следуя его указаниям, Велин и мрачная Женефра, а также кастелян двинулись по коридорам крепости Гунала. Первое хранилище следовало открывать, прикоснувшись к нескольким рунам в строгом порядке: если бы открывающий ошибся, сотни отравленных стрел немедленно вонзились бы в тело грабителя. Иналейг был также очень горд следующим уровнем защиты — замком, который защищался острыми лезвиями, с восемнадцатью зубцами, и чтобы открыть этот замок, нужно было повернуть одновременно три ключа. Лезвия выскакивали из стены, чтобы немедленно распотрошить любого, кто пытается вскрыть хотя бы один замок. И вот, наконец, они достигли кладовой.

Она была пуста.

"Во имя Лорхана, нас ограбили! — закричал Иналейг. — Но как? Кто способен на такое?"

"Очень скромный, но должен признать, небесталанный грабитель, — заметил Велин. — Человек, который издалека увидел вашу дочь однажды и влюбился, но не обладал ни знаниями, ни шармом, чтобы произвести впечатление. Так оно и продолжалось, пока золото из вашей сокровищницы не позволило мне проявить себя".

"Ты?" — завопил Иналейг, едва веря в это. А потом произошло еще более невероятное событие.

Женефра начала хохотать. Она никогда не мечтала даже о встрече с человеком, подобным этому вору. Она бросилась в его объятья прямо на глазах разъяренного отца. И, через некоторое время, Иналейг тоже расхохотался.

Женефра и Велин поженились через месяц. Несмотря на то, что, на самом деле, он был беден, и ему недоставало образования, ему удалось так быстро увеличить семейное состояние, что Иналейг только поражался. Правда, об источниках дохода он никогда не спрашивал.


Комментарий издателя:

Рассказ о том, как мужчина пытается заполучить руку молодой девы, чей отец (обычно богач или король) предлагает испытания соискателям, довольно распространен. См., например, более современную историю "Четыре жениха Бениты" Джола Йоливесса. Поведение персонажей довольно нехарактерно для двемеров. Никто не знает их обычаев, связанных с женитьбой, и даже неизвестно, вступали ли они в брак.

Еще одна странная теория об исчезновении дварфов произошла от этого рассказа и других повестей из сборника Маробара Сула. Имеется предположение, что двемеры вообще никуда не уходили. Они не уходили из Нирна и не покидали континента Тамриэль, а существуют среди нас, маскируясь. Мудрецы ссылаются на "Ящик Азуры", и предполагают, что двемеры боялись Азуры, существа, которого не понимали и не могли им управлять, и они переняли манеры, а также облачения каймеров и альтмеров, чтобы спрятаться от взгляда Азуры.

Часть XI. Ящик Азуры

Нчильбар провел молодость, полную приключений, но, выросши, стал мудрым и старым двемером, проводящим жизнь в поисках истины и развеивании суеверий. Он многое изобрел и произвел на свет множество научных теорий и логических построений, которым было дано его имя. Но множество вещей в мире все же ставили его в тупик, и не было для него более сложной задачи, чем понимание истинной природы аэдра и даэдра. Исследуя мир, он также пришел к выводу, что множество богов были созданы людьми и мерами.

Был один неразрешимый для Нчильбара вопрос — границы божественной силы. Являются ли величайшие Существа полновластными владыками мира, или же меньшие создания имеют возможность определять собственную судьбу? И когда Нчильбар почувствовал, что жизнь его подходит к концу, он понял, что должен постичь эту последнюю истину.

Среди знакомых мудреца был жрец-каймер, по имени Азиник. Когда жрец был в Бзалаг-Жтурамц, Нчильбар рассказал ему, что намерен заняться природой божественной силы. Азиник пришел в ужас и умолял своего друга не касаться этой мистической загадки, но решимость Нчильбара перебороть было нельзя. В конце концов, жрец решился даже помочь ему в изысканиях во имя их дружбы, но втайне боялся последствий богохульства.

