Рюрикович 3

Глава 30

Вилы опустились вниз. Мой верный товарищ мешком соскользнул в горящую траву.

Я посмотрел на него — грудь ещё вздымалась. Попытался призвать медведя, но тот не отзывался. Может быть, в отдалении от основной битвы он смог бы залечить раны, но… На мой призыв не было ответа.

— Тебя окружает смерть, царевич! — грохотнул патриарх с довольной улыбкой. — Недавно мои слуги грохнули твоего братца, а теперь я сам убил зверушку. Всё больше и больше потерь, царевич! А для Бездны всё больше и больше приобретений!

— Что? Мой брат? — я встряхнул головой, пытаясь вызвать патриарха на разговор и хоть чуть-чуть оттянуть время.

Вдруг медведь очнётся? Вытащить Потапыча из-под вил не представлялось возможным. Патриарх зорко следил за мной. Он даже взмахнул вилами над медведем и из пустоты донеслось злобное шипение. Похоже, что Тычимба тоже не мог добраться до Потапыча…

— Да, твой средний брат. Мой слуга выбросил его из окна. Старшему же всё представили, как самоубийство! — патриарх ещё сильнее ощерился.

Вот как… Федора убили…

Не скажу, что мы были дружны или что-то в этом роде, но… Родня как-никак.

Я тут же одернул себя. Он родня только в этом мире. Наши тела вышли из одной женщины, а вот наши души… Я не знал, какая душа у Федора, оставалось надеяться, что она воспарит в те пределы, куда он проповедовал вместе с митрополитом Даниилом. Отправится в царствие небесное, а вовсе не в темную прорву Бездны…

Медведь так и не отзывался. Как я его не призывал, в ответ была только тишина.

— Твари… какие же вы твари, — покачал я головой.

Мне было больше жаль Потапыча, чем среднего брата. Всё-таки с тотемным зверем мы провели гораздо больше времени, чем с родней.

Патриарху мои слова не понравились. Он взревел, издавая звук, похожий на скрежет металла о камень, и взмахнул своими крыльями, окутанными мраком.

Новая волна жаркого воздуха прокатилась по горящей земле. Я снова прикрыл глаза, но зорко следил за врагом.

Патриарх ринулся вперёд, размахивая трезубцем, пытаясь пронзить острыми зубцами. Огромный как скала, но быстрый, как рысь. Он двигался с невероятной скоростью!

Я уклонился от атаки, совершив головокружительный прыжок назад, и мгновенно контратаковал, совершив рывок вперёд. Огненный меч рассёк воздух, оставляя за собой след пламени, и ударил прямо в грудь патриарху. Монстр взвыл от боли, но его плоть была крепка, и меч оставил только глубокий ожог.

Его шкуру пробить не так-то просто…

Я прыгнул в сторону, готовясь к следующей атаке. Разъяренный патриарх выпустил реку пламени изо рта, которая устремилась ко мне. Но я перекатился в сторону, избежав пламени, и снова бросился в бой. На этот раз я использовал свою скорость и ловкость, чтобы обойти патриарха сзади и нанести серию молниеносных ударов огненным мечом.

На этот раз я усилил живицей меч до такой степени, что мог бы разрубать камень. Да, пришлось потратить сущности из своих запасов, но если их не использовать сейчас, то можно будет и вовсе не потратить. А мертвому они мне без надобности.

Каждый удар оставлял глубокие раны на теле демона, но тот продолжал сражаться, используя свою мощь и размеры для подавления противника. Трезубец свистел в воздухе. Когтистый кулак бил по земле, оставляя глубокие выбоины в земле.

От дыма становилось всё труднее дышать. Казалось, что пламя само стало воздухом, наполняя мои лёгкие. Я подскочил к медведю. На миг коснулся шкуры и… медвежий бок дернулся! Медведь как будто отозвался на моё прикосновение!

В следующий миг я совершил рывок, уходя от пролетающего удара трезубца. Удары посыпались один за другим. Я только успевал уворачиваться и закидываться сущностями.

Я не сдавался… Мне было что терять…

Тычимба не вмешивался, стараясь оставаться в стороне. Я понимал — патриарх видел его и мог ранить. А мне и одного раненного товарища хватило.

— А ты кое-чему научился за прошедшее время, червяк! — прогрохотал патриарх, когда я в очередной раз отпрыгнул и оказался вне зоны удара. — С тобой становится даже немного интересно…

— А вот мне с тобой скучно! — буркнул я в ответ. — Ты слишком предсказуем, доходяга! Что, сейчас снова своих слуг будешь вызывать?

