Рюрикович 3

Глава 25

Годунов и Токмак целое утро пытались выяснить — куда же подевалась княжна Мамонова? Даже выбегали на улицу, пытались что-либо разглядеть в утренних сумерках. Мне же было всё равно на эту обузу. Баба с возу — волки сыты.

Да, я так и не смог довериться этой загадочной девушке, свалившейся на нас непонятно откуда и пропавшей непонятно куда. Что-то внутри меня от неё отталкивало, отвращало. И даже последние её действия в доме Жгута не заставили думать иначе.

— Иван Васильевич, я не понимаю, как вы можете так спокойно завтракать, когда наша гостья пропала? — взывал ко мне Годунов.

Он как раз вернулся с улицы, вспотевший и взлохмаченный. Как будто по соседским огородам лазил. А то и в конуру к сторожевому псу заглядывал.

— Да мне вот кусок в горло не лезет! Я всё думаю — не похитили её случаем оставшиеся Ночные Ножи? — вторил ему Ермак.

Он выглядел не лучше Годунова. Его взгляд тоже блуждал по гостиной, как будто Мамонова могла со смехом вылезти из-под стола и объявить, что всё это розыгрыш, и она просто пошутила.

И чего они так волнуются? Если уж она смогла в Омуте выжить с горгулами и татарами, а потом в ночи вырезала немало взрослых мужиков, то запросто позаботится о себе.

Хотя, может быть…

— Скажите, а госпожа Мамонова вас чаем не угощала? — промелькнула в моей голове запоздалая догадка.

Два увальня переглянулись. В их взглядах прорезались как краски удивления, так и отблески недоверия. Ну, мне уже всё ясно…

— Ну, угощала, — буркнул Ермак. — Так это в благодарность за спасение от чудовищ и вообще…

— И меня угощала, — кивнул Годунов. — Пришла вечером и мы с ней очень хорошо поговорили…

— Просто поговорили? — поднял бровь Ермак.

— Да, мы же не животные, чтобы сразу броситься в случку… — поджал губы Годунов.

— Да и мы тоже ничего такого из баловства себе не позволяли, — отрезал Ермак.

После таких душещипательных признаний, они оба посмотрели на меня.

— Я не пил этот чай, потому и не попал под влияние госпожи Мамоновой, — хмыкнул я в ответ. — А вот вы попали под какое-то зелье, друзья мои. И чувствую, что после учёбы придётся выгонять его из вас.

— Да ладно… — отмахнулся Ермак. — Чего уж я — дурман-траву не почую, что ли?

— Ты можешь знать один запах, но вкус другой не ощутишь. А таких зелий может быть больше сотни, — покачал я головой.

— Это что же получается? Мы одурманенные? — нахмурился Годунов.

— Я этого не исключаю. Госпожа Мамонова и ко мне приходила с чаем, только я пить его не стал. И, как мне кажется, не напрасно. Ладно, не переживайте. Зелье на вас не сильное, а то бы уже вены на руках резали. Но вот почиститься вам точно не мешает. Сейчас же завтракайте, а потом поедем в училище. С влюбленностью как с курением — лучше всего бороться отвлечением и переключением внимания. Всеми силами буду стараться вас отвлечь. Ермака на себя возьмёт Михаил Кузьмич.

— Будет исполнено, господин, — поклонился водитель.

Два влюбленных оболтуса, или лучше сказать одурманенных оболтуса, согласились с моими словами. Всё-таки у меня опыта в таких делах побольше, да и нести ответственность лучше другому, а не себе…

По пути я зачитывал свежие новости, чтоб переключить мысли своих товарищей с влюбленного фронта на фронт военных действий.

Переключение мыслей очень действенная вещь. Так мой знакомый купец Володарский курить бросал. Лет двадцать дымил паровозом, а как здоровье начало пошатываться, так и решил бросить. Рассказывал, что сначала сам себя начал убеждать, что курение ничего хорошего не приносит. Начал пробовать курение на вкус, на запах, на тактильные ощущения. И начал замечать то, что для курильщика скрывается в сигаретном дыму — на самом деле курение ему не нужно.

