Рюрикович 3

Глава 5

Утром меня разбудил отчаянный стук в дверь. Этому стуку сопутствовал громкий крик Бориса Годунова:

— Царевич! Царевич, проснитесь! У нас воры! У нас разбойники! У нас…

— У тебя совести нет, молодой человек! — оборвал я, когда распахнул дверь. — Ну, чего в такую рань поднимаешь панику?

— Царевич! — Годунов едва не смёл меня, когда ворвался в комнату. — Там… там…

Я понял причину его паники. Ну да, я разрешил заночевать Ермаку на первом этаже в гостиной. Бывший душегуб из Ночных Ножей коротко кивнул и улёгся на небольшом диване. Он отказался от подушки и одеяла, мотивировав тем, что не стоит воину разнеживаться. Я в ответ только пожал плечами, нет так нет — уговаривать не буду.

Ну да, не познакомил всех домашних с ним, но… У меня было оправдание — мы приперлись, когда на горизонте начало светать. Все мирно сопели, не поднимать же домашних для знакомства с новым слугой?

Я хотел дождаться утра и в более благоприятных условиях познакомить всех с Ермаком.

Не получилось…

Кто же знал, что мой товарищ припрётся под самое утро и решит всех всполошить? Ну спит в гостиной мужчина с разбойничьей рожей, так чего же орать? Подумаешь, эка невидаль…

— Ты проорался? — спросил я резко, чтобы оборвать истерику.

— Чего? — захлопал глазами Годунов, а потом начал тыкать в сторону двери. — Там… Там…

— Да знаю я, кто там, — буркнул я в ответ. — Пойдём, ты тоже узнаешь.

— Чего? — снова повторил Годунов. — Узнаю?

— Идём, — покачал я головой. — И прекрати в конце концов орать. Если хочешь меня разбудить, то просто поскребись в дверь. Этого будет достаточно для меня, заодно и врагов не разбудишь. Тот человек внизу не враг нам. Наоборот, он наш новый слуга. Пошли знакомиться. Думаю, что ты всех уже разбудил своими истошными воплями…

Я накинул махеровый халат с золотой строчкой. Нужно было показать себя Ермаку. Пусть оценит мой видон. Может поймёт, что поступил на службу не к царевичу, рассекающему с голой жопой по ночному городу, а человеку, у которого есть чем блеснуть!

Пусть это и не царский кафтан, но всё равно — для пускания пыли в глаза сгодится. Ведь за время, которое он провел в гостиной, можно было и передумать. А так, увидит меня, восхитится своим выбором и будет служить верой и правдой.

Вряд ли он задумает нас обнести — слишком уж хороший урок был ему преподан. Да и какую-никакую славу я уже приобрел в этом городе. Хотя и недостаточную, если Дворжецкий задумал на меня зуб точить.

Ну, насчет Дворжецкого я уже всё продумал и даже обговорил быстренько с Тычимбой. Мой слуга согласился поддержать меня в задуманной афере. Осталось только дождаться сегодняшнего полудня…

— Я как-то не подумал, — почесал голову Годунов. — Мне показалось, что в дом проник грабитель…

— Ага, после устал и уснул на диване? — хмыкнул я. — Ладно, идем знакомиться!

Как только я вышел, так внизу сразу же раздались крики:

— А ну, держи его! Держи окаянного! Ты чем это стреляешься, паскудина?

— Да я свой, мужики! Не лезьте, а то по сопатке выхватите! Да свой же я, сволочи! — вопил в ответ Ермак.

Времени спускаться не было, поэтому я в два прыжка достиг лестничных перил и перескочил через них. Приземлился как раз между Семёном с вилами, Михаилом Кузьмичом с монтировкой и Ермаком, который уже поднял руки с выхваченными пластинками.

Два пожилых мужика в нижнем белье с оружием в руках выглядели эпично. Точь-в-точь выскочившие на пожар постояльцы отеля. Ермак же прижался к стене так, чтобы не смогли обойти сзади. Он уже косился на стоящий рядом комод. В его диковатых глазах читалось желание опрокинуть эту махину на двух врагов.

— А ну, отставить!!! — гаркнул я так, что звякнула посуда в комоде. — Что с вами такое, люди?

— Да вот, проник в дом душегуб, Иван Васильевич! — тут же отчитался Семён. — Напугал господина Годунова, а уж мы на крик и прибежали. Дайте-ко я ему в пузяку вилы загоню!