Азиник призвал Азуру. После свершения обычного ритуала, во время которого он провозгласил свою веру в ее божественную мощь, и Азура, явившись, согласилась не причинять ему вреда, Нчильбар и дюжина его учеников вошли в часовню и принесли с собой большую коробку.

"Ты пришла в нашу землю, Азура, Богиня Заката и Рассвета и тайн меж ними… — сказал Нчильбар, пытаясь притвориться подобострастным и мягким изо всех сил. — Говорят, что твое знание абсолютно".

"Это так", — улыбнулась даэдра.

"Ты ведь знаешь наверняка, что находится в этой коробке", — сказал Нчильбар.

Азура повернулась к Азинику, нахмурив брови. Священник немедленно начал объяснять: "Богиня, этот двемер — очень уважаем и мудр. Поверь мне, он не собирается высмеивать твое величие, но всего лишь продемонстрировать его ученым мужам своего народа, традиционно скептически настроенным. Я пытался рассказать ему о твоей силе, но его философия не принимает ничего на веру без демонстрации".

"Я могу продемонстрировать свою мощь народу двемеров, но смотрите, как бы эта демонстрация не оказалась большим, чем вы хотите видеть, — заворчала Азура, и посмотрела Нчильбару в глаза. — В коробке лежит цветок с красными лепестками".

Нчильбар не стал ни улыбаться, ни хмуриться. Он просто открыл коробку, и все увидели, что она пуста.

Когда глаза учеников повернулись к Азуре, ее уже не было на прежнем месте — она исчезла. Только Азиник увидел выражение на лице Азуры перед тем, как она пропала, и он не смог сказать ни слова, дрожа от страха. Он знал, что на них всех пало проклятие, но еще страшнее было осознание продемонстрированной божественной силы. Лицо Нчильбара тоже было бледным, и он нетвердо держался на ногах, но его лицо выражало не страх, а блаженство. Улыбка двемера, который обнаружил истину, о которой только догадывался ранее.

Два его ученика поддержали его, препровождая к выходу, и еще два поддерживали Азиника.

"Я учился всю жизнь, произвел бесчисленное множество экспериментов, выучил тысячи языков, но то умение, которое открыло мне истину, я приобрел еще тогда, когда был бедным молодым человеком, пытающимся добыть кусок хлеба", — прошептал мудрец.

И когда его вели к постели, красный цветок выпал из рукава его объемистой робы. Нчильбар умер этой же ночью, и лицо его было исполнено удовлетворения, которое приходит только от постижения знания.


Комментарий издателя:

Это — еще один рассказ о мудром, никогда не ошибающемся двемере. Переводы на альдмерский могут разниться в интерпретациях, но суть рассказа всегда одна. У данмеров есть похожая легенда о Нчильбаре, но в данмерской версии Азура распознает обман и отказывается отвечать на вопрос. Она убивает всех двемеров, присутствующих при этом, и проклинает род данмеров за скептицизм.

В альдмерской версии, Азура обманута не пустой коробкой, а коробкой, в которой находилась сфера, каким-то образом превратившаяся в плоский квадрат. Конечно же, альдмерская версия легенды ближе к двемерскому оригиналу, но и гораздо более сложна для понимания. Быть может, это объяснение в духе "сценической магии" было добавлено Гор Фелимом, поскольку сам Гор Фелим не был чужд подобных трюков, когда использование магии было недоступно.

"Маробар Сул" упоминает и о Нчильбаре, действующем в одиночку, и он в классической версии рассказа воплощает множество двемерских добродетелей. Его скептицизм, пусть даже и не такой абсолютный, как в альдмерской версии, прославляется даже, несмотря на то, что он вызвал проклятие на род двемеров и безымянный Дом бедняги жреца.

Что бы не представляла собой истинная природа Богов, и ошибались ли на их счет двемеры, или были правы, этот рассказ может объяснить, из-за чего двемеры исчезли с лица Тамриэля. Хотя Нчильбар и подобные ему, быть может, и не ставили своей целью насмешки над аэдра и даэдра, их скептицизм определенно навлек на них гнев божеств.

Загрузка...