Рюрикович 3

Глава 23

Мальчишки остались в темноте. И хорошо ещё, что очнулся один из них. Если бы проснулись вдвоём, то я мог бы и не успеть сдержать испуганный мальчишеский крик.

На память пришел эпизод из моего прошлого. Прошлого, где из рыхлого теста под названием Иванушка начали выковывать стальной гвоздь под названием «ведарь». Вспомнился тот эпизод, где набранных мальчишек тестировали на мужество.

Тогда пацанов по одному отводили в лес и заставляли всю ночь стоять с чашкой воды в одной руке и яблоком в другой. Царевич — не царевич, дворянин — не дворянин… на звания всем было насрать — мы были учениками ведарей. Третьи сыновья, которым «повезло» родиться другаками…

Меня тестировал ведарь Воложбырь, старый и кряжистый мужик, похожий на корявый пень, выкорчеванный ураганом. Правда, двигался этот старик в бою так быстро, что глаз не успевал за ним следить. Может, поэтому и дожил до седых мудей, а не сгинул в среднем возрасте, как многие ведари, теряющие скорость.

Мы долго шли по лесу. Так долго, что перестали слышаться любые звуки человеческого существования. Сквозь густой полог проглядывали далекие холодные звезды. Луны в тот день не было, это я четко помню. Также помню, что лес жил своей жизнью. Из-под ног пару раз выскочили мыши, в ветвях слышался перестук ломающихся палок, ветер шуршал в листве, как будто выискивал себе ужин. Мы остановились возле высокой пушистой ели. Она далеко раскинула свои лапы, облепленные паутиной, и сама напоминала этакого кошмарного паука из Бездны, который вот-вот схватит тебя за жопу.

— Чтобы подтвердить то, что дух в тебе есть, что не струсишь в страшную минуту, не подведешь боевых товарищей надо тебе, Ивашка, простоять целую ночь в лесу. При этом не дергаться, не есть и не пить. Будешь один, будешь в темноте, а ещё вот, — Воложбырь вытащил из кармана широкую ленту и завязал мне глаза. — Ни в коем случае не снимай ленту. Как бы страшно не было — не снимай! До самого утра!

— А как же я узнаю, что утро пришло? — спросил я тогда. — Ведь не видно же ничего.

— Я сам за тобой приду и сниму. И узел завязал тебе особый — если снимешь, то обратно не затянешь.

— А если сниму?

— Тогда пойдёшь на все четыре стороны. Значит, к службе ведарской ты не готов. И нам такой боец не нужен.

— А если меня съедят?

— Тогда завтра у в столовой будет на одну порцию больше. Делов-то… Стой и терпи. Всё понял?

Признаться, мне тогда было страшно до жути. Хотел ещё поговорить с ведарем, ощутить рядом живое существо, но… Я должен доказать, что мужчина и что мне не ведом страх.

Я кивнул:

— Всё понял. Стою, не двигаюсь, не смотрю.

— Вот и хорошо. Тогда до завтра.

У меня получилось удержаться от пожелания скорейшего возвращения. Я остался стоять. Слышал удаляющиеся шаги, лёгкое кряхтение старика, а потом… потом остался только ветер в листве, стук веток, скрип деревьев, уханье пролетающих мимо сов и далекий волчий вой.

Я боялся сделать шаг вперед, но и оставаться на месте казалось еще более жутким. Холодный ветер пробирал до костей, заставляя ежиться и подрагивать. В голове мелькали образы сказочных чудовищ, которых я слышал в рассказах бабушки. Казалось, что каждое дерево скрывает за собой невидимого врага, готового наброситься и разорвать на куски.

Страх парализовал разум, мешая думать ясно. Где же люди? Сколько прошло времени? Почему я оказался здесь один?

Эти вопросы крутились в моей голове, но ответ был всего один — я третий сын, и мне на роду написано стать ведарем, защитником от нечисти Бездны.

Тьма и неизвестность окружали меня со всех сторон. Мне хотелось кричать, звать на помощь, но страх сковывал голос, оставляя меня молчаливым гостем этой кошмарной ночи.

И всё-таки я выдержал. Выстоял. Несмотря на вой, на уханье, на треск кустов за спиной. Выстоял!

И чуть не вскрикнул, когда раздался кашель Воложбыря. Он показался мне громом среди ясного неба. Так я привык слушать лес и звуки природы…

— Снимай свою повязку, — проговорил Воложбырь хриплым голосом.