— С чего ты это взял? — грохнул он в ответ.

— А с того, что за твоей спиной новый Омут показался! — кивнул я. — Не можешь один на один справиться!

И в самом деле чуть справа за спиной патриарха в воздухе сформировался новый зарождающийся Омут. Сначала появился яркий свет, исходящий из центра образовавшегося овала. Свет становился всё ярче и ярче, пока не превратился в ослепительную вспышку, которая всё вокруг осветила ярким всполохом.

Когда свет немного утих, стало видно, что в центре сияния образовалось нечто, напоминающее огромную воронку. Она вращалась, создавая иллюзию глубины, уходящей в бесконечность. По краям этой воронки вспыхивали искры, словно маленькие звёзды, рождающиеся и умирающие в одно мгновение.

— Чтобы справиться с тобой? Ха! Да одного меня хватит за глаза. Я никого не вызывал! — отозвался патриарх.

Судя по его роже, он был озадачен не меньше моего.

Из портала высунулась голова Годунова. Он бегло осмотрел всё вокруг, нашел глазами меня и радостно закричал:

— Царевич! Мы смогли вас найти!

После этого радостного возгласа он повернулся назад и крикнул:

— Ребята, мы попали куда надо!

Я мысленно простонал. Ну надо же… Хотел их удержать дома, а они…

Годунов выскочил из Омута, следом за ним показался Токмак, третьей шла «госпожа Мамонова», а за ней… За ней из Омута неторопливо вышли два молодых василиска. Уже не дети, но ещё не взрослые особи. Один из них подошел к лежащему медведю и начал принюхиваться.

Я озадаченно почесал голову. Мда, дела-а-а… Теперь всю эту свору придется от патриарха спасать.

— Значит, это я помощь вызвал? — грохнул патриарх насмешливо. — Так-так, предательница… Ты действительно думаешь, что можешь обмануть меня и остаться безнаказанной?

Только сейчас Годунов обратил внимание на огромного врага. Он побледнел, а после зажал руками живот и сдавленным голосом произнес:

— Ой, мамочки, как же скрутило-то… Иван Васильевич, прошу вас не начинать без меня. Я сейчас…

После этого он бросился в сторону чудом уцелевших кустов неподалёку.

— Ха, такая громадина-а-а! — протянул Ермак. — Долго же мы его закапывать будем, царевич!

«Госпожа Мамонова» взглянула на своего хозяина в ответ:

— Обман? Это была просто хитрость, патриарх. Ты думал, что я позволю тебе использовать меня как пешку в своей игре?

— Хитрость, говоришь? Ты думала, что сможешь скрыться от моих глаз!

— Может быть, я и не смогла бы скрыться навсегда, но я купила себе достаточно времени, чтобы сделать то, что нужно. Теперь у царевича есть то, что поможет с тобой справиться! Иван Васильевич, прошу у вас прощения. Ваши слова, ваши действия… Мне было приказано сначала обесчестить ваше имя, а потом убить вас, но я не смогла. Ваше благородство заставило меня оглянуться на свою жизнь и понять, что я жила неправильно. Я жила, боясь Бездны, но вы… Теперь я не боюсь их! Я не боюсь и не хочу служить Бездне!

— Ты убила его отца! — грохнул патриарх.

Во как… Вот это новости!

Нет, я знал, что со смертью отца что-то было нечисто, но чтобы так…

Теперь у меня есть ещё больше причин не любить «госпожу Мамонову».

Рыжеволосая красавица вздохнула и произнесла:

— Я много сделала плохого и знаю, что не смогу так просто загладить свою вину. Но… Я нашла тех, кого вы спасли в своё время, Иван Васильевич. Они смогут помочь вам в борьбе с Бездной. Они помнят вас, они будут сражаться за вас.

Я посмотрел на двух василисков, которые вышли из Омута. Один из них всё ещё продолжал обнюхивать медведя.

— Ты действительно веришь, что сможешь выручить его? Знаешь ли ты, какая сила заключена в них? — прогрохотал патриарх.

— Именно поэтому я и взяла их. Слишком долго Бездна использовала василисков для своих тёмных дел. Пришло время положить этому конец.

Патриарх взорвался громким смехом, который прозвучал пушечными выстрелами:

— О, как благородно! Ты хочешь стать героем, помогающим уничтожить зло? Но знаешь ли ты, что без силы Бездны они бесполезны?

— Теперь уже нет. Я кое-что сделала… А теперь… Иван Васильевич, отпусти своего медведя. Ему уже не поможешь, но можешь помочь себе!