— Загонялка ещё не выросла, — ощерился Ермак. — Иван Васильевич, дай я ему глаз на жопу натяну и моргать заставлю?

— Никто ничего делать не будет! — прикрикнул я. — Семён, Михаил Кузьмич, опустите оружие. Ермак Тимофеевич, тоже убери свои приспособления. Тут врагов нет…

— А может я всё-таки монтировкой по загривку? — спросил Михаил Кузьмич. — Ну, для пущего спокойствия.

— Я тебя сейчас сам так успокою, что полгода только овсяную кашку жрать сможешь, — буркнул Ермак. — Через трубочку…

— Все трое, за неповиновение приказу господина я оставляю вас в этом месяце без премии! — повысил я голос. — Ещё есть желание поугрожать друг другу?

— Никак нет, Ваше Царское Высочество! — тут же вытянулись во фрунт Семён и Михаил Кузьмич.

Они опустили свои прихваченные орудия. Также сделал и Ермак, убрав приспособления обратно в браслеты.

— Только на службу поступил, а уже премии лишился, — хмыкнул Ермак. — Такое себе начало карьерной лестницы.

— Сейчас вы можете пойти на все четыре стороны, — поднял я бровь. — Есть такое желание?

— После такого радушного приёма? Да ни в жисть! Меня так сладко нигде не принимали, — скривился в улыбке казак.

— Вот и договорились. Давайте знакомиться. Это Семён, местный завхоз. Это Михаил Кузьмич, наш водитель. Это Ермак Тимофеевич, наш телохранитель, — показывал я на каждого, кто находился в гостиной. — Вон того молодого господина, который прячется между перил, зовут Борис Фёдорович Годунов. А вон те дамы, которые выглядывают из дверей кухни… Марфа, Меланья, куда же вы?

Женщины в тот же момент скрылись, как только я показал на них. До этого они выглядывали из-за косяка, как две пугливые лисички.

— Непричёсанные, — пояснил Семён, а после посмотрел на Ермака. — Что же ты сразу-то не сказал, что на службе у царевича?

— Дык я вам о чем орал? Кричал что свой, а вы… — махнул рукой Ермак.

— Да кто же тебя знает-то? Так бы и грабитель орал. А если бы мы тебя побить успели? Скажи спасибо, что Иван Васильевич вмешался, — буркнул Михаил Кузьмич.

— Это надо посмотреть — кто ещё спасибо-то должен говорить, — покачал головой Ермак.

Похоже, что мужчины снова подходят к процессу измерений половых органов, поэтому я прикрикнул:

— В общем, теперь мы все заодно! Ермак Тимофеевич, вам сутки на приведение себя в порядок, покупку нормальной одежды, бритьё, мытьё и прочее. Семён, покажите Ермаку Тимофеевичу что тут и как. Выделите ему комнату для проживания, поставьте на содержание. Как приведет себя в человеческий вид — познакомьте с Меланьей и Марфой. Обязательно накормите — телохранитель должен быть сытым, а не падать в голодный обморок. Михаил Кузьмич, мы через полчаса выезжаем!

Никаких возражений не последовало. Даже Ермак сдержался от едкого комментария. В халате с золотой строчкой я ощущал себя чуть ли не полководцем. Понемногу моя армия начала увеличиваться в размерах. Конечно, с такой на Москву не пойдёшь, но зато люди видно, что люди служат не за деньги, а из уважения.

После того, как роздал указания, двинулся наверх. Отмахнулся от подступившего Годунова, мол, все вопросы потом. Сейчас надо было подготовиться к учёбе.

Уже в машине Годунов меня спросил:

— А куда вы вчера делись, Иван Васильевич? Я спросил Екатерину Семёновну, но она ответила, что у вас появились неотложные дела.

— Так с этими неотложными делами ты сегодня познакомился, Борис, — хмыкнул я. — Лежали на диване.

— Вы из-за него так быстро покинули поместье Бесстужевой и Карамзиной?

— Именно. Увидел, что по улице идет бравый вояка и решил его нанять телохранителем, — ответил я с улыбкой.

— Да? Вот так вот просто увидели из окна? — посмотрел на меня с недоверием Годунов. — И поэтому решили оставить общество прекрасной однокурсницы?

Раньше бы поверил… А сейчас вон как смотрит. Неужели жизнь рядом со мной учит этого «золотого ребёнка» не доверять всем подряд? Глядишь, так и человек из него выйдет!