Я стянул и заморгал — слишком много света оказалось вокруг. Солнце уже встало над горизонтом и теперь радостно заливало всё кругом своими лучами.

— Ну что, страшно было? — спросил ведарь.

— Немного…

— Ха! Дрожал, как осиновый лист, — усмехнулся ведарь. — Я-то видел, как пару раз едва не стянул повязку.

— Откуда? — нахмурился я.

— Неужели ты думаешь, что я оставлю ученика на съедение волкам? Сидел тут всю ночь и наблюдал за тобой. Неплохо держался, Ивашка, можешь сожрать яблоко, — хмыкнул Воложбырь.

Он всю ночь охранял меня, а я даже и не слышал его присутствия.

Смогли бы эти двое парнишек так выстоять и выдержать тест на мужество? Судя по тому, как старший кивнул и пододвинулся к младшему — он бы выдержал.

Теперь осталось найти их маму, забрать и выбраться с территории Жгута. Но оказалось, что не всё так просто.

— Я нашел её, — раздался в наушнике тихий голос Ермака. — Второй этаж, западное крыло, красная дверь.

— Понял, иду, — ответил я.

Дальше я услышал голос Тычимбы:

— Впереди двое человек охраны.

— Ты почему покинул Мамонову? — буркнул я.

— Потому что она сидит и смотрит на дорогу. Я больше пригожусь тут, хозяин…

Что же, вполне резонно, но… Ладно. Потом ему выскажу про выполнение приказа.

— Будь моими глазами, — проговорил я.

— Так точно…

Снова один глаз стал видеть то, что находится передо мной, а второй «пошел» по направлению движения. Двое охранников лениво развалились в креслах возле лестничной площадки. Пройти мимо них незамеченным было бы затруднительно даже с помощью рывка.

Я затаился на лестнице, в нескольких метрах от них. Если дернуться сейчас, то они успеют крикнуть или поднять тревогу. Требовалось отвлечение.

— Звякни в стекло за их спинами, — прошептал я.

— Будет исполнено.

Звяканье раздалось через три секунды. Бандиты невольно оглянулись на звук, в этот момент я прыгнул вперёд. Может быть, они и увидели краем глаза моё движение, но среагировать на него уже не успели.

Два удара и два тела обмякли в креслах. Со стороны могло показаться, что они просто задремали. Да, я старался не оставлять следов. Даже поднял упавшую сигарету и положил в пепельницу. Не хватало им ещё сгореть по моей вине…

Нужная дверь нашлась быстро. На счастье преступников, они в это время не выходили в коридор. Я быстро проник в помещение и замер…

— Вот такое я и нашел, — вздохнул Ермак. — Ничего не трогал, только пульс проверил.

— И что? — спросил я, с трудом расцепив зубы.

— Она мертва. Не меньше двух часов прошло, — ответил тот.

— Ну и твари…

Перед нами лежала женщина… Впрочем, женщиной это было назвать затруднительно. То, что скоты оставили после себя, вряд ли можно было назвать вообще человеком. Сколько же она продержалась под этим штормом издевательств, насилия, унижения?

На теле почти не осталось живого места… множество порезов и синяков… бесстыдно-голая и вместе с тем жалкая…

— Твари, — кивнул Ермак. — Похоже, что возвращать её не собирались вовсе.

— Как считаешь… Что с ними за это сделать? — спросил я, стараясь успокоить дыхание.

— Ментам сдавать бесполезно — отмажутся, — пожал плечами Ермак. — И всё равно примутся за старое. Если кого и посадят, то какую-то мелкую сошку.

— Тогда, нам самим придется стать судьями…

— А ты готов, Ваше царское Высочество?

Мне показалось, что в голосе Ермака послышалась издевка. Я взглянул на него. Возможно, это просто показалось.

— Я готов, а ты?

— Для меня это будет не западло…

Я кивнул и вызвал Годунова:

— Борис, ты на связи?

— На связи.

— Всё установлено?

— Да? Когда подрывать?

— Недалеко от главной лестницы есть синяя дверь. Забери оттуда мальчишек и выходи через подвал. Как окажешься внутри домика охраны — сигнализируй. На мой счёт «три» подрывай заготовки и жди.

— А вы? — спросил он.

— А у нас тут ещё дела, — ответил я.

— Царевич, я иду к вам, — послышался голос княжны Мамоновой.

— Не вздумайте, оставайтесь там, где вы есть! — скомандовал я. — Тут не женское дело.

— Я правильно понимаю, что женщин в доме уже нет? — просто спросила она.