Да, кому-то кажется, что покурив, ты успокаиваешься, но на самом деле можно успокоиться и просто подышав, без заполнения легких дымом. А никотин только добавляет беспокойства, нервозности. И дыхание курильщика для остальных напоминает выхлопную смесь газов из автомобильной трубы — вонючую и мерзкую. Кашель, немощь и прочие прелести курильщика и упоминать не стоит.

И вот начал купец прикидывать всё это, наблюдать за собой, включил ощущения и постепенно пришел к мысли, что можно обойтись и без курения! В один прекрасный день выбросил все сигареты из дома, дворне строго-настрого запретил при нём чабарить. И приготовился страдать… Ведь так много сказано было о страданиях от бросания. И так много сказано про облегчение при первой сигаретке, но…

Он день пострадал, потом разозлился и решил наоборот — кайфовать от того, что бросил. Рассказывал, что сам за собой наблюдал и говорил себе: «Вот утром проснулся и не закурил — нормально. Вот и кофе попил без сигареты — а неплохо. Вот булочку заточил — тоже хорошо. В другое бы время закурил, а сейчас без этого можно».

Наблюдал за собой, дышал глубоко, когда приступы подступали, а потом… Потом начала отходить мокрота и через три дня смог вдохнуть полной грудью — прелесть, недоступная на протяжении двадцати лет!

Купец весь период физического недомогания от выхода никотина не страдал, а наслаждался. И это помогло ему спокойно и без лишних нервов перейти к правильному мышлению. Кровь разыгралась, мужская сила стала как у молодого, запахи и вкусы вернулись. А после пары месяцев уже и сниться перестало. Начал жить и радоваться, только постоянно держал в голове, что сигаретный дым ему на хрен не нужен!

С влюбленностью моих товарищей была похожая ситуация. Отравленные любовным зельем они сейчас прильнули к окнам автомобиля, чтобы разглядеть в прохожих княжну, но… Со временем это выйдет. Может за неделю-две. А если я помогу, то выйдет и раньше. А я помогу — мне товарищи нужны бодрые и свежие.

Такие нужны ещё и потому, что новости пошли очень и очень неутешительные. Ночью татарские войска форсировали по мелководью Оку и оказались на другом берегу. Тут явно без проводников не обошлось.

Татары сразу же вступили в бой, напав на ещё не до конца проснувшихся русских. Омуты открывались один за одним. Чудовища и татары нападали повсеместно так, что даже прославленный в веках русский героизм не смог устоять под натиском превосходящих сил противника.

Полк князя Хомяка Пенькова был разбит. Его остатки вместе с отрядом воеводы Хохолкова Ростовского укрылись в коломенском кремле.

В это время подтянулись войска под управлением старшего сына князя Бельского. По всей видимости молодой и неопытный княжич не дожидаясь известий и подхода новых сил из Москвы решил принять бой сам. Он думал, что воеводы сумеют сдержать неприятеля до подхода серпуховских полков, а удар свежих сил русской рати обратит татар в бегство. Конечно, в таком случае честь и слава победителя татарской орды досталась бы одному Дмитрию, но…

Расчеты князя не оправдались. Разгоряченные битвой монстры Бездны двинулись на подошедшую рать. Татары тоже ринулись в бой, а уставшие после перехода русские полки были опрокинуты огромной ордой и были вынуждены отступить.

В бою погибли трое воевод: Шереметьев и братья Замятины, а также голова Курбский Карамышев. Это всё свидетельствовало о кровопролитности сражения и тяжести поражения русского войска.