— Не совсем так, но в общих чертах — да! — кивнул я. — Слишком уж Ермак мне в этом отношении понравился.

— А как по мне, так чёрт он кучерявый, да и только! — подал голос Михаил Кузьмич. — Думаю, что наплачемся мы ещё с ним.

— Хм… как будто у нас других поводов для слёз нет, — ответил я. — Михаил Кузьмич, а сделайте радио погромче?

Тот послушно прибавил звук. Дикторский голос сухо вещал:

— Вчера была совершена массированная атака татарских войск на Нижний Новгород. Предложения о переговорах были отклонены. При этом была уничтожена делегация, отправленная на переговоры. В течение пяти часов шли обстрелы Нижнего Новгорода. В районе Нижнего Посада открылись десять Омутов из которых вышли монстры Бездны…

— Вот же твари, — не сдержался водитель. — Мало того, что сами нападают, так ещё и Бездну притащили…

— Тише, Михаил Кузьмич, — пришлось прикрикнуть мне. — Не слышно же!

— … сто сорок бронетранспортеров, — донеслось из магнитолы. — В бою были уничтожены также около сотни тотемных существ. Но несмотря на разорение Нижнего Посада, сам Нижний Новгород татарским войскам взять не удалось. Сейчас город взяли в осаду. Седьмое и пятнадцатые отделения царских войск передислоцируются на восток. Вскоре они должны прийти на выручку героически обороняющимся защитникам Нижнего Новгорода.

— Не взяли, — почему-то со вздохом произнес Годунов. — Молодцы, ребята…

— Ты прямо как будто на футбольном матче болеешь. Взяли-не взяли, — буркнул я в ответ. — Если татары дойдут до Москвы, то тут уже не до болельщиков будет. Там придется стоять насмерть.

— А ещё ведь с Литвы идут, — подал голос водитель. — Грозятся обратно Смоленск отобрать.

— Да, я ещё слышал, что крымский хан тоже выступил, — согласился Годунов. — А мы тут…

— А ты хочешь быть там? — спросил я. — И что от тебя будет за толк? Только если в госпиталях лечить…

— А вот хоть бы и в госпиталях! — насупился Годунов. — Но всё равно там, помогать своим, а не просиживать задницу в академке.

Я усмехнулся. Глядя на то, как побледнел от возмущения Годунов, я мог только порадоваться за своего товарища — вон, как рвется на фронт. Но, одно дело рваться, насмотревшись военных фильмов, а совсем другое дело находиться там. Те, кто видел войну, никогда не посоветуют соваться в это пекло.

И вот такие юноши с горящими глазами, как мой товарищ, почему-то гибнут первыми. Они словно верят, что будут жить вечно, но у пуль на этот счёт своё мнение. Также, как и у Бездны.

— Давай ещё немного подождём? — сказал я Годунову. — Если будет в нас нужда, то выступим первыми, а пока стоит подучиться наукам военным! От нас же будет больше пользы, если мы придем с опытом, а не просто с желанием побеждать?

— В ваших словах есть резон, Иван Васильевич, — кивнул Борис. — Ну что же, подождем тогда, раз уж на то пошло…

После этого он вздохнул, скрестил руки на груди и уставился в окно. Весь его вид говорил, что сейчас бы он больше пригодился на линии фронта, а вовсе не в учебке. Но одно дело вид чистенького и умытого господина, а совсем другое…

Я помнил из своих прошлых жизней, как быстро на войне люди становятся другими. Совсем другими…

Когда мы подъехали к Царскому училищу, то нам навстречу попался князь Андрей Курбский. Мы церемонно раскланялись, а потом он спросил:

— Вы слышали, что Порфирий Валентинович Смирнов сегодня последний урок будет вести?

— Как последний? Он что, на пенсию уходит? — спросил Годунов.

— Не совсем на пенсию. Он же ведарь, а сейчас всех опытных ведарей призывают на фронт, — Курбский скользнул взглядом по мне.

— Я пока ещё не получал повестки, — ответил я на немой вопрос. — Но если нужно, то сразу же отправлюсь.

— Ну вот, а меня отговаривал, — насупился Годунов.

— Не отговаривал, а просил узнать побольше… Впрочем, ладно! Пошли, узнаем, что и как, — кивнул я на двери Царского училища.