— Правильно, — вместо меня ответил Ермак.

— Но как же… — встрял Годунов.

— Отставить разговоры! Выполнять! — скомандовал я.

— Будет исполнено, — ответили в наушниках два голоса.

Я почему-то им не поверил…

— Выжидаем? — спросил Ермак.

— Пока ждём, можем наведаться к Жгуту. Знаешь, где его комната?

— Да, сейчас покажу. А что… что с купчихой делать?

— Ничего с ней делать не будем. Устроим шикарный погребальный костёр на костях её мучителей, — проговорил я мрачно.

Ермак кивнул и мотнул головой в сторону двери. Мы пошли. Меня вел Тычимба, продолжая оставаться глазами. По дороге встретились трое охранников. Я без раздумий отправил их следом за купчихой. Пусть на том свете просят у неё прощения, если успеют до погружения в котел с кипящей смолой.

— Вот тут, — Ермак показал на двери.

Тихо, как дыхание ветра, мы открыли массивные деревянные створки и проникли внутрь. Комната была погружена в полумрак, лишь слабый свет монитора компьютера освещал огромное ложе, на котором спал лысоватый мужчина. Его лицо, искажённое злобой и алчностью, казалось ещё более угрюмым в этом приглушённом свете. В комнате сильно пахло перегаром.

Я бесшумно приблизился к постели, извлекая из-за пояса острый клинок. В этот момент Жгут открыл глаза, встретившись со мной взглядом. Но прежде, чем он успел произнести хоть слово, нож пронзил его сердце.

Жгут попытался что-то сказать, но я уже повернул нож в ране и повернулся к выходу. Ермак ничего не стал говорить, только опустил веки, признавая мою правоту.

Дальше мы двинулись по поместью Жгута как два карающих демона. Быстрые, беспощадные, не знающие жалости. Нельзя было допустить поднятия тревоги, поэтому мы карали насмерть. После удара-двух никто из преступников не мог сделать нового вдоха.

Тычимба вел меня. Я знал, где находится новый преступник. Приборы ночного видения помогали нам в темных местах. Пригодились и метательные ножи, и те припасы, которые я сделал заранее. Преступники не успевали даже достать оружие, как смерть отражалась в их глазах.

И в один из моментов я увидел скользнувшую мимо гибкую тень, ударил, и мой боевой нож наткнулся на лезвие другого ножа. Лязг в ночной тиши показался таким же громом среди ясного неба, как когда-то показалось кашлянье Воложбыря. Я отскочил и занес руку для нового удара.

На её счастье, я сдержался. Успел узнать фигуру и глаза.

— Княжна! — прошипел я. — Я вам где сказал находиться? Я же вас едва не убил!

— Ага, вы тут будете развлекаться, а я там в кустах жопку морозить? Нет, я сказала, что иду к вам навстречу, вот я и пришла. Снаружи осталось только три человека. Все остальные такие же теплые, как у вас. Тех трёх… я подумала, что вы захотите их увидеть сами. Они возле дверей.

Мы с Ермаком переглянулись.

— Княжна? — спросил я. — Мы очень многого про вас не знаем…

— Давайте выбираться, чтобы узнали больше, — проговорила она. — И не переживайте за мою нервную систему — я увидела, почему вы решили казнить всех.

Быстро… И туда сбегала и наружку убрала…

Очень быстро…

— Я готов, — проговорил Борис в наушник.

— Через пару минут будем, — ответил я, а потом посмотрел на княжну. — Почему вы оставили тех троих?

— Сами увидите, — пожала плечами она.

Тычимба в это время провел разведку и подтвердил, что остальные преступники тоже были мертвы.

Я мрачно кивнул и пошел к дверям. Возле порога оказались те трое, которых я в своё время отпустил из своего поместья. Они были крепко связаны, и у каждого во рту торчал кляп.

Да уж, княжна умеет удивлять…

— Я просил вас встать на праведный путь, но вы решили выбрать свой путь, — проговорил я. — Что же, ваш путь закончится здесь и сейчас.

Мы, не сговариваясь, двинулись втроём вперёд и трое преступников ринулись на тот свет догонять остальных.

После этого мы пошли к домику охраны. Забрали оттуда Годунова и мальчишек. На вопросы пацанов — где их мама? я ответил, что её отпустили раньше. Может быть она уже дома, с отцом. Осталось только их привести.

На выходе из ворот я кивнул Ермаку и Годунову. Они активировали свои заложенные заряды. Раздавшиеся взрывы контактировали с открытым на кухне газом. Поместье Жгута взметнулось в ночное небо, осветив всё вокруг.