— Кого? Потапыча? Я друзей не бросаю! — буркнул я в ответ.

— Так надо, царевич, поверь мне, — покачала головой рыжевласка.

— Иван Васильевич, нет времени объяснять. И в самом деле — так надо! — донесся из кустов голос Годунова.

Вот же… засранец! И как его назвать другим словом? Впрочем, сам виноват, что решил в этот день почистить своих товарищей. Вот его и пучило.

Токмак держался, но по нему было видно, что он тоже не прочь бы потеснить Годунова.

— Отпустить зверушку? Ха! А вот это уже интересно! Эй, червяк! Меня и в самом деле заинтересовало это представление. Я хочу досмотреть его до конца!

Он сделал пару шагов назад, отходя на безопасное расстояние.

Я подошел к лежащему медведю. Тот открыл глаза, нашел меня взглядом и… моргнул, как будто соглашаясь. Вроде как — отпусти меня, хозяин. Я погладил шерсть головы, по которой пробегали огоньки:

— Мы были рядом очень долгое время, боевой товарищ. Сейчас я отпускаю тебя. Беги на волю. Доброй охоты, старый друг. Мы обязательно встретимся в новой жизни!

Медведь едва слышно рыкнул в ответ. Он снова опустил веки. Потом уставился на меня стекленеющим взглядом.

— Быстрее, царевич, — поторопила меня рыжевласка. — Осталось совсем немного…

Я закрыл на несколько секунд глаза и потом снова их открыл. От медведя отделилась синеватый дымок в форме животного. Здоровенный призрак поклонился мне, а потом… Потом дымчатая фигура рванулась к стоявшим рядом василискам, разорвалась на две половинки. Василиски распахнули пасти, а синеватый дымок втянулся между клыков.

— Поглощение одной зверушки другими для получения сил? Ха! Как же это примитивно! Да я раздавлю их как тараканов! — прогрохотал патриарх.

Рыжевласка кивнула мне, а потом посмотрела на патриарха и улыбнулась:

— Неужели ты думаешь, что я не предусмотрела этого? Я передала им все свои силы, все сущности, что накопила за долгую жизнь. А ещё они получили Дар Самопожертвования! Теперь василиски могут поспорить с каждой тварью Великой Нерожденной! Это моя месть вам, уроды!

Патриарх склонил голову на плечо:

— Интересный план… Но помни, предательница, что играя с огнём, легко получить ожоги. Ты уверена, что готова рисковать всем ради своей мести?

— Рискну. Потому что я знаю, что вы заслуживаете наказания. И я сделаю всё возможное, чтобы оно настигло вас!

Патриарх ответил ледяным тоном:

— Хорошо… Пусть будет так. Если ты действительно уверена в своём выборе, тогда начнём игру. Но помни, предательница, что проигрыш в этой игре означает больше, чем просто поражение…

Он взмахнул трезубцем настолько быстро, что никто не успел среагировать. Воздух взвизгнул, рассеченный острыми зубцами. Рыжевласка даже не пыталась защититься. Один из зубцов пронзил её грудь, вышел со спины. А она…

Она улыбалась!

— Княжна! — вскричал Токмак.

— Бейте его, друзья! — только и успела выкрикнуть она в ответ. — Прикажи василискам, царевич! Теперь они ваши…

В следующий миг лапа патриарха сдернула изогнутое тело с зубца и смяло в ладони, как школьник сминает бумажку с кляксой. Когда лапа разжалась, то возле трупа медведя упала изломанная фигурка лисицы. Окровавленный хвост лег рядом с мордой Потапыча.

— Так будет с каждым! — грохнул патриарх. — Пора игр закончилась, червяки!

— Царевич, прикажи им! — крикнул Токмак. — Давай накостыляем этому пи…ру чешуйчатому!

Я посмотрел на тех, кого в своё время оставил в живых. Мне показалось, что они кивнули в ответ.

— Вперёд, ребята! Зададим ему жару! — махнул я рукой точно также, как недавно это делал патриарх.

Василиски, с их длинными хвостами и шипящими голосами, стремительно атаковали высшего слугу Бездны. Их зелёные глаза светились ненавистью, а клыки были готовы разорвать врага на части. Один из них, серочешуйчатый, взметнул своё могучее тело в воздух и обрушился на патриарха сверху, выпустив поток ядовитой слюны, которая начала прожигать кожу монстра.