Тут военные корреспонденты сходились в одном: была явная недооценка противника, разногласия между воеводами, горячность и самонадеянность молодого главнокомандующего, и вступление в бой с марша…

Но тем не менее, русские полки были разбиты и путь на Москву был открыт…

Куда теперь двинутся татарские войска? Только на столицу нашей Родины. Чтобы в очередной раз обложить данью и потом на десятилетие, а то больше забыть про то, что нужно работать, чтобы добывать пропитание. Пусть русские работают, а татары будут пожинать плоды своего похода…

Ведари не смогли справиться с чудовищами Бездны. В этой битве погиб и наш преподаватель — Порфирий Валентинович Смирнов. Эту информацию мы узнали почти сразу, как вошли в училище — на столе стояла фотография преподавателя, перевязанная черной лентой. Возле фотографии были положены свежие цветы.

— Во как, — вздохнул Годунов. — Такого человека потеряли… А ведь мог учить и учить…

— Война не разбирает — кто и что мог бы сделать, — буркнул я в ответ. — Также монстры Бездны тоже без разбора всех рвут.

Мимо нас прошел мрачный, как ночь, Бельский. За ним молча шел Романов. Он зыркнул на нас, но мы не стали ничего говорить. Княжич Дмитрий Бельский сам натворил дел, за это его брат не должен отвечать. Говорили, что старший брат вместе с князем Андреем Старицким ушел чуть ли не за кордон, но… это только говорили.

На самом же деле они боялись гнева Владимира Васильевича, поэтому пока не решались выходить на связь.

В училище царила мрачная атмосфера. Многие уже знали о битве на Оке, и у многих появились вопросы — дальше что? Эта неопределённость страшила многих. Татары в этой битве вышли победителями, так что они будут делать дальше?

А что дальше будут делать соседи? Они же увидели слабость в этой битве русской армии, поэтому могли тоже попробовать отхватить кусок от лакомой добычи. Вряд ли кто будет помогать проигрывающим, если это не принесёт каких-либо дивидендов.

Курбский тоже был невесел. Его дальний родственник тоже погиб в бою. А это означало ослабление рода. Каждая смерть родственника ослабляла род, но если в проигрышном бою, то накладывалась ещё и темная печать неудачника. Да, он сражался за Родину, но погиб в поражении…

Я не постеснялся пожать княжичу руку и произнес:

— Мы отомстим не только за вашего родственника, княжич. Также смерть Порфирия Валентиновича не останется безнаказанной. Это я могу вам обещать!

— Благодарю вас, царевич, — пожал мою руку в ответ Курбский. — Я всегда в вашем распоряжении. Если вы снова соберетесь топтать Ночных Ножей, то обращайтесь.

Я усмехнулся в ответ:

— Не понимаю, о чем это вы…

— Да так, привиделось чего-то, — покачал он головой. — Нынче ночью сгорело поместье одного преступника, так мне почему-то подумалось, что вы тут как-то могли быть замешаны.

— Вы ошибаетесь, княжич. Я крепко спал и ничего подобного не знаю.

— Простите, царевич, привиделось… — загадочно улыбнулся княжич. — Но я свои слова о своём распоряжении никогда не заберу.

— Я всегда буду держать это в голове, — ответил я.

Девушки пытались скрыть покраснение глаз, но у многих зрачки поблескивали. У кого-то в этом бою пострадали родные, кто-то переживал за количество убитых, кто-то страшился будущего. Парни крепились, но сурово сдвинутые челюсти говорили о том, что эмоции внутри гуляли нешуточные.

На уроке «Предсказания и пророчества» самый первый вопрос звучал так:

— Что будет дальше?

Бледная Марина Алексеевна попросила всех сесть. Мы кое-как расселись по местам, а после этого она произнесла:

— Для многих провидцев сейчас будущее скрыто под туманом неопределённости. Этот туман сможет развеять только сильная личность. Или же не развеет, и тогда туман обернется мраком. Мраком для всей Руси.

— Но что это значит? — не выдержал Романов. — Что вы хотите сказать?

— Я сказала только то, что хотела. Никто сейчас не сможет предсказать точное будущее. Нам остается уповать только на чудо и на то, что всё обернётся лучшим образом, — со вздохом ответила преподавательница.