Большой погребальный костёр проводил в последний путь замученную душу жены купца. Она была отомщена…

Я не стал разбираться — кто там прав, а кто виноват. Княжна Мамонова прекрасно показала, что бывает, когда я включаю справедливого и доброго царевича. И показанное мне не понравилось…

Уже в доме купца, когда он кинулся обнимать мальчишек, я смог спокойно выдохнуть. Всё предыдущее время я держал себя на взводе, остерегаясь подвоха или какой-нибудь засады.

— А где Матрона Ильинишна? — спросил купец, когда прекратил целовать сыновей. — Где Матронушка?

— Может быть, она заблудилась, — пожал я плечами. — Думаю, что скоро будет…

Купец посмотрел на меня, я не отводил взгляд. Он передал ребят человеку в ливрее:

— Ребята, вы идите, идите пока. Умойтесь, покушайте. Я сейчас…

— Спасибо вам, дяденьки и тетенька, — повернулся к нам старший сын.

Я кивнул в ответ. Младший же просто помахал нам рукой. Я подмигнул ему.

— Матрона… Она… — голос купца сорвался.

— Они убили её, — не стал я кривить душой. — Но мы за неё отомстили. Все преступники наказаны…

— Матрона… — растерянно сказал купец. — Матронушка моя… Как же мы теперь будем без тебя?

— Пантелеймон Васильевич, вам тут вряд ли можно оставаться, — проговорил я. — Жить спокойно вам вряд ли дадут. Всё продавайте, снимайтесь с места и уезжайте в другой город. Начинайте с чистого листа. Растите сыновей честными и справедливыми. И ещё… Никогда не договаривайтесь с преступниками, если хотите увидеть внуков…

— Я? Да… Конечно… — проговорил купец. — Конечно… Вы правы… Спасибо вам, Иван Васильевич… Спасибо…

Он повернулся и пошел в сторону дома, пошатываясь, словно пьяный.

Ермак тронул меня за руку:

— Ему бы про деньги сказать…

— Потом вспомнит — пришлет, — покачал я головой. — Сейчас у него другие мысли в голове.

— Но как же? — нахмурился Годунов. — Мы же работу сделали!

— Поехали домой, Борис Фёдорович. Нам ещё поспать нужно успеть пару часиков перед обучением, — покачал я головой. — Хватит уже на учёбу забивать!

Они вдвоём ещё что-то попытались сказать, но за меня вступилась княжна Мамонова:

— Господа, купец Рябов не забудет о награде за своих сыновей. Если что — я лично ему напомню. Сейчас же у человека горе, давайте не будем его горе делать сильнее.

— Да, госпожа Мамонова. Конечно! Целую ваши мысли, княжна! — расплылись в улыбке два влюбленных карася.

А ведь я сказал им то же самое! Но меня они не послушали, а вот княжна… Перед ней начали танцевать, как дрессированные пудельки.

Мы поехали в сторону дома. Разговор с княжной я решил перенести на следующий день. Попьём чаю, можно даже того самого, какой она заваривала.

Эликсиры правды я тоже умею делать, так что смогу вывести её на чистую воду. Ну не может аристократка так профессионально снимать часовых и запросто пленять крепких мужчин. Даже если у неё невероятные способности к магии… Всё равно не может!

Я вытянулся на кровати и тут же уснул. Слишком многое навалилось на меня в последнее время. Только и успел, что сказать Тычимбе об охране.

Казалось, что вот-вот сомкнул глаза, а уже зазвонил будильник. Я с трудом разлепил веки. Всё-таки рывки дают о себе знать — всё тело ломило, как будто по мне прошла рота солдат.

Я кое-как заставил себя сделать разминку, разгоняя кровь по телу. После этого спустился в гостиную на завтрак. Годунова не было, но его недовольный голос слышался сверху. Хмурый Ермак вяло ковырялся в тарелке с овсянкой.

— Госпожа Мамонова! — раздавался голос Меланьи. — Завтрак подан. Госпожа Мамонова…

— Может, нужно дать ей поспать? — спросил Ермак. — Всё-таки ночью она тоже не просто так была с нами.

— Может и нужно, — поднял я голову. — Меланья, а вы толкните дверь!

— Госпожа Мамонова! Я вхожу! — послышался голос служанки, а потом через несколько секунд она показалась наверху. — Иван Васильевич, а Миланы Корнеевны нет в комнате. И кровать её неразложена…