Патриарх взревел, выпуская клубы горячего пара и огня из пасти. Он взмахнул своими крыльями, и ветер, поднятый ими, едва не повалил одного из василисков на землю. Затем патриарх выпустил мощный поток пламени, направленный прямо на белого василиска.

Бледнокожий, увидев опасность, быстро отреагировал. Он метнулся в сторону и обвил телом лапищу с трезубцем, стараясь сковать его движения. Когти василиска впились в огненную плоть монстра, оставляя глубокие раны, из которых сочилась черная кровь.

— Молодцы, ребята! — крикнул я в поддержку и тоже прыгнул вперёд.

А как же? Знатная драка и без меня?

Огненный меч засвистел в воздухе, поражая тело патриарха в тех местах, куда я мог дотянуться. Токмак своими механизмами пытался помочь, но я рыкнул, чтобы он оставался в стороне и не лез под горячую руку.

Конечно же Ермак меня не послушался, попытался опутать нитями лапищи монстра, но едва не потерял башку от быстрого взмаха трезубца и только тогда понял, что лучше ему оставаться в стороне.

Бой продолжался с неослабевающей силой. Василиски использовали свою ловкость и скорость, чтобы уклоняться от огненных атак патриарха, а тот, в свою очередь, пытался раздавить их своей массой и силой. Каждый удар оставлял следы на земле, и лес наполнялся криками боли и злобы.

В этот момент в воздухе проплыло что-то белое, небольшое, похожее на сложенный платок. Этот платок шлепнулся точно на правый глаз патриарха, заставляя того отшатнуться от неожиданности. Василиски отлетели в сторону, пользуясь секундной передышкой.

Патриарх дернул головой, поймал отлетевший лоскут и уставился на ладонь. Его глаза расширились, а пасть широко раскрылась:

— Обосранными трусами швыряться? Вы совсем охренели, мерзкие черви?

Я не смог удержаться от прысканья. Пусть тело устало, пусть я еле-еле стоял на ногах, но ошарашенная морда патриарха стоила того. И это близкий слуга Бездны!

Такое унижение он вряд ли когда испытывал!

Патриарх взревел и выпустил из себя огромное количество огненной энергии, которая охватила близлежащий лес. Деревья загорелись, и пламя начало распространяться, угрожая поглотить всех участников битвы.

Я выставил Щит, заслоняя собой Токмака. В кустах тоже полыхнуло синеватым. За Годунова можно было не беспокоиться.

Василиски, осознавая опасность, решили объединиться. Они выпустили одновременно два потока ядовитой слюны. Они смешались в воздухе и образовали густое ядовитое облако. Облако окутало демона, и тот начал корчиться от боли, его кожа начала плавиться и трещать.

Ослабевший демон попытался вырваться из облака, но василиски не дали ему шанса. Они набросились на него, разрывая его тело когтями и зубами. Я присоединился, усилив Кольчугу Души до невозможности.

Когти рвали, клыки отрывали, меч вспарывал… Бой продолжался… Мы побеждали! Побеждали!

Наконец, после долгих минут борьбы, патриарх упал на землю, испустив последний вздох. Грохот от падения напоминал звук весеннего грома. Его рогатая морда была обращена ко мне, и я воспользовался этим, перерубив мощную шею в несколько ударов. Голова отделилась от туловища, откатившись в сторону и уставившись на первые проблески рассвета.

Василиски, победившие в страшном бою, остались стоять среди разрушенного леса, их змеиные тела были покрыты кровью и пылью. Они начали осматривать друг друга, зализывая открытые раны.

Я оглянулся на Токмака, на вылезшего из кустов Годунова, подтягивающего штаны. Бледный Годунов моргал, посматривая на затихающего патриарха.

— Мы победили, — проговорил я.

— Если кто узнает, благодаря чему это получилось сделать — лично вызову на дуэль! — проговорил Годунов.

— Да ну, таким не хвастаются, — хмыкнул Токмак.

Я кое-как подошел к лежащей возле медведя лисице. Она была ещё жива, но жизнь уходила из неё толчками крови из пасти.

— Я прощаю тебя, неизвестная служанка Бездны, — проговорил я. — Своими действиями ты заслужила прощение.

Она попыталась поднять морду, но я покачал головой и положил ладонь на её лоб:

— Если увидишь Потапыча, передавай ему привет! Беги на волю, теперь ты свободна…

Лисица слабо тявкнула, а потом попыталась высунуть язык и лизнуть меня. Я протянул ладонь. Шершавый язык коснулся кожи, а в следующий миг моё сознание решило покинуть уставшее тело.

Горящая земля закружилась, почерневшая трава ринулась в лицо…